Дерзкое требование невесты

Люси Монро, 2021

Греческий магнат Александрос Кристалакис знал, что его короткий и бурный роман с Полли может закончиться только одним способом – она наденет его кольцо! Он предложил ей, простой девушке из американской глубинки, окунуться в мир невероятной роскоши и богатства, которые он приумножает, управляя бизнес-империей своей знатной семьи. Но это все, что он мог дать. И Полли принимает предложение. Но не все так просто…

Глава 2

Наконец они добрались до вертолетной площадки, и Александрос с облегчением выдохнул, потому что впервые в жизни не знал, как закончить этот непростой разговор.

Он наблюдал, как его жена с трудом выходит из лимузина, и ему впервые бросилось в глаза, что она выглядит усталой. Почему он не замечал этого раньше? Ведь темные круги под глазами появились не сию минуту, и двигается она медленнее обычного. Александрос чертыхнулся, подхватил Поллианну на руки и понес к вертолету. Она не сопротивлялась, а просто расслабилась в его объятиях, обвив его шею руками. Александрос несказанно удивился. Неужели это признак того, что на каком-то первобытном уровне она все еще доверяет ему? Или просто настолько измучена?

Когда они сели в вертолет, молодой человек сбросил смокинг, а затем притянул ее в свои объятия и укутал смокингом, как одеялом. И снова она не сопротивлялась, а расслабилась и практически сразу заснула.

Значит, Поллианна просто очень устала.

Она не проснулась ни во время полета, ни когда он вынес ее из вертолета и отнес в дом.

Добравшись до спальни, Александрос впервые раздел жену, не планируя заниматься сексом. Не то чтобы вид ее прекрасного обнаженного тела не возбуждал его, но он не чудовище и понимает, что жена нуждается в отдыхе.

Независимо от своих взглядов на супружескую жизнь, он действительно заботился о ее благополучии. Она его жена, и он ее любит, хотя редко говорит ей об этом. Александрос осторожно вынул шпильки из ее волос и принес из ванной комнаты салфетки для снятия макияжа. Впервые в жизни он осторожно удалил остатки макияжа, который, как он знал, она не любила.

Так зачем же она его делала? Потому что он ясно дал понять, что она должна выглядеть достойной женой Александроса Кристалакиса, одного из влиятельнейших магнатов в Греции, если не в мире.

Он считал, что помогает ей адаптироваться в новом для нее мире, но не мог не задаться вопросом, насколько помогали его советы, сформулированные скорее как требования.

По его настоянию она занималась благотворительностью, но выбирала проекты, в которых не участвовала его мать.

За пять лет его жена создала свой собственный круг друзей, хотя и семейными интересами умудрялась не пренебрегать. Как ей это удавалось, для Александроса было загадкой.

Покончив со снятием макияжа, он осторожно опустил жену на шелковую простыню и прикрыл легким одеялом. Затем быстро разделся и тоже скользнул под одеяло, напрочь забыв про деловой звонок в Китай. Он обнял жену и притянул к себе.

— Андрос, — прошептала она во сне, уткнувшись ему в грудь.

Он оцепенел, услышав имя, которым она не называла его несколько лет, даже во время любовных игр. Александрос легонько потряс ее за плечо.

— Почему ты больше не зовешь меня Андросом?

— Андрос был мужчиной, в которого я влюбилась, — ответила она сонным голосом.

— А кто такой Александрос?

— Мужчина, за которого я вышла замуж. — Она вздохнула и повернулась на другой бок во сне. Подальше от него.

Александрос обнял жену и притянул к себе, пытаясь переварить услышанное. Его восприятие собственной жизни претерпело болезненную метаморфозу.

* * *

На следующее утро Полли проснулась отдохнувшей и полной сил. Впервые за неделю она чувствовала себя прекрасно, несмотря на вчерашнее объяснение с мужем в вертолете.

Она абсолютно не помнила, как раздевалась, как снимала макияж прошлой ночью, но она спала обнаженной, как любил муж, и лицо ее было девственно-чистым.

Она проснулась в одиночестве. Ничего удивительного. А вот желтая роза на подушке мужа — это что-то новенькое.

Полли автоматически поднесла розу к лицу, чтобы понюхать, одновременно пробегая глазами записку, оставленную мужем вместе с цветком.

«Доброе утро, любовь моя».

В общем, обычные слова. Ничего выдающегося, кроме того, что Александрос написал ей впервые за все пять лет их совместной жизни. Обычно он преподносил ей щедрые подарки на день рождения, годовщину свадьбы и праздники, а вот открытками или записочками себя не утруждал, хотя для Полли подобное внимание значило гораздо больше. Деньги Александрос зарабатывал шутя, а вот с выражением чувств дело обстояло сложнее.

Иногда он писал эсэмэски или звонил, но, поскольку она не отвечала немедленно и не хватала трубку, стоило его номеру высветиться на экране, подобное общение постепенно сошло на нет.

Полли отправилась в детскую за дочерью. Обычно они вместе завтракали. За завтраком Полли, как правило, отвечала на бесчисленные и порой весьма неожиданные вопросы трехгодовалой малышки. Сегодня Хелена расспрашивала о пандах, и Полли подозревала, что эти расспросы закончатся просьбой дочки отвести ее в зоопарк.

Мысль о длительной прогулке по дорожкам зоопарка с неугомонной дочуркой не вдохновляла, хотя можно взять с собой няню, и Полли ласково ответила:

— Может быть, но только не сегодня, радость моя.

— Хорошо, мамочка.

Телефон Полли просигналил о новой эсэмэске. Она удивилась, с чего это вдруг муж заинтересовался ее самочувствием. Коротко ответив, что она в порядке, Полли продолжила беседу с дочерью о различных обитателях зоопарка.

Тут же пришло новое сообщение:

«Не говори, что с тобой все в порядке, когда это не так. Ты по-прежнему чувствуешь себя измученной?»

Полли в удивлении уставилась на экран телефона. С каких это пор мужа волнует ее самочувствие? Он сугубо деловой человек, сочувствие и забота ему не свойственны.

«Почему интересуешься? Хочешь что-то добавить в мой график?»

По ее мнению, только рабочий момент мог заставить его поинтересоваться ее самочувствием. Но почему в таком случае он не обратился к ее помощнице? Полли наняла Бэрил в первый год замужества, как только поняла, что ей нужен своего рода буфер в общении с семьей мужа и его деловыми партнерами. Бэрил происходила из знатной, но обедневшей афинской семьи и была прекрасно знакома с высшим обществом и его привычками. Она и занялась организацией светской и публичной жизни Поллианны. Бэрил стала неоценимым приобретением, поскольку теперь Полли могла успешно сочетать обязанности супруги магната, оставаясь при этом любящей и заботливой мамочкой, о чем всегда мечтала.

Она послала новую эсэмэску Александросу:

«Спроси у Бэрил. Она в курсе моего графика».

Она прекрасно знала, что Александросу это известно, но ей была любопытна его реакция.

Зазвонил телефон. Это был Александрос.

— Я не собирался менять твой график, дорогая. Просто хотел справиться о твоем самочувствии. Вчера ты выглядела изможденной.

— Не забывай, что я беременна.

— Я приеду домой на ланч, — неожиданно заявил он.

— Зачем? — удивленно поинтересовалась Полли.

— Повидаться с женой и дочкой.

— Хорошо, но учти, что Хелена ложится отдыхать в час дня.

— Я приеду в полдень.

— ОК.

За несколько минут до полудня Полли, изучавшая материалы предстоящего благотворительного аукциона, услышала шум вертолета. Дочка сидела рядом за детским столиком и раскрашивала зверушек в альбоме. Эта комната служила Полли своего рода кабинетом, и ее интерьером ей было позволено заняться самой, как и детской. Остальная часть дома была похожа скорее на фешенебельный отель, чем на жилье обычной, пусть и богатой семьи.

— Это папа прилетел? Пойдем его встречать? — Девчушка резво вскочила со стульчика и протянула Полли руку.

Они вышли из дома и двинулись навстречу улыбающемуся Александросу, который пересекал лужайку, направляясь им навстречу. Хелена вырвала ладошку из материнской руки и со всех ног бросилась навстречу отцу. Он поднял ее на руки, расцеловал в обе щеки и внимательно слушал ее щебетание.

Как всегда при виде красавца-мужа с дочуркой на руках, у Полли сжалось сердце. Как же она его любит! Хотя совсем не о таком муже она мечтала, но ничего не может с собой поделать. Вчера она не призналась ему, что безумно его полюбила пять с половиной лет назад и до сих пор любит так же страстно. Конечно, он не идеал, но тем не менее его есть за что любить.

Во время ланча выяснилось, что Хелена хочет в зоопарк.

— Но тебе, вероятно, это тяжело? — озабоченно спросил Александрос.

— Наша дочь не виновата, что ее мама беременна, — резонно ответила она.

— Вот была бы у нас няня, она могла бы отвести Хелену в зоопарк, — начал Александрос их старый спор.

Полли решительно отказывалась нанять дочке постоянную няню. Она предпочитала иметь двух помощниц, работающих посменно. Пожилая вдова Дора работала с шести утра до двух дня, а студентка-заочница Хироу помогала с шести вечера до полуночи.

У обеих были комнаты в доме. Однако вся ответственность за дочь лежала на Полли. Она была чрезвычайно любящей и преданной мамой и не желала перекладывать воспитание дочери на посторонних. Обе помощницы были лишь на подхвате.

— Конечно, Дора могла бы пойти с Хеленой в зоопарк, — ответила Полли. — Но мама Хелены — я, и наши совместные вылазки очень важны.

— Ну вот будешь получше себя чувствовать, и вы их возобновите, — резонно заметил Александрос.

— Нынешняя беременность очень похожа на первую, стало быть, мой дискомфорт никуда не денется, — сказала Полли.

— Это боли, а не дискомфорт. Называй вещи своими именами, — твердо заявил он. — И я нашел средства, чтобы избавить тебя от них.

— Никаких болеутоляющих, — тут же возразила она. — Это вопрос решенный.

Они обсуждали эту тему во время первой беременности, и Полли казалось, что муж с ней согласился.

— Я имею в виду не болеутоляющие, а хиропрактики и акупунктуру, — невозмутимо произнес он. — Я нашел прекрасную клинику и двух опытных врачей с отличной репутацией.

— Хочешь сказать, что поверил в альтернативную медицину? — изумилась Полли.

— И вовсе она не альтернативная, а вполне себе традиционная и надежная, и ее тысячелетний практический опыт — яркое тому доказательство.

— Вы кто? И что такое случилось с консерватором до мозга костей Александросом Кристалакисом? — иронично поинтересовалась Полли.

Он рассмеялся, и его бархатный смех отозвался в ее душе легким трепетом. Однако Полли действительно недоумевала по поводу случившейся с мужем перемены.

— Как тебе в голову пришло искать подобную клинику?

— Я же сказал, что провел исследование.

— Потому что понял, что меня преследуют боли?

— Жаль, что ты не сказала мне раньше, а сам я не догадывался.

— А зачем мне было жаловаться? — искренне удивилась Полли.

В первую беременность она пыталась поделиться своими проблемами с мужем, но он отнекивался, ссылаясь на занятость, и отправлял жену к своей матери. Но общение со свекровью никогда не доставляло Полли удовольствия, к тому же Афина редко давала дельный совет. Так что она привыкла справляться с недомоганиями и плохим самочувствием сама.

— Я бы принял меры гораздо раньше, пожалуйся ты мне на боли.

— Какие меры? — полюбопытствовала она.

— Я сообщил матери и сестре, что отныне и до нового уведомления наши еженедельные семейные встречи будут проходить здесь, и это будут не обеды, а ланчи.

Полли не на шутку встревожилась. А хочется ли ей быть хозяйкой и принимать у себя дома свекровь и золовку? Что, если на чужой территории Афина и Стасия примутся критиковать ее еще сильнее?

С другой стороны, Полли не могла не признать, что выдержать ланч для нее гораздо легче, чем обед, и физически, и по времени.

— Я должен был так поступить и в твою первую беременность, — заявил Александрос с виноватой улыбкой на лице.

«Что это с ним?» — удивилась Полли. Сострадание — не его конек. Видимо, эта мысль отразилась на ее лице, потому что Александрос спросил:

— Не веришь мне?

— Нет, — честно ответила она.

— Поверь, что твое самочувствие мне небезразлично, — настаивал он.

— С каких это пор?

— Всегда.

— Но раньше… — Полли прервалась на полуслове.

— Что? — Его красивые губы скривились в ухмылке. — Не стоит обсуждать? — вкрадчиво спросил он. — Тем не менее я отвечу на твой незаданный вопрос. Тогда я был занят решением жизненно важного вопроса для моего бизнеса: один могущественный конгломерат пытался захватить мою флагманскую компанию. Я всецело окунулся в борьбу, поручив заботы о тебе своей матери.

Александрос усмехнулся, увидев выражение лица Полли.

— Я так понимаю, что маман была тебе не лучшей утешительницей и советчицей. Теперь понимаю, что, вероятно, ее взгляды на вынашивание ребенка безнадежно устарели.

Полли снова удивилась. Она впервые услышала из уст мужа критику его матери, пусть и в мягкой форме.

Александрос очень опекал мать. Когда они встретились, прошло чуть больше года после смерти его отца, и Афина тяжело переживала утрату. Иногда Полли казалось, что именно настроение в семье заставило Александроса сделать ей довольно поспешное предложение.

— А может, мой дискомфорт доставлял ей удовольствие, — предположила Полли.

Александрос сдвинул брови:

— Не думаю, что это так.

Полли не стала спорить. Она знала, что мужа бесполезно переубеждать.

И если честно, то Полли не была уверена, что Афина наслаждалась ее болью. Хотя ей и казалось, что все это было связано с усилиями Афины и Стасии принизить ее роль в жизни Александроса.

Как бы там ни было, Полли не позволит себя убедить, что муж изменился существенным образом только потому, что принял в ней участие и откликнулся на ее проблемы.

Это старая песня. Афина Кристалакис была в ярости из-за того, что ее сын женился на американской простолюдинке вместо того, чтобы взять в жены одну из красивых и богатых греческих светских львиц, которых она ему подсовывала в течение многих лет.

С милой улыбкой на лице Афина делала все, чтобы отравить существование нежеланной невестки. Высшее общество относилось к Полли с таким же хорошо завуалированным презрением. Афина и ее дочь Стасия сделали все возможное, чтобы Полли почувствовала себя аутсайдером, Афина даже изменила имя Полли! Называла ее Анной, не спросив согласия Полли, которого она бы не дала.

Что же до Александроса, то он буквально за одну ночь превратился из каменно-упертого в проницательного, и Полли пока не знала, как к этому относиться.

— Я думаю, что у моей матери почти столько же оснований помириться с тобой, сколько и у меня.

Внезапно Полли осенило.

Ее муж невероятно склонен к соперничеству. И прошлой ночью она непреднамеренно вызвала у него потребность доказать, что он лучший муж, чем его младший брат.

Жаль, что он не способен дать ей то, чего она жаждет, — взаимной любви.

— У тебя послезавтра назначена встреча с мануальным терапевтом и иглотерапевтом, — сказал он, меняя тему разговора, чего раньше за ним не водилось. — Я бы договорился на завтра, но у тебя уже назначен прием у гинеколога.

— Среда? Но у меня заседание комитета в Афинах. Ты забыл, что я собиралась лететь с тобой на вертолете? — Берил устроила это, как она всегда делала, когда Полли нужно было попасть в город.

Полли возвращалась домой на автомобиле с водителем после совместного ланча со своим занятым мужем. Это было одно из редких удовольствий, которого она с нетерпением ждала: побыть наедине с Александросом днем.

— Больше никаких полетов на вертолете в Афины, пока ты носишь нашего ребенка. — Тон, которым это было сказано, не подразумевал возражений.

— Но моя благотворительная деятельность! — все же попыталась возразить Полли. Он ведь сам говорил не раз, что у его жены должны быть обязательства перед обществом.

— Это может сделать кто-то другой. Берил, например. Она прекрасно справится, а мы наймем ей помощницу. — Он перегнулся через стол и взял ее за руку. — Послушай, жена моя, ты слишком мне дорога, чтобы рисковать твоим здоровьем. Твоя благотворительная деятельность, вне всякого сомнения, очень важна, но в данный момент твое здоровье гораздо важнее.

Он говорил правильные вещи, но она почему-то ему не верила.

Полли не могла позволить себе дважды наступить на одни и те же грабли, полагая, что он любит ее, ценит и женился на ней не только из-за безудержной похоти, которую испытывал к ее телу.

— Хотя Берил ценный сотрудник, но она не жена миллиардера.

— Она работала с тобой бок о бок все это время и не подведет, — уверенно сказал Александрос.

— Я полагаю, ты уже обсудил с Берил изменения в ее обязанностях?

Он мог бы слукавить и сказать, что придумал это сейчас, но Полли не проведешь.

— Ты хорошо меня изучила, — признал он.

— А тебе не пришло в голову, что не мешало бы сначала посоветоваться со мной?

— Зачем? Я обнаружил проблему и нашел выход. Что в этом плохого?

— Я должна решить эту проблему сама.

— Только ты ее не решала, а загоняла себя в угол.

Она не могла этого отрицать. У Полли была своя гордость, и она не хотела признавать, что физически не соответствовала тому графику, которого пыталась придерживаться.

— Если ты и няню нанял за моей спиной, нам предстоит серьезный разговор, — предупредила она.

— Обожаю, когда ты сердишься, — подначил он.

— Ты правда хочешь, чтобы я разозлилась на тебя или спорила с тобой? — Ей было искренне непонятно, зачем он хочет, чтобы она пикировалась с ним, как в начале их брака.

— Я просто хочу, чтобы ты стала прежней Поллианной и включила меня в круг тех, кому доверяешь.

— Кого ты имеешь в виду?

— Прежде всего моего брата и его молодую жену.

Он не упомянул семью Полли потому, что понял, насколько по-разному ее родители, братья и сестры относились к Полли по сравнению с его собственной матерью и сестрой.

— Никто из них не называет меня Анной.

— Значит, все, что мне нужно сделать, — это называть тебя Поллианна, чтобы вернуться в ближний круг? — спросил он тем соблазнительным тоном, который обычно приберегал для спальни.

Полли вспыхнула от мгновенной реакции ее тела на этот тон.

— Я не знаю, о каком круге ты говоришь, — слукавила она.

На самом деле она прекрасно поняла, о чем речь. Он имел в виду людей, которым она доверяла, включая тех немногих, на кого могла положиться с тех пор, как переехала в Грецию.

Своему мужу она не доверяла.

— Знаешь, — возразил Александрос.

— Да, знаю, — призналась она.

— Я зову тебя Анной, и тебе это не нравится.

— Это не мое имя.

— Это уменьшительное от Поллианна.

— И твоя мать считает это имя более приемлемым. Я знаю.

— Но ты никогда не просила называть тебя Поллианной.

Она покачала головой. Переписывал ли он сейчас историю?

— Это неправда.

Он уставился на нее и хотел было возразить, но потом, должно быть, вспомнил, потому что странно побледнел.

— Да, ты говорила мне, что Анна — не твое имя и ты предпочла бы, чтобы я не использовал его, — признал он.

— Однако твоя мать ясно дала понять, насколько непрезентабельным она считает мое настоящее имя.

— И при ней я называл тебя Анной.

— Не только при ней.

Он поморщился, признав правоту жены. А Полли еще раз убедилась в том, что желания матери для него закон. Так было и так будет всегда.

К облегчению Полли, их разговор прервала Хелена, потребовавшая внимания.

Это была странная прогулка в страну воспоминаний. Никто не мог изменить тот путь, по которому пошел их брак, потому что она слишком поздно поняла, что вышла замуж за человека, который, сам того не желая, причинял ей боль.

Даже в те редкие моменты, когда он был счастлив, например, в тот день, когда родилась их дочь, он не любил ее.

Ни один мужчина не стал бы обращаться с любимой женщиной так, как Александрос после их свадьбы и переезда в Грецию. Сам факт, что он настоял на переезде в свой фамильный дом, который им пришлось делить с двумя злыми ведьмами, доказывал, что ее чувства не имеют для него практически никакого значения. Он с самого начала знал, что Афина хотела, чтобы он женился на совершенно другой женщине. Но Полли была так наивна и влюблена, что поначалу не замечала презрения, скрытого за слащавой улыбкой свекрови. А когда разобралась, научилась прятать свои мысли и эмоции так искусно, что даже муж ни о чем не догадывался.

Они вместе уложили дочь отдыхать, и Полли так наслаждалась семейной идиллией, что на глаза навернулись слезы.

— С тобой все в порядке? — спросил он, когда они вместе вышли из спальни дочери.

— Да, все хорошо. — Она не считала этот краткий ответ обманом.

Она просто сказала то, что он ожидал услышать.

Внезапно она оказалась в его объятиях, и он понес ее в их спальню.

— Сейчас середина дня, Александрос! — изумленно заметила Полли.

— Когда это меня останавливало? — резонно ответил он.

Это правда. Иногда во время послеобеденного сна дочки в выходные дни они наслаждались супружеской близостью. Но никогда в будни, потому что Александрос всегда был на работе.

Это что-то новенькое.

— Разве тебе не нужно возвращаться в офис? — спросила она с удивлением, когда он бережно опустил ее на кровать.

— Офис подождет. — Он быстро скинул пиджак, развязал галстук, а ловкие пальцы уже расстегивали пуговицы рубашки.

Полли ахнула, прикрыв рот ладонью, настолько велико было ее потрясение от этого беспрецедентного заявления.