Утраченный дневник Гете

Людмила Львовна Горелик, 2018

После смерти великого философа Гете остались неопубликованные записки из дневника, которые оказались у его давней поклонницы Анны Павловны Философовой. Она смогла передать их своим друзьям в России… Убита пожилая учительница Софья Аргуновская, причем убийца что-то тщательно искал в ее квартире. Сонины подруги понятия не имеют, что могло понадобиться от старушки неизвестному. Но возможно, это как-то связано с прошлым Аргуновской и ее наставницей, которая завещала ей эту квартиру. В квартире Софьи сохранился коллекционный альбом Гете с вырванным титульным листом – там была дарственная надпись, в которой зашифровано местонахождение уникального сокровища…

Глава четвертая

Улики и их отсутствие

Майор Полуэктов начертил на бумаге квадратики. Так легче было думать — нагляднее получалось. Первый — Данилкины. Второй — Копылова. Третий — наследница. Кто-то из них убил старушку. Прямых улик, однако, не было. Отпечатки пальцев, снятые с пакета и вещей в комнате, не дали ничего. Как разгадать сей ребус, хрен его возьми?! По всему, будет висяк. Работать было трудно: лето, все в отпусках. Майор и сам с нетерпением ждал отпуска. И надо ж, такое дело темное — убийство путем удушения, практически без улик! Если б соцработник не растрепала про мешок на голове, и проблемы бы не возникло. Ну, умерла старуха — вся больная, на здоровье многим жаловалась, да и возраст, куда ж денешься… «Вот болтливая баба!» — досадовал Полуэктов. Теперь приходилось думать.

Майору было тридцать девять. Убитая пенсионерка Аргуновская шестидесяти восьми лет казалась ему глубокой старухой. Таких одиноких старух убивают из-за денег или из-за квартиры. Больших денег у бывшей учительницы, конечно, не имелось. Однако квартирка однокомнатная была — и даже, в общем, неплохая, в хорошем районе, в центре. Обстоятельства убийства показывали, что старуху начинали пытать: надели на голову пластиковый мешок. Однако перестарались — она быстро умерла от удушения. Конечно, хотели заставить подписать бумаги на квартиру. Для чего же еще? Так что наследница практически отпадала: Аргуновская подписала ей квартиру две недели назад, перед тем как лечь в больницу, но самой девушке ничего не говорила — та очень удивлена была, когда узнала, это Полуэктов видел. Такое не сыграешь.

А вот двое других подходили вполне. Проведенный лейтенантом Демочкиным опрос жильцов подъезда показал, что квартира Аргуновской пользовалась спросом. Оформить завещание на их семью в обмен на услуги по уходу неоднократно предлагали соседи Данилкины. Очень заинтересована была в этой квартире и хозяйка салона красоты.

Обводя погуще синей шариковой ручкой квадратик «Данилкины», майор задумался. Отец — инженер, мать — служащая в домоуправлении. Сын шестнадцати лет в девятом классе, учится средне, пока не хулиганил сильно. Эта семья из трех человек проживает в однокомнатной квартире на четвертом этаже. Обменять на двухкомнатную с переездом на окраину, в принципе, можно, однако проблематично: мешает последний этаж. Так что сыну остается искать невесту с квартирой. Не так это просто. Проще, конечно, договориться с одинокой старушкой, чтобы ухаживать за ней, а потом получить ее квартиру в наследство. В подъезде единственной одинокой старушкой была Аргуновская. Соседи показывают, что Данилкины еще прошлым летом стали предлагать ей подписать договор о передаче квартиры в наследование по уходу — поначалу сами об этом намерении говорили соседям. Аргуновская, однако, упорно отказывалась. Ее здоровье резко пошатнулось где-то с месяц назад. Легко предположить, что Данилкины после этого активизировались, хотя теперь уже о своем намерении не трепались направо и налево. После обострения язвы у пострадавшей Аргуновской, последующего лечения и возвращения из больницы — а выписалась старуха, говорят, по-прежнему не очень здоровой — они вполне могли решиться на преступные действия.

Полуэктов вздохнул и перешел ко второму квадратику. Копылову тоже исключать нельзя. Даже больше оснований ее подозревать, чем Данилкиных. Нравы в бизнесе, как известно, волчьи. Этой дамочке только бы салон свой расширить — она на все пойдет. Дела в салоне красоты идут хорошо, Копылова, кроме парикмахерской, открыла кабинет визажа, пригласила и косметолога. Сотрудники рассказали, что у нее были замыслы расширить косметический кабинет, пригласить пластического хирурга, сделать в перспективе и солярий, однако не позволяла площадь.

«М-да, — размышлял Полуэктов. — Процветающее предприятие не может расширяться из-за недостатка места…»

Конечно, Копылова крайне нуждалась в приобретении этой примыкающей к салону квартиры. Тогда в ее распоряжении оказался бы практически весь первый этаж. Однако Аргуновская, как подтверждают сотрудники и сама хозяйка, не соглашалась продать.

Полуэктов лично разговаривал с сотрудницами салона и с его хозяйкой — Викторией Сергеевной Копыловой, пока лейтенант Демочкин обходил жильцов подъезда. Дама она еще молодая (на вид двадцать восемь — тридцать, а по паспорту, Полуэктов усмехнулся, сорок два), красивая (майор вспомнил светло-рыжие волосы, пышную прическу, ухоженное лицо, зеленое платье и вздохнул). Да… Стерва, конечно. Видел он таких. Она могла кого-нибудь прислать. Сама делать ничего не стала бы, а вот нанять кого-то могла запросто. Конечно, работал с Аргуновской непрофессионал — это очевидно. Но как раз Копылова вряд ли вышла бы на профессионала. Договорилась с каким-нибудь подонком, мало ли их…

Полуэктов задумался, ручка почти прорвала бумагу по синей черте вокруг квадратика «Копылова». Однако улик тоже нет.

Третий квадратик — наследница. Татьяна Лукина, двадцать семь лет, учительница русского языка и литературы. Ну, эту, пожалуй, можно и вычеркивать, эту майор так, для порядка приписал. Во-первых, она о наследстве узнала только вчера, от него лично. Во-вторых, убить-то наследник может, чтобы ускорить получение наследства, но вот пытать ему абсолютно незачем. Для чего же тогда пакет?

Все упирается в этот проклятый пакет. И зачем перерыли все в квартире, что искали? Вновь погрузившись в размышления, Полуэктов машинально начал рисовать внизу листка с фамилиями большой трехлепестковый цветок.

Можно было бы предположить и самоубийство… А что: одинокая больная старуха, находясь в депрессии после тяжелого приступа с язвенным кровотечением и последовавшего за ним длительного больничного лечения, решает свести счеты с жизнью. Вот только способ странный. Никто не поверит, что старуха сама удушила себя с помощью пакета. Майор опять задумался.