Без тебя нельзя

Любовь Попова

— Ты должна была сказать о сыне, Вика! — Я тебе давно ничего не должна! Ты сделал свой выбор! У тебя есть ребенок, мой тебе не нужен! — Я хотел ребенка от тебя! — он берется за волосы, проводит ладонью по лицу. — Отомстила? — Отомстила. — Полегчало? — Нет! Потому это не вернуло тебя! Потому что ты все еще женат на ней. Уходи, Марат. Просто уходи. — Я уйду сейчас. Но теперь ты от меня не отделаешься. Я буду участвовать в жизни сына. — Будешь шантажировать меня? — Если потребуется. И ты прекрасно знаешь, что я найду рычаги давления и нашего сына будет воспитывать моя жена.

Глава 12.

— Расскажи, как ты, как бизнес.

Он только открывает рот, чтобы начать, но я перебиваю.

— Только не эту мишуру, которую все видят в социальных сетях, а о том с какими проблемами приходится сталкиваться. Какие вопросы решать.

Марату приносят как раз его чай. Черный. С сахаром и лимоном. Тоже ничего не меняется? Кариму сок и воду.

— Недавно пришлось закрыть отель на Урале. Оказалось, что земля куплена незаконно. Она была не облагорожена, продавалась довольно дешево. Когда начались разборки мне начали угрожать. Я не стал связываться с криминалом и просто потерял этот участок вместе с отелем. Там теперь карьер по добыче золота.

Мне становится жарко. Хотя бы, потому что такая ситуация может возникнуть с любым бизнесменом, а может еще потому что я сама не слишком парилась с покупкой здания, в котором теперь располагается отель. Это центр, рядом парк. Очень удобное расположение. И то что его мне впихнули по дешевке наводит на определенные мысли. Надо бы перепроверить… Или лучше не трогать улий?

Я беру стакан, всасываю почти половину коктейля. Да, лучше не трогать.

— Тебе плохо?

— Нет, нет, — откашливаюсь. — Просто думаю, что бизнесмены очень часто в погоне за дешевизной по итогу теряют гораздо более ценные вещи.

Он так посмотрел на меня, словно я говорила не про отель.

— Что? Я же про бизнес говорю!

— А я решил, что ты имеешь ввиду, то как я променял такую дорогую тебя, на более дешевую Лейлу.

Я даже моргаю пару раз, пытаясь осознать сказанное.

— У меня и в мыслях такого не было. А вот почему тебе такое приходит в голову?

— Просто вспомнил, как ты кричала, когда узнала о нашей с ней связи…

— Что она дешевка? — вспоминаю я тот неприятный эпизод и тушуюсь.

Я тогда даже на нее накинулась.

Эта невинная овечка работала администратором в нашем Московском филиале. Я даже подумать не могла, что человек, которому я столько помогала, поддерживала, которого приглашала на свои дни рождения, могла так просто залезть на моего тогда еще мужа.

Да, мы с Маратом уже не жили вместе.

Да мы собирались разводиться.

Но мы были еще в той стадии, когда еще что — то можно было спасти. Был шанс, что мы снова будем вместе.

А Лейла Загитова своим невинным личиком просто втоптала этот шанс в грязь.

Я пришла в отель в очередной раз выяснить с Маратом отношения, сказать, что возможно готова его простить его, тем более на кануне мы в очередной раз переспали.

А стоило зайти в его кабинет, как я увидела там Лейлу. До меня доходили слухи, но я их отвергала. А тут, она сидит на его коленях. Не помню тогда что именно произошло, помню только как глаза застлала красная пелена и клок волос в своей руке.

И да, я назвала ее дешевкой.

— Ну да, — приносят мясо Марата и детские блюда.

Пока остывает я задаю вопрос, который меня давно интересовал. Еще в ту пору, когда я надеялась на воскрешение наших отношений.

— Кстати, а чем она тебя так зацепила? Ты же даже не замечал ее никогда. Я то-уж запомнила бы это.

— Ты всегда была дичайше ревнивой.

— А тебе это нравилось.

— Не без этого. Чем зацепила… Наверное, она. — Странно, что он не произносит ее имя. Обычно, когда любишь… — Она была полной противоположностью тебя.

— О да, а тебе всегда очень хотелось примерную жену своей национальности.

— Ты тоже моей.

— С большим и жирным но… Так — так, продолжай. Очень интересно.

— Да что интересного, Вик. Она заглядывала мне в рот, внимала каждому слову, все время просила помощи, заботилась о том, чтобы я был не голодный. Она не дерзила, не перебивала меня, не повышала голос, она в конце концов не ставила меня в неловкое положение перед партнерами, уверенная, что знает бизнес лучше меня. Или скажешь не было такого? — Он в конце даже забывается, голос повышает, а потом резко начинает есть, очевидно пытаясь заглушить желание меня задушить? Или загрызть. Вон как в кусок мяса зубами вцепился остервенело.

Он съедает половину, вытирается салфеткой, поднимает взгляд. Вроде успокоился. Значит и мне можно поесть наконец свой салат.

— Ладно, что об этом говорить.

— Да… Что об этом говорить? Хотя знаешь, — снова отпиваю из своего стакана, вытираясь салфеткой. — Я, пожалуй, за это извинюсь.

— За что?

— За те случаи, когда перебивала тебя на важных встречах. Тогда мне казалось, что я лучше сумею договорится с этими отцами жизни. Ведь мы говорили на одном языке…

— Ну конечно. Меня ведь отцом жизни ты никогда не считала. Для тебя я даже ровней не был. Ты не готова была ждать, что я всего добьюсь сам. Лейла же считала меня почти богом.

— Ох уж эти комплексы. Мужики любят, когда на них молятся, — усмехаюсь я и поднимаюсь, чтобы позвать сына. В душе такой раздрай, что больно.

Зачем я вообще затеяла разговор, словно ножом меня раздирающий. Чтобы вспомнить, что ничего, ничего между мной и Маратом уже быть не может?

Ему нужна верующая в его силу раба божья, а я хотела быть его богиней.

Ну теперь хотя бы многое становится яснее.

— Карим, принесли все. Пошли кушать.

— Мам, ну мы только начали, — бегает он и лазает как обезьянка.

— Не начинай. Поешь и пойдешь играть.

— Лаааадно, — делает он мне одолжение и бежит за стол. Марат отодвигает ему стул и ставит тарелку супа. — Мам, а нагетсы?

— Сначала суп, — все-таки говорит Марат и Карим вздыхая начинает ковыряться в тарелке, с надеждой поглядывая на свое любимое лакомство.

Не жизнь, а сладкий сон. Одна беда, мама не дает нагетсы.

— Пап, а мы сегодня распакуем игрушки?

— Обязательно. Думаю, мама нам это позволит? — пустить его к себе? Ну не знаааю…

— А что мы сами не справимся, малыш?

— Но я хочу, чтобы папа мне помог! Он завтра уедет, так что подарки хочу сегодня.

— Ладно, ладно, — закатываю я глаза. Запрусь на кухне и не выйду, пока он будет в квартире.

— Карим, а вы кроме садика куда — то ходите? — меняет Марат тему как флюгель.

— На футбол ходим.

— Ты сам выбрал или мама?

— Мама говорит, что я сам сделал выбор, — произносит сын так по — взрослому, что меня смех распирает, а на душе становится теплее. Желание поделиться успехами сына, смешными курьезными ситуациями и просто рассказать, как забавно он спит просто распирает.

— Это как? — поднимает Марат на меня глаза, а я пожимаю плечами.

— Несколько разбитых стекол у соседей на первых этажах сделали за него этот выбор. Ему вечно надо было что — то пинать. Помню, как на последних месяцах беременности материлась постоянно, потому что стоило мне куда — то пойти он тут же начинал долбить меня изнутри.

Марат ничего не отвечает, даже не улыбается, только чуть хмурит брови, из-за чего между пролегла глубокая складка.

Карим уже хватает нагетс, и на бегу кричит, что поел.

— Что?

— Ничего. Пытаюсь представить тебя с животом.

— Он был огромный. На последнем месяце я вообще отказывалась передвигаться. Включала любимый сериал, ставила чашку с попкорном на свое пузо и просто целыми сутками ждала, когда этот футболист из меня вылезет.

— Роды были тяжелыми?

— Ну орала я прилично.

— Могу себе представить. Думаю, тебя в роддоме запомнили.

— Уже повесили мой плакат с надписью: «Опасно, убьет!»

Марат смеется, а в уголках его глаз, тут же образовываются морщинки. Любуюсь его преобразовавшимся лицом. Обожала всего его смешить и каждый раз гордилась, когда это происходило. Он так редко мне улыбался. Вот и сейчас заметив мой взгляд его смех исчезает, словно лопнувший шарик.

— Кормила грудью?

— До года. Это было удобно. Отошел покормить, и он опять дрыхнет.

— Тогда ты приехала на конференцию я даже подумать не мог. Ты конечно чуть поправилась, но я списал это на стресс.

— Я что, плохо выглядела?

— Ты? Я вообще не помню, чтобы ты плохо выглядела хоть раз. В любом состоянии богиня, — его глаза мигом темнеют, засасывая меня в омут воспоминаний, где мы горели от страсти, где вместе взрывались, где сходили друг по другу с ума.

Да боже ты мой. Еще немного и я подниму ногу, чтобы потрогать его стояк. Хотя… Поднимаю ногу под столом и касаюсь его бедра. Оно напряженно как никогда, значит и его воспоминая мучают его.

Марат не двигается. Смотрит прямо в нутро, словно сдирает одежду и прямо здесь заваливает на стол. Стояк, такой, что любой бы мужик душу продал.

Марат дергает рукой, чтобы схватить мою лодыжку, но я оказываюсь быстрее.

— Если ты планировал меня завалить комплиментами в постель, то тебя явно нужно было добавить в мой коктейль чего — то покрепче.

— Можем поехать домой, и я куплю бутылку вина.

Он тянет ко мне руку, а я на убираю свою, чувствую его касание и сжимаю бедра. Между ними уже потоп. Воздух между нами так накалился, что даже официанты, бродящие рядом не решаются подойти. Хотя тарелки бы убрать надо.

Это было так давно, но я до сих пор могу вспомнить какого это. Быть оттраханной вот этими большими пальцами с ровными ногтями. Зацелованной этими твердыми губами.

А еще помню, как его полный страсти взгляд быстро сменялся на осуждающий или упрекающий.

Вытаскиваю руку, почти выдергиваю, стараясь унять свое взбунтовавшиеся либидо.

— Вот незадача. Я больше не пью… И мы с сыном поедем домой, а ты поедешь к себе домой. К своей семье.

— Чтобы ты не говорила, — он кивает в сторону Карима, который прибегает весь мокрый, быстро пьет свой сок и убегает обратно. — Вы тоже моя семья.

— Гаремы в наше время противозонны. Так что с сыном ты конечно можешь видеться, но на мое божественное начало даже не надейся.

— Божественное начало, — улыбается он, а я поднимаю брови. В смысле? — Но, если что, ты знаешь, что мой молот тора всегда в твоем распоряжении.

Не могу сдержать улыбку, вспоминая как в самом начале просто отвратительного фильма «Тор», сказала Марату, что лучше посмотрю на его молот, чем собственно сразу и занялась.

Мы смотрим друг на друга, вспоминая тот редкий теплый эпизод из прошлого. Но чтобы не было там, сколько бы сладости не несли фантазии, реальность никуда не деть. А в реальности в Москве его жена и дочь, которым тоже нужно уделить внимание.

— Вика, я хочу видеть сына чаще, чем раз в неделю…

— Это в лучшем случае, учитывая, как далеко мы теперь живем друг от друга.

— Ты должна переехать в Москву.

Я ждала этой фразы. Очевидно весь этот ужин был с целью только сказать это.

Я даже отвечать на это не буду.

Откидываюсь на спинку стула и забрасываю ногу на ногу.

— Марат, я тебе уже говорила и повторюсь. Я ничего тебе не должна. Мы расстались. Развелись. Не соверши я глупость ты бы вообще не узнал о сыне.

— Но я узнал.

— Кстати, почему у вас только дочь? Ты же всегда хотел большую семью. Почему молодая и несломленная тяжелым детском и психиатрической клиникой Лейла не родила тебе сыновей.

Марат быстро кидает взгляд на Карима, когда тот его зовет и показывает колесо. Машет ему.

— Только не говори, что вы не пытались. Я не поверю.

Марат опять молчит, осматривает мое лицо, снова принимается есть.

Конец ознакомительного фрагмента.