Тёлочки в беде

Магдалина Шасть, 2023

Третий год Васька мучается. Третий год с чёрной вдовой живёт. С вдовой и её чокнутой дочкой. А часики-то тикают. С каждым днём всё громче. Куда дураку бежать? Тем более, что его рыжее солнышко Маруся ни за что с ним ехать не согласится. Но Васька умный – он на молодых дурачков стрелки переведёт, на близнецов Федьку и Петьку. И этим двум даже дед-экстрасенс не поможет. Погнали?

Федька и Петка

— Опять беда в село пришла, — пробубнел Петрович себе под нос, отставляя тарелку в сторону. Два его внука, братья-близнецы Петька и Федька, покосились на деда с любопытством. Их престарелый родственник был известным в деревне человеком, что-то вроде местного предсказателя. Сказал: «Гроза сегодня будет», значит жди грозы, даже, если на небе ни тучки. Объявил, что корова родит, значит готовься телёнка принимать, хоть и не срок. Вот, такой у Федьки с Петькой дед: волшебник.

— Чё это с дедушкой? — произнёс бойкий Федька, толкая инертного Петьку в бок. Тот даже картофелиной подавился от неожиданности.

— Федя, — осадила не в меру шумного внука бабка, осуждающе покачивая головой в белой косынке. Лукерья Ильинична невоспитанного Федьку недолюбливала. Весь в зятя-обалдуя, такой же чертополох. Другое дело — Петя. Почтительный, грамотный, в политехнический институт в том году поступил, мамина гордость, — Не мешай брату кушать. Был бы ты в учёбе активный, цены бы не было. Давай, Петя, по спинке постучу.

— Я, бабушка, таков, каков уродился. Другим не буду, — парировал Федька воинственно, — Какая, дедушка, беда в село пришла? Расскажи, — тут же переключился он на деда, подпирая подбородок кулаком, и приготовился слушать.

Их с Петькой дедушка, Валерий Петрович, не только экстрасенс, но и замечательный рассказчик. Как начнёт за жизнь заливать, нижняя челюсть сама отвисает. Сколько они с братом странных и страшных историй переслушали в детстве — и калькулятором не сосчитать. Федька любил к деду приезжать, хотя и не всем его рассказам верил. Это Петька наивный и доверчивый, как кисейная барышня, всё за чистую монету принимал.

— Расскажи, дедушка, — присоединился к просьбе брата Петя, застенчиво улыбнувшись, и отчего-то сильно разволновался.

— Расскажи, Валера, не томи, — сдалась бабка Лукерья, которая и сама, если честно, любила послушать что-нибудь эдакое на досуге. Новостей в их деревне немного, интернетом старики не пользовались, а читать книжки бабка с юности не любила. Что делать, если мозг информации требует? Конечно, к мужу приставать. Развлекать скучающую супругу дед-рассказчик умел. Петрович, если и привирал, то так, что в жизни не догадаешься. Талантище, а не Петрович.

— Ой, да ерунда всё. Неинтересно, — принялся кокетничать вредный дед, снова придвигая к себе тарелку с остатками нехитрого ужина, — Салата мне лучше положи, Лукерья.

— Дедушка! Ну, дедушка!

— Валера!

— Ну, коли сильно просите… Только давайте так — если мой рассказ не понравится, пеняйте на себя. Уж больно тема злобная. Вырви глаз, а не тема.

— Поняли мы! Поняли!

— Так вот, — Петрович глубокомысленно нахмурился, — Снова наши тёлки деревенские в беде.

— Чё? — Федька так и прыснул со смеху, — Тёлки в беде? Да что с вашими тёлками-то местными сделается? Разве что с Маринкой Дубилиной. Трахну я её скоро. Вот, беда, так беда! Да, Петь?

— Федя! — вскрикнула Лукерья Ильинична, поспешно затыкая уши. От стыда у неё даже щёки зарумянились, — Разве можно такие вещи при бабушке говорить? Ты хоть знаешь, кто у Дубилиной отчим?

— Да мне плевать на её отчима. Главное, что у Маринки сиськи четвёртого размера и уговаривать её недолго — сама из трусиков выпрыгивает. Так и тянется своими ручонками к моей ширинке.

— Федя!

— Бабушка!

— Не хотите меня слушать, так и идите лесом! — обиделся вдруг дед, резко напоминая о себе. Оскорблённый тем, что внук его перебил, он приподнялся и грузно выполз из-за стола, с грохотом отодвигая тяжёлый дубовый стул с красной подушкой на сидушке, — Накостыляют тебе за Маринку наши парни. У нас городских не любят. Мало тебе девок приезжих? Одна другой краше. Так нет же — местную захотел. Ты хоть знаешь, кто из деревенских у неё в женихах?

— Разве у Марины жених есть, дедушка? — робко спросил Петя, часто-часто заморгав длинными ресницами. Ему тоже нравилась ладно сбитая, ядрёная и полногрудая Маринка с васильковым, подёрнутым лёгкой поволокой взглядом, но в силу нерешительного характера он даже смотреть на неё стеснялся. Другое дело, брат. Если верить Федьке, у них с Маринкой всё на мази. Не сегодня-завтра брат окончательно местную красавицу уломает.

— У такой девахи наверняка кто-то есть. По-бабски «поклонник» называется. Да, Лукерья? Даже если она от него пока нос воротит. Может, даже не один. Такую бабу городскому кобелю просто так не отдадут. Это наш генофонд, — заявил Петрович, отирая седую бороду полотенцем.

— Ты, дедушка, не прав, — неожиданно напористо принялся спорить с мудрым дедом Петька, — Для генофонда близкородственное скрещивание плохо. А у вас тут все друг другу родственники. Нужна свежая кровь. Потомство будет крепче и здоровее.

— Петя, какое потомство? А, Петя? — вмешалась в мужской разговор бабка Лукерья, выхватывая из рук мужа полотенце и замахиваясь им на Петра, — Ты какое потомство тут делать собрался, ирод? Ты что городишь-то? На Дубилину глаз положил? На шалаву местную?

— Шалаву? Уже интересно, — громко удивился Федька, и его густые чёрные брови взмыли вверх, — Так она шалава разве? Бабушка?

— Слишком красивая она для вас. Все красивые — шалавы, — махнула Лукерья Ильинична на внука рукавом и принялась собирать грязную посуду со стола, всем видом показывая, что разговор окончен.

— Так ты о Маринке хотел с нами поговорить, дедушка? — запоздало опомнился Федька, провожая упрямо удаляющуюся спину деда разочарованным взглядом. Тот, неловко переваливаясь на больных ногах, уже почти доковылял до выхода, — Какие тёлки в беде? Маринка?

— Выходит, и Маринка тоже, — отозвался дед еле слышно и важно покинул помещение, на секунду запутавшись в пёстрой шторке.

— Даже чая не попил, — осуждающе покачала головой Лукерья Ильинична, — Совсем ваш дед старый стал — живёт без аппетита.