Колыбельная для моей девочки

Лорет Энн Уайт (2017)

Последнее расследование детектива Энджи Паллорино закончилось смертью преступника, за что ее временно отстранили от должности. Отныне Энджи не может носить с собой оружие и обязана посещать психотерапевта, поскольку ей снятся странные сны, в которых по ней звонят церковные колокола и кто-то зовет ее в рощу. Ко всему прочему мужчина, с которым у нее завязались романтические отношения, все больше отдаляется от нее из-за работы. Энджи пытается забыть о делах и разобраться в себе, но внезапно с ней связывается канадская королевская полиция. К паромной переправе вынесло останки, и ДНК невероятным образом совпадает с ее генетическим материалом. Несмотря на формальный запрет заниматься расследованиями, Энджи сразу берется за это дело.

Глава 8

Мэддокс удержался от того, чтобы растянуть галстук, хотя в комнате для допросов в региональной исправительной тюрьме очень душно и жарко. Корпус из шлакоблока. Блеклые тюремные стены, двустороннее зеркало, запертая дверь. У двери охранник в черной форме — ноги расставлены, мощные плечи напряжены, правая рука сжимает левое запястье — готов к любым неожиданностям. На нагрудном кармане значится «Морден». На ремне кольцо с ключами и дубинка. Напротив Мэддокса сидит заключенный, которого он приехал допросить, — трансгендер Зайна, телохранитель и секретарь мадам Ви, арестованный на борту «Аманды Роуз» две недели назад.

Рядом с Зайной сидит адвокат Израэль Липманн. За допросом через хитрое зеркало следят Хольгерсен, представитель прокуратуры и сотрудник тюрьмы.

Мэддокс, Хольгерсен и представитель обвинения приехали на полуостров Саанич в Уилкинсон-роуд (старую тюрьму максимально строгого режима, где содержались и осужденные, и арестованные до суда), когда Липманн предложил сделку в обмен на перевод своего клиента в другую тюрьму и смягчение обвинений. Детективам и прокуратуре он посулил информацию о личностях девочек с татуировками-штрихкодами.

Если Зайна выведет полицию на поставщиков «живого товара», это станет настоящим прорывом в расследовании. Торговля женщинами — это уже уровень международной организованной преступности; штрихкоды на коже недвусмысленно давали понять, что владельцы «товара» — серьезные люди, со своим клеймом.

Мэддокс рассматривал орлиные черты сидевшего напротив двухметрового трансгендера. Волосы заключенного были острижены по-военному коротко и выкрашены в серебристый цвет. От Липманна детективы узнали, что Зайна идентифицирует себя как женщину, и Мэддоксу было странно и непривычно считать «особой женского пола» палача, тюремщика и торговца людьми. Но Джеймс Мэддокс над этим, как говорится, работал. Кожа заключенной была необычного пепельного оттенка, глаза почти бесцветные. Зайна сидела в тюремной одежде — ярко-красных брюках и такой же рубашке с буквами «РИТ-В, БК» на спине — странно спокойная, с бесстрастным лицом. Опухшую левую щеку украшали свежие фиолетовые синяки, на виске швы, на шее след от веревки. Мэддокс оценил иронию судьбы, помня, что одна из секс-работниц «Вакханалии» погибла во время снафф-сессии.

Прежде чем войти в допросную, Липманн и представитель прокуратуры долго и придирчиво обговаривали условия сделки, которые устроили бы и защиту, и обвинение.

Мэддокс нажал кнопку записи, включив видеокамеру и магнитофон.

— Начат допрос заключенного, известного как Зайна. Место проведения — региональная исправительная тюрьма на острове Ванкувер, время — шестнадцать сорок пять, среда, третье января. — Мэддокс поглядел Зайне в глаза: — Для записи назовитесь полным официальным именем, пожалуйста.

— Зейден Камю, — четко ответила заключенная, не мигая.

Пульс у Мэддокса участился. Наконец-то хоть что-то, с чем можно работать!

— Гражданство?

— Я из Алжира. Мать была алжиркой, отец — французский гражданин. У меня французский паспорт, постоянно проживаю в Париже.

Вот чем объясняется ее акцент!

— Но называете вы себя Зайной? — уточнил Мэддокс.

— Так женственнее. Я считаю себя женщиной и в настоящее время прохожу гормональную терапию. Операция состоится позже.

Вот и вскрылась истинная причина сегодняшней встречи. В хаосе штурма «Аманды Роуз» полицейские, производившие аресты, не разобрались, что Зайна, родившаяся мужчиной, считает себя женщиной, поэтому ее поместили в мужскую камеру на общих основаниях. В первую же ночь Зайну изнасиловали и сильно избили; теперь она содержалась в одиночной камере. Липманн засыпал жалобами различные организации, в том числе комитет по правам человека, требуя перевода своей подзащитной в женскую тюрьму, однако соображения безопасности взяли верх над существующими правилами содержания под стражей трансгендеров. Учитывая более чем вероятное участие Зайны в похищении, изнасиловании, переправке, пытках, психологическом насилии, приучении к наркотикам и незаконном удержании несовершеннолетних девочек на борту «Аманды Роуз», ей придется нелегко в любой тюрьме. Однако ради перевода в женскую среду Зайна готова была заговорить.

— Где ваши документы, удостоверяющие личность, где паспорт? — спросил Мэддокс. — На «Аманде Роуз» мы их не нашли.

Зейден Камю взглянул на своего адвоката. Липманн еле заметно кивнул.

— Мадам Ви велела мне положить наши документы в водонепроницаемую сумку, добавить что-нибудь для веса и выбросить за борт.

— Когда она приказала вам это сделать?

— Когда полицейский спецназ начал штурм яхты.

— Каким образом вы выбросили сумку в воду? — спросил Мэддокс. — Из окна в кабинете вашей мадам?

— Совершенно верно, из иллюминатора в ее кабинете.

— Опишите сумку.

— Герметичная, непромокаемая. Черная, с маленьким оранжевым логотипом сбоку.

— Размер?

— Объем пять литров.

— А зачем же за борт-то?

— Мадам Ви считала, что молчание и анонимность — самая безопасная тактика в случае допроса. А еще она хотела сохранить документы на случай, если мы в обозримом будущем сможем достать сумку с помощью дайвера.

— В сумке есть что-нибудь, кроме ваших паспортов?

Глаза Зайны блеснули. Липманн провел рукой по блокноту — условный знак.

— Да.

— Что еще лежит в сумке?

— Другие документы, тоже удостоверяющие личность.

Мэддокс записал себе эту информацию и описание сумки. Надо будет отправить полицейских дайверов понырять вокруг «Аманды Роуз». Разобравшись с этим немаловажным вопросом, Мэддокс попросил:

— Назовите официальное имя и гражданство мадам Ви.

Зейден Камю напрягся, впервые выдав волнение. Мэддокс не сводил с него взгляда и заметил, как в бесцветных глазах трансгендера шевельнулся страх. Старая сутенерша все еще имела власть над Зайной — и над другими своими работничками. Пока таинственная престарелая мадам не открыла полиции ничего, а в базе данных не оказалось ни ее отпечатков, ни Зайны. Установление личности мадам Ви стало бы значительным шагом вперед.

— Отвечайте, — тихо подсказал Липманн.

— Вероника Саббонье, — произнесла Зайна.

— Гражданство?

— Тоже француженка.

— Где вы познакомились с Вероникой Саббонье?

Зайна сглотнула.

— В Париже. Она часто останавливалась в отеле, где я была управляющей.

— Когда это случилось?

— Примерно пять лет назад.

— Вероника Саббонье уже тогда была сутенершей?

Липманн кашлянул:

— Этот вопрос выходит за рамки оговоренного соглашения.

Несколько секунд Мэддокс подчеркнуто смотрел в темные глаза адвоката, но задал вопрос иначе:

— Когда вы начали работать на Саббонье?

— Я снова встретила ее два года назад в марсельском отеле, куда меня перевели. «Аманда Роуз» стояла в порту Марселя четыре месяца. За это время я ближе познакомилась с мадам Ви, и она пригласила меня на яхту, а потом предложила работу в клубе.

— В «Вакханалии»?

— Да. Я осталась на «Аманде Роуз» по окончании марсельского сезона, по выражению мадам Ви.

— На какую должность вас наняла Саббонье?

Камю взглянул на адвоката. Липманн снова коротко кивнул.

— Личного секретаря и охранника в клубе «Вакханалия».

— То есть управляющим элитного секс-клуба?

Зайна промолчала.

Мэддокс предпринял обходной маневр:

— Саббонье поручала вам избавиться от тела Фейф Хокинг после того, как Хокинг скончалась во время полового акта на борту «Аманды Роуз»?

Липманн резко подался вперед:

— Этот вопрос выходит за рамки нашей договоренности, детектив!

Мэддокс шумно вздохнул, не торопясь нарушить давящее молчание в душной допросной. По словам двух молодых мажоров, обвиненных в удушении Хокинг во время вышедшей из-под контроля снафф-сессии, мадам Ви-Саббонье вызвала именно Камю, чтобы все прибрать и избавиться от тела. Камю, по их словам, завернул обнаженное тело Хокинг в плотную полиэтиленовую пленку (такую же точно Мэддокс потом разрезал на Джинни), а затем Саббонье поручила яхтенному плотнику и матросу Спенсеру Аддамсу вывезти труп на катере и выбросить в море. Однако Аддамс оставил тело Хокинг себе для собственных некрофильских удовольствий и избавился от трупа лишь спустя неделю. Течением сверток принесло во Внутреннюю гавань, а дальше это расследование стало первым делом Мэддокса на новом месте, в убойном отделе полиции Виктории.

Он попробовал зайти с другого конца:

— Плотник Спенсер Аддамс уже работал на «Аманде Роуз», когда Саббонье наняла вас в Марселе?

— Нет, его взяли вскоре после этого. Он работал на яхте в средиземноморские сезоны, а также в Виктории, Ванкувере, Портленде, Сан-Франциско и на Карибах.

— Откуда Саббонье брала секс-работниц для своих «сезонов»?

— Некоторых поставляли местные клубы или отдельные сутенеры — у Саббонье были… связи. Приглашенные девушки работали на яхте, пока «Аманда Роуз» стояла в порту. Некоторые возвращались и на следующий сезон, совершенно добровольно.

— А другие насильно удерживались на борту и не имели возможности сойти на берег?

Молчание.

— Ладно, — сказал Мэддокс, — давайте о штрихкодах. На борту «Аманды Роуз», стоявшей в бухте Аплендс, нами были найдены шесть девушек с татуировками в виде штрихкодов на шеях сзади. На вид все несовершеннолетние и явные иностранки. Откуда они?

— Из Праги.

Мэддокс смотрел на Камю в упор:

— Что, вот прям все там и родились?

Кадык у Зайны дернулся. Она облизала свои выпуклые, безупречного рисунка губы.

— Прага — перевалочная база, больше мне ничего не известно.

Мэддокс в этом сильно сомневался, но решил отложить выяснение до очной ставки Камю с Саббонье, очень надеясь, что они станут топить друг друга, предлагая следствию эту информацию.

— Это в Праге «товар» клеймили штрихкодами?

— Насколько я слышала, да.

— И что означают эти штрихкоды? Срок годности? Принадлежность владельцу?

— Владельца, происхождение и возраст «товара» — и время, когда девушку впервые… пустили в эксплуатацию. Татуировки сканируются и заносятся в компьютерную базу для отслеживания. Девушек отдают обычно на два года, за установленную сумму. По истечении этого периода их можно при желании обменять на новых — за дополнительную плату. Мадам Ви… тестировала новую линию товара, по ее выражению.

Во рту Мэддокса запеклась желчная горечь.

— И кто же владелец «товара» со штрихкодом?

— Русская организация.

— А конкретнее?

— Я не знаю. Русские давно контролируют торговлю женщинами и уже отжали у албанцев пражскую перевалочную базу. Товар поставляется на рынки Великобритании и Северной и Южной Америк. Больше я ничего не знаю.

— Ну еще бы, кто бы сомневался… Как шестерых девушек со штрихкодами ввезли в страну?

— Через порт Ванкувер, на корейском контейнеровозе, с помощью ванкуверских «Ангелов ада» и связанных с ними лиц из профсоюза портовых грузчиков.

Мэддокс прилагал все силы, чтобы не выдать охватившего его огромного волнения. Не двинув бровью, он спросил:

— А потом, когда «товар» попал на берег?

— Девушек увезли на передержку. Не знаю, куда, может, в Ванкувер. Затем шестерых отдали нам.

— Сколько они пробыли на передержке?

— Не знаю, наверное, с месяц.

— Для чего их где-то держать целый месяц?

Камю колебался. Адвокат кивнул.

— Довести до кондиции.

— По-английски, пожалуйста!

Камю сглотнул и ответил:

— Подкормить немного, подлечить, пока ищут покупателей среди клубов.

— Да, грузовой контейнер — это вам не лайнер… Долго девушек везли морем?

Липманн двинулся на стуле, отчего пластик скрипнул:

— Моя клиентка не обладает иной информацией о доставке девушек в Британскую Колумбию, кроме той, что она уже рассказала.

Засопев, Мэддокс сказал:

— Стало быть, ванкуверские «Ангелы ада» сотрудничают с русской организованной преступной сетью, базирующейся в Европе?

— Моя клиентка рассказала все, что знает, — повторил Липманн.

— Или все, что захотела?

— Позвольте напомнить, — начал Липманн, — мы с вами заключили юридическое соглашение относительно того, что будет раскрыто… — он уколол Мэддокса взглядом, — на данном этапе.

«Вот беспринципность — Макиавелли бы позавидовал», — рассердился Мэддокс и не подумал отвести глаза. Липманн придерживает козыри для дальнейшей игры за счет шестерых запуганных и превращенных в проституток несовершеннолетних девушек.

— Да, а что там с паспортами? — спросил Мэддокс, бесстрашно продолжая нарушать границы оговоренного. — На борту «Аманды Роуз» мы нашли три израильских паспорта, два эстонских и один латвийский, хотя девицы не являются ни израильтянками, ни эстонками, ни латышками! — На самом деле полиция Виктории и понятия не имела о гражданстве девочек-подростков, но Мэддокс сочинял на ходу: — Экспертиза показала, что паспорта поддельные.

Молчание.

Детектив подался вперед.

— Я не сомневаюсь, что девушкам сделали такие паспорта, потому что до недавнего времени гражданам Израиля, Эстонии и Латвии не требовалось въездной визы в Канаду. Хватало электронного разрешения, которое можно получить онлайн за пару долларов. Почему номера паспортов не были зарегистрированы на границе в числе въезжающих?

— Я не знаю, — ответил Камю.

— Потому что они предназначались на будущее? Когда вы с Саббонье возили бы несчастных на новые «сезоны» в порты разных стран?

Молчание.

— Где изготовлены эти подделки?

— Не знаю.

— А предположить можете?

— Наверное, в Тель-Авиве, русской мафией.

В жилах Мэддокса тек уже чистый адреналин. Медленно и негромко детектив произнес:

— Значит, русская преступная группировка в Тель-Авиве сотрудничает с ячейкой русской мафии в Праге, которая занимается международной торговлей женщинами. А в Ванкувере сеть поставки «живого товара» замыкается на местных «Ангелах ада»?

Молчание. Липманн заерзал.

— После того как девушки немного оклемались на этой вашей таинственной базе, представители ванкуверских «Ангелов ада» привезли их вам c Саббонье, получив долю как посредники? Или же финансовой стороной занимался кто-то еще, и он-то и продал и доставил вам девушек?

На обтянутых странной пепельной кожей скулах Камю выступили красные пятна, отчего пульс у Мэддокса участился. Значит, русская преступная группировка, поставляющая секс-рабынь в разные страны, связана с местной и весьма непростой байкерской бандой? К «Ангелам ада» попробуй подкопайся… Нужно связаться с управлением КККП^[3] по борьбе с оргпреступностью, с Интерполом и иными организациями, занятыми противодействием международной торговле людьми. Более чем вероятно, что дело «Аманды Роуз» пересечется с десятком других расследований…

Камю вдруг покачнулся на стуле, резко побледнев, вернее, посерев. Лишь два алых пятна по-прежнему горели на щеках.

— Так, все, сержант Мэддокс, достаточно, — Липманн вскочил и замахал охраннику у дверей. — Мы закончили. Моей клиентке требуется медицинская помощь и отдых. Мы подпишем письменные показания, как только вы их подготовите.

Мэддокс остался сидеть, пока охранник отпирал допросную и выводил адвоката и его «клиентку».

Когда дверь за ними закрылась, детектив медленно, с силой выдохнул. Работа только начинается. Мэддокс чувствовал вкус настоящего охотничьего азарта.

Из тюрьмы детектив вышел в сопровождении Хольгерсена, держа в руках копию подписанных Зейденом Камю показаний. Снаружи было темно и холодно. Моросил дождь, туманом повисая в воздухе.

Хольгерсен остановился под козырьком у одного из каменных львов, охранявших вход в тюрьму, и выудил из кармана раздавленную пачку сигарет.

— Офигеть получится, — сообщил он, ковыряя пачку, — если мы докажем связь «Ангелов ада» и профсоюза грузчиков с русской мафией!

— Ага, — Мэддокс кивнул на сигарету Хольгерсена: — Ты долго?

— Несколько раз затянусь и брошу, босс. В вашей тачечке же курить низзя, — он выпустил в воздух густой клуб сизого дыма.

Мэддокс оглядывался, еле сдерживая нетерпение от неожиданной задержки.

— Флинт сейчас связывается с управлением по борьбе с оргпреступностью на материке. Нужно узнать, не попадались ли еще кому несовершеннолетние проститутки со штрихкодом.

— Хорошо, что мы не сообщили прессе о татуировках, — протянул Хольгерсен, выдыхая дым. — Но я считаю, русские с «Ангелами» закрыли этот канал поставки, едва узнали про «Аманду Роуз». Даже из того, что просочилось в СМИ, они поймут, что мы нашли девчонок, и новую партию штрихкоднутых отвезут в какую-нибудь другую, блин, кроличью нору.

Мэддокс напряженно взглянул на часы: полседьмого. Встреча с Энджи в «Голове короля» назначена на полвосьмого, а им с Хольгерсеном еще тащиться в управление, где инспектор Мартин Флинт ждет не дождется показаний Зайны.

— Я слышал, в ванкуверском порту поставили огромный рентген сканировать контейнеровозы, — заявил Хольгерсен, стряхивая пепел на землю. — Но просвечивают не все, а только три-четыре процента, самые подозрительные. На таможне явно решают, что досматривать, а что нет, на основании информации от самих судов. Инспекторов на борт посылают только при сообщении о необычных происшествиях на борту. А откуда берутся эти сообщения, позвольте спросить? Господи, сколько всякого дерьма проникает к нам в страну каждый день! — Хольгерсен взглянул на башенки исторического здания тюрьмы и зубчатую стену с бойницами. — Ни дать ни взять средневековый замок! А внутри никогда не скажешь. Парень, который здесь работает, сказал мне, что между собой они называют тюрягу Уилки, от Уилкинсон-роуд. Действует больше ста лет уже. Раньше здесь была Колквицкая психиатрическая лечебница для сумасшедших с преступными наклонностями, на всю провинцию одна такая, — Хольгерсен повертел пальцами у виска: — Филиал Бедлама!

— Слушай, сделай одолжение, — не выдержал Мэддокс, исчерпав запасы терпения. Он достал ключи и протянул Хольгерсену: — Иди к машине и садись за руль. А у меня коротенький личный звонок. И не вздумай там курить!

Хольгерсен покосился на ключи и снова поглядел на Мэддокса:

— Паллорино, да?

— Ты не услышал? Личный звонок, Хольгерсен, что непонятно?

Тот пожал плечами, глубоко затянулся, затушил окурок о каблук и убрал в пакетик, вынутый из кармана.

— Когда там независимая комиссия разродится с решением? — спросил он, закрывая желобок на пакете и убирая обратно в карман.

— Понятия не имею.

— Паллорино ничего не узнала?

— Мне об этом неизвестно. Иди уже!

Хольгерсен смотрел на Мэддокса еще секунду, затем цапнул ключи и сбежал по ступеням, неожиданно ловко орудуя большими ступнями. Подняв воротник своей тускло-серой куртки, он сунул руки в карманы и сгорбился, спасаясь от дождя. Когда Хольгерсен отошел достаточно, Мэддокс набрал Энджи и тихо выругался, снова попав на автоответчик: он уже пытался переговорить с ней перед допросом Камю. Детектив решил все-таки оставить сообщение.

— Энджи, мы с тобой прямо как в салочки по телефону играем. Мне пришлось срочно отъехать в региональную тюрьму на Сааниче… — Мэддокс едва удержался, чтобы не рассказать, к кому он ездил и зачем. Расследование, которое он вел с Хольгерсеном в качестве напарника, обещало вот-вот стать яблоком раздора между Мэддоксом и Энджи. — Я уже еду в Викторию, но могу не успеть к половине восьмого. Если доберешься в ресторан первой, возьми себе чего-нибудь выпить за мой счет. Я приеду, как только смогу.

Закончив звонок, он направился к «Импале». Хольгерсен сидел за рулем, мотор прогревался, «печка» работала на полную мощность. На заднем сиденье Джек-О посапывал на своем овечьем коврике. Начальство пока не предъявляло претензий, что Мэддокс возит пса на работу. А если жалобы начнутся, что ж, будем разбираться…

Они еще не выехали с Саанича, когда дождь усилился. Мэддокс думал об Энджи, о выводах комиссии, о том, как это скажется на их зарождающихся отношениях, и боролся с сосущим беспокойством.

Примечания

3

Королевская канадская конная полиция.