Предел несовершенства

Людмила Феррис, 2017

Жизнь корреспондентки городской газеты Юлии Сорневой бьет ключом: вчера ей сделал предложение блистательный американский инженер Кевин, а сегодня она становится свидетельницей кровавого преступления на городском предприятии, куда Юля пришла взять интервью у молодой сотрудницы. Давняя подозрительная авария, сложные отношения в семье погибшего, испанская красавица Зэрита, загадочные «золотые солдатики», девушка, ушедшая в монастырь, мужчина со страшным шрамом – только составив из этих разрозненных лиц, событий, встреч и фактов цельную картину, можно вычислить неуловимого убийцу…

Глава 6

Егор Петрович Заурский принимал у себя дома старого школьного друга Валерия Сергеевича Голызина. На самом деле они были друг для друга «Егорка» и «Валерка» и дружили так давно, что, по их обоюдному выражению, «так долго не живут». В третьем классе родители привели мальчиков в секцию плавания, вода и совместные тренировки их сдружили. Спортсменом никто из них не стал — один выучился на следователя, другой на журналиста, а дружба получилась на всю жизнь.

Жена Вика приготовила ужин, накрыла им на кухне и занималась своими делами. Любимым делом Виктории Николаевны было вязание, хотя если бы кто-то сказал в свое время юной кокетке Вике, что всем смыслом ее жизни станет муж Егорушка и ручное вязание, она бы посмеялась.

Но жизнь часто преподносит сюрпризы, и нужно научиться принимать их с благодарностью. У Виктории хватило на это мудрости и терпения. Когда они с Егором поженились, то очень хотели детей, но не сложилось, потому что у Вики оказалась мудреная почечная болезнь, при которой беременность противопоказана. Однако, как многие женщины, Вика решила рискнуть, ребенок родился мертвым, и больше она попыток не делала. В это тяжелое время муж так сильно ее поддержал, что позже она буквально растворилась в его делах и его жизни. Женщинам свойственно растворяться в любимом мужчине, хочется интересоваться всеми его делами, быть всегда в курсе всего. Сферы собственной жизни сужаются. Мужчина продолжает работать, делает карьеру, поддерживает дружеские контакты, разрешает себе ездить с приятелями на рыбалку. Он все так же смотрит футбол, просиживает за компьютером и интересуется новинками в мире автомобилей. А женщина забывает себя, свой мир, который когда-то существовал. Все силы посвящаются семейному очагу, ожиданию мужа с работы и выяснению того, как у него прошел день.

Виктория Николаевна оставила работу, и Егор не возражал, а когда в череде домашних дел появилось свободное время, Вика вдруг решила связать мужу носки, до того не имея ни малейшего представления о ручном вязании. Носки получились после третьей попытки, и она решила совершенствоваться дальше. Егор, как же журналисту без этого, тут же нашел информацию, что вязаные шелковые чулки в Европе могли поначалу носить только очень состоятельные люди, и шведский король Эрик IV выписал себе пару шелковых вязаных чулок, стоимость которых соответствовала годовому жалованию королевского сапожника.

— Ну, Викуля, ты меня почти как короля одеваешь! — Она отмахивалась, смеясь, но продолжала вязать — сначала шарф, потом пуловер, потом кофту, пончо, и остановиться уже не могла. Это занятие на удивление помогало ей выразить свою индивидуальность. Сначала она задумывала образ, подбирала фактуру и пряжу, рисунок, и была довольна каждой законченной вещью. Нынче Виктория Николаевна приноровилась вязать крючком, и черная шаль, узоры которой уже можно было сложить в рисунок, ей тоже нравилась.

— Мальчики! Если что надо, зовите.

Но «мальчики» уже ее не слышали, потому что говорили сами, причем довольно громко, эмоционально.

— Да мы сами виноваты, что молодежь такая инфантильная! — убеждал товарища Егор. — К нам приходят журналисты, которые только и могут, что складывать тексты, людьми их быть не научили!

— А зачем им быть людьми, твоим журналистам? Им только текст написать, сорвать одномоментный куш, а дальнейшая судьба человека их не интересует. Таково новое поколение журналистов.

— Твою молодежь это сильно интересует?! Вы ведь только сажаете, а профилактикой никто не занимается.

— А вы пишите об этом, мнение формируйте!

— Издеваешься? Да мы хоть сотни компьютеров сломаем при написании подобных текстов, вы на них разве внимание обратите? Отмахнетесь от нас, как от назойливых комаров!

— Укусить вы успеете! Зачем твоя журналистка со следователем нашим сцепилась, выделываться начала? Ей, видите ли, надо побыть на месте происшествия, вопросы начала следователю задавать!

— Это ты о ком? — спросил Егор Петрович, хотя сразу понял, что речь идет о Юльке Сорневой.

— Заурский, не включай «дурака»! Все ты понял.

— Ты тоже пойми, дорогой друг Валерий Сергеевич, девчонка пришла на завод, в цех на интервью, а тут — убийство, информацию о котором она пропустить не может, а твой следователь, вместо того чтобы ей помочь, поговорить с ней, как с партнером, начал «начальника включать»!

— Да какой она партнер?! Девочка зеленая, случайно оказавшаяся на месте преступления. Убийца не найден, она навредить может.

— А если помочь? Кстати, пришла она туда по моему редакционному заданию.

— Пусть помогает, только в следственный процесс не лезет! Егор, похоже, журналистка твоя не успокоилась, раз ты тут круги нарезаешь?

— Так давай поможем молодежи, пусть добывает информацию под мою личную ответственность, тебе же в помощь!

— Да на фига мне ее помощь! От ваших журналистов только один вред!

— А как тогда молодежь учить? Вот они и растут инфантильными, потому что чужие дяди решают, что им можно, а чего нельзя. Не дают проявить самостоятельность.

— Есть тайна следствия, Егор.

— Я что, пытаюсь убедить тебя в обратном? А что-нибудь есть не тайное, о чем с прессой можно поделиться для вашего же блага?

— Хитрец, Заурский! Поешь, как будто правда о молодежи печешься, а на самом деле тупо меня разводишь на информацию для своей газетки!

— Валерка! Журналиста обидеть может каждый, мы привыкшие.

— Как у тебя хорошо получается, косить под убогого, Заурский! Одно загляденье!

— Каюсь, гражданин следователь! Надеюсь, это мне зачтется. Если серьезно, расскажи, что можешь. Моя девчонка все равно будет писать, искать факты, анализировать обстоятельства, лучше ее записать в помощники. За это предлагаю выпить. Вика вон какие манты приготовила, загляденье!

Егор Петрович налил водки в маленькие стопочки изо льда. Это было тоже Викиным умением — делать такие одноразовые ледяные стопочки, заливая воду в специальную форму и замораживая в холодильнике.

— Ну, за молодежь!

— Провокатор ты, Заурский, просто провокатор!

— Я же ради дела! Давай, «колись», говори, о чем можно, — дурашливо подначил Егор.

— Все под твою ответственность, и если что девчонка узнает, — рассказываешь мне. Никаких публикаций без моего ведома!

— Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите приступить?

— Валяйте! Для начала добавьте мне мантов. Рассказываю. Гальваника убили в цехе, проткнули, как тушку, металлической пикой. Забор из таких делают. Несколько аналогичных пик нашлось на участке, лежали у термопечки кучкой, откуда появились там, никто не знает. По документам таких деталей на участке быть не должно, ищем, кто мог принести их в цех. Гальваник работал в цехе давно, был опытным, никакого криминала за ним не водилось, обычный работяга.

— Значит, необычный, раз от него избавились. Видимо, причина была, может, в чем-то замешан, оказался свидетелем чего-то.

— Версии рассматриваются. Следов борьбы нет. Его просто с ходу закололи, ударов было несколько, он скончался мгновенно, сердце не выдержало, все-таки в возрасте мужчина.

Валерий Сергеевич подхватил вилкой еще один мант и зажмурился от удовольствия.

— Какая вкуснотища! Праздник живота.

— Ешь, ешь, Вика старалась, ей будет приятно, что мы с тобой ее старания оценили. Теперь скажи, какая версия главная?

— Да нет никаких главных версий. Есть несколько рабочих. Телефон пробили, он жене звонил постоянно, она на пенсии, дома сидит, болеет, говорят, переживал за ее здоровье. Вообще, люди мало откровенничают. Суть высказываний всех опрошенных сводится к одному: хороший гальваник, но мужик вредный, жадный. Точка. Какая была у него жизнь за воротами завода, никого не интересовало. Это раньше были парткомы, профсоюзы и прочие общественные организации, присматривающие за народом. Сейчас этого нет, и запросить грамотную, толковую характеристику на человека не у кого. А ты говоришь, молодежь!

— Я говорю, что молодежи надо помогать, ее надо учить. Она же не виновата, что мы разрушили многие социальные институты. Она про это вообще ничего не знает и думает, что так и было всегда. А гальваник твой во что-то вляпался, так просто не убивают.

— Мне нравится твой журналистский подход. Уже и гальваник «мой», так невзначай как будто.

Егор рассмеялся:

— Не цепляйся к словам!

— А ты не придумывай того, чего нет. Вы, творческие люди, просто мастаки на это. Сами придумываете — и сами верите.

Их дружеское подкалывание прервал звонок. Егор Петрович посмотрел на экран телефона.

— Вот, легка на помине наша журналистка! Это она звонит.

— Да, Юлечка! Что?!! — Он изменился в лице. — Ты ничего не напутала?

Валерий Сергеевич прекратил есть манты и произнес:

— Вот-вот, опять проблемы с твоим подрастающим поколением! Такие друзья, что и врагов не надо.