Юность Розы

Луиза Мэй Олкотт, 1875

Продолжение романа «Роза и семь братьев». Роза Кэмпбелл вместе с дядей Алеком и верной подругой Фиби возвращается после длительного путешествия по Европе. Из маленькой девочки, которая с радостью поддерживала игры и проказы кузенов, она превратилась в прелестную девушку, которой только предстоит сделать первые шаги во взрослой жизни. Роза – завидная невеста, она богата, красива и умна, поэтому становится желанной гостьей на балах и званых ужинах. Кто из ее поклонников имеет корыстные цели, а кто действительно влюблен? Какие опасности может таить светская жизнь? Как справиться с первыми любовными переживаниями? Любящая семья поможет Розе справиться со всеми взлетами и падениями.

Глава первая

Возвращение домой

Одним погожим октябрьским днем три молодых человека стояли у причала, с нетерпением ожидая прибытия парохода, и, чтобы скоротать время, устраивали шутливые потасовки с мальчишкой, который, как болотный огонек, носился вокруг.

— Кэмпбеллы встречают кузину, она несколько лет провела за границей с дядей доктором, — шепнула одна дама другой, когда самый красивый из молодых людей коснулся шляпы в знак приветствия, проходя мимо и волоча за собой мальчика — тот скатился с горы тюков и был избавлен от весьма неприятного приземления.

— Это который из Кэмпбеллов? — спросила менее сведущая дама.

— Его называют принц Чарли, приятный юноша, самый многообещающий из всей семерки, хоть и немного ветрен, как говорят, — ответила первая, покачав головой.

— Остальные его братья?

— Нет, кузены. Старшего зовут Арчи — достойный молодой человек, недавно стал помогать дяде в делах и обещает стать гордостью семьи. Второй — тот, что в очках и без перчаток — Мак, недавно вернулся из колледжа. Странный юноша…

— А мальчик?

— О, это Джейми! Младший брат Арчибальда и любимец семьи. За ним глаз да глаз — бог знает во что ввяжется!

Тем временем Джейми извлекли из большой бочки, а в бухту зашел пароход, и все внимание обратилось на него. Корабль медленно подходил к пристани.

— Вот она! Я вижу и ее, и дядю, и Фиби! Да здравствует кузина Роза! — раздался звонкий голосок, и Джейми, взобравшись на столбик, трижды крикнул «Ура!», молотя руками по воздуху, как ветряная мельница, пока брат придерживал его за полы куртки.

Да, это были они: дядя Алек по-мальчишечьи махал шляпой, по одну сторону от него, улыбаясь, кивала Фиби, по другую — радостная Роза обеими руками слала воздушные поцелуи, увидев родные лица и заслышав знакомые голоса.

— Малышка Роза стала еще краше, благослови ее господь! Вылитая Мадонна, правда? Голубой плащ, волосы развеваются на ветру… — взволнованно заметил Чарли, пристально разглядывая группу на палубе.

— Мадонны не носят такие шляпы. Роза ничуть не изменилась, а вот Фиби — да! Смотрите-ка, настоящая красавица! — ответил Арчи, сверля глазами цветущую темноглазую девушку с блестящими на солнце черными косами.

— Старина дядюшка! Здорово, что он вернулся, правда? — пылко воскликнул Мак, однако смотрел он вовсе не на «старину дядюшку», а на стройную белокурую девушку подле и именно к ней тянул руки над разделяющей их зеленоватой водой.

Пока корабль швартовался, Роза успела рассмотреть обращенные к ней лица кузенов и найти поводы как для радости, так и для грусти. Даже сквозь пелену слез счастья Роза заметила, что Арчи почти не изменился, Мак явно стал лучше, а с Чарли творится что-то неладное. Впрочем, времени на раздумья не было, потому что пассажиры поспешили на берег. Роза не успела взяться за дорожный сундук, как на нее налетел Джейми, крепко обхватив за талию. Едва высвободившись из медвежьей хватки мальчика, она попала в более нежные объятия старших братьев, которые, пользуясь радостной суматохой, оказали одинаково радушный прием обеим прекрасным девушкам. Затем путешественников с почестями препроводили на берег, причем Джейми умудрялся приплясывать, даже спускаясь по трапу.

Арчи остался помочь дяде с багажом, а остальным выпала честь доставить дам домой. Оказавшись в карете, все вдруг почувствовали себя неловко, разом осознав, что товарищи по играм превратились в молодых мужчин и женщин. По счастью, Джейми не смущался — усевшись между Розой и Фиби, он обращался и с дамами, и с их имуществом более чем вольно.

— Ну что, ребята, как вы нас находите? — спросила Роза, чтобы прервать затянувшуюся паузу.

— Обе красавицы, даже не знаю, кто мне больше нравится! Фиби выше и румяней, и я всегда любил Фиби, но ты такая невозможно добрая, милая и очаровательная — я, пожалуй, еще раз тебя обниму! — Маленький Джейми с пылом выполнил обещанное.

— Если ты меня тоже любишь, можешь считать Фиби более красивой — я не возражаю. Она действительно красивей — не правда ли, мальчики? — хитро спросила Роза.

Джентльмены, сидящие напротив, украдкой поглядывали на девушек с почтением и любопытством.

— Я настолько ослеплен красотой и блеском, нежданно представшими передо мной, что вряд ли найду слова! — ловко увернулся от каверзного вопроса Чарли.

— Не знаю, я еще никого не видел. Рассмотрю сейчас, с вашего позволения.

Позабавив попутчиков, Мак водрузил на нос очки и приступил к осмотру.

— Что скажете? — с улыбкой поторопила Фиби, краснея под пристальным взглядом, который, впрочем, ничуть не задел ее, в отличие от реакции Чарли — тот смотрел одобрительно, но Фиби прочла высокомерие в его дерзких синих глазах, от чего ее собственные — черные, гневно засверкали.

— Будь вы моей сестрой, я бы очень гордился, потому что вижу: вы не только красивая, но еще честная и смелая, — что для меня гораздо ценнее! — искренне ответил Мак, уважительно поклонившись.

Огонь в глазах девушки погас, сменившись радостным удивлением, а задетая гордость успокоилась.

Роза захлопала в ладоши, совсем как в детстве, и одобрительно улыбнулась Маку.

— Вот это верное замечание — премного благодарны! Я была уверена, что ты оценишь мою дорогую Фиби, когда познакомишься ближе, однако не предполагала, что ты такой мудрый и сразу все поймешь. Ты сильно вырос в моих глазах, уверяю тебя!

— Если помнишь, я всегда увлекался минералогией, а в последнее время много занимался раскопками, так что способен распознать драгоценный металл, — ответил Мак с лукавой улыбкой.

— О, у тебя новое увлечение? Как же мы хохотали над твоими письмами — одно лучше другого! В каждом — рассказ о новой теории или эксперименте! Дядя чуть со смеху не умер, читая о вегетарианской мании: невозможно представить, чтобы ты питался хлебом с молоком, печеными яблоками и жарил картошку на костре! — сменила тему Роза.

— Старина Мак стал посмешищем всего класса! Он с таким жаром сражался с мельницами, что его прозвали Дон Кихотом! — вставил Чарли, которому показалось, что похвал с Мака достаточно.

— Сражения не помешали Дону окончить колледж с отличием по всем предметам. О, как же я гордилась, читая письмо тети Джейн! Она не нарадуется, что сын стал первым в классе и получил медаль! — вскричала Роза, крепко пожимая руки Мака, а Чарли пожалел, что «старина Мак» не остался с дядей Алеком.

— Не слушай маму!.. Я просто начал обучение раньше остальных и больше них интересуюсь учебой, тут нет моей заслуги. А Принц прав… Я часто вел себя, как последний идиот, зато овес у меня вырос что надо! Заметьте, от эксперимента никто не пострадал, да и семена недорогие! — добродушно ответил Мак.

— Чарли, кажется, тоже сеял овес, но не так хорошо! Я сам слышал, как дядя Мак сказал маме: «Только полюбуйтесь, что выросло!» Еще Чарли собираются «устранить от занятий» или «выключить из школы» — не помню, что именно, но это очень плохо, и тетушка Клара плакала! — выпалил Джейми, который обладал губительным талантом делать неуместные замечания, чем вечно держал домочадцев в напряжении.

— Хочешь опять ехать на облучке? — грозно нахмурился Принц.

— Нет, не хочу!

— Тогда придержи язык!

— А зачем Мак пинается? Я же только хотел сказать, что… — не унимался юный смутьян, не понимая, чем провинился.

— Хватит! — строго перебил Чарли, и Джейми обиженно притих, утешаясь обществом Розы и размышлениями о том, как несправедливы к нему «эти громадины», как он мстительно именовал про себя старших братьев.

Мак и Чарли завели оживленный разговор, предлагая всевозможные приятные темы для обсуждения, и вскоре прохожие с улыбкой стали оборачиваться на веселый экипаж, из которого раздавались взрывы хохота.

Едва Роза переступила порог, тетушки обрушились на нее, как лавина, и до конца дня старый дом гудел, словно улей. К вечеру все семейство, за исключением тетушки Идиллии, чье место — увы! — пустовало, собралось в смежных гостиных.

Как и следовало ожидать, старшие члены семьи объединились в одну группу, а молодые люди кружили над Розой и Фиби, как бабочки над цветами. Таким образом, доктор Алек был центром внимания в одной гостиной, а Роза — в другой. Всеобщая маленькая любимица повзрослела за прошедшие два года и превратилась в девушку, что вызвало в кузенах забавную перемену: они смотрели по-другому — к мальчишечьей симпатии добавилось мужское восхищение; это было и непривычно, и приятно.

Роза очаровывала и интриговала, сочетая мягкость и живость, то и дело изумляя дерзким заявлением или поступком — тут кузены переглядывались с хитрыми улыбками, как бы говоря друг другу: «Чего еще ждать от дядиной воспитанницы?»

Если мы, проявив должное уважение, сначала прислушаемся к беседе старших, то обнаружим, что они увлеченно строят воздушные замки, планируя будущее для вверенных их заботам мальчиков и девочек.

— Милое дитя! Как хорошо, что она вернулась здоровая и счастливая — наша милая Роза! — воскликнула тетушка Изобилия, счастливо всплеснув руками.

— Ты привез нарушительницу спокойствия, Алек! Даже двух, ведь Фиби-то тоже хороша, и это не укрылось от ребят, — заметил дядя Мак, мотнув головой в сторону соседней комнаты.

Все взгляды устремились к внутренней гостиной, и родителям предстала весьма живописная картина.

Роза и Фиби бок о бок сидели на диване — Фиби занимала это место по праву, ведь она тоже была молодой и красивой, а Роза хотела сразу дать понять, что Фиби давно не служанка, а подруга.

Джейми устроился на коврике, а Уилл и Джорди встали ближе к свету, чтобы все смогли разглядеть новую форму: братья перешли в престижную школу, где с восторгом обучались военному делу. Стив в элегантной позе застыл в кресле, Мак стоял позади, опираясь на спинку, а Арчи, облокотившись на край низкой каминной полки, склонил голову к Фиби, которая с улыбкой слушала его болтовню, причем щеки ее раскраснелись, почти как гвоздика на поясе.

Однако Чарли смотрелся эффектней всех, хоть и сидел на табурете для рояля — положение крайне невыгодное для всякого, кто не обладает способностью изящно владеть своим телом. По счастью, Принц этим даром обладал: небрежно положив одну руку на спинку дивана и слегка склонив голову с увлеченным и довольным видом, очень его красившим, он полностью завладел вниманием Розы.

Тетушка Клара удовлетворенно улыбнулась; тетушка Джесси задумалась; тетушка Джейн тревожно переводила проницательный взгляд с щегольски одетого Стива на широкоплечего Мака; миссис Майра пробормотала что-то о «милой Каролине»; тетушка Изобилия ласково проговорила:

— Благослови их господь! Такими прекрасными отпрысками грех не гордиться!

— Я готова приступить к обязанностям дуэньи, как только прикажешь! Полагаю, наша дорогая Роза выйдет в свет немедля, поскольку не успела сделать этого до отъезда. Думаю, мои услуги понадобятся ненадолго — лично я не сомневаюсь, что Розу уведут в первом же сезоне — с ее-то достоинствами! — сказала миссис Клара, многозначительно качая головой и улыбаясь.

— Эти вопросы нужно решать с Розой. Я, знаете ли, больше не капитан, а лишь старший помощник, — ответил доктор Алек. Затем задумчиво добавил, обращаясь то ли к брату, то ли к самому себе: — Почему люди торопятся «вывести дочерей в свет» — так это называется?.. Мне, например, жалко смотреть на невинных и наивных девушек на пороге большого мира. Они, как правило, понятия не имеют, что их ждет, и совершенно не подготовлены ни к взлетам, ни к падениям. Мальчиков воспитывают лучше, а бедные девочки редко оказываются вооружены необходимыми качествами, хотя рано или поздно нуждаются в них — ведь каждой предстоит своя битва, а побеждают лишь сильные и храбрые.

— Тут тебе не в чем себя упрекнуть, Алек, ты сделал для девочки Джорджа все, что мог. Теперь гордись и радуйся, любой позавидует такой дочери! — сказал старый Мак с нежностью, которую редко проявлял к собственным сыновьям.

— Я старался, Мак, я горд и счастлив, но мне с каждым годом тревожней. Я готовил Розу к будущему, насколько мог его представить, однако теперь она станет самостоятельной, и я уже не защищу ее от сердечной боли, не уберегу от досадных ошибок и вредного влияния. Останется стоять в сторонке, изредка делить радость или грусть и смотреть, как она строит собственную жизнь.

— Ладно тебе, Алек, зачем такая мрачность — что, по-твоему, собирается делать это дитя? — возразила миссис Клара, которая уже немного присвоила себе Розу.

— А вот послушайте! Сейчас она сама расскажет! — ответил доктор Алек, в то время как Роза в соседней комнате громко произнесла:

— Вы все поведали о своих планах на будущее, почему не спрашиваете о наших?

— Красивые девушки обычно разбивают десяток-другой сердец, затем находят подходящего мужчину, выходят замуж и живут спокойно — это всем известно! — сказал Чарли, словно другого ответа и быть не могло.

— Многие так и делают, но не мы с Фиби — мы считаем, что женщины наравне с мужчинами имеют право и должны чего-то добиться в жизни, и не собираемся влачить праздное существование, которое ты нам прочишь! — воскликнула Роза, сверкнув глазами. — Я говорю серьезно, не вздумайте смеяться! Ты был бы доволен, если бы тебе сказали, что ты немного поразвлекаешься, потом женишься и больше ничего не будешь делать до самой смерти? — обернулась она к Арчи.

— Разумеется, нет! Брак — лишь часть жизни для мужчины! — решительно ответил тот.

— Приятная и очень важная часть, но не вся жизнь! — подтвердила Роза. — То же и у женщин, ведь у нас есть не только сердце, но также душа и разум; не только красота и хорошее воспитание, но также стремления и таланты; мы хотим жить полной жизнью и получать знания, а не только «любить и быть любимыми»! Слышать больше не могу, что женщина создана для этого! Я о любви и думать не буду, пока не докажу, что представляю собой нечто большее, чем домохозяйка и нянька для детей!

— Боже милостивый! Борьба за равноправие пришла к нам в дом! — вскричал Чарли, вскакивая в притворном ужасе, а остальные смотрели на Розу с веселым изумлением, находя заявление забавной причудой.

— Нечего удивляться — это только начало. Скоро вы подробнее узнаете о моих взглядах, — продолжила Роза, нимало не смутившись недоверчивыми и добродушно-насмешливыми улыбками кузенов. — Я твердо решила, что не позволю одурачить себя предрассудками, а буду стремиться к счастью, творить добро и бороться за справедливость. Если ты богат, это еще не значит, что нужно сидеть сложа руки и плыть по течению, хоть многие именно так и поступают! Годы, проведенные рядом с Фиби, не прошли даром. Я знаю, чего способен добиться человек, если он настойчив и привык рассчитывать на себя, и я иногда думаю, что лучше бы у меня не было ни цента, тогда я тоже зарабатывала бы на хлеб и стала бы такой же независимой и смелой, как Фиби!

В искренности Розы не было сомнений, она обернулась к подруге, и на лице ее читалась не только любовь, но и глубокое уважение, что лучше всяких слов доказывало, как сильно девушка из богатой семьи ценит достоинства, приобретенные бедной подругой благодаря трудностям и лишениям, и понимает, что силу характера не купишь ни за какие деньги.

Взгляд, которым обменялись подруги, произвел впечатление на молодых людей, несмотря на их склонность к предрассудкам, и Арчи сказал без тени насмешки:

— Не зря говорят, что богатство не меньшее испытание, чем бедность… Уверен, если захочешь, найдешь себе занятие, кузина!

— Я постараюсь использовать богатство во благо! Я уже все продумала и начала учиться хорошему делу! — энергично кивнула Роза.

— И что же это за дело, осмелюсь спросить? — проговорил Чарли c ужасом.

— Догадайся! — Роза подняла на кузена глаза и смотрела полусерьезно-полунасмешливо.

— Ну, я бы сказал, что ты прирожденная светская львица и первая красавица, однако, поскольку эта участь тебе явно не по вкусу, боюсь, ты будешь изучать медицину и станешь врачом. Надо признать, твоим будущим пациентам невероятно повезло! Разве не приятно умереть от руки ангела?

— Перестань, Чарли! Не говори глупостей — ты же знаешь, как преуспели женщины в медицине и как помогала тетушке Идиллии доктор Мэри Керк! Я и правда хотела изучать медицину, но Мак тоже ею интересуется, и дядя решил, что будет слишком много врачей в семье. Кроме того, для меня есть более подходящее занятие.

— Ты справишься с любым делом, и оно обязательно будет добрым и благородным, и, что бы ты ни выбрала, я тебя поддержу! — горячо воскликнул Мак — он никогда не слышал подобных речей от девушки и был крайне впечатлен.

— Благотворительность — это как раз доброе и благородное дело, и я решила заняться ею. Папа оставил мне состояние, а я должна распорядиться деньгами с умом. Лучше потратить их на счастье других, чем все оставить себе, — просто сказала Роза.

Слушатели отреагировали по-разному.

Чарли метнул недобрый взгляд на мать, которая, не удержавшись, воскликнула:

— Алек, неужели ты позволишь девочке спустить состояние на всякие благотворительные глупости и безумные проекты по борьбе с нищетой и преступностью?

— Благотворящий бедному дает взаймы Господу, и Он больше всего ценит деятельное христианство, — емко ответил доктор Алек, и тетушки примолкли, а практичный дядя Мак начал припоминать свои бескорыстные поступки и пожертвования в пользу бедных.

Арчи и Маку идея понравилась, и они горячо пообещали помогать делом и советом. Стив молча покачал головой, а молодые люди в форме тут же предложили Розе основать больницу для собак, лошадей, белых мышей или раненых героев.

— Чарли, разве не лучше провести жизнь, служа людям, чем танцевать, наряжаться и охотиться за мужьями? — спросила Роза, Чарли упорно молчал, а ей хотелось получить и его одобрение тоже.

— Прелестное занятие и, конечно, полезное! Что может быть привлекательней, чем хорошенькая девушка в скромном чепце, занимающаяся благотворительностью? Правда, юные ангелы скоро выбиваются из сил, но пока могут, несут лишь свет и красоту в дома бедняков!

В тоне Чарли сквозила снисходительность, а улыбка была высокомерной, словно он хорошо знает женщин и ничего от них не ждет, потому что они способны лишь обманывать себя и других. Его слова удивили и расстроили Розу. Чарли был не похож на себя прежнего, каким она его оставила два года назад. Впрочем, Роза не стала спорить. Бросив на кузена укоризненный взгляд, она гордо вскинула голову и махнула рукой, показывая, что разговор окончен.

— Жаль, что ты так плохо думаешь о женщинах. Когда-то ты в них искренне верил… — только и сказала она.

— Клянусь честью, я и сейчас верю! Нет на свете более преданного их поклонника и слуги! Хочешь, испытай меня? — воскликнул Чарли, галантно посылая воздушный поцелуй всему женскому роду.

Однако задобрить Розу не удалось. Она презрительно пожала плечами, а ее взгляд совсем не понравился его высочеству Принцу.

— Благодарю. Мне нужны не поклонники и слуги, а друзья и помощники. Я долго прожила рядом с мудрым и добрым мужчиной, и, возможно, мне теперь трудно угодить, однако я не собираюсь снижать требования, и всякий, кто претендует на мое хорошее отношение, должен хотя бы попытаться им соответствовать.

— Вот это да! Голубка в гневе! Мак, пригладь ей перышки, я отойду подальше, пока еще чего-нибудь не натворил!

Чарли побрел в соседнюю гостиную, ворча под нос, что дядя Алек испортил хорошую девочку, сделав из нее упрямицу.

Не прошло и пяти минут, как он пожалел об уходе — Мак, вероятно, пошутил, и, обернувшись через плечо на взрыв хохота, Чарли увидел, как «разгневанная голубка» мирно воркует, и ему ужасно захотелось вернуться и поучаствовать в общем веселье. Однако Чарли слишком много потакали, и он не умел признавать ошибки, даже если осознавал вину. Он всегда рано или поздно получал желаемое и, давно решив, что Роза и ее состояние достанутся ему, в глубине души возмутился новыми планами девушки, утешаясь мыслью, что она откажется от спорных воззрений, обнаружив, что они непопулярны в обществе.

Устроившись в уголке дивана рядом с матерью, Чарли представлял восхитительное будущее, пока легкая закуска не объединила две группы гостей в одну. Гостеприимная тетушка Изобилия свято верила, что вкусно поесть и выпить никогда не повредит, и пользовалась любым поводом, чтобы устроить маленький праздник, ну а по торжественному случаю превзошла саму себя.

Все без лишних церемоний принялись за угощение, а Роза, переходя от одного восхищенного родственника к другому, заметила, что трое младших братьев дерутся в укромном уголке.

— Идите сюда и дайте я на вас посмотрю! — позвала она, пока хулиганы не навлекли на себя недовольство старших.

Торопливо оправив одежду, юные джентльмены, польщенные вниманием, явили Розе веселые раскрасневшиеся лица.

— Боже, как же вы двое выросли — на голову выше меня! Как вам не стыдно, великаны? — возмутилась Роза, поднимаясь на цыпочки, чтобы потрепать кудрявые макушки. Уилл и Джорди в самом деле росли не по дням, а по часам и теперь сияли, глядя сверху вниз на кузину, которая рассматривала их с шутливым изумлением.

— Мужчины в роду Кэмпбеллов всегда крепкие и высокие, а мы будем лучше всех! Возможно, дорастем до шести футов, как дедушка! — похвастался Уилл, который до того походил на шанхайского петуха со своими длиннющими ногами и крохотной головой, что Роза еле сдержала улыбку.

— Мы еще и в плечах раздадимся, когда подрастем! А сейчас выше Стива на полголовы — оба! — добавил Джорди, задрав нос.

Роза, с улыбкой обернувшись к Стиву, поманила его рукой. Тот, выронив салфетку, поспешил на зов, поскольку Роза была королевой вечера, и он уже присягнул ей на верность.

— Позови остальных, сейчас поставлю вас в ряд и устрою смотр, как вы сделали в тот ужасный день, напугав меня до смерти! — смеясь объявила Роза.

Клан Кэмпбеллов в полном составе встал плечом к плечу, являя собой столь внушительное зрелище, что юная главнокомандующая на мгновение растерялась. Однако Роза достаточно повидала в жизни за последнее время и уже не смущалась по пустякам, к тому же ей хотелось слегка отомстить братьям, поэтому она отважно и величественно предстала перед улыбающимися кузенами.

— Теперь я буду разглядывать вас, как вы тогда разглядывали меня! Семь негодных мальчишек заманили в ловушку бедную маленькую девочку и радовались ее смущению! Сейчас я вас ни капельки не боюсь, а вы — берегитесь и трепещите!

С этими словами Роза взглянула в лицо Арчи и одобрительно кивнула, поскольку спокойные серые глаза смотрели прямо, а взгляд юноши, обычно скорее пронзительный, чем добрый, теперь смягчился, что очень ему шло.

— Настоящий Кэмпбелл, благослови тебя господь! — сказала Роза и, сердечно пожав Арчи руку, двинулась дальше.

Следующим стоял Чарли, и Роза осталась довольна осмотром гораздо меньше, хотя и не отдавала себе отчета почему. В обращенных к ней глазах Чарли загорелся упрямый огонек — то ли гнев, то ли гордость, то ли что-то еще. Роза, слегка вздрогнув, торопливо произнесла:

— Я не узнаю Чарли, но Принц, кажется, здесь…

Затем она с облегчением обернулась к Маку. Аккуратно сняв его «наглазники», как выражался Джейми, она заглянула в честные синие глаза и увидела столько искренней симпатии, что на сердце у нее потеплело. Вернув очки, Роза с глубоким удовлетворением в голосе воскликнула:

— Ты совсем не изменился, дорогой Мак, как же я этому рада!

— Теперь скажи комплимент мне — я тут самая важная птица! — заявил Стив, подкручивая светлые усы, которые, очевидно, бесконечно его радовали.

Роза, заметив, что Денди больше, чем когда-либо, заслуживает прозвище, поспешно умерила его самолюбие, ответив с задорным смехом:

— Ну да, совсем как павлин!

— Ха-ха! Ну что, съел? — позлорадствовал Уилл.

— Не суди нас строго! — прошептал Джорди, поскольку подходила их с Уиллом очередь.

— Вы, мои дорогие, бобовые ростки! Я очень вами горжусь, только не вырастайте, пожалуйста, до небес! Как я тогда до вас дотянусь? — ответила Роза, ласково потрепав по щеке каждого из смущенных великанов — оба были красны как раки.

— Теперь я! — Джейми нарочно принял мужественную позу, чтобы не проигрывать рядом с высокими родственниками.

Впрочем, те вскоре позавидовали маленькому Джейми, потому что Роза обняла его и, поцеловав, сказала:

— Ты теперь мой рыцарь, остальные слишком взрослые, а мне необходим верный паж, чтобы выполнять поручения.

— Я согласен, согласен! И женюсь на тебе, если только подождешь, пока я вырасту! — вскричал Джейми, слегка потеряв голову от внезапного производства в чин.

— Не торопись, милый малыш! — рассмеялась Роза, глядя сверху вниз на верного Джейми, который с горячей благодарностью сжимал ее в объятиях.

— Я слышал, как тетушки говорили, что тебе надо выйти замуж за одного из нас, чтобы сохранить состояние в семье, вот и сделал предложение первым. Ты ведь меня любишь, а мне очень нравятся твои кудри!

Бедный Джейми! Не успели бестактные слова слететь с его губ, как Уилл и Джорди подобно урагану унесли незадачливого кавалера прочь из гостиной и, избрав самое мягкое наказание из возможных, заперли в шкаф со скелетом, откуда долго доносились вопли несчастного узника.

Оставшиеся в гостиной не знали, что сказать, однако Роза вывела их из замешательства, с новым, невиданным ими ранее выражением лица объявив:

— Разойдись! Осмотр окончен!

С этими словами она отошла к Фиби.

— Следите за мальчишкой! Не пускайте его в люди или затыкайте рот кляпом! — возмущенно прошипел Чарли.

— Я с ним разберусь… — смущенно ответил Арчи, который на правах старшего брата считал себя ответственным за выходку маленького хулигана.

— Чертовски неудобно вышло! — проворчал Стив, подозревая, что и сам предстал не в самом выгодном свете.

— Правда редко бывает удобной! — с отрешенной улыбкой обобщил Мак и вышел из комнаты.

Доктор Алек, почувствовав странное напряжение, предложил помузицировать, и молодые люди с радостью согласились.

— Послушайте наших птичек — они невероятно выросли в мастерстве, и я горжусь обеими! — сказал доктор, поднимая крутящийся табурет и раскладывая старые ноты.

— Я начну, а то после песни соловья вы и слушать не станете канарейку! — сказала Роза, стараясь угодить Фиби, потому что та сидела красивая, как картинка, но робела и не участвовала в разговорах, будто вспоминая дни, когда ее место было на кухне. — Спою несколько старых песенок, которые вам раньше нравились. Вот эта была одна из любимых, кажется!

Сев за рояль, Роза исполнила первую вспомнившуюся ей песенку; пела она хорошо и мило, но, разумеется, была далека от совершенства.

Это была песня «Березы Аберфельди»^[1], и Роза живо вспомнила времена, когда ухаживала за больным Маком. Воспоминание было теплым, и Роза невольно нашла Мака глазами. Он был неподалеку — сидел, совсем как тогда, в минуту отчаяния, верхом на стуле, уронив голову на руки под стать печальной песне. Сердце Розы смягчилось, и она решила простить хотя бы Мака — этот кузен точно не вынашивал корыстных планов насчет ее злополучных денег.

Задумчивый Чарли не сводил с нее нежного многозначительного взора, который Роза старалась не замечать. Чарли, очевидно, пытался напомнить о некоторых сентиментальных моментах, случившихся в последний год их детского общения, и выдать детскую симпатию за настоящие чувства. Это было и забавно, и досадно: Роза относилась к любви крайне серьезно и не желала отвечать на флирт красавчика кузена.

Чарли все больше злился, что живописные позы остаются без внимания, но тут запела Фиби, и он в восхищении позабыл про свои горести. Все были поражены. Два года обучения за границей, умноженные на многолетние упражнения дома, сотворили чудо — прекрасный голосок, который когда-то весело щебетал над горшками и кастрюлями, теперь то мелодично разливался, заполняя собой комнату, то стихал до мягкого журчания, будящего трепет в каждом слушателе. Роза сияла от гордости, аккомпанируя подруге: новая жизнь Фиби не омрачалась тоскливыми воспоминаниями о приюте для бедных и кухне, о невежестве и одиночестве; в новом мире Фиби была свободна и обладала волшебным даром, дающим ей власть над людьми.

Да, Фиби теперь не стеснялась себя, и эта перемена стала очевидна с первых секунд исполнения. Пропали молчаливость и смущение; хорошенькая девочка превратилась в цветущую живую девушку, а дар добавил Фиби выразительности, сложив руки и устремив глаза к свету, она издавала звуки столь же просто и радостно, как жаворонок, летящий навстречу солнцу.

— Ну и ну, Алек! Этот голос завоюет сердце любого мужчины! — воскликнул дядя Мак, утирая глаза после печальной баллады, старинной, но не выходящей из моды.

— Обязательно завоюет! — радостно ответил доктор Алек.

«Уже завоевала», — добавил про себя Арчи и был прав, поскольку именно в тот момент он влюбился в Фиби. Влюбился по-настоящему и с точностью до секунды знал, когда это произошло: в четверть десятого он всего лишь находил Фиби очаровательной; в двадцать минут — считал самой красивой женщиной, которую когда-либо встречал; в двадцать пять она уже стала ангелом, чья песнь лилась прямо в сердце; а в половине десятого Арчи нырнул в первое чувство с головой и, отдавшись течению, испытал райское блаженство.

Невозможно было поверить, что рассудительный и практичный Арчи вдруг обнаружил в глубинах сердца (обычно послушного разуму) романтические чувства — он и сам был крайне удивлен. Просто сидел в некотором оцепенении, не видя, не слыша и не замечая никого, кроме Фиби, пока ничего не подозревающий предмет поклонения скромно принимал всеобщую похвалу, пожалев, однако, что мистер Арчи не сказал ни слова.

Впрочем, это было не единственное знаменательное событие, произошедшее в тот вечер. Вторым стало то, что Мак сделал Розе комплимент, чего никогда раньше не случалось.

Гости разошлись, остались лишь Мак с отцом — тот улаживал какие-то дела с доктором. Тетушка Изобилия пересчитывала чайные ложки в столовой, а Фиби, как в старые времена, ей помогала. Роза с Маком остались одни; он в мрачном раздумье оперся локтями на каминную полку, она, откинувшись в низком кресле, отрешенно смотрела в огонь. Роза устала, и ей хотелось тишины, поэтому она молчала, Мак тоже тактично держал язык за зубами. Вскоре девушка обнаружила, что кузен пристально смотрит сквозь очки, и, не меняя удобного положения, с улыбкой проговорила:

— Мудрый, как сова. Интересно, о чем он думает?

— О тебе.

— Надеюсь, хорошее?

— Думаю, Ли Хант^[2] был прав, говоря: «Девушка — это самое прекрасное творение Господа».

— Мак! — Роза резко выпрямилась, лицо у нее было потрясенное — она никак не ожидала услышать подобное изречение из уст серьезного философа.

Мак, явно увлеченный новым открытием, невозмутимо продолжил:

— Знаешь, я на девушек раньше почти не смотрел, а они, оказывается, прелестные создания. Я полагаю, ты — лучший образец!

— Вовсе нет! Просто я сегодня бодра и весела, потому что вернулась домой, и, возможно, от этого выгляжу лучше, чем обычно, однако я не красавица, разве что только в дядиных глазах.

— Бодра и весела, видимо, в этом дело… — повторил Мак, усиленно раздумывая. — Большинство девушек, согласно моим наблюдениям, болезненные и вялые, наверное, поэтому ты так меня поразила.

— Какой же ты все-таки чудак! Ты действительно хочешь сказать, что никогда не обращал внимания на девушек и никто тебе не нравился? — спросила Роза — ее позабавила новая странность ученого кузена.

— Почему же? Обращал. Есть два вида — шумные и тихие. Вообще я предпочитаю последних, но в целом ни тех, ни других почти не замечаю — они вроде мух. А так как от девушек нельзя отмахиваться, я предпочитаю прятаться.

Роза, откинувшись на спинку кресла, хохотала до слез. Ее рассмешила и доверчивая исповедь, и озорная улыбка.

— Не смейся! Это чистая правда. Вот Чарли их любит, и они его избаловали. Стив, разумеется, за ним повторяет. Арчи — тот, если попался, ведет себя безупречно. Я же просто не даю им шанса. А если какая-нибудь девушка меня все же поймает, говорю о науке и мертвых языках, пока она не сбежит. Со здравомыслящими я лажу отлично, но они редко встречаются.

— Ничего хорошего нас с Фиби не ждет! — вздохнула Роза, стараясь сохранить серьезность.

— Фиби, очевидно, тихая и здравомыслящая, я точно знаю, иначе ты бы ее так не любила. Она приятна на вид… В общем, думаю, она мне понравится. Что касается тебя… я тоже участвовал в твоем воспитании и обеспокоен твоим будущим. Я боялся, что заграничный лоск тебя испортит; но, по-моему, этого не произошло. Более того, все, что я вижу на данный момент, мне очень даже нравится. Не пойму только, в чем секрет… Должно быть, меня очаровала внутренняя красота, поскольку ты утверждаешь, что не обладаешь внешней.

Мак поглядывал на нее с хитрой улыбкой, однако глаза за стеклами очков смотрели по-доброму, и Роза, найдя и слова, и взгляд чрезвычайно приятными, весело ответила:

— Я ценю похвалу и признательна за заботу. Надеюсь, ты и дома не позволишь мне испортиться. Вдруг меня тут избалуют?

— Пригляжу за тобой с одним условием, — ответил юный наставник.

— Каким же?

— Если окружишь себя толпой поклонников, то я умываю руки! Если нет — я к твоим услугам.

— Ты должен стать сторожевым псом и их отгонять, потому что я пока не хочу никаких поклонников. Впрочем, они и так разбегутся, когда все узнают, насколько я свободомыслящая. Большинство мужчин увидят в этом опасность, — заметила воспитанница доктора Алека, которая не тратила время и силы на глупые заигрывания, как многие девушки.

— Хм, сомневаюсь… — пробормотал Мак, разглядывая юную особу.

Ее упрямство не отталкивало, и она была красива, хоть и отрицала этот факт из скромности. Красива истинной красотой, ибо обладала не только молодостью и здоровьем, но и благородством характера, а также чистотой и девичьей мягкостью. Прекрасный цветок — нежный, упорный и бесхитростный — нуждался в чистейшем воздухе и теплых солнечных лучах.

— Вот увидишь! — ответила Роза и, услышав в холле голос дяди Мака, протянула руку, приветливо добавив: — Будем жить, как раньше: приходи в гости поскорее, расскажешь все о своих делах и поможешь мне с моими.

— Правда? — обрадовался Мак.

— Конечно! Ты почти не изменился, разве что подрос. Я не чувствую неловкости и хочу общаться точно так же, как до отъезда.

— Превосходно! Спокойной ночи, кузина! — К великому удивлению Розы, Мак звонко чмокнул ее в щеку.

— Ой, раньше такого не случалось! — воскликнула Роза, отступая в веселом замешательстве, а дерзкий юноша удивленно спросил:

— Разве мы не целовались на ночь? Я просто решил вести себя точно так же, как до отъезда.

— Разумеется, нет! Тебя никакая сила не заставила бы меня поцеловать — ты и сам знаешь! Ладно, в первый вечер позволительно, но вообще мы слишком взрослые для подобных прощаний.

— Я запомню. Странно, вышло само собой, думаю, я так уже делал… Иду, отец! — Мак удалился, уверенный в своей правоте.

«Старина Мак! Он по-прежнему мальчик, и как же это радует — а то некоторые слишком выросли!..» — сказала себе Роза, вспоминая нежные взгляды Чарли и похорошевшее лицо Арчи во время пения Фиби.

Примечания

1

Лирическая песня, написанная шотландским поэтом Робертом Бернсом (1759–1796). (Здесь и далее прим. перев.)

2

Джеймс Генри Ли Хант (1784–1859) — английский эссеист, журналист, поэт, драматург и литературный критик. Близкий друг и издатель поэзии Шелли и Китса.