Подлинные моменты. Сборник рассказов (1)

Людмила Владимировна Лыновская

Герои рассказов не всегда успешные люди с точки зрения общества. Они совершают ошибки, переживают неудачи в любви и профессиональной жизни… Но их объединяет очень важное качество. Они не стремятся к будущим золотым вершинам, а искренне глубоко проживают каждый момент сегодняшней жизни, честно встречают повороты судьбы, и, не задумываясь, приходят на помощь к тем, кто в ней нуждается.Людмила Лыновская.

Идеальная пара

Часть 1

В самый пик курортного сезона частный пляж одного из отелей на Балтийском побережье был похож на выставку загорелых, накаченных мужских тел и женских, томно растянувшихся на лежаках под ласковым солнцем и гордо демонстрирующих, не дешево доставшиеся упругие округлости.

Однако эта пара была в центре внимания. Полине недавно исполнилось тридцать пять лет, но ее безупречная фигура по-прежнему походила на выточенную из слоновой кости статуэтку. Шоколадного цвета волосы, атласными прядями, спускались на плечи и спину, обрамляли свежее лицо с живыми карими глазами, прикрытыми, как вуалью, длинными ресницами. Макс — мужчина из глянцевого журнала. Его лоснящееся от крема мускулистое тело отлично резонировало с тонким аристократическим лицом, с капризным рисунком губ и всегда насмешливыми, слегка высокомерными глазами.

Они, как нельзя лучше, смотрелись вместе и хорошо ладили. У обоих прекрасное образование, Полина филолог, а Макс успешный финансист. Оба успешно строили карьеру. В свободное время любили бывать на кинофестивалях, в клубах, на элитных тусовках, и всегда вместе. Многие считали их идеальной парой, завидовали: «Десять лет — все как молодожены».

Правда, детей у них пока не было.

«Но это не проблема, — думала Полина, — чтобы завести детей, нужна прочная материальная база, так, во всяком случае, говорил Макс». Все же, в последнее время, ей стало казаться, что пора бы подумать об этом серьезно. «Если придется года на два уйти из бизнеса, ничего страшного, Макс хорошо зарабатывает, — размышляла она, — ну, а потом, можно будет взять няню и снова вернуться в профессию».

Полина была уверена, что и муж будет согласен. Она не раз замечала, что при встрече с маленькими детьми, он умилялся и говорил ей: «Смотри — какие очаровашки».

Полина прекрасно плавала. Макс называл ее золотой рыбкой. В очередной раз, выйдя на берег после купания, вся в жемчужных капельках моря, словно Афродита, она заметила мужчину, который слишком пристально смотрел на нее. «Такой же, как все, а ведь сидит рядом с женой. Конечно, эта полноватая женщина с бледным не загорелым лицом и жидкими белокурыми волосами могла быть только женой, не любовницей же», — думала Полина, грациозно шествуя по пляжу к месту, где они расположились с Максом. Тот живо беседовал с девушками, лежащими под соседним зонтиком, и не смотрел в сторону Полины. Она, прикрыв глаза от солнца, незаметно, скосила взгляд на мужчину, который, как ей казалось, следил за ней. Для Полины — это была не новость, а привычная констатация факта, так галочка в дневнике наблюдений. Однако, к ее удивлению, взгляд мужчины был устремлен дальше, как бы сквозь нее. Полина невольно обернулась. Там, за ее спиной, в нескольких метрах от моря играли дети, два очаровательных малыша: мальчик и девочка, примерно, в районе четырех лет. «Видимо, двойняшки», — Полина снова обернулась на мужчину. Теперь он что-то говорил своей жене, взяв ее за руку, ласково улыбался и смотрел ей в глаза. Как же он смотрел на нее! На эту невзрачную, полную, ничем не примечательную женщину. Полина ощутила неприятное чувство проигрыша, к чему она совершенно не привыкла. «Даже Макс никогда не смотрел на меня так, а скорее с гордостью, или удовольствием, как обладатель дорогой машины или редкой картины. Нет, это был совсем другой взгляд, и принадлежал он этой непривлекательной, но, видимо, очень счастливой женщине» — думала Полина, подходя к мужу.

Макс протянул ей полотенце, она вытерлась, затем села в шезлонг, надела модные солнцезащитные очки, широкополую шляпу и повернулась к Максу.

— Ты заметил эту пару с детьми? — сказала Полина, показывая глазами на счастливую семейку.

— Почему я должен их заметить, — усмехнулся Макс, — что в них особенного. Она толстовата и просто — вата, он коренаст и грубоват, — проговорил он нараспев, безапелляционно перечеркивая этих людей, как совершенно не достойных его внимания. Полина все же не унималась:

— Да, может быть, но если бы ты видел, как он смотрит на нее, с такой любовью!

— Тебе то, что до этого? Ты просто купаешься в восхищенных взглядах мужчин, разве тебе мало внимания? А я, разве ты не видишь в моих глазах желание и страсть, моя девочка?

Потом, пододвинувшись совсем близко к ее маленькому ушку, шепнул:

— Может, пойдем в отель? Мне захотелось любви.

— Нет Макс, ты не понимаешь, — сказала Полина с непонятной для себя самой грустью в голосе. — Любовь у них, а у нас секс.

— Ну как хочешь, — ответил раздраженно Макс и стал снова разглядывать молодых девушек, лежащих под соседним зонтиком.

— Мне кажется, ты просто объелась мужским вниманием и придумываешь всякую блажь.

Но Полина никак не могла успокоиться и продолжала размышлять про себя: «Наверное, этот мужчина так относится к жене, потому что та родила ему очаровательных детишек. Может и нам пора родить сына или дочку, тогда и отношения станут теплее и ближе, как 10 лет назад». Полина решила, что скажет об этом мужу, когда они будут дома.

После возвращения, она перестала использовать контра — цептивы и не подпускала Макса к себе, если он был даже немного навеселе. Вот только все медлила сказать ему о своем решении. Как назло у мужа в последнее время было очень много работы, он буквально зашивался, приходил поздно,

уставший и раздраженный, и Полина все никак не могла найти подходящего случая. «Ведь об этом нельзя сказать второпях, это должен быть очень красивый и торжественный момент», — думала Полина. Тем более, она практически была уверенна, что Макс будет очень рад. Полина представ — ляла, как он возьмет ее на руки, закружит и поцелует, узнав о том, что она решилась стать мамой.

И вот случилось, тест показал, что она беременна. Радостная, с глазами, светящимися от счастья, она не смогла дождаться вечера, не могла сказать об этом по телефону. Женщинарешила поехать в офис к мужу, и сообщить эту чудесную новость, глядя прямо в его глаза, хотела увидеть счастливым любимого человека, который только что узнал, что вскоре станет отцом.

Подъехав к офису мужа, выйдя из машины, Полина сразу увидела Макса. Он стоял на тротуаре с противоположной стороны дороги и, казалось, смотрел на нее. Женщина радостно замахала ему рукой, но он не реагировал.

«Не видит», — подумала Полина. Конечно, это не удивительно, в час пик движение в центре города было бешенным, машины, обгоняя друг друга, стремительно пролетали в обе стороны, как живая механическая река. Вдруг Макс расцвел в широкой улыбке и замахал рукой, однако, глядя куда-то чуть в сторону от Полины. Женщина обернулась. Из офиса выскочила молодая девушка, на вид лет двадцати трех, модельной внешности, одетая в ярком молодежном стиле и стремительно направилась к подземному переходу. Уже через несколько минут она показалась на тротуаре с другой стороны дороги и, подбежав к Максу, повисла у него на шее. Полина окаменела. Тем временем Макс с подругой вскочили в подъехавшее такси и растворились, как будто их и не было. У Полины закружилась голова, казалось еще немного и она потеряет сознание. Собрав все силы, женщина поплелась к своей машине и еще долго сидела в ней, ничего не соображая. Затем все-таки тронулась с места и сразу же оказалась зажатой в потоке машин. Еще битых три часа она добиралась до дома.

В машине Полина сначала не могла унять рыдания, потом все же взяла себя в руки и стала думать, как ей поступить. Она была благоразумная женщина и понимала, что легко разрушить семью, но новую создать не так-то просто. Поэтому, в конце концов, она все же решила не говорить Максу, что видела его с подружкой, а объявить ему о ребенке. «А дальше, — подумала она, — сориентируюсь, в зависимости от его реакции». Приняв решение, она немного успокоилась и приготовилась к тяжелому разговору дома.

Макс пришел поздно. Есть не стал и, сославшись на нездоровье, попытался прошмыгнуть в спальню. Полина остановила его и строго попросила выслушать. Макс с неохотой подчинился. Женщина подошла к нему близко, взяла за руки и, глядя прямо в глаза, объявила:

— Я беременна. Представляешь, Макс, ты скоро станешь отцом!

Макс отшатнулся от неожиданности, но потом спохватился и ласково стал убеждать Полину:

— Солнышко, конечно, я очень хотел бы стать отцом, но сейчас не время, пойми, у меня очень важный проект с немецкими инвесторами. Видишь ли — это большие деньги, если все получится, как я предполагаю. А потом уже, через год можно будет подумать о ребенке.

Полина не могла больше терпеть и закричала:

— Я видела твой «проект», я приезжала сегодня к тебе в офис, хотела обрадовать тебя, а ты, ты… Как ты мог так поступить, ведь у нас все было хорошо, мы были идеальной парой!

Макс обнял сопротивляющуюся Полину и, улыбаясь, заверил ее:

— Дорогая, успокойся. Это мимолетное увлечение, ты же знаешь, — все мужчины полигамны, но люблю то я тебя и не собираюсь менять на какую-то молодую девчонку.

— Причем же здесь ребенок, ведь он уже есть, — сказала Полина, умоляющим голосом. — Он не может ждать до следующего года, он уже растет во мне, — заплакала она.

К ее удивлению Макс не стал ее больше разубеждать, а повернулся и пошел в спальню. Когда Полина успокоилась и пришла к нему, он уже крепко спал, немного похрапывая, из уголка рта текла слюна. «Спит, как младенец» — подумала она и впервые ощутила дикое одиночество.

На следующий день Полина сказала мужу, что им нужно пожить отдельно, так как она должна решить, что делать дальше. Макс попытался снова уговаривать ее: «Нужно сделать аборт, у меня есть знакомый врач, работающий в хорошей частной клинике, вот увидишь, все пройдет безболезненно и быстро, а на следующий год мы обязательно подумают о ребенке». Но Полина холодно взглянула на него, и он замолчал. После отъезда Макса в офис, она не спеша собрала вещи и отправилась на родительскую квартиру, которая досталась ей в наследство после их ранней кончины.

Незаметно пришла осень. Воздух становился холоднее, все чаще лил дождь. Листья на деревьях стремительно желтели и готовились станцевать свой последний вальс, прежде чем упасть, пожухнуть и умереть. Осень — неспешная пора, время раздумий.

Часть 2

Полина взяла отпуск за свой счет. Спала, ела, сидела, смотрела в одну точку, ходила по улицам города, гуляла в парке и на озере. Она так и не могла решить, что ей делать. Оставить ребенка, но это значит окончательно потерять мужа и всю свою налаженную, сытую и интересную жизнь. Убить ребенка?! Как только эта мысль возникала в ее голове, в животе у Полины что-то сжималось, а сердце начинало

биться как колокол, казалось, что грудная клетка треснет, и оно вывалится на землю.

Макс иногда звонил, сначала часто, — она не брала трубку, потом все реже и реже.

Вот и в этот день Полина сидела на скамье в старом парке, здесь было зябко, но тихо и спокойно.

Длинные парковые аллеи, весной с изумрудными, переливающимися от солнечных зайчиков, кронами деревьев, и летом, приятно тенистые, с сочной зеленой листвой, — поздней осенью становятся все более прозрачными. Все богатые одежды, пурпур и золото кленов, лип, каштанов валяются под ногами. Теперь ничто не утаишь, все очевидно: и кривизна ветвей, и наросты и дупла на стволах, и местами сухость и гниль, еще недавно прикрываемая богатой и пышной листвой.

«Каждый год, — думала Полина, — с поразительным терпением природа демонстрирует человеку, что к послед — нему своему рубежу, за которым неведомое, все приходят нагими, — кто бы ты ни был, чем бы ни владел в тече — ние жизни, придет время, и ничто не понадобится, только внутренний покой и готовность перешагнуть черту».

Неизвестно сколько времени просидела Полина в старом парке, живущем, видимо, не одну сотню лет, и странные мысли, как осенние туманы то возникали, то таяли в ее голове, снова обнажая неразрешимую Полинину проблему.

Ее размышления прервал детский смех, ей показалось, что у нее начались галлюцинации от напряженных дум о ребенке и о своей дальнейшей жизни. Но вот уже отчетливо был слышен тоненький голосок, который звал ее, она обернулась. На поляне стояли два чудесных малыша, очень похожие друг на друга, мальчик и девочка. Мальчик, более смелый и активный, кричал, обращаясь к ней: «Тетенька, тетенька, бросьте мячик». Она огляделась, посмотрела под скамейку, и действительно, там лежал красно-синий мяч. Полина достала его и понесла детям. Подойдя поближе, бросила им мяч и спросила: «Где же ваши родители?»

Мальчик показал указательным пальцем вглубь аллеи, откуда к ним медленно приближалась светловолосая, полная женщина в драповом пальто и берете. Полина узнала ее, это была та самая женщина, на которую, так влюбленно смотрел ее муж на пляже, даже не заметив красавицу Полину, в то время, как другие мужчины шеи сворачивали ей вслед.

Женщина не спеша подошла, поздоровалась с Полиной, и попросила разрешения присесть рядом, так как других лавочек по близости не было.

— Я помню Вас, мы отдыхали вместе на море и жили в одном отеле, я видела вашу семью на пляже, — сказала Полина.

— Я тоже помню Вас — ответила женщина, — Вас невозможно было не заметить, Вы такая красавица, особенно, когда в купальнике, — засмеялась она.

Полина приободрилась и продолжила разговор:

— У Вас хорошая семья, чудесные дети. Извините меня за излишнее любопытство, Вы вероятно, никогда не ссоритесь?

— Ну, почему не ссоримся, еще как ссоримся и ругаемся иногда, но потом миримся, в жизни все бывает. У каждого есть недостатки, я например, немного рассеянная, не умею экономить, муж говорит, что деньги у меня утекают сквозь пальцы. Женщина снова легко рассмеялась и Полина впервые за последние две недели тоже улыбнулась.

— Зато муж Вас, наверное, очень любит, — сказала Полина, — я заметила еще на пляже, как он смотрел на Вас.

— Да, хороший, — подтвердила женщина, — но тоже бывает раздражительный и ворчливый. Много работает, устает. У меня с детства порок сердца, вообще-то врачи запрещали рожать, но как же без детей? Без детей — это не семья, а так временные попутчики.

После родов я еще год выкарабкивалась, сначала месяц в больнице, потом дома в основном лежала, детей даже на руки брать не могла, сразу задыхаться начинала.

Муж все заботы и обо мне, и о детях взял на себя. Тяжело ему пришлось, но ничего справился. Моя мама помогала, но она тоже болеет, давление, поэтому все, в основном, на нем было. А ведь когда женились, не было особой любви с его стороны. Я его отвоевала у нашей одноклассницы. Они дружили еще со школы, все дело к свадьбе шло. Я очень переживала, влюблена в него была еще с восьмого класса. Однажды, когда он уехал в командировку в Москву по работе, Люба, так звали его подружку, изменила ему со своим боссом, надеялась на более обеспеченную жизнь, да только поматросил он ее и бросил, свою семью не оставил. Захар узнал об измене, скандал устраивать не стал, ушел, снял квартиру и жил отдельно, только почти год ни с кем не встречался и вообще, мало общался с людьми, только по работе. Я выждала время и пригласила в гости, придумала, что машинка стиральная сломалась. Захар же на все руки мастер, с детства отец приучил, сам был хозяйственный мужик, и сына научил. Вот так постепенно и начали встречаться. А через пол годапоженились. Я ни одного дня не пожалела. Жизнь расставляет все по своим местам: если живешь с сахарным кусочком, то при малейшем дождичке он растает, а вот с тертым калачом, хоть и не всегда легко, но надежно, понимаешь? — посмотрела она на Полину, неожиданно перейдя на «ты».

Полина кивнула, а сама подумала о Максе: «Да уж, сахар — ный ты мой, растаял при первом же дождичке».

Тут послышался крик детей: «Папа, папа идет!», — они бросились ему на встречу. Он подошел, увешанный детьми, поздоровался и поцеловал жену в щеку. Дети и родители весело переглядывались между собой, малыши что — то лепетали, перебивая друг друга, а взрослые, сразу взявшись за руки, смотрели на них глазами, полными любви и счастья. Было ясно по всему, что они — семья и что это их естественное состояние — быть вместе. Полина засуетилась, распрощалась и заспешила домой.

Дома она вдруг ясно поняла, что будет рожать, и устыдилась того, кто был уже в ней, что могла сомневаться и подвергать его волнениям и страху. Полина погладила свой живот и сказала вслух: «Прости меня, мой ребенок, и не бойся, мы теперь всегда будем вместе, чтобы судьба не уготовила нам впереди».

Часть 3

В конце июня Полина родила девочку. Особенно в последние месяцы перед родами она сильно переживала, все ли будет в порядке с ребенком, кляла себя за то, что в начале беременности помышляла об аборте, да и вообще много нервничала из-за развода, с Максом. Да, с Максом они все-таки развелись. Но ее гинеколог Ирина Петровна говорила, что никаких отклонений не видит: «Плод небольшой, прилегание нормальное, головкой вниз, так что родишь хорошо», — уверяла она.

И вот, наконец, Полина дождалась свою малышку. Она лежала в послеродовой палате напротив кроватки с ребенком и не могла оторвать глаз от ее маленького красного личика, крошечного носика и плотно закрытых глаз. Ей казалось, что дочка, точная ее копия, сердце сжималось от нежности и счастья.

— Поспи, поспи, насмотришься еще, — говорила пожилая санитарка, протирая пол уже во второй раз за день, с этим здесь было строго. — Устала, небось, все же роды были не легкие.

Да, роды были очень болезненные, Таких физических страданий Полина еще никогда не испытывала.

— Что ж ты хочешь, — говорила акушерка, когда Полина, не выдержав боли во время очередной схватки, громко стонала, — старородящая, да и таз узкий. Чего вы, женщины, ждете, — ворчала она, — надо раньше

рожать, хотя бы до тридцати успеть, а ты, наверное, все карьеру строила…

Слава Богу, с ребенком все было хорошо, как говорят: руки, ноги на месте, молока у Полины было много, а что еще им надо! Полина чувствовала себя такой счастливой, как никогда: ни в детстве, ни на свадьбе с Максом, ни когда выиграла грант и получила повышение в своей фирме. Дочку она назвала Елизаветой, Лизой, ей очень нравилось это имя, с одной стороны такое милое и нежное, с другой стороны царственное, ведь недаром это имя носили королевы. Полина мечтала о будущем дочери, о том, какая она будет умная, красивая, добрая, счастливая, как все станут любить ее.

Лиза росла очень тихим и совершенно не капризным ребенком. Спала хорошо, проснувшись утром, не кричала, как другие малыши, а спокойно играла в своей кроватке, пока Полина не заглянет к ней и не возьмет кормить. Мамочка не могла нарадоваться такому смирному характеру дочери, она все успевала: и приготовить, и постирать и погулять с Лизой, и с заказами справлялась вовремя. Работу она оставила и занималась дома переводами с английского и немецкого, благо отлично владела обоими языками, так что, на жизнь им с Лизой хватало. Полина удивлялась, насколько увлеченной была дочка, если начнет играть, не дозовешься, кричишь, кричишь, пока за плечико не тронешь, не повернется. Наверное, будет конструктором или художником, в общем, творческой, увлекающейся натурой. К концу первого года жизни Лиза стала пытаться ходить, да так смешно — на цыпочках. Соседка Полины, Глафира Семеновна, которую женщина иногда приглашала посидеть с Лизой, сразу окрестила ее балериной. И как только не устанет, — говорила она, обращаясь к Полине, — смотри, целый день на пальчиках ходит!

Прошло еще полтора года, и дались они Полине несладко. Девочка, хоть и не мешала матери, и прекрасно играла сама, но была, своевольная и мало обращала внимания на мамины просьбы и увещевания, а шла туда, куда хотела сама, поэтому

гулять с ней становилось все сложнее. Особенно трудно давались походы в магазин. Время уходило много, так как Лиза не шла прямой дорогой, а заглядывала в каждый интересный двор и убедить ее идти с мамой за ручку, было практически невозможно. В супермаркете девочка совсем не слушалась, брала с полок, что ей нравилось, бегала по магазину и никак не хотела выходить. Знакомые советовали Полине быть по строже с дочерью, говорили, что разбаловала она Лизу. Но Полина не могла быть с дочкой по строже, слишком сильно любила ее, поэтому постоянно придумывала для нее разные игры, так скорее удавалось им договориться.

Приближалось время, отправлять Лизу в ясли. Полина очень переживала, так как девочка еще не научилась разговаривать, кушала плохо, далеко не все, каши вообще не ела и самое главное, была крайне непослушная. Иногда, женщине казалось, что Лиза плохо слышит, потому что часто не реагировала, когда, к ней обращались, а бывало, наоборот, вздрагивала и начинала плакать, если кто-то рядом закричит или громко заиграет музыка.

— Ну вот, — думала Полина, — слышит же.

Все же решила обратиться к детскому врачу, да и в ясли нужно было оформляться. На ее счастье, их участковый врач, которого Лиза не любила, был в отпуске, заменял его какой — то новый доктор, говорят приезжий, откуда-то из Сибири. Это был пожилой мужчина с усталыми добрыми глазами, не современный, как доктор Айболит из сказки. Лиза на удивление не испугалась, а смело вошла в кабинет, увидела игрушки и занялась с ними.

— Повезло, — подумала про себя Полина и начала выкладывать доктору все свои опасения. Доктор слушал, не перебивая, и смотрел то на Полину, то на Лизу, несколько раз громко крякнул, — подавился что ли, — подумала Полина и обернулась на дочь, та, невозмутимо, играла, увлеченная новыми игрушками. Потом доктор встал и подошел к Лизе,

хлопнул в ладоши с одной стороны, потом с другой — Лиза не реагировала на него.

Еще минут двадцать врач продолжал расспрашивать Полину, о мельчайших деталях их жизни с Лизой с самого рождения.

— Значит, на пальчиках ходила — говорил он, — В глаза не смотрит. Ну—да, ну—да.. Кушает плохо? А когда резкий громкий звук — уши закрывает, плачет,. Ну — да, ну — да, — повторял он. Полина устала от этого непонятного расспроса.

— Ну, что у нас с ушками? — нетерпеливо спросила

она.

— Здоровые у вас ушки, — сказал врач печально.

И стал, что-то быстро писать в карточке.

— Ну, тогда мы пойдем? — произнесла женщина, стараясь заглянуть, что он там пишет.

— Вот, это направление на комиссию, — сказал доктор, наконец, закончив свою писанину.

— На какую комиссию? — удивилась Полина. — Вы же говорите нормально со слухом?

Доктор внимательно посмотрел на нее и твердо произнес: «Я подозреваю, что у Лизы аутизм».

Полина молча встала, взяла Лизу на руки и вышла из кабинета. Она не могла плакать, напугает дочку, она не могла отпустить Лизу, та сейчас же убежит, так шла она по городу с ребенком на руках добрых два километра до своего дома. Лиза, на удивление не вырывалась, как обычно, а обхватила мамину шею руками и заснула.

Все, что кажется, невозможным пережить, — пережи — вается, жизнь меняется, но не останавливается, и Полина вынуждена была идти дальше, потому что даже умереть — у нее не было права.

Шли годы. Лизе исполнилось 10 лет, а Полине 45. За это время онисменилидвадетскихсадаидве школы, — не работало инклюзивное образование, объявленное государством приоритетным. В классах по 25 человек, учителю некогда

было обращать внимание на особенности Лизы, учиться она не хотела, математика ей не нравилась, с русским языком тоже не получалось, зато оживлялась на уроках английского языка, информатики, рисования, правда, и здесь были проблемы. Лиза выполняла задания быстрее всех, ждать пока сделают другие — ей было неинтересно, она вставала и уходила из класса. Учительница нервничала и, видимо, старалась призвать ее к порядку, повысив голос или затащив обратно в класс, но такой номер с Лизой не проходил. Она раздетая выбегала в школьный двор, плакала и даже пыталась убежать домой, благо охранник всегда ловил ее и насильно возвращал в школу. Однажды учительница заперла Лизу в кабинете психолога, которая в это время была в декретном отпуске, где девочка прорыдала до самого прихода Полины. В один из таких тяжелых дней Полине позвонили из школы на работу:

— Здравствуйте, Полина Юрьевна, — быстро прого — ворила учительница, запыхавшимся голосом и сорвалась в истерику:

— Я больше не могу справиться с Вашей доче — рью, — кричала учительница, — она уходит из класса, мы попытались задержать ее, но она вырвалась и убежала во двор, там стала качаться на качелях и ни за что не хотела возвращаться в школу. Я подумала, пусть немного погуляет и пошла в раздевалку, чтобы принести ей пальто, но когда я вернулась — двор уже был пуст. Кто-то не закрыл ворота, а охранника не было на месте. Я выбежала на улицу, Лизы нигде не было.

Полина бросила трубку, не дослушав до конца длинный рассказ учительницы, вылетела из кабинета, на ходу натягивая пальто, ничего не сказав удивленным коллегам. Подбежав к лифту, она увидела, что он занят и устремилась по лестнице вниз, сбивая всех, кто попадался ей на пути. Выскочив на улицу и озираясь по сторонам, как затравленный зверь, она искала глазами такси, потом попробовала остановить машину, но все как назло проезжали мимо, никто не обращал внимания

на обезумевшую женщину. Вызвать такси по телефону она не могла, телефон остался в офисе, возвращаться — не было времени. Полина понеслась по тротуару бегом. Конечно, со стороны это выглядело более, чем странно: бегущая, что есть мочи женщина, вполне приличного вида, не считая не застегнутого пальто и торчащего из под него, сползшего шарфа, постоянно озирающаяся на дорогу, в надежде, что все же какая-то машина остановится. Наконец ей повезло, черный БМВ притормозил и высунувшийся из окна мужчина закричал на нее: — «Давай садись быстрей, здесь нельзя останавливаться!»

Подъехав к дому, женщина взлетела на четвертый этаж. Дочка сидела на полу под дверью, поджав ноги к подбородку, и тихо плакала. Полина попыталась взять себя в руки. Бурные объятья и громкие объяснения были не для них. Лиза и так сегодня перебрала эмоций, и ей нужно было дать время прийти в себя, поэтому Полина постаралась быть как можно спокойней, насколько это было возможно в ее состоянии.

— Где же твой ключ, доченька? — спросила она, склонившись над девочкой.

Лиза подняла голову и тихо прошептала:

— Я его потеряла.

Они зашли домой. Девочка сразу же прошла в свою комнату, взяла своего любимого единорога, забралась, как была в кроссовках и одежде на кровать, и укрылась с головой пушистым пледом. Полина знала, что сейчас нельзя ее трогать. Лиза должна восстановить свои силы. Через несколько минут, она вытянула ручку и, нащупав на тумбочке, планшет, потянула его под одеяло. Полина выдохнула, — будет смотреть мультики, значит, полегчало и пошла на кухню готовить ужин.

Так они и жили, пока не нашли небольшой специализи — рованный центр, которых, так мало в нашей огромной стране. Там Лиза смогла освоить программу начальной школы и общаться с такими же, как она детьми. С возрастом она становилась на удивление красивой девочкой, вся в маму.

Если не знать ее диагноз, то невозможно предположить, что она особенный ребенок. Но Лиза, конечно, была другая: наивная и непосредственная, ей не свойственны были хитрость и интриги, которыми в полной мере обладали другие дети, быстро перенимая это у своих родителей. Она не могла слышать крик взрослых, так выяснявших отношения или воспитывающих своих детей, закрывала уши и неслась домой. Благодаря своей невероятной увлеченности, Лиза самостоятельно, через фильмы, мультики и песни в интернете, выучила английский язык; она вела свой блог в социальных сетях, прекрасно рисовала. У нее был друг, который тоже не походил на других, потому, что не умел общаться ни с кем, кроме Лизы и своей сестры Сони, любимым его занятием было программирование, которым он занимался с 8 ми лет.

Полина вернулась на работу в свою фирму, но не неполный рабочий день, так как не хотела оставлять Лизу надолго одну, продолжала подрабатывать переводами, — денег им с дочкой хватало. Жизнь их маленькой семьи протекала спокойно и размеренно, потому что Лиза любила, что бы во всем был привычный порядок вещей. Макса Полина не беспокоила, а он их жизнью не интересовался. Других мужчин в жизни Полины не было.

Снова наступила осень, любимое время года Полины. Они с дочерью пошли в старый парк, собирать опавшие листья. Женщина присела на знакомую скамейку, Лиза танцевала на лужайке с листьями, изображая прекрасную фею. Вдруг кто-то сзади закрыл глаза Полине. Она тихонько ахнула, руки разомкнулись — перед ней стоял Макс.

— Здравствуй, Полиночка, сколько лет, сколько зим, — пропел он с беспечной улыбкой. Полина ничего не ответила, только внимательно посмотрела на него. Макс нисколько не изменился, как будто и не было этих 10 лет, такой же ухоженный, молодой и высокомерный.

— Как живешь? — спросил он Полину, оглядываясь на Лизу.

— Хорошо, — холодно ответила женщина. — А ты? — сказала она без всякого интереса, тоже, глядя на дочь.

— Я живу прекрасно, у меня теперь своя фирма, сотрудничаем с англичанами, езжу часто в Европу. В прошлом году купил виллу в Италии.

— Женился? — перебила его Полина.

— Нет, — ответил Макс с таинственной улыбкой, — но у меня есть друг — Роберт, очень близкий, мы с ним уже четыре года, в общем, идеальная пара. Помнишь, как о нас с тобой говорили, — он засмеялся, но как — то натужно и неестественно.

— Да…, — протянула Полина, — ты все же изменился.

Она встала, собираясь уйти.

Макс перестал улыбаться и серьезно добавил:

— Ты сама во всем виновата, бросила меня из — за этой глупенькой девочки.

— Глупенькая?! — вскипела Полина, — а ты знаешь, что у нее невероятная склонность к языкам, учительница музыки говорит, что у нее абсолютный слух, а какие она рисует картины! — тараторила женщина, в то же время, пытаясь сдержать себя, чтобы не испугать Лизу.

— Но все равно — она же не такая как все, ну, как бы сказать помягче, не дотягивает до нормы, ты же знаешь, что я имею в виду, и ради такого ребенка, ты бросила меня, а ведь у нас могли быть еще другие здоровые дети.

Полина вспыхнула, глаза ее презрительно сверкнули на Макса:

— Что такое твоя норма? Предательство, высокомерие, гордыня, ложь? Если нормальными считаются такие люди, как ты, то — да! Лиза отличается от вашей нормы, и я рада этому!

Потом обернулась к дочери: «Лизок, догоняй!», — и бросилась бежать вприпрыжку от несостоявшегося отца. Лиза засмеялась и помчалась за Полиной.

Они неслись, взявшись за руки, по осеннему парку счастливые и так прекрасно вписывающиеся в этот осенний, но солнечный день. Деревья, стоявшие по краям парковой аллеи, провожали их, качая ветками, осыпая желтыми листьями, ветерок заигрывал прекрасными волосами Лизы, такими же шоколадными, как у мамы. Полина не строила планов на будущее, у них с дочерью уже все было сейчас: они сами друг у друга, их немногочисленные, но надежные друзья, и эта природа, этот великолепный мир, который в любое время года ласково принимал их в свои объятья. Это была идеальная пара, пара двух людей, которых связывала самая искренняя и безусловная любовь.