Таракан без ног не слышит 2. Страшный зверь Ужик

Лора Каф

Кто из нас не мечтал о путешествиях? Новые страны, странные люди. Неизведанные доселе ощущения, вкусы, краски и запахи. Но что если в этом странствии вас занесло так далеко, что возвращение домой становиться невозможным. Ну, или почти невозможным. И ради зыбкой надежды вернуться, вам надо разбиться на осколки, подружиться с эльфами и безумцами, потерять все и обрести заново. Если хватит сил.

глава 4 Чужие сны

Эйслет схватил меня за руку и поволок к тропинке в Город, не обращая внимания ни на мои, ни на Луннины, вопли.

Мы неслись почти наугад, потому что не догадались захватить с собой фонарь. Хорошо, что подружка моя, луна, снова вышла на охоту. Она следила за нами, как за двумя заполошными мышками, и не выпускала из виду.

Эйслет притащил меня не в свою мастерскую, как я опасалась, а к урам, чего я, от него, совсем, не ожидала.

— Зачем мы сюда пришли? — Прошептала я.

Мне казалось, что сейчас появится сердитый сторож с берданкой и влупит нам по первое. Смешно, но я и правда чувствовала себя не очень комфортно.

— Идём, идём. Сюда.

Мы вошли в один из домиков. Тихонько разгорелся свет. Это было другое помещение. Не то, в котором я успела побывать. Здесь, в центре каморы, стояла огромная цилиндрическая чаша, и низкие сиденья с высокими спинками, вокруг.

Эйслет уселся на одно из них и произнёс какую-то абракадабру из слов и чисел. Над чашей засветилась голубая сфера. Такая же, только маленькая, светилась над запястьем шана.

— Что это? — Я подошла и уселась на соседний стул.

— Смотри!

Разноцветные тени в сфере сгустились, и я увидела ухоженный парк с аккуратно подстриженными кустами. Маленький замок на невысоком холме. Синее небо с ажурными облаками.

В зону видимости вплыла очаровательная дама с павлиньими перьями в высокой причёске и, немилосердно, затянутая в корсет.

Потом изображение передвинулось внутрь дворца. Здесь оно стало более размытым, но, тем не менее, хорошо были видны окна и двери. Хуже коридоры. Картины на стенах выглядели разноцветными пятнами. Продолжалось «кино» минут пятнадцать. В конце «фильма» мелькнуло мужское лицо, но разглядеть его было невозможно. Свет погас резко. Ни титров, ни заставки.

— Ну и что это за народное творчество? — Повернулась я к Эйслету.

— Это мой сон. Уры считали и записали.

— Сон?! Твой? Хм. А можно ещё раз посмотреть?

Эйслет повторил свою абракадабру, и сфера загорелась вновь. Когда она снова погасла, я минут несколько сидела, задумавшись. Эйслет молчал.

— Тебе снилось ещё что-нибудь?

— «Что-нибудь», мне снится уже шестьдесят оборотов. И двадцать из них, мои сны, считывают уры.

— Зачем? И почему они решили, что твои сны важнее снов остальных людей?

— Иногда мне сниться то, что происходит сейчас. Или произойдёт очень скоро. Именно в Городе. Как-то мне приснились псы. Как и откуда они придут. Я сказал урам. Они, как ни странно, мне поверили. Вернее, решили проверить мои слова. Псы действительно пришли оттуда, откуда я и сказал. В тот раз никто не погиб. С тех пор уры и читают мои сны. Я ловец. Именно за это меня и взяли во второй круг.

— Кто ты?

— Ловец. У уров есть теория, что всё, что происходит или происходило, или произойдёт когда-нибудь, уже кем-то и где-то записано. И эта информация витает в пространстве и доступна, хоть и частично, таким, как я.

— И много вас, таких, как ты?

— Я знаю только одного.

— Кого это?

— Себя. — Удивлённо ответил Эйслет и вдруг расхохотался. — А ты не поняла?

— Ты меня совсем заморочил. — Проворчала я. — А куда это ты пропал? Я тебя кучу дней не видела.

Эйслет взял мою руку, перевернул её ладонью вверх и принялся чертить на моей ладони чёрточки и кружочки.

— Я рисовал. Я бы очень хотел, чтобы ты посмотрела мои новые рисунки, но тебе они совсем не нравятся.

— Знаешь, Эйслет. После этого. — Кивок в сторону чаши. — Я обязательно должна посмотреть твои рисунки ещё раз. А пока покажи мне твои сны.

Эйслет поднял на меня удивлённые глаза, подумал немного и улыбнулся.

Мы смотрели до самого утра.

Один из его снов представлял первобытную охоту. Эйслет сначала хотел отключить его, сказав, что это «пустой» сон, но я успела заметить мелькание грязных ног и остановила его. Понятно, что этот сон был для него «пустым».

Бегущие ноги, оскаленные рты, копья в волосатых руках. Всё кусками, фрагментами и сплошным мельтешением. Естественно, что Эйслету, никогда не видевшему ничего подобного, этот сон ни о чём не говорил.

Ещё один сон очень заинтересовал меня. Водопад. Не так чтобы Виктория или Илья Муромец, но тоже, ничего себе.

— Ты когда-нибудь видел такое наяву? — Спросила я.

— Где бы? — Вопросом на вопрос ответил Эйслет.

— Тогда это действительно интересно.

— А ты?

— Что?

— Ты видела? — Эйслет кивнул на сферу.

— Где бы? — Хмыкнула я.

Пара снов была просто нагромождением непонятных образов. Их Эйслет показал мне специально, после охоты, в надежде, что я что-нибудь увижу и в них. Но, увы. Большая часть снов представляла людей в странной одежде и мутные механизмы. Был полёт. То ли в самолёте, то ли самостоятельно.

Когда я поняла, что больше не в силах смотреть чужие сны, и пора бы уже посмотреть что-нибудь своё, Эйслет сказал.

— Ещё один. Последний. Мой любимый. Я его даже отдавать не хотел.

Я протёрла уставшие глаза, взглянула на сферу и обомлела. Передо мной, во всей своей волшебной красоте, стоял единорог. Я и сама не заметила, как сползла со стула и, стоя на коленях, вцепилась в край чаши обеими руками.

Единорог тряхнул роскошной гривой и посмотрел на меня огромным чёрным глазом. Я потянулась к нему. Ближе. Ближе. Вот он совсем рядом. Ещё немного и я смогу его поцеловать. Внезапно глаз единорога увеличился до размеров сферы, и я провалилась прямо в него.

— Аль!

Я медленно повернула голову. Рядом со мной на коленях стоял Эйслет и держал меня за плечи.

— Что ты делаешь?

— Однако! — Я потрясла головой, сбрасывая наваждение. — Где ты их видел?

— Только во сне. Да этих животных, наверное, и не существует вовсе.

— Они существуют. — Тоскливо ответила я. — Это единороги. И это не животные. Это сама мечта.

— Откуда ты знаешь? — Прошептал Эйслет. — Они и тебе снились? Ты тоже ловец?

— Идём спать. — Пробормотала я. — Что-то я немного устала.

Утром я проснулась от солнечного света. Давненько он меня по утрам не будил. И не потому, что я так рано просыпалась, а потому что на мои антресоли он, вообще, не попадал. Так, а где это я? Я приподнялась на локтях и обвела взглядом комнатку. Взгляд упёрся в разноцветное пятно на стене. Это здесь откуда?

— Нравиться? — Послышался тихий голос. Настолько тихий, что я даже не вздрогнула. Просто повернулась обречённо. Рядом со мной на постели лежал Эйслет. Я потёрла ногу об ногу и поняла, что штанов на мне нет. Как и пуловера.

— Не напомнишь, что вчера было?

— Вчера был праздник, который ты устроила. Должен сказать, что мне понравилось.

— Спасибо. Праздник я помню. Дальше.

— Потом мы с тобой смотрели мои сны. А потом ты устала и захотела спать.

— Угу. А потом?

— А потом всё.

— Что всё? — Спросила я холодея.

— Да ничего всё. Я пока тебя с пола поднял, ты уже спала. Пришлось нести. До твоего нового дома я тебя не понёс. Далековато. Да и темно ещё было. А в свою спальню ты мне запретила входить. Пришлось сюда…

— Запретила, значит? В спальню значит, нельзя, а сюда можно? — Зашипела я. — Признавайся, что ты со мной сделал?

— Пока ничего. Но будешь ругаться, сделаю. — Он схватил меня за руку и дёрнул к себе. Я упала на спину, а он навалился на меня своей мощной грудью, вдавливая в жёсткое ложе. Его голое бедро обожгло мою ногу. Я услышала, как бьётся его сердце. А может, это моё так билось?

— Говори, что с тобой сделать? — Хрипло прошептал Эйслет.

— Ничего. — Проблеяла я.

Он покачал головой, и губы его сложились в грустную улыбку. А потом я увидела, как эти губы приближаются к моему лицу. Я зажмурилась и прошептала.

— Не надо.

Прошло целых три вечности. Потом Эйслет со стоном-рычанием зарылся лицом в мои волосы, а затем вскочил и исчез в душе.

Через секунду оттуда раздался его вопль. Я, даже, испугалась, но вопль сменился на рык, а вскоре и сам Эйслет вышел из ванной комнаты.

— Холодный душ здорово освежает. — Изрёк он и прошлёпал в гардеробную, нисколько не смущаясь своей наготы.

Я встала и тоже поплелась в умывальню. Стоя под прохладной водой, я вспоминала великолепное тело Эйслета и подумала, а, может я просто дура. Ну, в самом деле, чего я испугалась? В конце концов, я уже большая. Причём, довольно давно, большая, и это моё личное дело.

Я набрала воздух в лёгкие, как перед прыжком в воду, рывком раздвинула двери и шагнула в комнату.

Она была пуста.

Я заглянула в гардеробную. Эйслета не было и там. На постели лежал комплект одежды. Я вздохнула. Потом хмыкнула. Потом расхохоталась. А потом отправилась обратно в ванную. Сушиться. Если бы я надела штанишки на мокрое тело, от них через минуту остались одни лохмотья.