Клеймо бандита

Любовь Попова

— Себе заберу. — Что? — На твой вопрос отвечаю. — Уходи, Захар, я видеть тебя не могу! Как после всего ты вообще можешь предлагать мне стать твоей? — кричу я в его надменное лицо и тут же ахаю, когда он берет меня за горло, перекрывая доступ к кислороду. — А кто тебе сказал, что я предлагаю? Кто тебе сказал, что ты вообще, что — то будешь решать?! Ты идешь со мной, ты будешь со мной, ты будешь моей подстилкой, пока я этого хочу. Поняла?! — встряхивает меня как тряпичную куклу. — Иначе наведаюсь в твою деревню, там говорят сестра твоя подрастает. — Перестань… Я все поняла. Я слышу.

Глава 4.

*** Соня ***

Пережить можно все, что угодно.

Я на эту тему даже пару книг прочитала.

Жертвы насилия могут жить счастливо. Честно-честно…

Могут даже полюбить мужчину, могут детей рожать. Могут снова за учебу взяться. Я и взялась. Хотя первые пару дней все, что я могла делать, это сидеть возле двери с обыкновенным кухонным ножом и ждать, когда появится этот ублюдок.

Но он не появился.

Не на следующий день. Не через неделю.

Только Катя мелькала, периодически делая попытку возобновить так называемую дружбу. Но нет, я уже достаточно расплатилась за помощь, которую она мне оказывала на протяжении года.

Я действительно расслабилась.

Боль между ног утихла, перестали мучить кошмары.

А о тех снах, которые пришли на замену… После них я просыпалась вся в поту, мокрой между ног, я предпочитаю не думать. Стыдно. Порочно. Неправильно. Это, что, получается я неправильная, если подсознание освящает этот ужас в таком ключе. Подсовывает не только страх, а картинки того, какой Абрамов красивый дьявол, как хорошо развито его тело, какие сильные руки, татуировки, которые мне так хотелось рассмотреть. Даже то, что борода, за которой он скрывает свое лицо, не царапала, а щекотала кожу. Ужас. Это… просто ужас…

Это пройдет, да. Мысли мои эти. То, что жду его появления. Обида дурацкая, что попользовался и кинул, как тряпку.

Это пройдет. Все ведь проходит.

Я даже решила возобновить пробежки, на которые не решалась так долго.

В первый день все время оглядывалась, во второй просто шла вперед, а на третий уже побежала. Через неделю ощущала себя спокойно и уверенно, в конце концов этот урод добился чего хотел, а с Катей я общаться больше не буду.

Значит, и с ним мне просто негде столкнуться.

Питер, конечно, не Москва, но и не деревня, где можно случайно встретить сутенера и владельца ночного клуба такого масштаба. Он наверняка уже нашел себе новую игрушку и пользует ее как хочет. А обо мне и думать забыл. И это правильно. Неправильно только, что думаю еще об этом. Забыть уже пора все.

Сегодня я вышла позднее обычного, принесли несколько заказов на дипломные, а когда я очнулась, было уже десять.

Я сначала даже подумала просто лечь спать, но на небе мелькали такие заманчивые серые тучи, что я не удержалась, чтобы пробежаться под дождем. Его, что странно, не было уже месяц.

Может быть, он окончательно отчистит душу от грязи, даст забыть об огромных руках, которые мяли мое тело, и как оно вибрировало… Может быть…

И я побежала, остановившись только тогда, когда первые капли попали на губы.

Черт, какой же кайф.

Я не удержалась и вытащила кончик языка, чтобы ощутить вкус самой природы.

Чтобы вспомнить самое раннее детство и то, каким оно было беззаботным в деревне Ленинградской области, пока мать не потащила меня шестилетнюю на огород. Еще одна причина любить дождь, он спасал от почти круглосуточной прополки, пока мать искала пьяного отца по деревенским шлюхам.

Стоило вкусить сладость воспоминаний, щеку нещадно зажгло. Ощущение, словно кто-то прямо сейчас поднес к ней паяльник и выжигает знак. Клеймо.

Я проглотила каплю. Тревога и страх в тиски сжали тело, словно предостерегая.

И не ошиблись. Стоило повернуть голову, как паника, которую я закапывала как можно глубже, вернулась с новой силой.

Все потому что мой палач стоял у большой черной машины и смотрел прямо на меня. Все такой же высокий, с бородой, в кожаной куртке.

Смотрел так, словно готов был сожрать прямо здесь.

Наверное, надо было не реагировать, наверное, надо было просто кивнуть и пойти вперед, но паника была сильнее.

И он словно уловил этот момент перехода от шока к состоянию адреналиновой ломки, когда единственное, что можно сделать — бежать.

Бежать. Бежать. Бежать.

Ноги сами понесли меня вперед. По набережной, мимо людей, мимо машин. Мне нужно было укрытие, мне нужно было хоть что-то, что спасет меня.

А шаги сзади раздавались все отчетливее. И осознание, что я только разжигаю в нем интерес, испугало еще больше, но и сделать с собой я ничего не могла. Увидела спуск и рванула туда.

Почти нырнула в темную Неву, но не успела за доли секунды, оказавшись в ненавистных тяжелых объятиях дьявола.

— Так жарко стало, что решила ополоснуться? — усмехается он, а я рукой замахиваюсь, царапаю его щеку до красных полос, а он только скалится.

Дергает меня к стене, зажимая теперь уже обе руки за моей спиной. Кричу ему в лицо.

— Отпусти! Помогите!

А ему все равно, он так смотрит, словно душу в узел заворачивает, но при этом улыбается и смеётся.

— А я ведь даже по тебе скучал, Мышка.

— Скучай в другом месте, а меня отпусти. Отпусти, скотина! Придурок! Я только в себя пришла, только забыла!

— Пиздеж! — вдруг сжимает он меня так крепко, что кости хрустят, прижимается лбом к виску и шипит. — Первых не забывают.

— А я забуду! Ты не первый! Ты — насильник!

Он смотрит снова, удерживает подбородок, толкая меня к стене, и накрывает ртом губы. Не целует, а словно проглотить хочет. Я не отвечаю, только задыхаюсь, словно в тисках. Кусаю его язык, который пытается в рот мне пробраться, за что тут же получаю затрещину. Не сильно, но голова как на нитке уходит в сторону.

— Помогите, — уже реву я, понимая, что после этой ночи придётся все начинать сначала, все сначала. Почему я, почему я?! — Помогите!

— Я бы мог выебать тебя прямо здесь. Но у меня есть идея поинтереснее.

— Пошел ты. И ты, и твои интересные идеи.

— Да ладно, — он сует резко руку мне в штаны, трусы, толкается влажными пальцами между складок и еще сильнее ухмыляется. — Кажется, ты тоже скучала.

— Дождь вообще-то идет!

— Хотя, — он смотрит по сторонам, потом снова на меня, и я в панике бьюсь в его грубых, сильных, покрытых рисунками руках, чувствуя одним конкретным местом, что ждать он больше не собирается. Его палка уже готова, трется об меня через несколько слоев ткани, напоминая о той боли, которая сопровождала первый половой акт, напоминая о снах, когда она доставляла только наслаждение… Нет, нет, нет. Не хочу… — Раз ты так сильно хочешь.