Реквием по любви

Людмила Сладкова, 2023

Он – плохой парень, сын криминального авторитета, жизнь приучила его к цинизму и жестокости, ведь он проходил ее уроки вовсе не по книгам. Она – сирота, никогда не знавшая своего отца, ее будни состоят из учебы и танцев, которыми девушка занимается на профессиональном уровне. Они словно живут в параллельных вселенных, но однажды их вселенные пересекаются – и происходит взрыв. Этих двоих не может связывать ничего. Ничего, кроме любви – дикой, необузданной, настоящей.

Глава 16

Лиза проснулась среди ночи от внезапно нахлынувшего чувства тревоги. Распахнув глаза, растерялась. Ее окружало незнакомое темное помещение, единственным источником освещения которого являлся лунный свет, струящийся через маленькое окошко, расположенное практически у самого потолка. Девушка пошевелилась, морщась от неприятных ощущений. Все мышцы затекли, словно в наказание за излишнее упрямство, и теперь мучительно покалывали. Да и неудивительно — спать на кресле, свернувшись калачиком, не очень-то удобно.

Глаза привыкли к темноте, и девушка смогла разглядеть просторную полупустую комнату с большой русской печью в центре. Лизавета осторожно поднялась на ноги и, стараясь не шуметь, направилась к окну, которое, к счастью, оказалось открыто. Благодаря этому ночной воздух проникал в сторожку, наполняя ее необыкновенной свежестью. Подойдя вплотную, она встала на цыпочки, изо всех сил пытаясь дотянуться до крошечного подоконника, и несколько раз глубоко вдохнула, наслаждаясь ни с чем не сравнимым ароматом хвойного леса. А также воды. Именно из-за нее воздух был столь свежим и влажным. Рядом находилось озеро, Карпова это чувствовала. Из самого дальнего угла комнаты раздался тихий стон, как бы напоминание, что Лиза здесь вовсе не одна. Вздрогнув, она обернулась на звук, да только так и застыла в нерешительности. В углу, там, где стояла кровать, было настолько темно, что девушка не могла сказать с уверенностью, что Дмитрий спит.

Невнятное мычание повторилось. Теперь Карпова поняла причину внезапной бессонницы — эти стоны ее и разбудили. Ругая себя на всех языках мира, Лизавета осторожно приблизилась к кровати и склонилась над мужчиной. Дмитрий все же спал, но, судя по выступившему на висках поту и сильно стиснутым зубам, снились ему далеко не полевые ромашки. Он тяжело дышал, голова то и дело металась по подушке.

Девушка машинально потянулась ко лбу Похомова, чтобы проверить температуру, да тут же отдернула руку, будто обожглась. Чего она боялась в тот момент? Сложно сказать. Наверное, того, как сладко замирало сердце при мысли, что эти губы страстно целовали ее несколько часов назад. А руки сжимали в объятиях столь сильно, что трещали кости. Теперь же Лиза находилась в одном помещении с почти обнаженным мужчиной и, вместо того чтобы бежать отсюда, любовалась его совершенным телом. Как бы она ни сопротивлялась, как бы ни запрещала себе думать об этом человеке, отчетливо понимала — ее проигрыш совсем близок. Один неверный шаг, и она пропала. И телом, и душой. Навсегда.

— Дмитрий Аркадиевич? — позвала она мужчину шепотом, в целях безопасности отступая на пару шагов назад.

Дмитрий не отреагировал, разве что сильнее застонал.

— Егор… Суки конченые… Отомстил…

Теперь Лизавета окончательно убедилась, что, погруженный в свои переживания, он ее не слышит, поэтому позвала Похомова громче. Ситуация мало изменилась. Окончательно осмелев, девушка присела на край кровати и принялась трясти его за руку:

— Проснитесь же!

Все произошло столь молниеносно, что Лиза не успела этого осознать.

Всего секунду назад она пыталась разбудить Похомова, а сейчас была грубо прижата к кровати и задыхалась от недостатка кислорода. Сильная мужская ладонь словно тисками сжала ее горло, заставляя замолчать на полуслове. Лиза и пикнуть не успела, лишь хватала воздух открытым ртом, словно рыба, выброшенная волной на берег. Над ней склонилось искаженное от ярости лицо Дмитрия. И глазищи такие… бешеные. Дикие. Безумные.

— Удавлю, мразь! — Рука все сильнее сминала ее нежную шею.

Инстинкт самосохранения заставил Лизу начать борьбу за жизнь.

В ее случае — впиться ногтями в кожу мужчины. Что, собственно, она и сделала. Стало только хуже — к одной его ладони присоединилась и вторая.

— Паскуда! — прогромыхал он не своим голосом.

И последних сил девушка прохрипела:

— Дмитрий…

— Лиза? — Похомов проснулся мгновенно. Вся пелена сна слетела с глаз в считаные секунды, заставляя тут же отдернуть руки. — Черт! Ты что, дура? Никогда не подкрадывайся ко мне! Тем более, когда я сплю! Я ведь мог убить тебя! Не специально, но… мог! Зачем ты это сделала?

А действительно, зачем? Сейчас Лиза не была уверена в правильности своего поступка. Дмитрий, схватив со стола сигареты, как ошпаренный выскочил на улицу, а она так и осталась лежать на кровати, пытаясь прийти в себя. Отдышаться, успокоиться. Пульс бешено стучал в висках. Горло нещадно болело, и Лизавета была уверена, что наверняка обзавелась «синим ошейником» — столь сильным был захват на ее шее. Девушка очень хорошо понимала, что задушить Похомов пытался вовсе не ее. То была лишь защитная реакция на угрозу извне. А потому и не держала на мужчину зла. Осторожно встав на ноги, она тихо, как мышка, направилась к выходу. Отчего-то хотелось знать, что с Дмитрием все в порядке, и мучивший его кошмар уже позади. Он сидел на крыльце спиной к ней.

Смотрел на звезды и непростительно много курил.

— Я думал, у тебя хватит ума отсидеться внутри! — не оборачиваясь, произнес он, задумчиво стряхивая пепел с сигареты.

Лиза не была готова к тому, что Дмитрий заметит ее присутствие. Она ведь так тихо подошла. Неужели затылком взгляд почувствовал? Смутившись, девушка уже собиралась вернуться в сторожку, но Похомов пресек эту несмелую попытку.

— Оставайся, раз уж пришла, — пробурчал мужчина, выпуская из себя клубы табачного дыма, — посиди со мной.

Разум твердил, что лучше зайти в дом, притвориться спящей или просто держаться подальше от этого человека. Но какая-то часть нее противилась изо всех сил, вынуждая исполнить его просьбу. Осторожно, чтобы невзначай не дотронуться до Дмитрия, Лизавета присела на верхней ступени крыльца, обвивая кольцом собственных рук обнажившиеся колени. Прохладный ночной ветер, словно чувствуя ее состояние, обдувал разгоряченное тело и пылающее лицо.

— Испугалась? — Послышался тихий шелест.

От этого хриплого голоса Карпова покрылась мурашками. Даже во рту пересохло. Не в силах произнести ни слова, она кивнула в ответ, стараясь игнорировать тот факт, что из одежды на нем сейчас присутствовали лишь белые боксеры с эмблемой «D&G». В душе творился бардак. Полнейший хаос. Не знала Лиза и того, почему сидит здесь как послушная овечка, желая утешить совершенно постороннего человека.

— Сильно болит? — повторил он настойчиво.

Она упорно хранила молчание. Вновь вместо ответа еле заметно — чуть влево, чуть вправо — покачала головой, опровергая худшее предположение.

— Я что, тебе и язык отрезать успел? — Похомов резко повернулся к Лизе, начиная злиться. — Так трудно нормально ответить?

— Нет! — выпалила девушка, сбитая с толку его поведением. — Не болит. Разве что… совсем немного.

— Дай взгляну. — Борзый привычным движением затушил бычок и, выбросив его в ведро, служившее урной, осторожно приподнял подбородок девушки большим пальцем. За каким-то чертом заглянул в ее глаза и замер в нерешительности. Эта девчонка перевернула вверх дном все представления о жизни. О принципах. О чувствах. Он ощущал, как она дрожит, хотя сам холода не чувствовал. И неудивительно, когда тело полыхает огнем желания, постоянно жарко. Ругнулся про себя, избавляясь от наваждения. Вовсе не от холода ее так колотит, а от страха. Боится его. Боится боли.

— Сейчас пройдет, — прошептал Дмитрий и, наплевав на все запреты разума, принялся покрывать невесомыми поцелуями нежную кожу на шее девушки. Каждое прикосновение его губ сопровождалось ее судорожным вдохом. Вместо попытки бегства Лиза прикрыла глаза, полностью доверилась ему.

Похомов чувствовал, что начинает медленно сходить с ума. Никогда не думал, что можно испытывать такое наслаждение от столь безобидного занятия. Он кайфовал от ее запаха, как наркоман от дозы чистейшего героина. Свободную руку запустил в копну шелковых волос. Пропустил их сквозь пальцы. Более смело надавил на затылок, прижимая Лизу к себе еще сильнее. Слетевший с губ девушки слабый стон стал последней каплей. Если до этого Борзый хоть как-то пытался сдерживать себя, то теперь весь его хваленый самоконтроль просто лопнул по швам. Не осталось больше ни здравого смысла, ни тормозов. Ничего!

Не встретив со стороны Лизаветы никакого сопротивления, он словно пушинку схватил ее за талию и, пересадив к себе на колени, обрушился на манящие пухлые губы, словно умирающий от жажды на чистый источник. От грохота собственного пульса закладывало уши, а пальцы судорогой сводило от желания скорее сорвать с девчонки футболку, прикоснуться к полной груди, насладиться мягкостью кожи. Понимала ли Лиза, что делает, отвечая на поцелуй? Вряд ли! Похомов обезумел от дикого наслаждения, граничащего с помешательством. Из груди вырвалось утробное рычание, как только она обвила руками его шею. Движимая инстинктом, Лизавета запустила пальцы в его слегка отросшие волосы и с силой сжала их.

Раздался сильный раскат грома, возвращая обоих на землю. Лиза с широко распахнутыми от ужаса глазами взирала на Дмитрия. Не понимая, что же на нее нашло, девушка разжала кулаки, выпуская на свободу его почти черные волосы. Попыталась встать. Тщетно. Мужчина держал сильно, словно в тисках.

— Это просто гром, глупышка! — Лиза не узнавала голос Похомова — столь сильно тот изменился. — Он нам не помешает…

— Нет! — пискнула она испуганно. — Нет! Нужно немедленно остановиться!

Не обращая внимания на ее протесты, Борзый попытался вновь завладеть этими распухшими от поцелуев губами. Карпова каким-то чудом увернулась.

— Перестань, кроха! Я ведь хочу тебя! Как на всю голову повернутый…

— Нет! Вы обещали!

Дмитрий вскочил на ноги, увлекая Лизу за собой.

Теперь, тяжело дыша, он возвышался над ней.

— Обещали! — повторила она, делая пару шагов назад, с мольбой глядя Похомову в глаза. — Обещали…

Борзый, грязно ругаясь, заметался по двору. Через несколько секунд мужчина замер на одном месте, исподлобья сверля девушку диким взглядом.

— Ступай в дом, Лиза! — прерывисто произнес Похомов. — Запри дверь. Укройся от меня. Потому что… потому что нет сил сдать назад! Я могу сейчас преступить черту, и… как бы жутко это ни прозвучало, но… остановить меня некому!

— Я…

— Живо! — прокричал что было мочи.

Это возымело действие — Лиза молнией влетела в сторожку, с грохотом захлопывая дверь. Послышался звон ключей — значит, заперлась на замок. Хорошо. Пошатывающейся походкой мужчина направился к единственному и, вдобавок ко всему, маленькому окну, расположенному почти у самой крыши. Сейчас оно было открыто, а значит, девчонка могла его услышать.

— Лиза?

— Да, Дмитрий Аркадиевич?

— Зачем ты меня разбудила, дуреха?

— Я… Просто… вы метались во сне. — Девушка, запинаясь, пыталась объяснить причину своих действий. — Звали какого-то Егора. Ругались. Не нужно было будить, знаю. Но вы так страдали от своих переживаний… и я…

Похомов, тяжело вздохнув, прислонился к холодной стене дома.

Он прекрасно понимал, о чем сейчас говорила Лизавета.

— Спасти, что ли, хотела? — горько усмехнулся он, устало потирая виски ладонью.

— Можно и так сказать…

— Ладно, забудь! — пробубнил Дмитрий. — Минут через двадцать вынеси мне полотенце и найди в книжном шкафу альбом в красном переплете.

— А это… безопасно? — с детской осторожностью поинтересовалась Карпова.

— Да, — последовал сухой ответ.

В считаные секунды Похомов обогнул сторожку, направляясь к водяной колонке во дворе. Набрал ведро ледяной воды и опрокинул его себе на голову. Повторил процедуру обливания несколько раз — до тех пор, пока мышцы ног не стало сводить от холода. Только после этого он устало побрел к крыльцу.

Лизавета уже поджидала его там, одной рукой удерживая махровое полотенце и альбом, а в другой — керосиновую лампу.

— Вот! — смущаясь, передала ему вещи. — Я пойду, пожалуй…

— Нет, останься. — Борзый поспешил укутаться в полотенце. — Я хочу показать тебе кое-что.

Немного поразмыслив, Лиза все же подчинилась. Дмитрий вновь уселся на крыльцо. И она последовала его примеру, но на всякий случай поставила между ними лампу.

— Когда мы ехали сюда, я сказал, что это место очень много значит для меня. И ни капли не приукрасил, — начал издалека Похомов, все больше погружаясь в воспоминания.

— Почему? Оно какое-то особенное?

— Типа того. О существовании этой лачуги когда-то знали лишь три человека. — Тяжелый вздох. — Теперь… два.

Борзый протянул Лизе альбом и продемонстрировал первую фотографию. Девушка замерла, увидев Похомова и Соколовского в подростковом возрасте. Худющие, угловатые. Загорелые. Третьего парня она не знала. Однако его феноменального внешнего сходства с Дмитрием невозможно было не заметить! Все трое стояли в чисто пацанской позе, обнимая друг друга. Она перевела взгляд на мужчину, сидящего рядом. Он продолжал рассматривать фото. Молча. Но… с такой неприкрытой болью во взгляде, что ей стало не по себе.

— Кто это? — Лиза указала пальцем на незнакомца со столь выразительным и проникновенным взглядом.

— Егор, — последовал глухой ответ.

— А почему сначала о сторожке знали три человека, — почти шепотом продолжила девушка, — а потом всего два?

— Ты же знаешь ответ на этот вопрос, не так ли? — Борзый, подняв с земли пачку сигарет и зажигалку, вновь закурил.

— Боже! — только и смогла выдохнуть Лиза, продолжая листать альбом дальше. С каждой последующей страницей мальчишки превращались в парней. Кто-то становился взрослее, кто-то брутальнее, кто-то милее.

Но всегда вместе. Втроем. Как крепость. Как монолит.

Лиза стала задыхаться от подступивших слез, но не останавливалась.

Словно всю чужую жизнь за пару минут просмотрела, став свидетелем крушения чьей-то судьбы. На последней фотографии им было не более двадцати лет. Совсем молоденькие. Счастливые. Беззаботные.

— Эту поляну однажды отыскал Егор, — с грустью в голосе произнес Похомов. — Будучи еще мальчишками, мы построили здесь сторожку, благоустроили как смогли и поклялись, что кроме нас никто о ней не узнает. Так и было по сей день…

— Он красивый! — Лиза нервно сцепила пальцы в замок. — На вас сильно похож. Очень! Особенно на последнем снимке.

— Это фото мы сделали за девять часов до его смерти.

Лиза заметила, с каким трудом Дмитрию давались слова. Боль потери до сих пор жила в его сердце.

— Он был мне очень дорог! Очень! Это не просто случайное сходство, Лиза. Мы думали одинаково, действовали одинаково, даже чувствовали одно и то же. Егор воплощал в себе все самое лучшее, что было во мне. В тот день вместе с братом я похоронил и часть себя. Лучшую часть себя. А ты каким-то чудом смогла ее… оживить…

— Братом? — ужаснулась Лизавета, намеренно пропуская мимо ушей последнюю фразу. — Егор был вашим братом?

— Не по крови. По духу. Но тебе ли не знать? Ты ведь тоже Соню сестрой называешь. Егор заменил мне брата, которого у меня никогда не было!

— Почему же его не стало?

Дмитрий побледнел:

— По моей вине! — Его руки машинально сжались в кулаки — столь сильно, что захрустели пальцы. — Мы только начинали раскручивать свое дело. На нас наехали — ничего нового. Я обратился за помощью к отцу. Но он отказал, объясняя все тем, что нужно уметь самостоятельно разруливать любые ситуации. Воодушевленный отцовским «благословением», назначил этим уродам стрелку за городом. Егор с Пашкой прибыли вовремя, а я… на четыре часа в пробке застрял! По сравнению с теми амбалами мы молокососами были. Даже в голову не пришло, что они просто завалить нас могут. А так оно и вышло. В Сокола три пули пустили, но он выжил, так как в лесу укрыться успел. А Егор… В общем, не стало Егора.

— Мне так жаль! — хлюпнула носом Лиза. — Если бы с Сонечкой или Андреем что-то случилось, я бы не пережила!

— Ну а я… пережил. Почти забыл. Почти оправился. Долгое время во всем Пашку винил. Свою вину признавать не хотел. Лишь совсем недавно осознал, что Соколик-то в больнице после этого лежал и месяц кровью харкал, а я в машине с кондиционером от жары спасался! Не знаю, зачем это рассказываю. Наверное, пытаюсь таким образом объяснить, почему накинулся на тебя. Почему во сне метался. В городе я сплю спокойно. Но… сюда приезжаю — и накрывает по новой. Всегда. Перед воспоминаниями я бессилен. Только ты… Не бойся больше. Буду себя контролировать!

Повисло тягостное молчание, которое никто из них нарушать не хотел.

Так минут десять и просидели в тишине.

Наконец Дмитрий поднялся на ноги, разминая затекшую шею:

— Ну, все! Вечер откровений окончен! Скоро уже рассвет, пора спать.

Лиза вновь насторожилась, не зная, как себя вести. Слишком много информации получила за столь короткий промежуток времени.

Похомов пропустил ее вперед, а сам остался запирать дверь.

Через некоторое время приблизился к кровати. Увидев, что та по-прежнему пуста, Дмитрий выжидающе уставился на Лизавету, которая успела к тому времени расположиться в кресле.

— Кроха, твое место здесь! — прохрипел он. — Рядом со мной!

— Но, Дмитрий Арка…

— Это не обсуждается, Лиза! Я хочу обнимать тебя этой ночью!

— Только обнимать? — прикусила губу Карпова, завороженно глядя в его бездонные черные глаза. — Точно? И приставать не будете?

— Буду! Очень даже буду! Но… без твоего согласия ничего не произойдет!