Глава 2, где всему виной пары этанола
Мы с Самарой долго плутали коридорами, перед тем как вышли на широкие мраморные ступени, ведущие в огромный вестибюль!
Так вот ты какой!
Как в королевском дворце навстречу друг другу спускались две лестницы. Площадку между ними украшала восьмиконечная звезда из двух квадратов — бордового и черного. Внутри вырисовывался равносторонний октаэдр. Туда же выводили деревянные двери со стеклом, за которыми прятался актовый зал. Во всяком случае, так гласила облезлая табличка слева. А прям над ними огромная вывеска с высеченными в камне словами сообщала:
— Посев научный взойдет для жатвы народной, — прочитала вслух, когда мы спустились в центр вестибюля, и грандиозный лозунг предстал во всей красе. — Менделеев. М-да, — последнее добавила от себя.
— Еще бы знать, что он имел ввиду, — с усмешкой прокомментировала Самара. — Я уж и внимания на эту надпись с самого детства не обращала.
Двойной ряд входных дверей манил выглянуть наружу. Но оттуда стремились внутрь люди в свободной однотонной одежде. Я бы назвала ее бесцветной, но она все же была серой и коричневой, только изрядно запыленной. Мужчины и женщины разного возраста торопились на обед.
— Говорят, тут должны быть зеркала, — вспомнила, пока мы не нырнули в очередной узкий коридор.
— Да, вон там, у раздевалок. Надо?
— Хотелось бы.
Под лестницей нашлась просторная гардеробная, выглядывающая окнами на внутренний двор. В замкнутом периметре бетонные ступени врастали в пожухлую траву. Посередине в небо взмывала стройная лиственница. Пронумерованные крючки на вешалках занимали однотипные плащи с меховыми и вязанными деталями.
К мраморным колоннам, подпирающим высокий потолок, крепились зеркала. Амальгама по углам сморщилась, являя миру прессованную подложку. Но в центре оставалось достаточно нетронутых участков, чтобы я могла рассмотреть чужое лицо.
Острый подбородок. Совсем светлые глаза ровного серого цвета с темным ободком по краю, без которого радужка слилась бы с белком. Удивленно изогнутые брови. Почти бескровные губы, которые легли в красивую улыбку, когда я от безысходности попыталась посмеяться над глупой ситуацией. А на правой щеке запала очаровательная ямочка. Длинные светлые волосы тоже принадлежали не мне.
Из зеркала выглядывала милая растерянная девушка. Совсем юная. Очень бледная. Хотелось вытолкать ее на свежий воздух и накормить как следует вкусными пирожками с горячим чаем из термоса. Живот заурчал на весь вестибюль.
— Да красивая ты, — подбодрила Самара. — И прическа такая тебе больше идет, чем извечная коса. Пойдем уже на обед.
— Я была брюнеткой, — прошептала одними губами и потрогала тонкими пальчиками затылок. — А тут… Тут была… Словно я все время теребила волосы. Ускользает. Не могу вспомнить. И я знаю, что звучит бредово.
— На голодный желудок — особенно, — согласилась единственная подруга.
Я сощурилась, собираясь ввернуть ответную шпильку, но Самара бесцеремонно схватила меня под локоть и потащила к проходу на скрытую боковую лестницу.
Навстречу выскочил парень, чуть не сбив нас с ног.
— Осторожнее! — рявкнула Самара.
А я подавилась воздухом, ведь влетела ему в плечо.
— Рени, я как раз хотел тебя искать! — обрадовался Мариус.
— Ты! — Я уже и забыла, что он пообещал помогать, ведь удачно подружилась с однокурсницей, или одноклассницей.
У меня не получалось воспринимать эту крепость школой, скорее университетом, ведь и выглядела она внушительно. Курс выживания? Ну хорошо. Пусть будет Академия Жизни.
— Рени, отомри, очень есть хочется, — от размышлений отвлек голос Самары.
— Она тебе докучает? — уточнил Мариус, одарив новоиспеченную подругу недовольным взглядом.
— Помогает, — пожала плечами. — Ты же отказался ступить в женское крыло.
— Да что ты с ним вообще разговариваешь? — вскипела Самара, а мне подумалось, что эти двое что-то не поделили раньше.
— Она сейчас со мной, — припечатал Мариус, метнув на подругу грозный взгляд.
— Ах вот оно что, — Самара усмехнулась. — Это не дает тебе права лезть к нам в коридоре. Отойди с дороги!
Подруга резко дернула меня за руку и со скоростью подпаленного зайца нырнула в проход. Юбка на платье взметнулась вверх, раскрывшись широким солнцем.
— Увидимся вечером, Рени, — растерянно бросил вдогонку Мариус.
— Что это было? — запыхавшись, выдохнула Самаре в затылок, когда мы примчались к маленькой столовой.
Подруга на той же скорости проскакала к раздаче, схватила еду и поспешила за столик в дальнем углу. Я беспрекословно повторила за ней. И когда опустилась на узкую лавку, в темный зал вошел Мариус. Голова сама повернулась, чтобы проследить, как парень преодолел три бетонные ступени, и оценить неплохой за…вид со спины.
— Шею не сверни, — пробурчала Самара.
— Выкладывай, — я, не мигая, уставилась на нее, и не шевелилась, пока она притворялась, будто увлеченно поглощает овощной салат.
Салат! Настоящая еда! А мне приходилось прикидываться, что лучшее блюдо на обед — созерцание одноклассницы.
— Да ешь ты уже! — наконец не выдержала Самара. — Это же парень.
— Очевидно, — я прихлебнула из миски крепкий бульон, а хлеба нам почему-то не полагалось.
— Ты действительно не помнишь? — удивилась она, а я в очередной раз помотала головой. — Мы же с ними даже учимся отдельно. На совместных парах они только косятся, шушукаются и делают какие-нибудь гадости. А когда исполняется по восемнадцать, нас селят вместе! Отвратительно!
— А зачем?
— Пора.
— Что пора, Самара? — я участливо протянула руку через стол, чтобы поддержать ее, тема показалась неприятной. — Я совсем не в курсе. Что мне стоит узнать?
— Все началось, когда исчезла рождаемость. Она давно была низкой и все падала. А пятнадцать лет назад прекратилась совсем. А потом решили, что нужна совместимость. И отбор пар для родительства пошел по определенной схеме.
Я заметила, что салат с моей тарелки исчез слишком быстро. И на этом еда закончилась, а рассказ только начался.
— Раз в месяц нас меняют местами. По графику. — Соседка передернула плечами. — Надеются на гормоны и инстинкты, наверное. Но это мерзко, Рени.
Я невольно вспомнила прошедшее утро. Мерзко не было, ведь я спросонок решила, что рядом мой мужчина. От ярких картин к бескровным щекам подступил жар. А следом я сообразила, что кровь на простыне все же была неспроста.
— Это ужасно, — выдавила, борясь с осознаниями.
— Вот именно, — подтвердила Самара. — Поэтому мы с девочками договорились. Не разговаривать с ними. И не подпускать к себе. Если ты понимаешь, о чем я. — Голос ее сорвался на несчастный сип.
Испуганные мурашки разбежались от макушки до пяток, заставляя сердце трепетать ближе к горлу. Я, конечно, понимала. А еще я поняла, что сама того не ведая нарушила их договоренность.
— С ума они там все посходили, — заявила Самара, погрозив пальцем в потолок, и с энтузиазмом проглотила последние капли бульона. — Говорят, в древности этим некоторые страдали. Вот и нашим Верховным пора уже к праотцам. Или сами пусть над рождаемостью трудятся. А мы уж как-нибудь без них разберемся, как выжить.
Подруга так распалилась, что на нас начали коситься из-за соседнего стола.
— Отведешь меня к ним? Я сначала решила, что у вас есть ректор, и он главный. Мне надо понять, что произошло, как я тут оказалась и почему ничего не помню. Или есть другие адекватные люди? Здесь едят только ученики? Где все остальные?
— После пар отведу тебя к куратору. Сразу к Верховным не пустят. По всем вопросам мы обращаемся к ши Арелии. А общий зал в другом месте. Там важные разговоры. Наш подвал для классов. Но весной переселимся и мы.
— Очень подозрительно, — резюмировала сказанное Самарой. — А что Наталис? Мне показалось, что ей тоже можно признаться.
— Тебе виднее, Рени, — снова повторила подруга. — Ты проводила у нее много времени дополнительно. Вероятно, она знает, что с тобой случилось. Попробуй к ней.
— Так, еще мне нужен распорядок дня. Часы, телефоны — чем-нибудь пользуетесь? И самое главное: как вы докатились до такой жизни? Где находится Им-Димен? И почему вокруг пусто?
— Не то, чтобы совсем пусто, — растерялась Самара. — Лес и разрушенные здания. Дикие животные. Много опасных ветхих строений и скрытых полостей. За ограду ходить в одиночку нельзя. Каждый год мы отвоевываем у природы немного новых прилегающих территорий для земледелия. Но на тихую охоту выбираемся только большим отрядом. Ты доела?
— Мне бы добавки, — состроила жалостливую гримасу.
— Чего?
— Э-э-э. — Растерянность выбила из головы здравые мысли, но я усилием воли собрала их в кучку. — С едой проблемы, да? Мне показалось, что огурчики-помидорчики в изобилии.
— В бункере были запасы, сейчас они подходят к концу. А того, что удается вырастить, едва хватает на всех. Но никто не жалуется. Мы стараемся.
— Бункер. Ага, — что-то мелькнуло в памяти.
— Пойдем, еще пара после обеда.
На выходе я невольно повернула голову в тонущий во мраке зал с одинокой лампочкой посередине. Мариус сидел на том же месте, что и с утра, и пристально смотрел на меня. Я сбилась с шага и, споткнувшись о ступеньку, неуклюже вывалилась в коридор.
— Да что ж у вас темнотища-то такая! — ругнулась в сердцах, хоть и знала, что ноги запутались от неожиданного внимания, а не из-за отсутствия освещения.
— Ага, — ехидство в голосе Самары можно было раскладывать по банкам.
Что ж такое-то? Как малолетняя студентка!
А разве я была кем-то другим?
Да. Казалось, будто я случайно попала в юное тело в иной реальности. Невозможный, невероятный абсурд, но единственный вариант, который предлагал мой запутавшийся разум.
Скучная лекция не проливала ни капли света на волнующие вопросы. Органическая химия, применимая к бытовым нуждам, вызывала зевоту. И чем они занимались в предыдущих классах, если получение уксуса казалось всем остальным высшей магией на последнем году обучения? А демонстрация нейтрализующей реакции гидрокарбонатом натрия вызвала бурный восторг одноклассниц. Вот если бы речь зашла об эфире уксусной кислоты, получилось бы куда занимательнее. Но ши преподаватель об этом интересном веществе почему-то умолчала! А оно, между прочим, всегда имело широчайшее применение, в том числе в фармакологии.
Я так хорошо подремала на паре, что не заметила, как после звонка об окончании Самара притащила меня к очередной облезлой двери.
— Ши Арелия, — кивнула подруга. — С тобой зайти или сама?
— Со мной. И я вообще не знаю, куда потом. И где живу. И чем положено заниматься.
— Я обещала помочь, а не нянчиться. — Самара задрала нос повыше и глянула на меня из-под опущенных ресниц. — Но мне самой интересно, в чем дело.
И она настойчиво постучала. В коридор выглянула молодая женщина, не многим старше нас. Завязанные сзади каштановые вьющиеся волосы спускались на плечо. Облаченная в такой же приталенный пиджак и юбку, как у всех встреченных ранее преподавательниц, она производила впечатление строгой гувернантки.
— Девочки?
— У Рениты кое-что случилось, — сообщила Самара, ведь сама я молча разглядывала новое лицо.
— Кто там у тебя по графику? — нахмурилась ши Арелия.
— Ой, да не с ним, — почти перебила ее Самара. — Можно нам зайти?
Куратор сделала два шага назад, пропуская в просторный кабинет с тремя окнами. Самара уселась на колченогий стул рядом с рабочим столом. Я последовала ее примеру, примостившись на ровный табурет, словно недавно выпущенный из столярной мастерской.
— Ренита, что произошло? — Ши Арелия напряженно соединила ладони.
— Нечто странное, — не внесла я никакой определенности. — Будто я не отсюда.
Собственно, я видела эту Арелию впервые, и не то, чтобы не доверяла, но решила присмотреться.
— И откуда же? — Ши несколько раз сосредоточенно моргнула.
— Как часто Вы сталкивались с амнезией в своей практике? — ввернула я невпопад, а куратор снова захлопала глазами.
— Вы надо мной решили подшутить, что ли? — наконец догадалась она.
— Ничего не знаю и не помню, — я не шутила, поэтому собиралась добить фактами. — Но иногда проскакивают призрачные воспоминания о другой жизни, далекой.
— Занимательно, — ши Арелия закашлялась. — Снова добрались до фантастических романов? Их же заперли в хранилище лет десять назад.
— Ши Арелия, да не похоже, чтобы Рени притворялась. Я с ней целый день ношусь, — вставила Самара.
— Девочки, серьезно, — куратор вздохнула. — Бросайте заниматься ерундой. Я все понимаю: молодые, кровь кипит, на приключения тянет. Ну так займитесь делом, которое нам всем поручили сверху. — Она точно так же, как и Самара в столовой, указала на потолок.
— Целыми днями? — вырвалось у меня против воли, хотя стоило опровергнуть догадки куратора.
Вопрос поставил Арелию в тупик, и она удивленно разглядывала меня с открытым ртом. Самара смущенно краснела, высматривая что-то на полу.
— Я хотела сказать, — решила воспользоваться заминкой. — Если Вы знакомы с феноменом потери памяти в стенах Им-Димен, возможно Вы знаете причину. Если мой случай единичный, помогите разобраться. Вдруг со мной что-то страшное случилось? Такое бывает при травмах головы и сильных потрясениях.
— Ох, права была ши Марина, когда предлагала пустить макулатуру на растопку.
— Да не знаю я, где это ваше хранилище! — сдержаться не получилось, хоть я и сообразила, что с эмоциями перегнула.
— Ренита, кто там у тебя по графику? — куратор вернулась к первому вопросу. — Это какая-то новая уловка, чтобы переехать побыстрее? Храпит он, что ли?
— Мариус? Не храпел он ни разу, когда я у него жила, — опять влезла Самара.
Вот тут у меня внутри забурлило что-то тяжелое и ранее неведомое. Словно расплавленный никель смешался с оловом и забился во все уголки оцепеневшего тела.
— Мариус, — вдумчиво повторила ши Арелия. — Учится хорошо, физическая форма прекрасная, в нарушениях дисциплины замечен не был. Не храпит. — Она многозначительно кивнула. — Надо пометить в личном деле. Тогда вообще не понимаю, в чем загвоздка. Ренита, говори прямо, хватит выдумывать. Я все могу понять. Сама в тех же условиях. Чем обидел?
— Да почему мы вообще о нем разговариваем? Амнезия-то у меня. — Я попыталась состроить несчастное лицо, но куратора не проняло.
— Такого не бывает, Рени. Да и выжили сильнейшие, — невпопад добавила она. — Могу дежурство на кухне на сегодня вписать, если скучно.
— Да не надо, ши Арелия, весело нам, — испугалась Самара, стремительно вскочила и, схватив меня за руку, вытянула в коридор.
— Спасибо, — бросила через плечо, что получилось с изрядной долей сарказма, но оценить выражение лица куратора не успела.
Дверь захлопнулась. Но ясности не прибавилось.
— На верх, — я изобразила излюбленный местный жест, — точно не пустят?
— Попробуй к Наталис, — пожала плечами подруга. — Только на этот раз без меня. И не так прямолинейно.
— А ты куда? На уроке столько рвения к шитью проявляла, а сейчас намереваешься сбежать.
— Я больше на грядках люблю сидеть. Шить буду потом в комнате сама с собой.
— Кстати, где эти комнаты? Столько коридоров, переходов и лестниц, что я заблудилась.
Самара вздохнула, схватила меня под локоть и по пути оживленно вещала, куда придешь, если свернешь в тот или иной проход.
— А вон там женское общежитие. Но мы тут только в перерывах живем, пока за нами места закреплены. До кабинета Наталис на эту лестницу.
У дверей подруга показала выход на нейтральную территорию, откуда я могла бы по памяти добраться до мужского крыла, но именно способность запоминать подвела меня сегодня прямо с утра.
— Разберусь, — бросила нервно перед тем, как зайти в класс.
Ши Наталис перегнулась через узкий стол, за которым совсем юная девчонка с тугой темной косой старательно вывязывала петли на искривленных металлических спицах. Кружок рукоделия оказался очень узким.
— О, вот и Рени, — отвлеклась ши.
— Привет, — обрадовалась девочка. — Садись тоже вязать! А то холода скоро. Будем самыми красивыми!
— И теплыми, — засмеялась преподавательница.
Я улыбнулась и взяла заботливо протянутые мне спицы и клубок грубой сероватой пряжи. Нитка покалывала пальцы, приятно согревая бледные холодные кончики.
— Ши Наталис, — я решила не тянуть, не смогу я сидеть целый час и собираться духом — все или ничего — лучше сразу. — Я либо испугалась, либо ударилась головой, либо меня кто-то ударил. А может использовал на мне запрещенные вещества. Я не помню. Я вообще ничего не помню.
И пока она не успела возразить, вывалила все, что со мной произошло с начала дня, опустив интимные подробности.
— Уксус со спиртом бутылировали на практике? — серьезно посмотрела Наталис, а я неопределенно передернула конечностями. — По программе как раз должно быть. Случалось, иногда, что класс нанюхается, потом ходит не в себе с непривычки. А бывало, парочками после этого начинают бродить. Это сейчас вон, придумали селить вместе по графику, а раньше на случай полагались. И к чему нас это привело? Ладно, грустить не будем. Все наладится, девочки.
— Спирт? — глуповато переспросила я. — Это какая ж непереносимость должна быть, чтоб всю память отшибло? И что делать-то теперь?
— Водичку пей, восстановится. — Ши Наталис сочувственно потрепала меня по плечу.
— А меня Вита зовут, если ты не помнишь, — весело протянула хрупкую ладошку девочка, которая тоже слышала мою душещипательную историю.
Правда, оказалось, вполне бытовую историю. Ничем не примечательную историю, которую я сама наделила в фантазиях мистицизмом. Разгадка оказалась проще лицевых петель на вязаном полотне.
— Приятно познакомиться, — вымолвила на автомате, все еще пытаясь смириться с реальностью.
До комнаты я добралась спустя пару часов ковыряния пальцев острыми спицами. В моем туманном прошлом говорили, что вязание успокаивает. Не заметила подобного эффекта. Но вот мысли во время неспешного занятия утекали далеко по своим делам, а руки действовали слаженным запрограммированным механизмом. В том же зомбированном состоянии я довольно быстро отыскала нужную дверь в мужском общежитии. Мариус что-то мастерил в дальнем углу комнаты, а я просто повалилась на кровать спиной ко всему миру и притворилась, что меня нет.
Через какое-то время сосед звал в столовую, но я тонула в жалости к себе и ненависти ко всему вокруг, поэтому никуда не пошла. Голос, всплывающий в голове, требовал взять себя в руки и не показываться в таком виде никому на глаза.
«Что подумают люди, если увидят, как ты плачешь или, что еще хуже, злишься?»
Лучше притвориться больной или уставшей.
Стемнело. Я тщетно пыталась уснуть, когда Мариус вернулся в комнату. А точнее, таращилась в голое окно, сквозь которое виднелись лишь черные ветви со скрюченными остатками листьев и темные облака, не пропускающие ни одной светящейся звездной искорки.
— Ренита, я не то, чтобы не хотел. Нам не положено прогуливаться в коридорах девчонок, — оправдания звучали искренне, но любое «не положено» это не «строго запрещено», а значит, со мной такое не прокатит.
— Слушай, мы разве раньше разговаривали?
— Нет.
— Пожалуй, стоит возобновить эту традицию.
И я отвернулась обратно к окну, накинув на плечи одеяло, и уютно заворочалась в тепле. Мариус вздохнул. Я слышала, как он раздевался, а потом затих где-то снизу.
— Ты спишь на полу?
— Бывает. Ты второй день. Вчера с вечера отправила на пол.
— Но с утра ты был в постели.
— Я замерз к рассвету и прилег на край.
— Я обнаружила тебя под одеялом и без одежды.
— Потом стало жарко.
— И ты решил…
— Я спал. А ты с утра накинулась…
— Я помню, что было с утра.
Неловкий разговор прервался. Как взрослый разумный человек, я не могла оставить парня мерзнуть на жестком полу. Второй кровати в комнате предусмотрительно не полагалось. Видимо, в качестве катализатора бурной химической реакции в молодых организмах.
— Если обещаешь ко мне не приставать, я подвинусь.
Серьезно? И кто меня за язык тянул? Спала бы себе на просторе.
Мариус молча зашуршал покрывалом, на котором устроился без особых удобств, поднял его с пола, и отряхиваясь, прилег на самый краешек спиной ко мне.
— Рени, то, что было… — Он вздохнул, но так и не решился продолжить.
— Не повторится? — закончила я почему-то с вопросительной интонацией. — На моем месте скоро будет другая. По графику ведь.
— Да.
— Чудесно.
— Я не хочу, чтобы тебя забирали. Я же уже говорил.
— Может другая тоже согласится? — сама не знаю, зачем его провоцировала, но в тот момент казалось, что все это задевало именно мои чувства, а не принципы молодой девчонки в странном мире. — Когда, кстати, меня переведут?
— После крови.
— Если начнутся месячные?
Парень смутился.
— Чтобы не запутаться в случае зачатия в результатах эксперимента.
— Эксперимент. Ха. Значит, вы тут подопытные кролики. В прямом смысле. Плодитесь и размножайтесь! — процитировала Библию и тут меня осенило. — А библиотека в Им-Димен есть? Или все книги в хранилище?
— Конечно есть. Но там много бесполезных учебников, в древности тут был университет.
— Так это же наоборот хорошо! Как книги могут быть бесполезными? Отведешь?
— Попроси свою подругу, — насупился Мариус.
— Детский сад. Поняла, сама разберусь.
— Рени, я помогу, — он вздохнул и повел плечами. — Я знаю, что у девчонок заговор. Они не желают, чтобы над нами таким образом экспериментировали. Но мы могли бы объединиться. Может, нам удастся что-то придумать. Вместе.
— Да не вместе мы! — У меня внутри что-то лопнуло. — Вы тут живете в этом дурдоме и молча выполняете то, что вам не нравится. Подчиняетесь, притворяетесь, пытаетесь схитрить. А мне лишь надо разобраться, как я сюда попала и свалить обратно! — Я уселась на кровати, обхватив согнутые колени дрожащими от напряжения пальцами.
— Нам всем иногда хочется верить, что раньше жили иначе, и когда-то наступит светлое будущее. — Он попытался меня приобнять.
— Да не трогай ты меня! — Я сбросила его руку.
— Рени, если ты волнуешься из-за того, что произошло — я никому не расскажу.
— Рени, наверное, волновалась бы, — выдохнула твердо в тщетной попытке взять себя в руки. — Но я не помню ничего из того, что тут происходит. Я никакого прошлого не помню. Но помню другой мир. Когда везде были города и люди, ездили машины, летали самолеты, пыхтели заводы. У меня была работа, точно была. И я спутала тебя с утра с другим мужчиной. Мне давно не восемнадцать. И неужели спирт мог выдать такие галлюцинации?
— Ага. Мне тоже иногда снится…
— Да не сон это!
Он с силой обхватил меня за плечи, а второй рукой прижал мою голову к своей груди. Я пыталась вырваться, но быстро бросила эту затею. Решила не обращать внимания на странное поведение соседа и свои реакции, ведь дыхание пришло в норму, и спорить расхотелось. Мариус улегся, а я так и осталась успокоительно притиснутой к ребрам. Закрыла глаза и старалась ни о чем не думать, скорее забыться.
А может, весь сегодняшний несуразно длинный день — всего лишь дурной сон? Несомненно, очень реалистичный, но все же сон. Фантастический, утопический, апокалиптический — сон! Но он подошел к концу. И я открою глаза у себя дома на любимом бирюзовом диване с полосатым пледом в маленькой уютной однушке на двенадцатом этаже с видом на Белорусский вокзал.
