Джек Ричер: Цена ее жизни

Ли Чайлд, 1998

Джек Ричер, военный полицейский в отставке, видел эту женщину первый раз в жизни. У нее была травмирована нога, и он решил помочь незнакомке. Но как известно, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Через считаные секунды Ричер оказался на заднем сиденье черного седана под дулом пистолета. Женщину втолкнули в машину следом. Это похищение? Да, причем средь бела дня и на оживленной улице Чикаго. Их везут через всю Америку – понять, в каком направлении и с какой целью, невозможно, но после всего, что с ними произошло по пути, Ричер твердо уверен в одном: он должен спасти эту женщину любой ценой. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Глава 17

Холли сидела на матрасе, опираясь подбородком на согнутое колено и вытянув больную ногу. Ричер сидел рядом, опираясь одной рукой о пол, а другую погрузив в волосы.

— А что насчет твоей матери? — наконец спросил он.

— Твой отец был знаменитым? — в свою очередь спросила его Холли.

Ричер покачал головой:

— Едва ли. Ну, его знали в части, в которой он служил.

— Значит, ты понятия не имеешь, что это такое. Что бы с тобой ни происходило, черт побери, обязательно к этому причастен твой отец. Я окончила школу с отличием, поступила в Йельский университет, а затем в Гарвард, устроилась работать на Уолл-стрит, но на самом деле это была не я, а некая странная личность — «дочь генерала Джонсона». То же самое было и тогда, когда я перешла работать в Бюро. Все считают, что мне посодействовал отец, и до сих пор половина нашего отделения относится ко мне подчеркнуто любезно, а вторая половина, наоборот, подчеркнуто грубо, только чтобы показать, что им все равно.

Ричер задумчиво кивнул. Сам он превзошел своего отца. Пошел дальше, оставив старика позади. Но Ричер знавал детей знаменитых родителей. Сыновей великих военачальников. Даже внуков. Как бы ярко они ни горели, их свет неизменно тускнел в сиянии их великих предков.

— Хорошо, это нелегко, — наконец согласился Ричер. — И всю остальную жизнь ты стараешься не обращать на это внимания, однако в настоящий момент это приходится принимать в расчет. Сейчас произошло что-то серьезное.

Холли устало вздохнула. Ричер взглянул на нее.

— А ты сама когда догадалась? — спросил он.

— Сразу же. Как я уже говорила, это вошло в привычку. Все вокруг уверены, что ко всему, что происходит со мной, причастен мой отец. В том числе и я сама.

— Ну, спасибо за то, что в конце концов открылась мне.

Холли ничего не ответила. Наступила тишина. Воздух в кузове стал спертым и удушливым; жара смешивалась с монотонным гулом дороги. Ричеру казалось, что он тонет в каком-то густом вареве, образованном темнотой, жарой и шумом. Однако больше всего его мучила неопределенность. Ему много раз приходилось по тридцать часов кряду проводить в транспортных самолетах, в гораздо худших условиях. Но сейчас к мучениям Ричера добавилось новое измерение — полная неопределенность.

— Так что насчет твоей матери? — снова спросил он.

Холли покачала головой:

— Она умерла от рака. Мне тогда было двадцать лет.

— Извини. — Ричер помолчал. — Братья и сестры?

— Я единственная в семье.

Он неохотно кивнул:

— Этого я и опасался. Понимаешь, я тешил себя надеждой, что дело в ком-то другом. Ну, может быть, мать у тебя судья, или брат конгрессмен, или еще что-нибудь.

— Забудь об этом. Я одна. Я и папа. Так что это все из-за папы.

— Ну а он-то тут при чем? Черт побери, чего хотят добиться похитители? Выкупа? Об этом нечего и думать. Твой отец — большая шишка, но он всего лишь военный, всю свою жизнь он карабкался по армейским должностным окладам. Согласен, поднимался он быстрее многих, но все же я хорошо знаю, что такое армейские оклады. Я сам жил на них тринадцать лет. Я не разбогател, и твой отец тоже. По крайней мере, не настолько, чтобы кому-нибудь могла прийти мысль о выкупе. Если кто-то мечтал получить хороший выкуп, похитив чью-либо дочь, в одном только Чикаго нашелся бы миллион более заманчивых кандидатур.

— Все дело в высоком положении, которое занимает папа, — согласилась Холли. — В его распоряжении находятся два миллиона человек и годовой бюджет в двести миллиардов долларов. А это очень большое влияние.

Ричер покачал головой:

— Нет, и в этом все дело. Я не могу представить, как это можно использовать.

Поднявшись на колени, Ричер пополз вперед.

— Что ты задумал, черт возьми? — окликнула его Холли.

— Нам надо поговорить с похитителями. Прежде чем мы попадем туда, куда нас везут.

Подняв кулак, он изо всех сил заколотил по перегородке напротив того места, где, по его предположению, должна была находиться голова водителя.

Ричер колотил до тех пор, пока не добился желаемого. На это потребовалось какое-то время. Несколько минут. У него разболелся кулак. Но фургон свернул на обочину и начал останавливаться. Под колесами зашуршал гравий. Заскрежетали тормоза. Инерция вжала Ричера в переборку. Холли перекатилась пару футов по матрасу. Ахнула от боли, подвернув колено.

— Мы съехали с шоссе, — заметил Ричер. — Похоже, вокруг никого на много миль.

— Ричер, ты совершаешь большую ошибку.

Пожав плечами, он взял Холли за руку и помог ей усесться спиной к перегородке. Затем переполз назад, усаживаясь напротив двери. Трое похитителей вылезли из кабины. Хлопнули двери. Послышались шаги по гравию. Двое обходили грузовик справа, один слева. Повернулся ключ в замке. Опустилась ручка.

Левая половина задней двери приоткрылась на два дюйма. Внутрь просунулось дуло ружья. Ричер успел разглядеть в щель полоску неба, не говорящую ни о чем. Чистая голубизна, мелкие белые облака. Такое небо можно увидеть в любой точке Западного полушария. Затем в щели показался «глок», зажатый в руке. Манжета хлопчатобумажной рубашки. Рука, державшая «глок», не шевелилась, словно каменная. Лодер.

— Надеюсь, ты потревожила нас не из-за пустяков, сучка.

Враждебный, напряженный голос.

— Нам нужно поговорить, — откликнулся Ричер.

В узкую щель протиснулся второй «глок». Заметно дрожащий.

— О чем, козел? — крикнул Лодер.

Его голос звучал на грани срыва. Второй «глок» выписывал случайные зигзаги.

— Ребята, у вас ничего не получится, — сказал Ричер. — У того, кто приказал вам сделать это, не все дома. Быть может, он собирался сделать что-то умное, но на самом деле сделал страшную глупость. Этим вы ничего не добьетесь. Наоборот, вы очутитесь по уши в дерьме.

За дверью кузова наступила тишина. Она продолжалась одно мгновение, однако достаточно долго для того, чтобы Ричер понял, что Холли была права и он совершил большую ошибку. Уверенно зажатый в руке «глок» исчез. Ружье дернулось, словно меняя хозяина. Ричер бросился вперед и, сбив Холли, прижал ее к матрасу. Дуло ружья взметнулось вверх. Послышался щелчок курка и, через какую-то долю секунды, оглушительный грохот. Ружье выстрелило в крышу. Мощный заряд. В тонком металлическом листе появилась сотня маленьких отверстий. Сотня маленьких точек, вспыхнувших голубым светом. Мятая дробь градинками посыпалась на пол. Наконец отголоски выстрела потонули в ватном гуле временной глухоты.

Ричер ощутил, как захлопнулась дверь. Полоска дневного света исчезла. Трое похитителей забрались в кабину, и фургон качнулся на рессорах. Затарахтел дизель. Резко дернувшись вперед, машина вильнула влево, выезжая на шоссе.

* * *

Первым, что услышал Ричер, когда к нему вернулся слух, был тоскливый свист воздуха, врывающегося через сотню дырок в потолке, оставленных дробью. По мере того как грузовик глотал милю за милей, свист становился все громче. Сотня пронзительных свистков, разбросанных в интервале двух полутонов, которые переливались и ссорились друг с другом, словно песнь лишившейся слуха пташки.

— Просто безумие, — сказала Холли.

— Ты имеешь в виду меня или их? — произнес Ричер в качестве извинения.

Холли с трудом уселась у стенки. Обеими руками уложила больную ногу. Отверстия в крыше пропускали в кузов свет. Достаточно для того, чтобы Ричеру было видно лицо Холли. Он прочитал, что было на нем написано. Увидел мимолетное выражение боли. Словно шторы опустились на глаза и тотчас же поднялись. Встав на колени, Ричер смахнул с матраса дробинки. Они загрохотали на стальном полу.

— Вот теперь тебе точно нужно убираться отсюда, — сказала Холли. — Иначе ты дождешься, что тебя убьют.

На ее волосах плясали яркие блики.

— Я это серьезно, — продолжила она. — Каким бы крутым ты ни был, я не могу допустить, чтобы ты остался.

— Знаю.

Воспользовавшись своей рубашкой, Ричер сгреб дробинки в кучку у двери. Затем расправил матрас и улегся, мягко покачиваясь в такт движению и уставившись в продырявленный лист железа над головой. Дырки, оставленные дробью, напоминали карту далекой галактики.

— Мой отец сделает все, чтобы вызволить меня, — уверенно произнесла Холли.

Теперь говорить стало труднее, чем раньше. К реву двигателя и шелесту покрышек добавился пронзительный свист дырявой крыши. Полный спектр шума. Холли лежала рядом с Ричером, прижавшись головой к его голове. Ее рассыпавшиеся волосы щекотали ему щеку и шею. Затем Холли устроилась поудобнее, вытянула ноги. Между телами по-прежнему оставалось какое-то расстояние, словно они образовывали изящную букву «V». Однако угол стал более острым.

— Но что мы можем сделать? — спросил Ричер. — Давай прикинем.

— Несомненно, похитители выдвинут какие-то требования. Сам знаешь: «Или вы делаете то-то и то-то, или вашей девочке будет плохо».

Она говорила медленно, и ее голос слегка дрожал. Уронив свою руку в пространство, разделяющее их, Ричер нащупал руку Холли. Мягко ее пожал.

— Это совершенно бессмысленно, — возразил он. — Сама подумай. Чем занимается твой отец? Проводит в жизнь долгосрочную политику и обеспечивает боевую готовность. Долгосрочную политику определяют конгресс, президент и министр обороны, так? И если председатель объединенного комитета начальников штабов встанет у них поперек пути, они его просто сместят. Особенно если будет известно, что на него оказывается давление.

— Ну а боевая готовность войск? — спросила Холли.

— То же самое, — сказал Ричер. — Твой отец — председатель комитета, в который входят начальники штабов сухопутных сил, военно-морского флота, авиации и морской пехоты. Если все они не станут подпевать твоему отцу, это недолго останется тайной, верно? И твоего отца опять же сместят. Выведут его из уравнения.

Холли повернула голову. Посмотрела на Ричера.

— Ты уверен? А что, если эти ребята работают, например, на Ирак? Предположим, Саддам Хусейн хочет снова захватить Кувейт, но боится новой «Бури в пустыне». Он похитил меня, и теперь мой отец скажет: «Извините, это невозможно» — и придумает тысячу разных отговорок.

Ричер пожал плечами:

— Ты сама ответила на свой вопрос. Отговорки будут надуманными. В действительности мы можем повторить «Бурю в пустыне», если захотим этого. Без труда. Всем это известно. Так что, если твой отец начнет это отрицать, все сразу поймут, что он лжет, и догадаются почему. И его просто отстранят. В армии нет места для чувств. Если похитители задумали именно это, они напрасно теряют время. У них ничего не получится.

Холли ответила не сразу.

— Тогда, может быть, это месть, — медленно промолвила она. — Быть может, моему отцу мстят за то, что он сделал в прошлом. Опять-таки мне приходит на ум Ирак. Быть может, кто-то хочет, чтобы отец принес извинения за «Бурю в пустыне». Или за Панаму, за Гренаду или еще за что-нибудь.

Ричер лежал на спине, покачиваясь в такт движению. Сквозь отверстия в крыше в кузов проникал ветерок. Из-за этой своеобразной вентиляции внутри стало значительно прохладнее. А может быть, все объяснялось сменой настроений.

— Все это чересчур сложно, — наконец сказал Ричер. — Надо обладать слишком извращенным умом, чтобы винить во всем председателя объединенного комитета начальников штабов. Есть и более очевидные цели. Более важные персоны. Президент, министр обороны, сотрудники государственного департамента, генералы, непосредственно командовавшие частями. Если бы Багдад действительно хотел кого-нибудь публично унизить, выбрали бы человека, который у всех на виду, а не штабную крысу из Пентагона.

— Тогда в чем же дело, черт побери? — спросила Холли.

Ричер снова пожал плечами:

— В конечном счете ни в чем. Похитители не продумали все до конца. Вот что делает их такими опасными. Они знают свое дело, но они глупы.

* * *

Фургон размеренно катился вперед на протяжении еще шести часов. По оценке Ричера, проехал еще триста пятьдесят миль. Внутри стало прохладнее, но Ричер больше не пытался определить по температуре направление, в котором они ехали. Расчеты сбили дыры в крыше, проделанные дробью. Вместо этого Ричеру приходилось полагаться только на голые рассуждения. Грузовик отъехал от Чикаго на восемьсот миль, и не в восточном направлении. Все равно выбор возможностей был очень широким. Ричер мысленно прошелся по карте по часовой стрелке. Машина могла доехать до Джорджии, Алабамы, Миссисипи, Луизианы. До Техаса, Оклахомы, до юго-западной оконечности Канзаса. Не западнее. На мысленной карте в голове Ричера в этих местах сгущались коричневые краски, которые показывали восточные склоны гор, а фургон пока что не начинал затяжные подъемы. Оставались еще Небраска и Южная Дакота. Быть может, Ричеру предстояло проехать мимо горы Рашмор, второй раз в жизни. А может быть, они миновали Миннеаполис и углубились в Северную Дакоту. Восемьсот миль от Чикаго — гигантская дуга, пересекающая весь континент.

* * *

Свет, проникающий сквозь отверстия в крыше, уже несколько часов как сменился темнотой, когда наконец фургон сбавил скорость и свернул вправо. Поднялся по насыпи. Холли, заворочавшись, повернула голову. Посмотрела на Ричера. В ее глазах появился вопрос. Ничего не ответив, Ричер стал ждать. Фургон остановился на мгновение, потом повернул направо. Проехал прямо, вильнул влево, вправо, опять поехал прямо, но медленнее. Усевшись на полу, Ричер нащупал рубашку. Натянул ее. Холли тоже села.

— Еще одно тайное убежище, — заметила она. — Ричер, эта операция была тщательно спланирована.

Теперь это оказалась конюшня. Фургон потрясся на ухабах и развернулся. Сдал назад. Один из похитителей вылез из кабины. Хлопнула дверь. Машина задним ходом заехала в какое-то замкнутое пространство. Шум двигателя гулко отразился от стен. Воздух наполнился запахом навоза и лошадиного пота. Двигатель заглох. Остальные двое похитителей также вылезли из кабины. Все трое собрались у задней двери фургона. В замке повернулся ключ. Дверь со скрипом приоткрылась. В щель просунулось ружье, на этот раз направленное не вверх, а горизонтально.

— Вылезайте, — приказал Лодер. — Сначала сучка. Без посторонней помощи.

Холли застыла. Затем, пожав плечами, проползла по матрасу. Дверь распахнулась настежь; две пары рук схватили молодую женщину и вытащили ее наружу. Показался водитель, целившийся из ружья в Ричера. Указательный палец напряженно застыл на спусковом крючке.

— Эй, козел, сделай что-нибудь, — сказал он. — Пожалуйста, дай мне повод!

Ричер молча смотрел на него. Прошло пять долгих минут. Наконец ружье дернулось вперед. Рядом с ним появился «глок». Лодер махнул рукой. Ричер медленно прополз навстречу двум дулам. Нагнувшись, Лодер защелкнул у него на запястье наручники. Просунул в свободное кольцо цепь и застегнул его. Дернув за цепь, вытащил Ричера из фургона. Это действительно была конюшня. Деревянное сооружение. Значительно меньше коровника, в котором они провели прошлую ночь. Значительно более старое. Представитель предыдущего поколения сельскохозяйственных построек. Два ряда стойл вдоль центрального прохода. Пол, вымощенный каменными плитками, зелеными от мха.

Центральный проход был достаточно широким для лошадей, но слишком узким для фургона. Машина остановилась сразу же за воротами. Ричер разглядел за ней рамку ночного неба. Такое может быть где угодно. Его, словно лошадь, протащили по вымощенному плитками проходу. Лодер держал цепь. Стиви шел рядом с Ричером, высоко подняв руку и приставив «глок» ему к виску. Водитель шел последним, уткнув ствол ружья Ричеру в почки. Они остановились в последнем стойле, самом дальнем от ворот. Холли приковали в стойле напротив. Один браслет наручников был у нее на запястье правой руки, через второй был пропущен отрезок цепи, прикрепленной другим концом к чугунному кольцу, прикрученному к задней стене стойла.

Конец ознакомительного фрагмента.