Научи меня

Людмила Алимова, 2020

Игната, тринадцатилетнего парнишку, поразило мужество пятилетней девчонки. То, как она заступалась за брата, не испугалась, не убежала, а полезла в драку с кучей мальчишек, чтобы брата поддержать. Тогда Игнат и стал заложником всех желаний этой маленькой кареглазой девочки Киры. Кучу проблем она ему устраивала. И теперь, когда по чистой случайности мокрая, полуголая девушка забежала в комнату, взрослый парень потерял сон. Игнату придется исчезнуть из жизни Киры на целых три года, чтобы не натворить глупостей, ведь она красивая и несовершеннолетняя. А он боксёр и у него есть кое-какие проблемы.

Глава 1

Игнат

Проснулся от того, что солнце светит в глаза. В открытую форточку доносятся голоса и щебет птиц, мычание коров и запах травы. Свежий воздух. Накатывают воспоминания. Постоянно, когда приезжаю сюда вспоминаю свою бабушку, маму…

Мне было тринадцать, когда мама заболела. Отец привёз нас с моим младшим братом, к бабушке. Мама постоянно лежала в больнице, а отец работал целыми днями. Я уже научился готовить, помогал с уроками брату, Антон тогда пошёл в первый класс. Отец приходил, собирал кое-что из еды и вещей, и уходил к маме в больницу. Возвращался очень поздно с красными глазами, и заходил в свою комнату. Мы его почти не видели.

Он привёз нас к бабушке на новогодние каникулы и уехал. Я постоянно спрашивал у отца про маму. Спрашивал — когда он нас заберёт? Но отец много не разговаривал:

— Всё будет хорошо! Скоро заберу!

Я был уже взрослый, всё понимал — что с мамой что-то не то. Она почти не вылезала из больниц. А когда была дома постоянно лежала в постели. Она таяла на глазах, очень похудела, но постоянно улыбалась, когда мы находились рядом с ней. Антон был ещё маленький, не особо воспринимал мамину болезнь. Главное мама была дома, и братик был этому рад. А я всё видел, всё понимал, но боялся задавать вопросы. Боялся услышать страшное.

Так мы остались жить у бабушки в деревне, и здесь же пошли в школу. Я возмущался:

— Как я пойду в новую школу? Я ведь никого не знаю, а в старой школе у меня друзья, тренировки.

Бабушка уговаривала — что и здесь неплохо, найду новых друзей и всё будет хорошо.

— Почему папа не едет за нами?

— Просто пока мама в больнице, за вами присматривать некому. Он ведь на работе целыми днями.

— Я уже взрослый, сам со всем справляюсь!

— Я знаю — что ты большой мальчик, а я уже старая, мне бы твоя помощь не помешала. Вот и оставайтесь здесь со мной, вы будете за курочками и за козочками моими ухаживать, а я пироги ваши любимые печь.

— Мама ведь выздоровеет?

— Всё будет хорошо, Игнатик. — бабушка украдкой вытирала слёзы. Ей было жаль нас и свою дочь — нашу маму.

Я смирился, мы пошли в школу, хотя каждый день я ждал отца и скучал по маме. В один из таких дней, я и познакомился с Кирой и её братом Саней.

Двое парней жили по соседству, тоже братья. Илье было одиннадцать, а Ромке десять. Мы подружились и вместе бродили повсюду. В хоккей играли, снежками обкидывались и дрались.

Мужики построили огромную снежную горку, и мы намеревались на ней покататься.

Приходим, а там пацан с девчонкой уже катаются, видимо брат с сестрой. Илья и Ромка начали возмущаться: мол — что это, эти двое на их горке катаются. Но мальчик с девочкой как катались, так и продолжили, не обращая на нас внимания.

— Да ладно вам, что горки жалко? — решил я успокоить ребят.

— Да они вообще не из наших, приезжие наверное.

— Ну и что? Мы вообще-то тоже приезжие, подружились ведь!

Брат с сестрой где-то нашли резиновую покрышку от машины, и катались на ней по очереди. Естественно мальчишкам стало интересно, они решили присвоить «супер — ледянку» себе.

Как только девочка скатилась с горки, Илья с Романом спихнули её и отняли покрышку. Не успел я моргнуть, как мальчишка в считанные секунды оказался рядом с сестрой. Началась потасовка, начали делить кусок резины.

Я тогда ещё, сразу зауважал его. Пацан заметно младше нас всех, но не испугался, один против толпы встал, чтобы сестру защитить, и покрышку.

Стою я значит, наблюдаю, как они в «перетягивание каната» играют, в нашем случае «перетягивание колеса». Каждый тянет покрышку на себя, мой Тоха тоже подключился. Мне смешно наблюдать, я там точно лишний буду. Занял наблюдательную позицию, стою ухмыляюсь над ребятами, и тут резкая боль по голени. Девчонка мне по ноге зарядила ботинком своим, прямо по кости. У меня хоть и были подштанники под джинсами, но боль я все равно ощутил не слабую.

— Ты что делаешь, малявка? — зарычал я на девчонку от шока.

— А нечего моего брата обижать. — и заряжает мне в бок. Я еще не успел от боли в ноге очухаться, она меня уже в бок тычет.

Я не упал, просто весовая категория была не равна, она мне в пупок дышала.

— Дураки, отвалите от него! Саша, бей их! Это наше колесо! — воевала бойкая девчонка.

Я стоял и поражался смелости этой малявки. Ей от силы лет пять, а она лезет в драку с мальчишками вдвое старше себя. И не испугалась ведь, не убежала домой жаловаться, а брату помогает, не бросает его в беде. Дерётся как кошка, пинает всех пацанов. Я просто не мог сдержать смеха. Стоял и ржал над ними, они все в тёплых куртках и штанах, как колобки в снегу кувыркаются.

Кто-то задел девчонку по лицу, и она заплакала. У её брата будто второе дыхание открылось, он в раз всех растолкал и подскочил к сестрёнке. Я тоже подошел. У девочки была красная щека, личико замерзло, ещё и нарвалась она на что-то холодное. Ей было больно.

— Придурки! Вы зачем девчонку бьёте? — присаживаюсь к малышке и тут, меня сбивает с ног её защитник.

— Уйди от неё. — голос у пацана дрожит.

— Я её даже пальцем не тронул. — удивляюсь агрессии пацана, но он даже не смотрит на меня, всё его внимание на сестре.

— Кира не плачь. Тебе очень больно? Дай посмотреть.

— Вот он меня ботинком ударил! — тычет варежкой в моего брата.

Антон испуганно стал оправдываться:

— Я не специально. Я даже не видел её. — смотрит на меня и на пацана Сашу.

— Иди сюда, я тебе сейчас задницу надеру. — пацан бросается на моего брата.

Я не мог стоять в стороне.

— Он же сказал — что не специально! — встаю на защиту малого.

— У неё фингал будет, из-за этого. — пацан сжимает кулаки, смотря мне прямо в глаза.

— Саша, у меня правда будет фингал? — девочка перестаёт вдруг реветь, а в глазах у неё, будто надежда на чудо.

Я смотрю в эти большие, заплаканные глаза и не хочу, чтобы ей было больно.

— Приложи снег. — предлагаю, делаю шаг ближе.

— Пошел ты со своим снегом. — брат будто пытается оградить сестру от всех.

— Я серьёзно, нужно приложить холодное. — снимаю с руки перчатку и запихиваю в неё снега. — Держи. — малышка смотрит на меня как на идиота. — Приложи к щеке и не будет синяка. — пытаюсь показать и объяснить.

— Не надо. — протягивает назад мою перчатку. — Я хочу чтобы у меня был синяк. Саша, помнишь у тебя летом под глазом был? Я тоже такой хочу. — обращается уже к брату.

«Афигеть» — чуть ли не вслух произношу.

Саша забирает у неё мою перчатку, и кидает в сторону.

— Пойдём домой, бабушка посмотрит. — берёт сестрёнку её за руку.

— Саша, а как же наше колесо? — пытается вернутся и забрать покрышку, но Саша не даёт ей этого сделать, настойчиво говорит и тянет за собой.

— Аккуратнее не мог? — даю Антону подзатыльник.

— Игнат, я правда не заметил её. — смотрит на меня исподлобья, поправляя шапку.

Киваю в сторону девчонки и братишка понимает меня без слов.

— Извини! — бурчит в след уходящим.

Девчонка оборачивается, и в ответ показывает язык.

— Дураки! — последнее слово, всё же остается за ней.

Мальчишки смеются, и покрышка больше никому не нужна.

На следующей день, мы снова увидели на горке эту парочку. Но мы шли не туда, мы направлялись на школьную площадку, там была хоккейная коробка. Эти двое заметили и увязались за нами, так мы и познакомились: Саше было девять, а Кире шесть. Они двоюродные брат и сестра, и приехали они к бабушке Шуре. Я её знал, наши бабушки дружили.

Папы не было уже два месяца. Я задавал вопросы, требовал ответы, но бабушка говорила, что всё хорошо, а сама вытирала слёзы фартуком.

Я несколько раз пытался уехать. Автобус в деревню ходил два раза в день: в шесть утра — бабушка уже не спала, и в пять вечера, в это время она не сводила с меня глаз, постоянно просила помочь ей в чём-либо, отвлекала, чувствовала, что я хочу сбежать.

В один из дней, мне всё — таки удалось улизнуть. К бабушке пришла соседка, а я вылез в окно. Антон хотел со мной, но я его отговорил. Попросил прикрыть меня и бабушке ничего не говорить.

Когда приехал домой, было уже поздно, а ключей я не прихватил, когда сбегал, стал звонить и стучать в дверь. Папа долго не открывал, а когда открыл, я испугался. Отец еле стоял на ногах, был пьяный, обросший, худой и с красными, опухшими от слёз глазами.

— Папа что с тобой?

— Игнат? Сынок, ты как здесь…? А где Антон?

— Он у бабушки, я один. Тебя долго не было…, я переживал.

Отец заплакал. Никогда я его таким не видел. Он всегда был для меня примером, авторитетом.

Он был тренером по боксу и меня тренировал. А сколько я уже пропустил! Сейчас, не было того сильного мужчины, передо мной стоял совсем другой человек, и я всё понял.

— Мама? — задал я лишь один вопрос.

— Мамы больше нет. — ответил отец, закрывая руками лицо и рыдания вырвались из его горла.

Его слова, как стрелы вонзились в мою грудь. Сердце пропустило удар и словно остановилось. Будто весь мир остановился. Ничего не вижу и не слышу, в голове как молот звучат папины слова.

«Я так долго её не видел. И не увижу больше никогда». — приходит ко мне осознание потери.

— Почему ты нам ничего не сказал? Я хотел бы увидеть её в последний раз. — ком застревает у меня в горле, не могу вздохнуть.

— Я думал, так будет лучше… Не хотел вас расстраивать… Боялся причинить вам боль.

— Ты не должен был так поступать! Ты не дал мне попрощаться с мамой. — повышаю голос на отца. Зажмуриваю глаза, пытаюсь удержать рвущееся наружу слёзы.

— Я не мог. — только и твердит отец, не отрывая ладоней от лица.

Не знаю — что мне делать. Мне хочется кричать, хочется ударить отца, хочется умереть. Но я ничего этого не делаю, как лунатик бреду в мамину комнату, ложусь на её кровать, крепко обнимаю и зарываюсь носом в её подушку на которой она спала.

— Мама прости меня. — слёзы жгут мои глаза. — Мама, прости что не пришёл к тебе. — рыдание вырывается наружу, я больше не сдерживаюсь, просто нет больше сил. — Я очень хотел увидеть тебя. — пытаюсь учуять в подушке мамин запах, но с полным носом слез и соплей — это очень плохо получается. — Мамочка, я так скучаю по тебе.

Бабушка с Антоном приехали утром. Было тяжело смотреть на братишку. Боялся что не хватит сил сдерживаться, всеми силами пытался быть сильным. Не хотел никому показывать свою слабость. Я должен быть сильным, примером для брата, хотя это было чертовски сложно.

Я ни с кем не разговаривал кроме Антона, брату была нужна моя поддержка. Злился на отца и на бабушку. Бабушка была мудрой и любящей, не знаю, как у неё получилось растопить лёд в моей душе. Ей тоже было тяжело, ведь мама была её дочерью, но бабушка держалась, продолжала всех нас любить и утешать, ещё и ухаживала за всеми. Было непросто, но я постарался оставить обиды.

Мы вместе съездили на кладбище. Очень тяжело было уходить, Антону особенно, мы его еле вытащили оттуда. Отца мы забрали с собой в деревню, чтобы он окончательно не спился. Папа пробыл с нами до самого лета. Потом, его пригласили быть личным тренером одного боксёра. Это означало, что он должен был уехать в другой город. Отец конечно же посоветовался с нами. Я не хотел его отпускать, но и ныть не стал, я ведь мужчина, он отличный тренер и это хороший шанс для него.

Так мы остались жить у бабушки. Отец к нам часто приезжал, когда у него была такая возможность. В летнем домике, одну из комнат мы оборудовали под спортивный зал, повесили боксёрскую грушу, отец привез нам спортивный инвентарь. Я стал заниматься сам и Антона учил, а потом и всех деревенских мальчишек.

Саша и Кира, приезжали к бабушке Шуре на летние и зимние каникулы. С Сашей мы подружились и везде ходили вместе, а Кира за нами, как хвостик. Мы её так и называли — Хвостик.

Иногда Саня гнал её домой, если мы хотели пойти на речку без спроса, или залезть к кому-нибудь в огород, она в свою очередь угрожала нам, что всё про нас расскажет. Ничего другого не оставалось, как брать малявку с собой, а у меня прибавлялось в два раза больше ответственности. Я приглядывал за Антоном, а за Кирой приходилось следить в десять раз внимательнее. Зимой она в хоккей с нами рвется играть, летом в футбол.

В семь лет Кира получила сотрясение, мальчишки сбили её с ног. Хоккеистка блин! Мне пришлось нести эту непоседу до дома, на руках, Саша бы физически не смог.

В восемь, ребята играли в прядки, и малявка залезла на дерево, а слезть не смогла. Антон прибежал за мной с бешенными глазами, просил — чтобы я Киру спас. Я только уломал одну девчонку на поцелуй, а тут такой облом. Спустил Киру с дерева, а она вместо спасибо, ещё и обозвала меня.

— Сколько я тебя ждать должна? Уже писать хочу, а ты как черепаха медлительный.

Я решил её подразнить, долго с рук не спускал. За это, она меня ещё пнула по причинному месту.

В девять она чуть в речке не утонула. Хотя просили — не лезть в воду! Но кто бы нас послушал?! Саня уплыл с мальчишками на середину, а я ждал свою одноклассницу Наташку. Надеялся вместе с ней поплавать, и пообжиматься заодно. Ну и ещё что-нибудь потом, если очень повезёт.

Кира сидит играет в песок. Вижу Наташа приближается к берегу, встал приготовился её встретить, поворачиваю голову, Кира тонет.

— Как так? Твою мать! — Прыгаю за ней не раздумывая.

Только что сидела на песочке розовой в шляпке. Секунда, и шляпка плывёт по течению, а Кира булькает.

— Ты что делаешь, малявка? — кричу на неё, вылавливая из воды.

— Сам дурак, «кхе-кхе». — откашливается, успела воды наглотаться.

— Тебе было сказано не лезть в воду. — встряхиваю её и снова кричу, потому что сам испугался.

— Я тоже плавать хочу, «ик», а меня никто не учит, «ик» — начинает кашлять, икать и плакать.

— Хватит тебе, наплавалась! Хорошо я тебя вовремя заметил, утонула бы! — вытаскиваю эту ныряльщицу на сушу.

— Может, ты меня плавать научишь? — тянет за руку, не хочет отпускать.

— Мне некогда, в следующей раз как-нибудь.

Наташа уже подошла к берегу и завладела моим вниманием.

— Никто не хочет меня учить. — начинает хныкать, но я не обращаю на неё внимание, уже сосредоточился на красивой девушке Наташе, в коротких шортиках.

— Смотри! Она снова полезла. — Наташа кричит и смеётся, указывая пальцем.

— Вот черт. — Снова бегу за Кирой и вылавливаю её из воды. — Ты что бессмертная?

— Я хочу плавать научиться! — кричит откашливаясь, и еще ногами дергает.

— По-моему ты утонуть хочешь! — злюсь, кричу на мелкую.

— Если меня учить никто не хочет, сама научусь. — длинные волосы, облепили милое личико, и она пытается их убрать.

Приподнимаю девочку за подмышки, смотрю в большие карие глаза… Они такие красивые, что вся моя злость куда-то исчезает.

— Ты сама не научишься. Здесь опасно! — говорю спокойно, не сводя с неё глаз.

— Научусь. — стоит на своём, а губы начинают дрожать от холода и обиды.

— Вредина! — улыбаюсь ей.

— Сам дурак!

— Запрыгивай ко мне на спину, я научу тебя плавать. — вздыхаю, сдаюсь этой девчонке.

В то лето Кира научилась плавать, Наташа решила встречаться с другим, а я остался девственником.

После школы я перебрался в город, поступил в институт и занялся боксом, отец меня поддерживал. Я был трудолюбивым с самого детства, и тренер меня заметил. Так я начал ездить по соревнованиям и зарабатывать медали. Всегда об этом мечтал, и лучше поздно чем никогда.

Мне было двадцать, когда отца не стало. Сердце. Бабушка оформила опеку над Антоном, а я так же ездил по соревнованиям.

В один из дней не стало и бабушки. Я был на сборах в Германии. Когда приехал не мог найти Антона, очень испугался что его забрали в детский дом. Увидел на улице Киру, она отвела меня к своей бабушке Шуре, Тоха был у неё.

Я оформил опеку над братом, и не знал, как мне разорваться. Баба Шура предложила свою помощь, за что ей был очень благодарен, с того дня, она стала нашей второй бабушкой. Антону нужно было закончить школу, а в городе за ним присматривать было некому, я постоянно был в разъездах. Когда возвращался, забирал брата, но чаще оставался в деревне, у бабы Шуры.

Я начал заниматься профессиональным боксом, получал деньги и синяки, потом ездил в деревню восстанавливаться. Даже когда Антон наконец–то закончил школу и переехал в город, я всё равно часто приезжал к бабе Шуре, мне здесь было хорошо.

В этот раз мы с Тохой тоже решили проведать старушку. Вот лежу я, предаюсь воспоминаниям, слушаю музыку природы и писк, девичий писк.

— ААА, дурак! Идиота кусок! Иди сюда, я тебя убью! Ты покойник! ААА.

«Что там такое?» — соскакиваю с кровати и наблюдаю такую картину: Антон со шлангом в руке убегает от девушки, поливает её и снова бежит от девчонки. А она пищит и пытается его догнать, я даже уверен зачем, — чтобы убить. «Вот идиот, вода холодная, девчонка замерзнет.» — ругаю брата про себя.

— Кира, внучка, подожди! — слышу голос бабы Шуры.

— Я сейчас, переоденусь бабуль. И убью тебя, придурок! — снова слышу пронзительный девичий крик.

Вижу, как Антон ржёт. Интересно над чем? Наверное над тем, что ему жить осталось немного. Заметил, как Кира пробежала мимо окон.

«Вот чёрт, я же в её комнате.» — хватаю со стула шорты и быстро их натягиваю.

Антон лег в своей комнате и по совместительству Сашиной. В их комнате был небольшой диванчик. И даже если мы все вместе оказывались у бабушки, Тоха с Саней умещались на этом диване вдвоём, а я спал в комнате Киры. До этого, мы с ней ни разу не пересекались. Не помню, когда видел эту малявку в последний раз, года два или три назад. Всегда, когда нахожусь в её комнате, вспоминаю этого маленького сорванца. Сколько нервов она мне потрепала. Интересно какая она стала. Вот сейчас и увижу.

Уже приготовился, как всегда назвать её «малявкой» и пошутить, — что она готовится учудить этим летом!? Как просто остолбенел и слова все забыл.

Забегает девчонка, на ходу снимая с себя одежду, а под одеждой ничего, кроме плавок. Вижу красивые маленькие холмики, с торчащими от холода розовыми бусинками.

«Господи, что я делаю? — стою и пялюсь на её зад, в белых трусиках со смайликом. девушка ворчит, открыла шкаф и роется в нём. — «Блин! Нужно чтобы она заметила меня. Черт, как не удобно-то получилось.» — откашливаюсь, потому что в горле пересохло, и слышу пронзительный крик, даже в ушах заложило. Так я её напугал.

Не успеваю произнести «привет», в меня летит мокрая тряпка. Кира от испуга запустила в меня своим мокрым платьем.

— Ты что здесь делаешь, придурок? — очень громко задаёт вопрос. А я стою и рта раскрыть не могу, смотрю на неё и даже не моргаю.

А что бы вы делали в такой ситуации? Проснулся мужчина с утра, волосы торчат во все стороны. (Слово торчит относится не только к волосам!) И тут к вам в комнату забегает голая девушка. Причём не ваша, и трогать её совсем нельзя!

— Ты меня напугал! — упирает руки в боки, а звук свой совсем не убавляет.

— Кира ты что верещишь? — торопится следом баба Шура.

— Что он здесь делает? — смотрит на бабушку, указывая пальцем в мою сторону.

— Спал он здесь. А ты что стоишь, сиськами голыми сверкаешь?

«Черт! Нужно сделать вид, что я ничего не видел.» — смотрю Кире в лицо и кажется ещё больше столбенею. На голове у неё, какой-то розовый бардак.

— Ты что вылупился, маньяк озабоченный?! — пытается прикрыться руками. — Отвернись! — отворачивается сама. — Вообще выйди из моей комнаты.

Я пытаюсь прийти в себя, прикладываю к лицу её мокрое платье.

— А что же ему еще делать? Ты ему сама всё показываешь. Парень поди еще и оглох от твоего ультразвука. Наверное по губам читает, что ты ему тут орешь.

Кира роется в шкафу и что-то натягивает на себя. Просит бабушку, чтобы та меня выгнала.

Холодная ткань мне помогла, я немного пришел в себя. Взглянул на бабушку, она махнула мне рукой и я направился к выходу. Голос у неё задрожал, будто она готова была расплакаться. Столько раз я видел её заплаканные глазки.

«Блин, больше не смогу смотреть ей в глаза». — выскочил на улицу, даже футболку забыл одеть.

Антон стоит, поливает из шланга и смеётся надо мной. Подхожу к нему и угощаю его подзатыльником.

— Эй! А я тут причём? — возмущается, всё также продолжая смеяться.

— Зачем ты Киру облил?

— Да я её даже не заметил!

— Серьёзно? — не верю ему.

— Да правда! Я поливал, она ко мне сзади тихо подкралась, щекотать стала. Я повернулся и… А ты бы что сделал?

— Мелкий, ты идиот. — вздыхаю.

— Да нормально всё. Утренние водные процедуры. Хочешь и тебя окачу?

— Спасибо! Себя лучше полей, может мозги новые вырастут… Дай умыться.

— То надо, то не надо. — бурчит мой младший брат.