Энни с острова принца Эдуарда

Люси Мод Монтгомери (1915)

Когда жизнь с самого рождения подсовывает человеку лимоны, ему приходиться их есть. Но можно это делать, кривясь и жалея себя, а можно представлять, будто это самое сладкое пирожное, которое подают самим королям. Замечательная книга, после прочтения тебя переполняют эмоции. Хочется обнять небо, улыбаться прохожим, солнцу, деревьям, цветам. Как много романтики, красоты, тепла и счастья, оказывается, может подарить один талантливый писатель, одна простая книга! Чувствовать — это совсем не то же самое, что знать…

Глава 6. В парке

— Что делаете сегодня, девчата? — спросила Филиппа, влетая в комнату Энни в субботу днем.

— Собираемся на прогулку в парк, — ответила та. — Мне надо было бы остаться и дошить блузку, но не могу же я целый день только этим и заниматься! Что-то из этого воздуха вливается в мою кровь, веселит и бодрит. Нет, не могу я замыкаться в четырех стенах! Пальцы мои будут дрожать, и если я останусь шить, то швы пойдут вкривь да вкось. Так что лучше бежим на природу, в парк, к соснам!

— А помимо вас с Присциллой кто-нибудь собирается?

— Да. Гильберт с Чарли, и если бы вы к нам примкнули, было бы здорово!

— Но, — печально вздохнула Филиппа, — если я и пойду, то мне придется играть роль третьей лишней в вашем дуэте с Гильбертом. Знаете ли, Филиппа Гордон еще не играла подобных ролей!

— Ну, тогда попробуйте! Идемте, и, испытав это на собственном опыте, вы преисполнитесь сострадания к тем бедняжкам, которые вынуждены из-за вас играть эту роль постоянно. Но где же ваши воздыхатели?

— О, я едва смогла отделаться от них, чтобы хоть сегодня перевести дух! К тому же, у меня приступ меланхолии, правда, в довольно-таки легкой форме. Нет причины для волнений! На прошлой неделе написала Алеку с Алонсо. Я даже вложила письма в конверты и надписала их, но… не запечатала. В тот вечер случилось нечто забавное. То есть, Алеку оно показалось бы забавным, но никак не Алонсо. Я очень спешила и, вынув из конверта письмо, — как я думала, адресованное Алеку, — дописала постскриптум. Затем я благополучно отправила оба письма. Сегодня утром пришло ответное послание от Алонсо… Он просто рвет и мечет! Девочки, все из-за того, что это он получил письмо с… постскриптумом! Конечно, он переживет, а если нет — тем хуже для него. Но день он мне испортил! Так что я пришла к вам, голубушки, отвести душу. После того, как начнутся футбольные матчи, у меня не будет ни одной свободной субботы. Обожаю футбол! У меня есть совершенно роскошные кепи и свитер в редмондских цветах; собираюсь надевать их во время матчей! Правда, в них я похожа на жердь, окрашенную в разные цвета и служащую вывеской парикмахеру, но ничего страшного! А, кстати, вам известно, что этот ваш Гильберт — капитан футбольной команды первокурсников?

— Да, он… говорил нам об этом… э… вчера вечером, — быстро нашлась с ответом Присцилла, видя, что ошарашенная Энни не может и рта раскрыть. — Они заходили с Чарли. Мы знали о том, что они к нам нагрянут, и предусмотрительно убрали подальше все подушки мисс Ады, чтобы не ровен час они не попались на глаза… Нельзя же было допустить, чтобы на них взгромоздились! А ту красивую, с рельефной вышивкой, я нарочно уронила за спинку стула, на пол, в уголок. Думала, это вполне безопасное место! Как бы не так!.. Чарли Слоан облюбовал себе стул и, заметив «упавшую» подушку, положил ее на сиденье и спокойно устроился на ней. И так он просидел весь вечер, не слезая! Ну и досталось же подушке!.. Бедная мисс Ада спросила меня сегодня с укоризненной улыбкой, почему я позволила кому-то сидеть на ее любимой подушке. На что я ответила, что не смогла противостоять судьбе и… неисправимому слоанизму…

— Подушки мисс Ады меня когда-нибудь доконают, — вздохнула Энни. — На прошлой неделе она сшила еще парочку новых, плотно набитых и с вышивкой. Кошмар! И поскольку иного свободного от подушек места в доме не оказалось, она поставила их на лестницу, прислонив к стене. Время от времени они сваливаются оттуда, к тому же мы постоянно натыкаемся на них, когда спускаемся или поднимаемся по ступенькам в темноте. В прошлое воскресенье, когда мистер Дэвис молился за всех путешествующих по морям и океанам, я в свою очередь добавила молитву обо всех, живущих в домах, где хозяева помешаны на подушках!.. Ну, мы готовы. О, я вижу, и мальчики уже идут через Сейнтджонское кладбище! Скоро будут здесь. Итак, вы с нами, Фил?

— Ладно, я пойду, но при условии, что мне можно будет общаться, в основном, с Присциллой и Чарли. С ними я не почувствую себя такой уж «третьей лишней». Этот ваш Гильберт — просто лапочка. Но почему он выбрал себе в дружки этого пучеглазого?

Энни холодно взглянула на Филиппу. Нельзя сказать, что она питала к Чарли Слоану особенно нежные чувства, но ведь он тоже был из Эвонли! Так что нечего всяким чужим девицам над ним насмехаться!

— Чарли с Гильбертом всегда дружили, — сухо сказала она. — Чарли — хороший парень, и не следует придираться к его глазам!

— Ой, что вы говорите! Он настоящий Рыбий Глаз! Должно быть, натворил что-нибудь в прошлой жизни, вот его и «наградили» такими глазками… Мы с Прис сегодня вволю похихикаем над его личиком. Только он об этом не догадается ни в жизнь!!!

Несомненно, «неразлучная парочка Г и С», как их называла Энни, явилась с самыми лучшими намерениями. Но Чарли вел себя, как настоящий осел. Он приписывал исключительно своим личностным качествам то, что рядом с ним шагают такие девочки, причем, одна из них — первая красавица группы, Филиппа Гордон. На Энни это должно, наконец, произвести впечатление! Пусть узнает, что некоторые его оценивают по достоинству!

Гильберт и Энни немного отстали, наслаждаясь под соснами тишиной и красотой осеннего дня. Дорога шла по высокому берегу, вдоль гавани.

— Эта тишина похожа на молитву, не правда ли? — произнесла Энни, невольно поднимая глаза к сияющим небесам. — Как же я люблю сосны! Кажется, будто их корни питает романтика всех времен! Как хорошо было бы остановиться сейчас и поговорить с ними! Здесь я всегда так счастлива!»

В одиночестве, в горах,

Куда принесла их

неведомая

сила,

Они стряхнут

заботы

и печали

Подобно тому,

как стряхивают

капли дождя

со своих игл

Раскачиваемые

ветром

сосны… —

процитировал Гильберт и заметил:

— Глядя на них, начинаешь понимать всю суетность собственных устремлений, не так ли, Энни?

— Если когда-нибудь меня постигнет несчастье, я обращусь к соснам, чтобы восстановить пошатнувшееся душевное равновесие, — мечтательно сказала Энни.

— Надеюсь, этого никогда с вами не случится, Энни, — произнес Гильберт, который никак не мог заставить себя поверить, что живое, веселое и остроумное создание, шагавшее рядом с ним, может впасть в великую печаль. Но тот, кому знакомы взлеты, испытывает и падения. Люди, обычно бурно реагирующие на радостные события, жестоко страдают от неудач.

— Нет, когда-нибудь я должна это испытать, — размышляла вслух Энни. — Сейчас я пью до дна чашу радости, переполненную до краев. Но ведь в каждой «бочке меда» должна быть своя ложечка дегтя… И однажды я ее отведаю! Ну, без боя я не сдамся! Но хочется верить, что все это случится не по моей вине. Помните, что говорил мистер Дэвис в прошлую субботу вечером? Что Господь, посылая нам испытания, вместе с тем дает нам силы, чтобы перенести страдания; мы даже чувствуем некоторое облегчение в конечном счете. Но если мы сами «оступаемся» по недомыслию, ввергая себя в пучину греха, — вот тогда наша душевная боль невыносима. Но… не будем о грустном, ведь день такой чудесный! А это значит, нужно радоваться жизни, ведь правда?

— Будь на то моя воля, я бы вычеркнул из вашей жизни, Энни, все дурное и оставил только счастье и радость, — произнес Гил таким тоном, что Энни подумала, что опасность впереди…

— Ну, это было бы не слишком умно, — поспешно возразила она. — Уверена, что ни одна жизнь не может развиваться успешно без преодоления определенных препятствий, даже если они приносят печаль. Впрочем, все это — теория, а на практике… Но идемте! Смотрите, наши друзья уже разыскивают нас!

Все уселись внутри небольшого павильона, чтобы полюбоваться осенними чудесами заката: всполохами большого небесного костра на бледно-желтом, словно опавший лист, фоне. Слева виднелись крыши и высокие шпили Кингспорта, выступавшие из фиолетовой дымки. Справа лежала гавань; ее воды окрасились в розово-медный цвет в месте слияния с закатом, но чуть ближе они были серебристо-серыми и матово блестели. Вдали, из тумана, выступили очертания скалистого Острова Вильгельма. Он, подобно клыкастому бульдогу, стоял на страже города.

Свет маяка с этого острова время от времени пробивался сквозь туман; казалось, это светит переменным светом новая звезда. А на горизонте другой пульсар посылал в ответ свои сигналы.

— Вот это мощь! — воскликнула Филиппа. — Я не имею в виду сам Остров Вильгельма; впрочем, я все равно не взяла бы его штурмом даже если б очень этого хотела. Но посмотрите на эту смену караула форта у национального флага! Сплошная романтика!

— Кстати, о романтике, — сказала Присцилла. — Мы тут искали вереск, но, конечно, не нашли. Полагаю, он уже не растет в это время года.

— Есть всего два места на целом континенте, где он растет, — заметила Фил. — Одно — перед вами; вот этот парк! Другое — где-то в Нова Скотии, только я забыла, как оно называется. Существует легенда, что в течение года здесь стоял лагерем знаменитый Хайлэндский батальон, так называемый Черный Отряд. Так вот, когда весной солдаты вытряхивали свои тюфяки, несколько семян вереска попали в землю и проросли.

— О, какая милая легенда! — в восторге воскликнула Энни.

— Давайте вернемся домой по Споффорд-Авеню, — предложил Гильберт. — Мы сможем получше рассмотреть дома аристократических семейств. Это — лучший жилой район Кингспорта. Только миллионеры покупают себе здесь особняки.

— О, не только! — возразила Фил. — Там есть одно сказочное местечко, которое я хочу показать вам, Энни! Собственно, это некое… сооружение, дом, который… был построен не миллионером. Он стоит на краю парка испокон веков; его построили, когда Споффорд-Авеню была еще разухабистой проселочной дорогой. Нет, построили — это не то слово. Дом буквально вырос на этом месте, как растут грибы. А остальные дома вдоль этого авеню меня мало волнуют. Они все такие стандартные и слишком современные. Все сплошь из стекла. Но тот домик — просто игрушка, у него даже есть название… Впрочем, после скажу, когда вы все увидите собственными глазами.

И они увидели этот дом, когда спустились с покрытого соснами холма и вышли из парка. В начале Споффорд-Авеню, спускавшегося прямо к тому месту, виднелся небольшой деревянный дом, окрашенный в белый цвет. Ряды сосен стояли, словно в почетном карауле, с двух его сторон, простирая свои ветви над невысокой крышей. Его стены были густо увиты виноградной лозой. Они увидели красные и желтые спелые виноградные гроздья. Из-под лозы виднелись окна с закрытыми зелеными ставнями.

Перед домом был разбит крохотный палисадничек, окруженный низкой каменной оградой. Несмотря на то, что на дворе уже стоял октябрь, в нем все еще торжествовала жизнь. Здесь можно было встретить милые, всеми любимые, традиционные садовые растения — боярышник, полынь лечебную, липпию лимонную, бурачок, петунии, календулу, бархатцы и хризантемы.

Узенькая дорожка, выложенная кирпичом по методу кладки «в елочку», вела от ворот к переднему крыльцу. Из какой Тьму-Таракани перенесли сюда эту усадьбу?! Но на ее фоне соседний домина, окруженный обширным газоном, — резиденция одного табачного короля, — выглядел слишком показушным и вычурным. Этот контраст был отнюдь не в пользу соседнего дома. Как сказала Фил, одни дома строятся, другие — вырастают.

— Ничего чудеснее в мире я не видела! — воскликнула Энни в восторге. — Я вновь вся охвачена трепетом, как в детстве. Этот домик прелестнее даже дома мисс Лаванды!

— А теперь запомните название этого места, — сказала Фил. — Смотрите, что там написано на аркообразной части ворот! Пэтти-Плейс! Правда, здорово? Особенно после всех этих Сосновых Рощ, Мира Вязов и Кедровых Усадьб. Просто Пэтти-Плейс, с вашего позволения! И я обожаю его!

— А почему это местечко так называется? — спросила Присцилла.

— Мои скромные частные исследования показали, что владеет им дама по имени Пэтти Споффорд. Она живет здесь вместе со своей племянницей чуть ли не целый век, — ну, может, капельку поменьше. Некоторое преувеличение допустимо, когда облекаешь повествования в поэтическую форму! Насколько мне известно, местные толстосумы пытались купить этот участочек земли раньше и снова подъезжают с этим к пожилой даме. Его ведь в наше время можно было бы очень выгодно продать! Но Пэтти и слышать об этом не желает… Да, а за домом — яблоневый сад! Он расположен на месте, где обычно находится задний двор. Вы его увидите, когда мы пройдем дом. Настоящие яблоньки на Споффорд-Авеню!

— Сегодня ночью мне приснится Пэтти-Плейс, — серьезно сказала Энни. — Я уже ощущаю, будто это местечко вошло в мою жизнь. Кто знает, может быть, однажды мы побываем внутри этого чудного домика?..

— Маловероятно, — коротко сказала Присцилла.

Энни загадочно улыбнулась и произнесла:

— Да, согласна! Но у меня такое странное, нарастающее, вызывающее трепет ощущение — предчувствие, если хотите, — что вскоре нам представится возможность лучше познакомиться с Пэтти-Плейс!