Жизнь моя

Людмила Пинкантрия, 2023

Маргарита только начинает свой путь и стремится реализовать себя на сцене. Случайно она встречает странного парня, который предлагает ей стать солисткой его рок-группы. Сердце подсказывает: не доверяй незнакомцу. Но девушка себя не слышит, по уши в него влюбляется и погружается в водоворот шоу-бизнеса. Все идет хорошо до тех пор, пока не вскрывается факт, что парень не является тем, за кого себя выдает. Маргарита, к своему ужасу, обнаруживает, что живет с оборотнем, который превращается, даже не в зверя, а в худшее человеческое воплощение, какое только возможно. Девушка хочет уйти, но тут выясняется, что она не в силах это сделать. Если любишь сына дьявола, он тебя не отпустит. Маргарита понимает, что попала в капкан любви. Любовь оказалась сильнее осознания того, что возлюбленный – исчадие ада. Напротив, отношения с риском для жизни лишь обострили роковое влечение. Маргарита отчаянно ищет выход из положения, в котором не может уйти и не может остаться, отчего еще глубже вязнет в трясине. В душе уже что-то сломалось, и она опускается на самое дно греха. Наконец, только смерть чудовища, жуткая, как и он сам, разлучает их. Казалось бы, на этом все мучения должны закончиться. Однако внезапно на смену исчадию в ее жизнь врывается, похоже, сам дьявол-отец. Неужели теперь ничего не исправить? Излишне впечатлительным к прочтению не рекомендуется.

Глава 4. Знакомство

Целая неделя прошла с того момента, как я стала жить у Романа. Про Галину я старалась не думать, но, как я ни пыталась все забыть, воспоминания о последних днях жизни с нею не давали мне покоя. А еще меня беспокоило, что Роман стал на меня как-то странно поглядывать — будто подозревал в чем-то. После готовки я старалась перекусить до его прихода, чтобы избежать совместного ужина. И каждый раз, когда он предлагал посидеть с ним, я говорила, что уже успела поесть. Потом, когда я ложилась спать, слышала, как тихонько приоткрывается дверь в мою комнату. Мне казалось, что Роман стоит за дверью. Я чувствовала его взгляд на себе и боялась обернуться. Слышала его неровное дыхание и боялась дышать. Мне становилось настолько жарко, что тело покрывалось испариной.

Утром в понедельник меня разбудили отдаленные мужские голоса. Я открыла глаза и потянулась за часами: было двенадцать дня! Никогда я еще так долго не спала! Зато отлично выспалась. Теперь неплохо было бы принять душ и переодеться.

Выйдя из комнаты, я услышала, как кто-то громко разговаривает. Наверное, к Роману пришли в гости друзья. Дверь в его комнату была закрыта, но это не помешало мне расслышать то, о чем говорят:

— Ты знаешь эту девушку совсем не долго и поселил ее у себя в квартире?! — изумлялся один из мужских голосов.

— Мне было очень плохо. Я хотел вены себе вскрыть. Она мне помешала: приперлась не вовремя. Если б не эта ненормальная, меня бы тут с вами не было, — ответил Роман.

— Да ты сам ненормальный! Ты же знать ее больше не хотел. Сам сколько раз нам говорил: «Нет у меня больше матери!» — прокаркал другой мужской голос вслед за Романом. И этот голос мне сразу не понравился.

— Теперь ее и вовсе нет. И я даже не могу попросить у нее прощения…

— Да будет тебе уже, Ром! Жизнь-то продолжается… Давай лучше обсудим тех девок, что были на прослушке позавчера. Что ты решил? Какую возьмешь из них? — заговорил самый первый из тех голосов, что я услышала.

— Никакую.

— Понятно… Так, подожди, Алиса вроде неплохо пела. Мафу понравилось. Да, Маф?

— Да, нормально, пойдет.

— А мне не пойдет! И это не обсуждается! — заявил Роман.

— Ладно-ладно… Не кипятись.

— Не надо больше никого искать! Задолбали меня уже эти безголосые курицы. С меня хватит! И вообще, я хочу побыть один.

— Так может, хоть познакомишь со своей ненормальной? Мы вроде как теперь должны ей «спасибо» за тебя сказать.

— Вот еще! Это ни к чему. К тому же она еще спит.

— Ни фига себе она у тебя дрыхнет!..

— Ну и что ты собираешься с ней делать?

— Пока не знаю. Ей жить негде.

— А если ты вдруг влюбишься в нее? Может, она тебе парит мозги про мамашу? А чего… увидела, как ты живешь, и решила нырнуть в теплое местечко. Они такие.

— Она — не такая, и я ей почему-то верю. У нее дома действительно проблемы.

— Ну да… ну да…

— Слышь, Ром, да ты никак уже запал на нее! У тебя такой загруженный вид!

— Геныч, ты вообще думай, что говоришь! Да она похожа на девочку-подростка! Совершенно не в моем вкусе. Но я вовсе не против того, чтобы она у меня жила. Один я здесь не смогу — боюсь, что сорвусь.

— Но ты уже давно в завязке. Неужели тебе снова хочется?

— Вижу, вы меня совсем не понимаете.

— Куда нам до тебя?..

— Будет лучше, если вы уйдете.

— Мы, вообще-то, пришли за тобой. Просто Алиса надеется, что именно ты ее сегодня прослушаешь.

— Никаких сегодня, ни даже завтра не будет! Я не буду заниматься этой пустышкой! Таких, как она, миллионы. А миллионы меня не интересуют.

— Зря ты так… У девчонки все данные эстрадной звезды: эффектная внешность, фигура — бомба. А голос — это не проблема. Немного поработать над ней, и вообще все будет зашибись!

— Вот сами и занимайтесь своей Алисой. Но помните: последнее слово все равно будет за мной. Теперь уходите. Оставьте меня.

Догадавшись, что парни сейчас выйдут, я спряталась за угол, краем глаза пытаясь разглядеть их: один был достаточно высокий, брюнет. Другой — чуть пониже, волосы цвета спелой пшеницы чуть прикрывали ему уши. Как только за ними захлопнулась дверь, я побежала умываться.

* * *

— Как спала? — спросил он, только я распахнула дверь ванной комнаты.

— Спасибо, нормально, — ответила я, пытаясь скрыть раздражение. — Ты за мной что, следишь?

— Очень надо! — тут же обиделся он. — Можешь поесть, если хочешь. Там, на столе, — кивнул он в сторону кухни. — Специально для тебя оставили.

— Да, конечно, — с охотой отозвалась я, чувствуя пустоту в желудке.

Весь кухонный стол занимала вскрытая картонная коробка. В ней лежали приличные куски пиццы с колбасой, красным перцем и грибами. Я невольно улыбнулась и попробовала один из кусков. Никогда я еще не ела ничего подобного. Пицца давно остыла, но для меня оказалась восхитительно вкусной, как в дорогом ресторане. Несмотря на чувство голода, я ела медленно, чтобы насладиться этим новым для меня блюдом.

Когда я вернулась в свою комнату, то увидела, как Роман рассматривает мой диплом. Еще вечером я его оставила на столе.

— Знаешь, что с такими, как ты, бывает? Им носы на базаре отрывают, — проговорила я с недовольством в голосе.

Он весело рассмеялся. А я демонстративно вышла и пошла к нему в комнату.

Отыскав на полках фотоальбом, я принялась его рассматривать. С фотографий на меня глядела молодая красивая женщина, которую я видела в отдельной рамке в шкафу. В альбоме были другие ее фотографии, на некоторых она была запечатлена в совсем юном возрасте, на других — в более зрелом. Среди них также были подростковые фотографии Ромы, который на каждом снимке улыбался и был совсем не похож на себя настоящего. Но самое странное было то, что я не нашла ни одного снимка Ромы в младенчестве. «Быть может, его малышом просто не фотографировали, чтобы не сглазить?» — подумала я, перелистывая страницу.

— Правда, она у меня самая красивая? — прошептал Роман надо мной.

— Да, хорошенькая. И совсем почему-то на тебя не похожа. Как-то это странно… Тебе не кажется?

— Она моя мать, — заявил он сурово. — И всегда ей останется.

— Ты ведь из детдома? — ляпнула я, не подумав.

— Я же сказал, она моя мать! — выкрикнул он в гневе. — Что ты лезешь, куда тебя не просят?!

— Блин… Прости… — проблеяла я.

— Убирайся с глаз долой! — бросил он злобно и выхватил альбом из моих рук.

* * *

Все последующие дни я старалась избегать Романа и не разговаривала с ним, боясь сказать что-нибудь лишнее. Мы жили, как соседи в общежитии. И я бо́льшую часть времени проводила у себя в комнате, читая книги либо слушая музыку. Помимо этого, я накупила газет с вакансиями о работе репетитором по испанскому либо английскому языку. Но пока ничего такого не находила, все больше впадая в уныние оттого, что завишу от совершенно чужого мне человека. А он, когда уходил из дома, молча бросал мне на кухонный стол очередную сумму денег на продукты.

Один раз я решила съездить на могилу своего кота. Сил находиться в чужом доме уже не было.

Приехав на такси, я побрела по мрачным дорогам немого кладбища. Неподалеку от него был похоронен мой кот. Свернув по узкой тропинке влево, я дошла до могилы Монти. Там я увидела нечто, что вмиг разорвало мне душу: все цветы, что я посадила, были вырваны с корнями, деревянный крест слегка покосился. Но самое ужасное было не это: у вырытой за крестом ямы валялись останки кота. Вместе с ними лежала грязная смятая бумажка. Развернув ее дрожащими пальцами, я прочитала: «Покойся с миром, урод блохастый».

— Кто?.. За что?.. — только и вырвалось у меня с хрипом.

Опустившись на землю, я принялась судорожно закапывать яму. Вдруг в мои пальцы впилось нечто острое и твердое. Я разжала правую ладонь и выронила что-то блестящее. Это оказалась серебряная брошка в виде дельфина, глазок которого был сделан из белого фианита. У меня больно кольнуло в груди: именно эту брошку я прикалывала на ошейник Монти! Но как она здесь оказалась?! И как я могла ее забыть, когда убегала из квартиры Галины?! И почему не вспомнила о ней?! И тут до меня дошло, что Галина специально спрятала брошь, чтобы она не попалась мне на глаза. Скорее всего, именно она здесь была и разворотила могилу, не забыв выкинуть брошь и написать гадкую записку. Сунув в карман записку и брошь, я закопала могилу и привела ее в порядок.

Всю обратную дорогу на автобусе я просидела с каменным лицом.

— У тебя что-то случилось? — донесся до меня знакомый голос, когда я уже подошла к подъезду. — Чего такая пришибленная?

Только сейчас я заметила Романа с сигаретой в руке.

— Все нормально, — прошептала я и побежала к лифту.

В прихожей со мной случилась истерика: я упала на пол и заорала нечеловеческим голосом. Рома, появившись в дверях, схватил меня и понес в ванную, где облил холодной водой.

Лязгая зубами, я замоталась в синий махровый халат, который нашла в шкафу. В этот момент вошел Роман с кружкой горячего чая. Он сел рядом со мной на кровать и, сунув мне в руки кружку, заговорил:

— Ты ведь снова была у матери?

— Нет. Я ездила на могилу к своему котику, — призналась я.

Мне было очень трудно, но я ему рассказала все, что увидела на кладбище, и даже показала ему записочку с почерком матери. Рома тут же со злостью смял ее и кинул на пол. Лицо у него при этом так перекосилось, что я невольно отшатнулась и вскочила с дивана.

— И чего ты шугаешься, как испуганный хорек? — проговорил он с усмешкой в голосе.

— Просто… мне страшно.

— Кота твоего уже не вернуть. Это было лишь тело. Его бы и так черви могильные сожрали. Так что успокойся. Лучше расскажи что-нибудь о себе.

— Ну, про кота моего ты знаешь. Про мать-убийцу тоже… Знаешь, где я училась. Да и, собственно, я собой ничего не представляю, чтобы рассказывать что-то…

— Я так не думаю. Мне все интересно про тебя знать.

На самом деле я рассказала ему не все: мне всегда нравилось петь, я даже хотела стать известной певицей. Но это были детские мечты. Галина частенько насмехалась надо мной, если слышала, как я пою. И поэтому я боялась, что Рома обязательно попросит меня что-то спеть, а потом будет смеяться. Мне нравились музыка и книги, которые не все понимали. Конечно же, друзей у меня не было: кому-то было со мной скучно, а те, которые пытались со мной общаться, были мне неинтересны и раздражали. Я жила с людьми, которые всегда находили повод унизить меня. И лишь кот Монти был единственным, кто любил меня и мог поднять настроение, которое чаще всего было плохим. И Галина, видимо, за это решила сжить его со свету.

— Нет, так дело не пойдет. Я хочу все знать о тебе. А ты ведь рассказала не все, — заметил Рома, когда я замолчала.

— А может, я не хочу себя напоказ выставлять, обнажаясь перед едва знакомым человеком.

— Но ведь и ты для меня мало знакома. Вот я и хочу, чтобы ты рассказала о себе.

— И что ты хочешь услышать?

— Я же сказал: узнать тебя.

— А если у меня в жизни ничего хорошего не было? Боюсь, тебя утомит моя заунывная исповедь.

— Открою тебе страшный секрет: меня бесит, когда кто-то рассказывает обо всех счастливых моментах, происходящих в его жизни, хотя сам при этом выглядит несчастным, — прошептал он мне на ухо. — Ненавижу ложь.

— Только после этого ты не захочешь иметь со мной никаких дел.

— Напрасно ты так… — произнес Рома с обидой в голосе.

— Ладно, сам напросился, — вздохнула я и продолжила свой рассказ.

Я рассказывала про свои невеселые школьные годы, потом про студенческую жизнь, увлечения, лишь умолчав о том, что люблю петь. Моя исповедь растянулась на целых полтора часа. Рома слушал с неподдельным интересом.

Когда я закончила, он произнес:

— Чудна́я ты какая-то. Не от мира сего. Понятное дело, что все тебя считали белой вороной.

— А ты ничего не хочешь о себе рассказать?

Мой вопрос заставил Романа измениться в лице: в его глазах блеснули скрытая тревога и страх. Пряча глаза, он заговорил странным голосом:

— А ты сама готова узнать то, что тебя напугает? Тебе сейчас некуда идти. Куда тебе еще деваться… К тому же по тебе видно, что к жизни ты не приспособлена.

— Ладно, раз ты не хочешь ничего о себе рассказывать — не надо. Но я все равно рано или поздно что-то о тебе узнаю. Ты можешь хотя бы сказать, чем занимаешься?

— Выступаю в клубе со своей группой. Кстати, это они сегодня заходили утром.

— Здорово! Вы поете? — оживилась я.

— Да. Но все песни, правда, пишу я.

— Вот это да! Я хотела бы послушать. У вашей группы есть, наверное, какое-то название?

— «Бродячие Коты».

— Как необычно! А почему именно коты, а не собаки? — засмеялась я. — Ведь название ты придумал?

— В голову именно это пришло, — пожал он плечами.

У меня почему-то сразу в голове всплыла картина: коты, бродящие по подвалам в поисках крова и тепла. Вечные мятежники, борющиеся со светом и тьмой, гоняющиеся за крысами.

— Ну, говори! Не бойся, — уловил он мою задумчивость.

— Вдруг тебе это покажется глупостью.

— Я хочу услышать твое мнение. Мне это очень важно.

Когда я раскрыла ему свои мысли, он нисколько не обиделся. Зато по его реакции было видно, что он со мной полностью согласен. Но выглядел он, однако, расстроенным.

— Рома, что у тебя с лицом?

— Так, ничего… — только отмахнулся он.

Вдруг из комнаты послышался звонок мобильного. Я побежала за телефоном и, не посмотрев, кто звонит, машинально ответила:

— Слушаю.

— Слышь ты, шалава поганая, Тошка от тебя заразу подхватил! Ты все-таки с ним спала! Ну я тебе покажу! Я тебе устрою, дрянь! — визжал противный голос в трубке.

— Я с ним не спала! Что ты несешь?! Он все врет! — выкрикнула я.

— Да он во всех красках расписал, как ты с ним любилась! Чтоб ты сдохла, гадина! Не вернешься домой с баблом — из-под земли тебя достану! Все до копейки с тебя вытрясу на лечение Тохи! А лечение дорогое! — продолжала орать Галина в трубку.

— Сами там разбирайтесь, — буркнула я отрешенно. — Мне пофиг.

— Значит так, даю тебе неделю, чтобы собрать десять тысяч, — уже спокойным, но жестким голосом отчеканила Галина. — Приедешь и отдашь. А там уже катись куда подальше. И мне плевать, как ты эту сумму добудешь.

На этом она бросила трубку.

Слезы злости безжалостно сжимали горло. Приоткрыв окно, я вдохнула уличный воздух и постаралась успокоиться.

Рома вошел ко мне в комнату и спросил:

— Что там у тебя опять случилось?

— Галина звонила, — с трудом проговорила я.

— Зачем? Что она тебе сказала?

— Какая разница?

— Так что она тебе сказала?

— Она утверждает, что я заразила ее мужика. Но я с ним не спала!

— Что еще?

— Требует с меня деньги на лечение Тохи.

— И ты утверждаешь, что не спала с ним, а она тебе не верит?

— Да. Так оно и есть.

— Ну, значит, у нее есть основания тебе не верить. Либо же просто деньги с тебя вымогает…

— Но я же говорю, что не спала с ним! И ни с кем у меня никогда не было! Ни с кем!

— Это точно?

— Да! Ты хоть мне поверь!

— Верю. Не переживай. Все пройдет… Все кончится… — многозначительно проговорил он и, захватив сигареты, вышел.

«Все-таки странный тип этот Роман», — подумала я. И тут мне в голову пришла безумная идея: надо осмотреть его комнату!

На столе лежали исписанные листы. И вот что я прочитала на одном из них:

Ты — звезда.

Такая далекая и недоступная для меня.

Мне тебя не достать никогда,

И тобой любоваться готов я всю ночь,

Просидев у окна.

Но зачем я только пришел тогда?

Как теперь позабыть мне тебя?..

По моей спине пробежал приятный холодок. Кому посвящены эти стихи? У него кто-то есть? И если да, то почему эта девушка к нему не заходит? Неужели из-за того, что я здесь живу?

Дрожащими руками я взяла еще один лист и прочла:

Светит солнце в лицо мне, и птица поет.

Этой осенью в гости меня весна зовет.

Не хочу я идти к ней — ведь ты мне близка,

Не хочу уходить я туда без тебя.

Но ты будто не слышишь, не видишь меня,

Ведь ты просто ослепла, глядишь все в себя.

И хотел бы я крикнуть тебе: «Оглянись!»

Да ведь ты не услышишь, моя жизнь…

Продолжай же, как прежде, сидеть и смотреть,

Как я тихо страдаю, хочу умереть…

Я забыла, что хотела обыскать его комнату. Теперь я почувствовала себя лишней в этом доме. Почувствовала себя виноватой в том, что Роман не может устроить свою личную жизнь из-за меня. Нет, так больше продолжаться не может. Я должна что-то предпринять… Я не хочу разрушать чужое счастье.

На город плавно опустились сумерки. Настало время ужина. Я приготовила плов с курицей и салат из свежих овощей.

Роман молча сидел за столом и без особого энтузиазма жевал салат. Он ни разу не взглянул на меня. Я любовалась из окна на вечерний город, сверкающий огнями, и не знала, о чем с ним говорить. Он тоже продолжал молчать, плавая где-то глубоко в своих мыслях. И мне показалось, что он был чем-то расстроен. Но как только он попробовал плов, то тут же его выплюнул прямо в тарелку.

— Что это такое?! — вдруг вспыхнул Роман. — Ты решила надо мной поиздеваться?! Что это за мерзость?! Почему плов воняет тухлым козлом?! Это есть невозможно! Жри это сама! Лучше потрачусь, но закажу себе нормальной еды!

Я попробовала плов — он оказался вполне нормальным на вкус, и я никак не могла понять, что с ним не так. Тогда я попробовала еду в тарелке у Ромы — но никакого тухлого козла я так и не почувствовала.

— Рома, я не знаю, что у тебя там в голове. Но чтобы спутать курицу с тухлым козлом… — чуть слышно пролепетала я. — Это же кем надо быть?..

— Чего?! Чего ты сказала?! По-твоему, я больной на всю голову, так?! Да ты готовить толком не умеешь! Жри сама свое хрючево! — Он вышел из кухни, резко хлопнув дверью.

Сквозь слезы я выкинула в мусорное ведро неудавшийся ужин.

За уборкой на кухне ко мне в голову пришла идея: устроиться на работу, неважно куда. Быть может, он начнет меня больше уважать? Да и с девушкой сможет встречаться, пока меня нет дома. Наверное, у него и вправду из-за меня проблемы в личной жизни, вот он и срывается.

Через час в дверь позвонили. Это был курьер из ресторана, который принес «нормальный» ужин. Роман ушел есть в свою комнату. Мне он еды не предложил. И если еще несколько минут назад я бы отважилась попросить у него доступ в интернет для поиска объявлений о работе, то сейчас я просто осталась сидеть в комнате, боясь из нее выйти.