Тайна замковой горы

Людмила Георгиевна Головина, 2021

Средневековый замок, возвышающийся на вершине невысокой горы, к середине двадцатого века изрядно обветшал, а род владельцев древней постройки давно разорился, но потомки рыцарей и воинов – известный ученый-историк и его сын по-прежнему любят древнее обиталище своих славных предков, с ними согласны и их слуги – семейство дворецкого, который убеждён, что его род не менее древен, чем род владельцев замка. А с недавних пор в замке прижился бродячий Кот, который имеет необычного друга, живущего в маленькой пещерке на склоне горы. Похоже, тот очень интересуется всем, что происходит в замке. И в самом деле, всё не так просто. Замковая гора имеет свою тайну. И обитателям замка приходится пережить много удивительных приключений. Поиски кладов, необитаемые острова, старинные письма, загадочные существа… А ещё: борьба за свою любовь, умение сострадать, понимать и помогать…

30. Первая фотография (продолжение)

Граф какое-то время молчал. Поль ничего не спрашивал — он понял, что только до этого места успела рассказать сказку его бабушка.

Затем граф продолжил:

— На следующее утро я проснулся, няня помогла мне одеться и умыться, и я по своему обыкновению ещё до завтрака выскочил во внутренний двор замка. Каково было моё удивление, когда я увидел, что около конюшни стояла карета, конюх запрягал четвёрку выездных лошадей, а лакей грузил в карету какие-то картонки и саквояжи.

Я помчался в столовую. Родители уже сидели за столом. Они пожелали мне доброго утра, но я не ответил, а сразу стал спрашивать, куда мы едем.

— Едем только мы с мамой, — ответил отец, — а ты нас подождёшь в замке.

— Не хочу, чтобы вы ехали без меня, хочу с вами, — закричал я.

— Рольфи, милый, — сказала мама, — мы уезжаем ненадолго, всего на неделю, ты не заметишь даже, как быстро она пролетит.

— Мы приглашены на ежегодный бал по поводу годовщины коронации нашего короля. Он прислал нам приглашение. Согласись, невежливо не явиться на королевское приглашение, — сказал папа.

Я продолжал упрямиться и капризничать:

— Ты недорассказала сказку! — обратился я к маме.

— Дорасскажу, когда вернусь, — пообещала мама.

— Рольфи, ну что ты, в самом деле, — нахмурился отец. — Мы и в прошлом году уезжали, ты слова не сказал. А сейчас ты уже совсем взрослый мальчик, и вдруг такие капризы…

Я не уступал, но, несмотря на все мои слёзы и уговоры, родители вскоре после завтрака уехали.

Я дулся и едва буркнул: «До свидания». Мог ли я тогда подумать, что вижу их в последний раз? Но какое-то предчувствие беды тяготило моё детское сердце.

Я всё время плакал, не хотел ничем заниматься, а вечером не пожелал слушать сказку, которую, было, начала рассказывать няня Лиззи.

Следующий день прошёл без происшествий. Я продолжал сердиться и слегка капризничать, но, поскольку я был, в общем-то, спокойным ребёнком, мне уже самому надоело моё поведение. Просто сразу признать, что вчера я вёл себя плохо, мне не позволяло моё самолюбие.

Итак, день, а затем и ночь прошли спокойно, но в середине следующего дня всё изменилось. Сначала прискакал верхом какой-то, неизвестный мне человек. Он что-то быстро сообщил слугам, которые вышли его встретить, и сразу ускакал. Его приезд вызвал у всех бурную реакцию. Женщины заплакали, мужчины нахмурились и стали что-то энергично обсуждать. Так продолжалось довольно долго. Я сначала наблюдал из окна, но потом любопытство выгнало меня во двор.

— Няня Лиззи, что случилось? Кто этот человек, зачем он приезжал? — пристал я к няне. Но она только утирала слёзы и шептала:

— Не спрашивай, мой бедняжечка…

— Почему ты зовёшь меня бедняжкой? — обиделся я.

Но няня больше ничего мне не сказала. Остальные слуги тоже молчали и отводили глаза, когда я обращался к ним с вопросами.

Обед в этот день пригорел, мною никто не занимался. Только няня Лиззи была рядом, но всё падало у неё из рук, отвечала она невпопад и всё время плакала.

Ближе к вечеру приехал ещё один посетитель, на сей раз в коляске. Он прошёл в замок и велел всем собраться в столовой. Меня туда не пустили. Няня увела меня в мою спальню.

Через какое-то время незнакомец уехал. Перед отъездом он пожелал на меня посмотреть. Несколько секунд он так сверлил меня взглядом, что я вспомнил папин рассказ про кроликов, которых удав гипнотизирует перед тем, как съесть.

Но подкрепляться мной незнакомец не стал. Он отвёл глаза и сказал:

— О дальнейшем вам будет сообщено в своё время. Ваше ходатайство о том, чтобы молодой граф находился до улаживания всех формальностей на вашем попечении в замке, будет рассмотрено в установленном порядке. Однако, я ещё раз предупреждаю вас, что, если будет установлено, что вы причинили какой-либо ущерб имуществу семейства Вундерстайнов, вас будет ждать уголовная ответственность. Пломб не срывать. За благополучие наследника вы тоже отвечаете головой.

С этими словами он отбыл.

Я снова кинулся к няне:

— Кто этот молодой граф, и почему он должен жить в нашем замке? И кто такой наследник? И что за пломбы, которые нельзя срывать?

Но ответил мне дворецкий, а не няня:

— Мужайтесь, ваше сиятельство. Так случилось, по воле Божьей (мы все в его руках!), что ваших родителей больше нет с нами. Мост, по которому ехала их карета, обрушился, и они погибли. Сейчас они на небесах. А вы теперь — граф Вундерстайн и наследник. Одному Всевышнему известно, что теперь ждёт вас и всех нас, грешных.

То, что я услышал, не вмещалось в моё сознание. Жизнь была простой и ясной и приносила только радости. Папа и мама всегда были рядом. Другого в жизни я не знал, не представлял, что может быть иначе. Сначала я молчал, потом начал кричать, что это неправда, что я так не хочу. Я требовал, чтобы меня немедленно увезли к родителям. Но слуги только плакали и шептали слова утешения. Кроме потери хозяев, которых они очень любили, Микельсы понесли и личную утрату. Погибла их дочь Ленни, горничная мамы. Кроме родителей и Ленни погибло ещё двое: камердинер отца Филипп и кучер Христофор. Всего пять человек.

Никто особенно не расследовал, как я полагаю, отчего обрушился мост. То ли он был ветхим, то ли кто-то это подстроил. Трудно сказать. Это был деревянный мост через глубокий и узкий овраг, на дне которого протекал ручей. Сейчас этого места не узнать. Ручей взят в трубу, овраг засыпан. Я тебе показывал, где это. Много лет спустя, когда я вступил в права наследства, я решил в память о трагедии, унесшей жизни пяти человек поставить на этом месте памятную часовню. Впрочем, ты сам хорошо это знаешь.

Следующие дни я помню смутно. Припоминаю, что вся прислуга ходила в трауре, а я никак не хотел надевать чёрный бархатный костюмчик, потому что отказывался верить в смерть родителей. Все комнаты, кроме моей спальни и малой гостиной были заперты и опечатаны. Кругом сгустилась атмосфера скорби и неопределённости.

Именно в это время я вообразил, что смогу вернуть родителей, если, как принц Венциан, пойду на их поиски. Но у меня не было ни мудрого учителя Гнозиуса, который смог бы мне всё объяснить, ни волшебных предметов. Я требовал у няни Лиззи, чтобы она мне дорассказала до конца сказку о принце Венциане, но няня уверяла, что такой сказки она не знает.

Не помню, сколько дней прошло с того ужасного дня. Думаю, недели две — три. Время от времени приезжали какие-то люди, подолгу сидели с дворецким, показывали ему какие-то бумаги. Микельс-старший что-то доказывал, просил. Уже много позже, через двенадцать лет я узнал, что всех слуг рассчитали и предложили покинуть замок. Все так и поступили. Осталось только семейство Микельсов. Идти им было некуда. Все Микельсы испокон веку жили в замке и другого жилья не имели. Наконец те, кто решал мою и их судьбы, согласились, чтобы Микельсы перебрались в самый маленький и ветхий флигель, прилепившийся к замку (сейчас его уже снесли). Там было всего две комнатки. Камин (причём неисправный и дымящий) был только в одной из комнат. В таких условиях предстояло жить верным Микельсам. При этом их ещё обязали платить арендную плату. Им объяснили, что раньше бесплатная крыша над головой им полагалась, как часть оплаты за службу, но сейчас в их услугах больше никто не нуждается.

Сразу расскажу тебе, как жили Микельсы дальше. Прочистили дымоход камина, собрали в лесу сухие ветки и валежник и кое-как пережили зиму. Следующей весной засадили огород в тайном садике. Хорошо, что про это место никто из посторонних не знал, а то наверняка запретили бы Микельсам пользоваться этим клочком земли. Нужны были деньги на жизнь и на оплату аренды. И все Микельсы искали в городе любого заработка. Анне вскоре исполнилось семнадцать лет, и её взяли горничной в гостиницу. Место было хорошее, и Анна старалась изо всех сил. В миловидную и работящую девушку влюбился сын хозяев Антоний. Родители не возражали против этого союза. Все обитатели замка, независимо от того были это хозяева или слуги, пользовались в городе большим уважением. Анна была умна, прекрасно воспитана, имела хороший, добрый характер. На бедственное материальное положение будущие родственники закрыли глаза, тем более что жених не имел денежных затруднений. Самой Анне тоже нравился хозяйский сын, и вскоре дело было слаженно.

Надо сказать, что Анна переняла от своей матери (моей няни Лиззи) умение хорошо готовить, знала рецепты многих редких изысканных блюд, которые подавали к столу в замке и в господском доме в Флизберге. Анна предложила готовить эти блюда в трактире при гостинице, и доходы трактира сразу выросли.

Прошло ещё несколько лет. В трактире появилась новая горничная Фанни. Анне понравилась скромная и трудолюбивая девушка и вскоре они подружились. Наш теперешний дворецкий частенько приходил в гостиницу к сестре. Для него всегда находилась работа. Он колол дрова, помогал с ремонтом, закупал и привозил продукты. Родители к тому времени постарели, часто недомогали и уже не могли зарабатывать на жизнь. Поэтому вся надежда была только на сына и дочь — Анна тоже помогала родителям.

Стариков очень волновала моя судьба. Они ничего обо мне не знали. Несколько раз в замок наезжала моя опекунша. Каждый раз она что-то увозила с собой. Микельсам очень хотелось спросить её обо мне, но они не решались попадаться опекунше на глаза, опасаясь, что та рассердится и изгонит их из последнего пристанища. Старика дворецкого терзала мысль о том, что, если со мной что-то случится, род Вундерстайнов прервётся, и замок унаследуют какие-нибудь дальние родственники, или он отойдёт в государственную казну. Тогда и роду Микельсов, много лет состоявшему на службе Вундерстайнов и замка придёт конец. Всё же он надеялся, что я, достигнув совершеннолетия и вступив в права наследства, посещу замок и вспомню своих старых слуг. Сам он уже не мечтал дожить до этого времени, поэтому настойчиво обучал сына всем тонкостям службы. И, как ты знаешь, сын всё твёрдо усвоил, мне даже порой хочется, чтобы он хоть иногда не так рьяно соблюдал все многочисленные правила и обычаи. Но когда вижу, что ему это доставляет огорчение, стараюсь потерпеть.

Ещё родители переживали, что сын до сих пор не женат. Он был молод, хорош собой, мастер на все руки. Но отсутствие жилья и постоянной работы отпугивало многих невест.

Обрёл свою вторую половину молодой Микельс тоже в гостинице. Он давно поглядывал на горничную Фанни. От сестры узнал, что девушка — сирота, к тому же родня после смерти родителей фактически вытеснила её из родительского дома. Так что Фанни жила в небольшой каморке при гостинице. Несмотря на все трудности, Фанни не утратила живого и лёгкого характера. Микельс обрадовался, что девушка была ему ровней. Ты ведь его знаешь. Гордый характер никогда не позволил бы ему ухаживать за богатой невестой, рассчитывая на её приданое.

Анна, увидев склонность брата к Фанни, осторожно выяснила у той, нравится ли ей её брат. И увидев, что чувство взаимно, сделала всё, чтобы знакомство завершилось свадьбой. Теперь Фанни каждое утро преодолевала путь от замка до гостиницы, а вечером возвращалась обратно, но у молодости много сил, а любовь увеличивает их многократно.

Старики полюбили свою невестку. Они приняли её в клан Микельсов. Лиззи обучала её кулинарному искусству и работе горничной. А старый Микельс нашёл в её лице благодарную слушательницу всевозможных семейных историй и преданий.

Чета старых Микельсов немного не дождалась моего возвращения в замок. Сначала не стало моей дорогой нянюшки Лиззи. Супруг пережил её ненамного. Так что встретил меня только их сын с семейством. Произошло это через долгих двенадцать лет.

Но я отвлёкся. Вернёмся снова к тем трагическим дням. Всё казалось каким-то дурным сном. Я никак не мог утешиться. Ах, если бы я только знал, что ждёт меня в недалёком будущем!

Как-то днём во двор замка въехала карета. Из неё вышел невысокий человек средних лет совершенно непримечательной внешности и примерно того же возраста дама. Поскольку ей пришлось сыграть в моей жизни довольно значительную роль, опишу её поподробнее.

Это была худощавая особа со скучающим и недовольным выражением лица. Волосы были сильно зализаны и собраны в маленький пучок на затылке, что ей вовсе не шло. На лоб была надвинута небольшая шляпка с вуалеткой, из-под которой зорко выглядывали глаза, беспрерывно бегающие из стороны в сторону. Один только раз они остановились на мне, и мне очень захотелось провалиться сквозь землю. Тонкие губы особы были крепко сжаты, и, казалось, никогда в жизни улыбка их не касалась.

Прибывшие зашли в замок и в присутствии Микельсов зачитали мне (именно мне!) какие-то бумаги. Тогда я ничего не понял. Поэтому расскажу тебе то, что узнал об этом документе впоследствии.

Приехавший господин был представителем опекунского совета. Он объявил мне, что в результате розыска опекунскому совету удалось найти мою ближайшую родственницу — троюродную сестру моей матери госпожу Диану Шмерц, и указанная госпожа дала согласие быть моей опекуншей до совершеннолетия. Дальше излагались многочисленные юридические условия, которые я, шестилетний ребёнок не в состоянии был понять, а тем более опротестовать.

Слугам было велено собрать мои вещи, так как через час мне предстояло уехать с совершенно незнакомыми людьми.

За этот час произошло ещё одно событие, которое снова вызвало у меня слёзы. Пришёл какой-то мужчина и вывел из конюшни, а потом и увёл неизвестно куда всех лошадей, включая и моего пони. Напрасно я кричал, что пони — мой собственный, что это подарок родителей. Господин из опекунского совета и госпожа Шмерц смотрели на меня, как на пустое место.

А дальше последовало прощание со слугами. Няня Лиззи плакала навзрыд. Старый Микельс наклонился и шепнул мне на ухо:

— Мы будем ждать вас, ваше сиятельство! Возвращайтесь скорее.

В его глазах тоже блестели слёзы.

Меня оторвали от няни и запихали в карету. Уже давно выехали мы из замка, и даже из города, а я всё продолжал плакать. И тут впервые я услышал голос моей опекунши:

— Какой капризный мальчик. Чувствую, что с ним будет много мороки…