Таракан без ног не слышит 2. Страшный зверь Ужик

Лора Каф

Кто из нас не мечтал о путешествиях? Новые страны, странные люди. Неизведанные доселе ощущения, вкусы, краски и запахи. Но что если в этом странствии вас занесло так далеко, что возвращение домой становиться невозможным. Ну, или почти невозможным. И ради зыбкой надежды вернуться, вам надо разбиться на осколки, подружиться с эльфами и безумцами, потерять все и обрести заново. Если хватит сил.

глава 6 Страдания Вертера

Следующие дни были забиты ещё больше, чем предыдущие. Моя последняя надежда была съедена Красавчиком вместе с кусочком Лунниного торта. И я загоняла себя, как старую лошадь. Чтобы не думать, чтобы не вспоминать, даже.

Большую часть дня я проводила у уров. Утро посвящалось Дворцу. С каждым днём придумывалось что-нибудь новое, для украшения или для благоустройства. И я тут была ни при чём. Я бы ограничилась балкончиками и башенками. Но в дело вступил Макс.

После праздника он решил, что одного здания Корму тоже будет мало и предложил ему возвести ещё одно и соединить оба здания проходом. Я хорошо понимала его. Ему хотелось побольше заработать. А его светлая голова работала просто отлично.

Я начертила им несколько вариантов. И одно и двух и даже трёхэтажный проход. И в одну линию, и в две и даже в три. Нарисовала им арки, колонны, порталы, короче, всё, что помнила из архитектуры, и предложила самим сочинить весь ансамбль.

Строительство своего дома я приостановила. Всё основное было уже сделано. Жить там было, очень даже можно. Но именно сейчас у меня, частенько, не хватало сил, чтобы вернуться домой.

После обеда я приходила в Центр, к неизменной радости Красавчика. Кстати. Я очень редко видела несколько уров сразу. Да и вообще я их редко видела. Только в первое моё посещение их было не меньше десяти. Сначала я всё ожидала появления шана. А потом подумала — Какого чёрта? Что я ему? Он отдал своё сердце Ол. А Альлига против неё, что ромашка против розы. Скромная и худая. Откормиться у меня пока не получалось. Для этого надо было много кушать и мало двигаться. С «много кушать» проблем не было. Ела я за троих. А вот со вторым пунктом полный облом.

Пристальное внимание Красавчика меня не удивляло. Относила это за счёт своего положения. Всё-таки — дочь Корма. Да и его чисто научный интерес ко мне тоже нельзя сбрасывать со счетов. Немного напрягала его манера обнимать меня за талию, брать за руку и разговаривать со мной интимным голосом.

Но однажды я закончила работу немного раньше, чем обычно. То есть, до того, как на востоке занялась утренняя заря. Красавчик вышел проводить меня и тут навстречу нам в ворота вошли две молодые женщины. Одна из них с ходу бросилась на шею Красавчику, укоряя, что он совсем забыл про неё. Вторая кивнула, здороваясь, и прошла вглубь двора. Туда, где находились спальни уров.

Я была уже большой и примерно представляла себе, чем могут заниматься мужчина и женщина, оставаясь наедине. И Красавчик, как я уже говорила, был совсем не в моём вкусе. Но, тем не менее, неприятный укольчик в сердце я ощутила. А когда он, махнув мне на прощанье, обнял свою подружку за тоненькую талию и повёл к себе, я даже, горестно вздохнула. Мне вдруг очень сильно захотелось, чтобы и меня, вот так же, кто-нибудь обнял и повёл «под сень» матьих «струй».

— И мальчики кроватные в глазах. — Пробормотала я и, засунув руки в карманы, поплелась домой.

В доме моём теперь неотлучно жил маленький горбун. Кормил щенка в моё отсутствие, приносил еду и для меня. Будил, когда я совсем уже наглела.

Приходить в дом, в котором тебя ждали, было намного радостнее, чем в немую пустоту.

Не знаю, что именно было тому причиной. То ли после праздника все оценили мой домик, то ли присутствие в этом доме заводного Ваманы, но каждый вечер у нас обязательно был гость. А то и несколько. Не одна я оценила по достоинству весёлую натуру и острый ум маленького горбуна. Не мне одной понравились его забавные рассказы из жизни горожан. Он стал просто душой компании. Вот и теперь, подходя к дому, я услыхала громкий смех.

Эйслет. Я так ему обрадовалась, что буквально взлетела на балкон. Сколько я его не видела? Недели две.

— О! — Воскликнул гость. — Наша красавица пришла. А мы, уж, и не надеялись. Ты, наконец-то, надоела урам, и они тебя выгнали?

— Эйслет! Я так рада тебя видеть. — Я чмокнула его в щёку. — Мне с тобой надо поговорить. Ты сердишься на меня, за нашу последнюю встречу?

— Это когда ты щенка притащила?

— Что? — Я совсем забыла, что они действительно приходили тогда вместе с Кормом. Слишком была занята малышом.

— Нет. После праздника. Ну, ты понимаешь…

Эйслет обнял меня обеими руками за талию и, прижав к себе, запечатлел на моём лбу смачный поцелуй.

— Ну что ты, сладкая? Как я могу на тебя сердиться?

Я уже открыла, было, рот, чтобы сказать ему о том, что мы могли бы…

— И не думай об этом. Не забивай свою прелестную головку всякой ерундой. — продолжил Эйслет. — Надеюсь, мы с тобой по-прежнему друзья?

Я подавилась своими словами и медленно кивнула. Я не знала, плакать мне или смеяться? Прямо сказка о журавле и цапле. Он ко мне, а я в кусты. Я к нему — он на попятный.

Собираясь с мыслями, я подошла к столу и налила себе чаю.

— Ты последнее время почти не выходишь из Центра. — Сказал Эйслет, усаживаясь напротив меня. — Приглянулся, кто-нибудь из уров?

Я негодующе на него посмотрела, а он невозмутимо пожал плечами.

— А что? Там такие красавцы есть. Горожанки к ним толпами рвутся.

— Я уже заметила. — Пробормотала я. А потом представила шана с пышногрудой Ол и вздохнула.

— Значит, я прав. — Кивнул Эйслет, улыбаясь. Было темновато, но мне померещилась грусть в его глазах. Да нет. Всего лишь, было темно.

— Не выдумывай. — Махнула я рукой. — Просто готовлю ещё один праздник.

— Кому-то ещё, будешь давать имена?

— Нет. Другое. Кстати, для тебя уже готов подарок.

— И что же это такое? — Эйслет даже облизнулся.

— Придёшь — узнаешь. — Отрезала я.

Для Эйслета я приготовила мольберт. Даже к урам не пришлось обращаться. Помог мне, как ни странно, Макс.

Я сидела на камушке ввиду строящегося дома и ломала голову, как сделать мольберт складным. С раздвижными подставками и ножками. Естественно, у меня ничего не получалось. Подвижные конструкции не моя стихия. В голове ни одной мысли по этому поводу.

Позади раздались шаги и рисунок накрыла тень. Я подняла голову. Через моё плечо к рисунку склонился Макс.

— Что это?

— Это называется мольберт.

— И куда его…? — Он оглянулся на скалу.

Я захихикала.

— Это не для дома. Это для Эйслета.

Макс, весь нацеленный на стройку, напрягся. Видимо, прикидывал в уме, к какому именно месту Эйслета нужно приделывать этот мольберт.

Я уже захохотала.

— Макс, эта штука для работы. Эйслет любит пачкать красками картонки. Так вот, эта фигня для того, чтобы ему удобнее было это делать. Только я никак не могу придумать, как сделать её складной. Ну, вот как наши, маленькие, лесенки складываются.

— Так и сделать её, как лесенка.

— Нет. Тут такое не пройдёт.

— Можно мне посмотреть? — Макс потянулся к чертёжику.

— Вот, смотри. — Я пододвинулась на камне, чтобы он смог присесть рядом. — Сюда крепиться картонка, здесь должны быть краски и всё это должно стоять на трёх упорах. И складываться примерно вот так. — Я руками показала размеры, в какие должен укладываться мольберт.

Макс посопел немного, а потом спросил, можно ли ему взять немного бумаги.

— Бери сколько хочешь. — Махнула я рукой. Он ушёл, а я ещё поломала голову, но так ни до чего не доломалась. А потом как-то закрутилась. То, сё. Не скажу даже, сколько времени прошло, когда Макс принёс мне небольшую плоскую коробку. Положил передо мной и встал, улыбаясь шире некуда.

— Что это? — Уставилась я на парня.

— Как что? Мольберт. Ты же велела сделать.

— Я велела? — Я с трудом вспомнила наш с Максом разговор. — Как я могла тебе велеть, если я и сама не знаю, как его делать?

— И знать не надо. Ты велела, я сделал.

— Ну, показывай. — Я подняла лёгонькую коробку и протянула Максу.

Не прошло и минуты, как передо мной стояла деревянная конструкция, мало похожая на, привычный мне, мольберт. Я обошла её вокруг.

— И как она работает?

Макс взял у меня из рук планшет, которым я обычно пользовалась, и установил его на конструкцию. Потом выдвинул из коробки ящичек. — Вот так.

— Здорово! — Восхитилась я. — А если формат, то есть размер листа другой. Больше или меньше?

Макс убрал планшет, заломил перекладину на длинной ножке, и она свободно заскользила вверх и вниз. Макс выпрямил перекладину, и она твёрдо встала на месте. Я посмотрела поближе, попробовала сама. Ну, надо же! Элементарный упор.

— Макс, ты всё это сам сделал? И придумал тоже сам?

Он стоял довольно улыбаясь.

— Ну, ты даёшь! Гений просто. Молодец! Возьми на полке пирожок.

— Я не хочу есть. — Оторопел парень.

Я рассмеялась.

— Ну, не хочешь, не бери. Всё равно, молодец. И не пугайся так. Я шучу.

— Альлига. — Парень, смущённо, замялся.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Ты меня Макс называешь, это ты тоже шутишь или всерьёз?

Я сначала и не поняла, о чём это он, а потом до меня дошло.

— Я знаю, обычно, когда Новое имя дают, то уры приходят. Но ты же дочь Корма. И потом, ты ни на кого не похожа. И дом твой… — Бормотал парень. Кажется, он уже пожалел, что завёл этот разговор.

— Знаешь, — Ответила я после некоторого раздумья. — После этого, — Я кивнула на мольберт. — я готова звать тебя не просто Макс, а даже Максим. Но давай, чтобы всё было по правилам, я поговорю с урами. Думаю, они мне не откажут. Тем более, что ты действительно большой молодец.

Парень зацвёл, как красная зорька.

Собственно, уры давали не само Новое имя, а лишь право на него. Поэтому Красавчик и вызвал только Макса. Аглая и Эраст и так уже имели это самое право, а Вамана для уров, как бы и не существовал. И им было фиолетово, как я называю своего «козлёнка»

— И когда же будет этот новый праздник?

— А? — Я отогнала воспоминания и улыбнулась Эйслету. — Что? Ты о празднике? Ещё не скоро.

— Всё-таки интересно, что же ты задумала?

— Придёшь — узнаешь. — Повторила я. — Ты лучше вот что, принеси мне при случае пару своих рисунков. Или нет. Лучше я сама зайду и выберу. Можно?

— Конечно. — Медленно протянул мой закадычный друг.

Кажется, я его здорово ошарашила своей просьбой.

— Я даже не спрашиваю, зачем тебе это нужно.

— Умница ты моя. — Оскалилась я.

— А хочешь, я тебе стихи почитаю? — неожиданно спросил Эйслет, крутанув на столе блюдце. Оно завертелось на ребре, тихо звеня.

— Какие стихи?

— Свои.

— Почитай.

Эйслет остановил блюдечко, встал и отошёл к перилам балкона. Он молчал долго, и я уже было, решила, что он передумал, когда раздался тихий голос.

— Из разных миров прихожу я сюда, сквозь сны.

И память моя не даёт мне проснуться здесь.

Застывшее сердце, моё, пылает в огне.

И вечности пыль покрывает мои следы.

Что—то до боли знакомое услышала я в его словах. Но что? Летает где-то рядом, не поймать.

— Прочти ещё раз.

— Я не смогу.

— Почему?

— Это новые стихи. Я только что услышал их. Не запомнил.

— Ну, постарайся. — Взмолилась я. — Пожалуйста.

Он наклонил голову и глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнул.

— Я помню тебя. Мы встречались уже не раз

Ты нежность, живущая в каждом из моих снов

Иду я к тебе по тонкому льду времён

И знаю, что, где-то, в веках, я найду тебя.

Я стояла, закрыв лицо ладонями, и слушала не столько слова, сколько ритм. И настроившись на этот ритм, я неожиданно для себя произнесла.

— Такая белая, беглая луна.

— Что?! — Вздрогнул Эйслет. — Откуда ты узнала, что…. Ты тоже ловец?

— Нет, я не ловец. — Вздохнула я. И посмотрела на Эйслета. Конечно, размер стиха не совсем подходил, и слова были совсем не те, но было очень похоже.

— Прочти ещё.

— Тебе, правда, понравилось? — Выдохнул Эйслет.

— Очень.

Эйслет читал мне всё новые и новые стихи. Даже Кошка Ночь заслушалась и остановила время. А потом, вдруг, она опомнилась и удрала, махнув на прощанье хвостом и мы увидели, как на востоке поднимается заря. Я искоса взглянула на Эйслета. Он стоял, глядя прямо на солнце и безмолвно шевелил губами. Высокий, красивый и, неожиданно, желанный.

— Ну что же ты. — Подумалось мне. — Вот она, я, перед тобой, как Дюймовочка на листике. Маленькая и беззащитная. Возьми меня в свои ладони, обожги своим дыханием. Сейчас такой момент, когда сбываются все самые сокровенные желания. И любая глупость, сделанная сейчас, становиться единственно правильным выбором. Сделай же эту глупость, забудь то проклятое утро. Ну, хотя бы просто руку протяни и дотронься до меня. Я сама не смогу.

— А вы что, ещё не ложились? — Раздался позади весёлый голос, разбивший волшебство этой ночи окончательно и бесповоротно.

Солнце оторвалось от горизонта, меняя свой цвет, а мы, с Эйслетом дружно повернулись к Вамане, который протягивал нам чашки с горячим чаем.