Слишком большой соблазн

Людмила Феррис, 2017

Молодая журналистка Юлия Сорнева должна была взять интервью у генерального директора «Орбитальной группировки» Владимира Яценко, но прямо во время интервью мужчину убили! Теперь написать о нем статью стало для Юли делом принципа. Она обязана разобраться, кто и почему застрелил талантливого ученого и успешного руководителя. Но слишком много было у него недоброжелателей и темных секретов. Может быть, дело в том, что все научные открытия сделал за Яценко другой человек? А его семейная жизнь была вовсе не так благополучна, как казалось? Космос скрывает слишком много тайн, но Юля даже не представляла, что одна из них напрямую связана с ней самой…

Глава 8

— Ну, Юля, ты даешь! На твоих глазах произошло убийство! Ты просто вляпалась! И я вместе с тобой! — Заурский мерил шагами свой просторный кабинет.

— Что вы, Егор Петрович, как ледокол двигаетесь — туда-сюда?

— Сорнева, а ты настоящий ледокол когда-то видела?

— Не видела, но вы на него похожи!

— А на кого ты похожа? Чудо! Что с корифеем космонавтики сделала? Как все произошло?! Какой черт тебя понес на интервью? — Заурский спохватился, вспомнив, что «черта» организовал именно он. — Ну, дети мои!

— Вы наговорите, Егор Петрович, это не я! Я его не убивала.

— И на том спасибо, Юля. Я не сомневался.

— Я уже вам все рассказала, как и следственной группе, а тем аж два раза, они с первого раза ничего не успели записать. Ошибки в протоколе делают — кошмар, а еще высшее образование имеют! Я пока ошибки не исправила, протокол не подписала.

— Ошибки — это круто, Сорнева. Это по-нашему! Все остальное откуда?

— Не знаю я, клянусь, не знаю. Я этого Яценко первый раз в жизни видела. Я ждала его в кабинете, вопросы готовила и вдруг хлопок услышала, но не подумала, что это выстрел. Может, он там шампанское решил открывать, в своем тайном кабинетике? Он вообще странно себя для корифея космонавтики вел, бегал за эту дверку, бегал. Зачем бегал? Непонятно!

— Зато с тобой все понятно. Нам сейчас следствие на «хвост упадет», будет поддавливать, и это… — он задумался, — и это, Юльчик, совсем неплохо! — Настроение главреда заметно улучшилось. — Итак, все шипит, кипит и булькает. Мы будем версии следствия излагать, даже если это наши версии и слабые, но мы благодаря тебе, случайно оказавшейся в нужное время и в нужном месте, волею обстоятельств втянуты в криминальную историю, имеем право и на свое виденье. А ты молодец, фотографии успела сделать. Газета выйдет завтра, вот будет многим сюрприз. Тираж опять поползет вверх.

— Егор Петрович, — Юля помялась, — мне не очень понравился Яценко, по крайней мере по ощущениям, но я действительно зачем-то оказалась там во время убийства. Какую-то миссию я должна дальше выполнить? Я хочу начать свое расследование этого убийства. Вы мне добро даете?

— У нас нет вариантов, Сорнева. Давай согласуем принципиальные действия. Только не двигайся как слон в посудной лавке, чтобы не покрушить пространство вокруг.

— Какой я вам слон? Я мышка маленькая и юркая, которая везде пролезет. Хочу пока информацию набрать, в Интернете поискать про персону Яценко, с соратниками и женой поговорить.

Юля не сказала о главном: она очень надеялась на отца, это как раз тот случай, когда папа должен помочь. Папа, как никто, разбирается в хитросплетениях космонавтики.

Но уйти в этот день из редакции без разговора с коллегами не получилось. Мила Сергеевна уже два раза под разными предлогами заглядывала в кабинет главреда и делала «страшные глаза». Около ее стола толпился народ, практически вся редакция вместе с верстальщиками газеты.

— Наконец дождались! Рассказывай, — выпалила Мила Сергеевна и с завистью добавила: — Везучая ты, Юлька, сначала прослушка, потом убийство. Уж не припомню, кому из журналистов так везло.

— Скажете тоже, Мила Сергеевна, — протянула журналист Наташа. — Это же стресс какой! Я вот не хочу ничего такого.

— Поэтому и сидишь на «социалке», — огрызнулась Мила. — А Юлю читатели сразу запомнили. Ну давай, рассказывай! Как тебе в голову пришло его сфотать? Я бы в обморок плюхнулась.

— Ой, не знаю, сфотографировала, и все. Я тоже сначала впала в ступор, а потом затрясло всю.

— А фотографировала когда?

— В процессе ступора и сфотографировала. Да особо и рассказывать нечего. Нервничал он почему-то. Вроде большой начальник, а бегал в свой потайной кабинет, как пацан, по телефону с кем-то разговаривал. Знаю точно, что не понравилась я ему, не смогла психологически настроить на беседу, и знаю, что интервью не получилось бы. Не срослось у нас с ним сразу. Не понравились мы друг другу.

— Да придумываешь ты все! Интервью не состоялось. Это бывает.

— О! Спасибо, Мила Сергеевна! Я знаю, как будет называться статья: «Несостоявшееся интервью». Спасибо за идею.

— Спасибо в карман не положишь, — заулыбалась ответсек. — Думаю, что убийством будет заниматься центральный аппарат Следственного комитета. Яценко был слишком важной фигурой.

Уже вечером дома Юля прокручивала в голове события дня, о которых она умолчала в редакции. Она действительно сначала не чувствовала страха, у нее не было истерики, Юля долго общалась с ребятами из следствия, которые были немногословны на комментарии и только твердили:

— Выясняем обстоятельства убийства. За комментариями обратитесь в пресс-службу.

Причем эту фразу по очереди произносили все пять человек, один из которых, серьезный мужчина лет сорока, беседовал с Юлей.

— Да не нужны мне ваши комменты и пресс-служба не нужна. Пусть они сами ко мне за информацией обратятся, — заявила ему Юля.

То, что на месте происшествия оказался журналист, сыщикам явно не понравилось.

— Журналисты народ наблюдательный, может, вы обратили внимание на какую-то деталь, что-то вас насторожило?

— Я первый раз в его кабинете. Яценко тоже видела живьем впервые.

— А до этого?

— До этого про него лишь читала. Вы запоминаете мои ответы? Я уже говорила, что его раньше никогда не видела. Никогда!

— Кто договаривался с ним на интервью?

— Спросите у нашего главреда, мне кажется, что это инициатива пресс-службы предприятия, ведь через две недели — День космонавтики, народный праздник. Я задание получила от главного редактора нашей газеты Евгения Петровича Заурского.

— В чем состояло ваше задание?

— Записать интервью.

— А конкретно?

— Конкретно и записать. То есть я задаю вопросы, а он отвечает.

— Какие вопросы вы задавали?

— Скажите, — Юлька не выдержала, — вы учились в школе для умственно отсталых?

— Что? — возмутился следователь.

— Я же сказала, что вопросы задать не успела и вообще, кроме приветствия, ничего не произнесла, он почти сразу же ушел в кабинет, который замаскирован в стене.

Она думала, что загадочное убийство такой личности, как Яценко, может перевернуть науку космонавтику, в которой, как в любой отрасли, уже все «схвачено», денежные потоки определены и идут в «накатанном» направлении. Сейчас акценты сместятся так сильно, что «Орбитальная группировка» может потерять центр тяжести, а фигура при смещении центра тяжести теряет устойчивость даже в положении равновесия. Это непреложный закон физики.

Следователи то топтались в громадном кабинете убитого, то что-то измеряли в маленькой потайной комнатке. Юлька пыталась разглядеть, что они там делают, но тщетно, всю панораму плотно закрывала широкая мужская спина. Строгая секретарша вмиг перестала быть строгой и «железной», по ее щекам текли слезы, помада потеряла цвет, а высокие каблуки ее черных туфель, так подходивших к деловому костюму, нервно царапали ковровую дорожку в кабинете. Женщина комкала в руке платок и повторяла:

— Кошмар! Не может быть, какой кошмар! У него сегодня запланировано столько встреч. Это невозможно.

— Не будет уже никаких встреч. — Юля протянула ей стакан с водой. — Возьмите себя в руки, уже ничего сделать нельзя. Примите мои соболезнования. Вы, наверное, давно с ним работаете. Каким он был человеком?

— Это вы! Вы зря сегодня к нему пришли! А я вас оставила с ним наедине!

— Я?! Да вы с ума сошли? Ваша пресс-служба просила интервью, я вообще в кабинете простояла зря.

— Он не хотел с вами встречаться. Он говорил мне это! А теперь ко мне лезете со своими дурацкими вопросами!

Тут один из следователей активно заинтересовался тем, что говорила секретарша.

— Вы только что сказали, что у Владимира Николаевича были основания негативно относиться к Сорневой?

Дама замерла, помолчала и выпалила:

— Он вообще не любил журналистов, называл их выскочками. Говорил, что с ними одно напряжение.

— За это не убивают, — встряла Юлька. — Пусть он как хочет нас называет, то есть называл, хоть горшками. Нашу профессию многие не любят.

— Вы не ответили на вопрос о журналистке Юлии Сорневой, — не глядя на нее, следователь обращался лишь к секретарше.

— А Сорнева — это кто?

— Это я. Юлия Сорнева, — усмехнулась Юля.

— Я вспомнила вашу фамилию. Я выписывала вам пропуск.

— Я так и не понял, — настаивал следователь, — были у убитого с журналисткой Сорневой неприязненные отношения?

— Не знаю. Я говорю, что он просто не любил писак! — сердито глядя на Юлю, повторила секретарша.

— Вы знаете, мне абсолютно наплевать, любил ли ваш начальник журналистов и меня лично. Абсолютно! — разозлилась Юлька.

Она вспоминала эту неприятную сцену, тело убитого Яценко в кабинетике, и мурашки побежали по коже.

— Папочка, приезжай быстрей и помоги мне разобраться, почему убивают «космических менеджеров», обласканных государством и правительством. Кто мог желать смерти известному и успешному Яценко?