Аня из Зелёных Мезонинов

Люси Мод Монтгомери (1908)

Впервые роман «Аня из Зелёных Мезонинов» канадской писательницы Люси Мод Монтгомери (1874–1972) увидел свет в 1908 году. Спустя полстолетия история про добрую и непосредственную девочку-сироту Аню Ширли, попавшую на ферму Зеленые Мезонины, покорила сердца юных читателей. Произведение приобрело большую популярность и сегодня публикуется во многих странах. По роману сняты фильмы и даже мультфильмы, а дом-музей на острове Принца Эдуарда, посвященный Ане, постоянно посещают толпы туристов — поклонников. Произведение впервые публикуется в рисунках современной художницы Марии Рязанцевой. Для среднего школьного возраста.

Глава 9

Миссис Рейчел Линд ужасно возмущена

Прошло две недели с момента появления Ани в Зеленых Мезонинах, а миссис Линд еще не пришла на нее посмотреть. Виной тому был тяжелый не по сезону грипп, приковавший почтенную женщину к постели. Но, как только она смогла встать, сразу же поспешила в Зеленые Мезонины, разрываясь от любопытства.

В прошедшие две недели Аня не теряла зря ни минуты: она уже знала каждое дерево и каждый кустик около дома, успела обследовать тропинку, начинавшуюся за садом, прогуляться по берегу ручья, полюбоваться кристально чистым ключом в долине, побродить под густыми елями, на ветвях которых сверкали серебром тонкие паутинки и под которыми в таинственном сумраке белели нежные ландыши. И каждый раз, вернувшись с прогулки, она увлеченно рассказывала Мэтью и Марилле о своих чудесных «открытиях».

Когда миссис Линд пришла в Зеленые Мезонины, Аня бродила по саду, расцвеченному красноватым вечерним солнцем. Так что у почтенной дамы была отличная возможность поведать Марилле о своей болезни, с явным удовольствием расписав каждую боль и биение сердца. Когда подробности были исчерпаны, миссис Линд обратилась к главной цели своего визита.

— У вас, как я слышала, неожиданные перемены. Ужасная ошибка! — Миссис Линд сочувственно покачала головой. — Неужели вы не могли отправить девочку обратно?

— Могли, но Мэтью она приглянулась. Да мне и самой она нравится. Хочешь взглянуть на нее? Сейчас я ее позову.

Аня вбежала в комнату. Лицо ее еще сияло восторгом нового «открытия», сделанного в саду. Но неожиданно оказавшись в обществе незнакомой женщины, она растерянно остановилась в дверях.

— Да-а, выбрали тебя не за красоту, это точно! — Миссис Линд была одной из тех восхитительных особ, которые гордятся тем, что говорят обо всем прямо и открыто. — Марилла, она ужасно тощая и некрасивая. Да видал ли кто столько веснушек? А волосы — красные, прямо морковка! Подойди ко мне, детка, я хочу тебя получше рассмотреть.

Аня «подошла», но совсем не так, как ожидала почтенная дама. Одним прыжком она пронеслась через кухню и остановилась перед миссис Линд с красным от гнева лицом; губы ее кривились, вся тоненькая фигурка дрожала.

— Я вас ненавижу! — закричала она, задыхаясь и топая ногой. — Как вы смеете называть меня тощей и некрасивой? Как вы смеете говорить, что у меня веснушки и рыжие волосы? Вы грубая, невоспитанная, бесчувственная женщина! Как вы смеете говорить такое обо мне? Как бы вам понравилось, если бы вам сказали, что вы толстая и неуклюжая и что у вас нет даже искры воображения? Меня не волнует, если я раню ваши чувства, когда это говорю!

— Да видел ли кто подобное? — воскликнула ошеломленная миссис Линд.

— Аня, пойди в свою комнату и оставайся там, пока я не приду, — сказала Марилла, с трудом обретая дар речи.

Аня, разразившись слезами, бросилась за дверь.

— Ну, не завидую тебе, Марилла, что ты будешь это воспитывать, — заявила миссис Линд с неописуемой торжественностью.

Марилла открыла рот, чтобы произнести какие-то слова извинения, но неожиданно для себя сказала:

— Тебе не следовало насмехаться над ее внешностью, Рейчел.

— Марилла, ты считаешь, что можно найти оправдание такому кошмарному поведению? — вопросила миссис Линд раздраженно.

— Нет, я не оправдываю ее, — сказала Марилла медленно. — Она вела себя ужасно, и мне придется поговорить с ней об этом. Но не будем забывать, что ее никогда не учили владеть собой. А ты была слишком жестока к ней, Рейчел.

Миссис Линд поднялась с видом оскорбленного достоинства.

— Похоже, мне придется быть очень осторожной в выражениях, так как деликатные чувства сирот, вывезенных неизвестно откуда, стоят здесь на первом месте. О нет, я не сержусь. Мне слишком вас жаль. Вам придется нелегко с этим ребенком. Но если бы ты приняла мой совет — чего ты, я полагаю, не сделаешь, хотя я воспитала десять детей, — ты «поговорила» бы с ней хорошей березовой розгой.

И миссис Линд с достоинством выплыла из комнаты — если только можно сказать так о толстой женщине, которая всегда ходит вразвалку, — а Марилла с очень серьезным лицом направилась в мезонин.

Поднимаясь по лестнице, она размышляла о том, что же ей следует предпринять. Дружеский совет употребить березовую розгу не привлекал Мариллу. Она не представляла себе, что может бить ребенка. Но необходимо было как-то заставить Аню осознать всю тяжесть ее проступка.

Аня лежала ничком на постели и горько плакала, не обращая внимания на то, что грязные ботинки пачкают чистое покрывало.

— Аня, — сказала Марилла без суровости в голосе, — встань с кровати и послушай, что я тебе скажу.

Аня сползла с кровати и села на стул, стоявший рядом. Лицо ее распухло и было мокрым от слез. Она упрямо не поднимала глаз.

— Хорошо же ты себя ведешь, Аня! Тебе не стыдно?

— Она не имела никакого права называть меня некрасивой и рыжей, — отвечала Аня с упреком.

— Ты тоже не имела никакого права впадать в гнев. Не понимаю, почему тебя так задело, когда миссис Линд сказала, что ты рыжая и некрасивая. Ты сама это не раз говорила.

— Но ведь это большая разница, когда вы говорите что-то о себе и когда слышите то же самое от других. Только вообразите, что вы почувствовали бы, если бы кто-нибудь сказал вам в лицо, что вы тощая и некрасивая, — оправдывалась Аня в слезах.

Давнишнее воспоминание неожиданно ожило в памяти Мариллы. Она была еще совсем маленькой, когда услышала, как ее тетки в разговоре между собой назвали ее «невзрачной и некрасивой». Марилле было уже пятьдесят, когда она наконец смогла забыть об этих так ужаливших ее словах.

— Да, Рейчел слишком прямолинейна, — сказала Марилла чуть мягче. — Но она незнакомая женщина, намного старше тебя и к тому же моя гостья — вот три достаточных повода, чтобы ты отнеслась к ней с уважением. Ты же была грубой и дерзкой, и, — в голову Марилле пришла спасительная идея наказания, — ты должна пойти к ней и попросить прощения.

— Я не могу это сделать, — заявила Аня решительно и мрачно. — Можете наказать меня любым способом. Заприте меня в темном, сыром подвале, где живут змеи и жабы, держите на хлебе и воде — я не буду жаловаться. Но я не могу попросить прощения у миссис Линд.

— У нас нет обыкновения запирать людей в темных, сырых подвалах, — сказала Марилла холодно, — да их и не существует в Авонлее. Но извиниться перед миссис Линд тебе придется, иначе ты останешься в своей комнате до тех пор, пока не скажешь мне, что готова это сделать.

— Значит, мне придется остаться здесь на всю жизнь, — сказала Аня скорбно. — Я ничуть не жалею о том, что ей сказала. Я даже не могу вообразить, что жалею об этом.

— Может быть, твое воображение заработает лучше завтра утром, — сказала Марилла, вставая, чтобы уйти. Она была сердита на себя не меньше, чем на Аню, потому что, как только ей вспоминалось ошеломленное лицо миссис Линд, губы ее невольно растягивались в улыбке.