Город опаленных крыльев

Лили С. Морган, 2021

Молодая воительница Мэй, преемница короля, всю свою жизнь готовилась к тому, чтобы взойти на Пепельный трон. Она – самая быстрая летунья, какую когда-либо знал парящий город Элидор. Но когда король умирает, руна владыки появляется не у нее, а на лбу у загадочного торговца тайнами из нищенского квартала по имени Луан. И вот невезенье – именно Мэй должна помочь ему научиться обращаться со своей новоприобретенной мощью. Она берется за это дело крайне неохотно, но в какой-то момент понимает, что от успеха предприятия зависят не только жизни их двоих, но и будущее всего Элидора.

Глава 4. Мэй

Мэй вошла в свои палаты, чувствуя, что у нее землю выдернули из-под ног. Она протащилась мимо маленького столика у дивана, на котором дожидалась продолжения шахматная партия, и направилась к постели.

За прошедшие часы она не только доставила бескрылого в замок в целости и сохранности, но и успела решить все неотложные задачи.

Теперь же весь груз произошедших событий навалился на нее, буквально сшибая с ног. Мэй пошатнулась и, не сумев расправить крылья, из последних сил уцепилась за спинку кровати.

К ней поспешила Нара, ее камеристка, и не дала Мэй повалиться на подушки в запачканной сажей одежде. Пожилая женщина с невзрачными коричневыми крыльями уверенно схватила ее за руку и повела в ванную.

Слова пытались достучаться до сознания Мэй, но лишь падали в пустоту, которая темным кратером зияла у нее в груди и лишь продолжала расширяться.

Мэй забралась в ванну, стоящую посреди комнаты, не замечая ни привычного аромата роз, ни тепла воды. Откинув голову на бортик ванны, Мэй уставилась на потолок. Свод украшали серебристые птички, летящие навстречу золотому солнцу. Они поплыли у нее перед глазами, теряя свой блеск, и превратились в мутную серость, в которой Мэй потеряла всякое ощущение времени.

В какой-то момент она почувствовала, как мягкие руки промывают ей волосы, вытаскивают ее из воды и насухо вытирают, а затем быстро надевают на нее халат.

Каждый шаг давался ей с великим трудом, когда она, шаркая, проковыляла из ванной и рухнула в постель. Она долго не могла уснуть, а когда снова уставилась на потолок, то увидела перед собой лицо с выпирающими скулами и решительным взглядом янтарных глаз. Лицо бескрылого, отнявшего у нее все.

Луан

Когда Луан пришел в себя, его тело пылало, словно по его венам тек жидкий огонь, сжигая его изнутри. Пересохший язык приклеился к небу, голова невыносимо гудела.

Он открыл глаза и поглядел на стену, на которой был закреплен горшок с чашечкообразными луноцветами, освещавшими ночную комнату серебристым светом. Рядом висела картина, на которой был изображен Солнечный Орел, в знак защиты распростерший над городом свои крылья. Луан со стоном спихнул шелковые простыни в сторону и перевернулся на спину. Это оказалось плохой идеей, поскольку его плечо тут же пронзила колющая боль, пробравшая аж до кончиков пальцев ног.

Он сжал зубы и медленно сел. В голове вспыхнули воспоминания. Жар-свет, смерть короля и одна отважная пепельная воительница… Он застонал.

Его против воли доставили во дворец на носилках, в плотном кольце пепельных воителей, которые никого к нему не подпускали. В какой-то момент он, должно быть, потерял сознание, поскольку все остальное было как в непроглядном тумане.

Его обгоревшее плечо было перебинтовано. Сперва он потрогал слой мягкой ткани, а затем осторожно просунул под него пальцы. Ожог был намазан какой-то вязкой пастой, от которой несло навозом и корицей. Почти как улицы Тарроса. Прикосновения причиняли боль, и все же он нащупал тончайший слой кожи, образовавшийся за прошедшие часы. Целители Элидора были способны в кратчайший срок вылечить даже самые тяжелые ранения. Правда, прежде они всегда отказывали ему в помощи несмотря на то, что он мог заплатить. Теперь же у них не было выбора: с ним была связана необходимая для выживания города магия.

Осознание этого факта ударило его, словно кулак. Это было настолько нереально, просто абсурдно, что с его губ сорвался хриплый смешок. Он поднял руку и прикоснулся к знаку на лбу.

Руна была странной на ощупь. Горячая и в то же время холодная, гладкая, как металл, словно клеймо, выжженное на коже недостойного. Вообще-то, в Элидоре существовал строгий процесс отбора, и лишь победитель Игр богов получал право носить пламенную руну, когда придет время. Такого, как он, никогда не допустили бы к Играм. Не только из-за отсутствия крыльев, но еще и потому, что в его жилах не было благородной крови. Наверняка небесные князья, власть имущие Элидора, порядком взбесились, когда узнали, что теперь магия находится в его теле. Он ухмыльнулся, представляя их реакцию на эту новость. Они бы никогда добровольно не приняли в свои ряды такого, как он. Но об этом он подумает позже. Первым делом нужно достать ключ, который он украл утром.

Он подвинулся на край огромной кровати, одну за другой спустил на пол ноги, погружая стопы в пушистый ковер, а затем перебрался на бордовый диван. В противоположной стороне находился камин, в котором, к счастью, не горел огонь — ему и так было жарко.

На нем все еще оставались его собственные штаны, а вот ни рубашку с жилетом, ни пальто видно не было — он не нашел их ни на комоде, ни на стульях, ни на сундуке. Луан открыл одну из дверей, за которой скрывался гардероб с пустыми полками. Теряя терпение, он выдвинул все ящики, распахнул все шкафы, но свою одежду так и не нашел.

— Солнечный Боже! Да что ж такое! — выругался он.

Его взгляд упал на зеркало, растянувшееся от пола до самого потолка. Он выглядел ужасно. Волосы торчали во все стороны, под глазами залегли темные круги, а руна светилась в темноте, словно пламя. И это должно было его обеспокоить, но он мог думать лишь о своем пальто. О потайном кармане под отворотами и спрятанном внутри маленьком металлическом предмете. Ему нужен был этот ключ, иначе ему не раскрыть тайну своих отсутствующих крыльев.

Не обращая внимания на боль и головокружение, из-за которого пол опасно качался под ногами, Луан ринулся в ванную. Но и там не обнаружил ничего, кроме большой ванны и маленьких бутылочек с разноцветными жидкостями.

Просто немыслимо! Он с отчаянием вцепился в волосы и тут услышал щелчок дверной ручки, за которым последовали крадущиеся шаги.

Луан спешно схватил бутылочку с узким горлышком, наполненную субстанцией розового цвета. Пусть пока никто и не пытался на него напасть, но он ни на грош не доверял ни принцессе, ни совету небесных князей.

Бутылочка явно не являлась идеальным оружием, но все же осколки стекла могли нанести противнику кое-какой урон.

Он безмолвно наблюдал из-за двери. Мимо него прошествовал мужчина в сером облачении прислуги со стопкой полотенец и льняных рубашек под мышкой. Заметив, что в постели Луана нет, слуга оторопел.

— Ваше Вы… Высочество? — спросил он надтреснутым голосом, и по его сложенным на спине голубым переливающимся крыльям пробежала дрожь.

Луан вступил в комнату за его спиной.

— Где мои вещи?

Слуга испуганно обернулся и уставился на него широко распахнутыми глазами, горевшими неприкрытой паникой.

Подняв бутылку, Луан угрожающе шагнул к нему.

— Я задал вопрос.

В его теперешнем состоянии он, несомненно, проиграл бы драку, но по виду камердинера было непохоже, чтобы он хотел схватиться с Луаном. Он бы скорее предпочел, чтобы в полу разверзлась дыра, которая бы поглотила его и защитила от бескрылого. Луан знал все страшилки, которые рассказывали о ему подобных. Знал истории про бескрылых, которые якобы усилием мысли способны вызвать выпадение перьев у крылатых, знал, что их почитают вестниками несчастья, божьей карой, ниспосланной в Элидор для того, чтобы погубить каждого встречного.

Луан раздувал эти россказни, словно пытался возвести из них вокруг себя стену, своего рода щит. Молва о нем бежала впереди него, вселяя страх и ужас.

— Я… я полагаю, они пришли в негодность. Остались только обгоревшие тряпки, — заикаясь, проговорил слуга и отступил на шаг назад.

Если и обгорели, то только на спине, в этом Луан был абсолютно уверен. Принцесса вовремя столкнула его в фонтан, пламя не успело распространиться.

— И куда же их дели?

Пульсирующая головная боль усилилась.

— Вероятно, выбросили на помойку.

Камердинер переступил с ноги на ногу, явно недоумевая, почему король поднимает такой шум из-за пары старых тряпок.

Луан заставил свое лицо принять нормальное выражение и подавил порыв швырнуть бутылку в стену или в слугу, просто медленно опустил руку, в которой держал импровизированное оружие. Мысль отправить камердинера на поиски пальто была заманчивой, только ведь он обязательно расскажет обо всем принцессе или совету, а Луан не хотел рисковать. По крайней мере до тех пор, пока оставались другие варианты. Но если он промедлит, то мусор, чего доброго, сожгут, и ключ, в худшем случае, расплавится.

— Сгиньте, — в конечном счете сказал он и бросил на слугу сердитый взгляд.

Камердинер, стараясь, насколько позволяло пространство, не приближаться к Луану, просеменил мимо него, прижимая к груди полотенца, словно щит. Он покинул комнату спиной вперед, будто боялся, что Луан может броситься на него с оскаленными зубами, и прошмыгнул за дверь, у которой стояли двое стражников. Их явно поставили туда не для его защиты, а наоборот — в качестве тюремщиков.

На нетвердых ногах Луан подошел к кровати, сорвал с матраса простынь и начал, стараясь производить как можно меньше шума, разрывать ее на полосы.

Пока над городом царила темнота, оставалась возможность сбежать под покровом теней.

Луан быстро обмотал полоску ткани вокруг головы, чтобы свечение руны его не выдало, и подошел к окну. В тусклом свете луны он обнаружил и здесь еще несколько стражников, патрулирующих территорию у его палат. Которые явно не ожидают, что он, в его состоянии, да еще и без крыльев, отважится вылезти из окна.

Он приоткрыл узкую щелку в окне, и прохладный ночной воздух приветственно коснулся его лица. Луан глубоко вздохнул, собираясь с силами. Затея была рискованной, безумной и грозила принести ему немало боли, но ради того, чтобы найти, наконец, ответ, он был готов заплатить любую цену.

Стражники повернулись кругом и, пролетая мимо, тихо перебросились парой слов, но Луан не смог их расслышать. Он дождался, пока они повернутся к нему спиной, и выскользнул в ночь.

Мэй

Лишь когда небо прояснилось и солнечные лучи, проникая сквозь высокие окна, заполнили комнату ослепительным светом, Мэй вышла из оцепенения.

Она крепко зажмурилась и хриплым голосом позвала Нару, чтобы та пришла и задвинула занавески. Но камеристка не появилась.

Вместо этого с тихим скрипом отворилась входная дверь. Прошуршали перья, и голые ноги Мэй обдало порывом холодного воздуха. Ее тело покрылось гусиной кожей, и она стала на ощупь искать одеяло. Только она ухватилась за край, как его резко отдернули прочь.

— Вставай немедленно, — сказала ее мать с привычным нетерпением в голосе.

Мэй заворчала, зарываясь лицом в мягкие подушки. Она чувствовала себя разбитой, словно на полной скорости рухнула со шпиля башни и переломала себе все кости.

Мать зашелестела одеялом и, похоже, положила его где-то в изножье постели — вроде близко, но не дотянуться, как и до оставленной открытой двери, откуда в комнату все еще тянуло холодом. Мэй задрожала, все тепло покинуло ее члены, но подняться она все равно не могла. Она хотела остаться в одиночестве, буравить взглядом дырки в потолке и ни о чем не думать.

— Я знаю, как это тяжело, — добавила мать чуточку мягче и закрыла дверь, прекращая тем самым поток холода, чтобы Мэй не превратилась в сосульку.

С тихим вздохом она подошла ближе и села подле дочери на край постели.

С тех пор, как Мэй поселилась во дворце, встречались они редко, и даже сейчас Мэй надеялась, что мать быстро уйдет и оставит ее в покое. Но, к сожалению, она не сделала дочери такого одолжения. Вместо этого снова прервала молчание:

— Поверь мне, смерть Ораса — большая потеря для всех нас.

Мэй всхлипнула, хотелось заткнуть уши — она не желала об этом слышать, не хотела, чтобы ей напоминали, но теперь было поздно. События вчерашнего утра, которые она так старательно прятала в груди, стремились всплыть на поверхность.

Мэй крепче сжала в руке маленькую каменную фигурку, стараясь отогнать от себя воспоминания о последних мгновеньях своего наставника. Безуспешно. Она увидела перед собой его искаженное болью лицо. И погасшую навеки руну.

— Он был и моим другом тоже. — В голосе матери слышалась тихая дрожь. Будучи небесной княгиней и членом совета, она много работала вместе с ним. — И все же сейчас не время предаваться эмоциям. Орас хотел бы, чтобы город оставался для нас на первом месте.

Глаза Мэй защипало от жгучих слез, промочивших белоснежные наволочки. Она прикусила щеку и изо всех сил постаралась не всхлипывать.

Мать была права, но от одной мысли, что она больше никогда не сможет помедитировать с королем Орасом или посмеяться над его шутками, сердце Мэй наливалось свинцом.

— Элидор нуждается в нас. В тебе.

Мэй вспомнила, как знак владыки вспыхнул на лбу бескрылого, и ее внутренности связались узлом. Эта магия сейчас должна была течь в ее жилах, но ей не досталось ни малейшей искорки. Магия находилась в теле другого. В теле изгоя.

— Как такое могло случиться? — едва слышно прохрипела Мэй

Преодолевая себя, она повернулась к матери. Глава воронов наклонила черные крылья вперед, чтобы удобней умоститься на краю постели.

— Я не знаю. — Между бровей на фарфоровой коже ее лба пролегла глубокая складка. — Но в данный момент это не главное. Бескрылый не просто занял твое место, он понятия не имеет, как обращаться с магией. И это может обернуться для нас катастрофой. Он — угроза для всего Элидора, для всех нас.

Мэй почувствовала горький вкус желчи во рту, ущипнула себя за бедро, словно надеясь проснуться от этого кошмара. Но ничего не произошло.

Она протерла опухшие глаза. До второй атаки жарсвета все было в порядке. А потом: один удар за другим, и теперь все ее будущее пошло прахом.

— А как дела у него? — с усилием выдавила она, сомневаясь, хочет ли услышать ответ.

В льдисто голубых глазах врановой леди вспыхнул гнев, и она так крепко сжала тонкие пальцы, что костяшки побелели.

— Этой ночью он пытался сбежать. Совет собрался на экстренное заседание и постановил, что нужно как можно строже стеречь его и, в крайнем случае, удерживать его силой.

Мэй застонала и живо представила себе, как бескрылый карабкается вниз по фасаду дворца.

— Поэтому я не могу позволить тебе и дальше предаваться скорби. Ты единственная, кого он тут знает, к кому он, будем надеяться, прислушается.

Мэй вспомнила неприязнь, которая исходила от него в Тарросе, его скрытую насмешку и свое собственное отвращение. Пусть они оказались полезны друг другу, на самом же деле их разделяли пропасть, океан, целый мир.

Мать встала, и ее иссиня-черные волосы волной качнулись у нее за спиной, когда она шагнула к маленькому накрытому столику.

— Ты должна обучить бескрылого основам магии. Как можно скорее.

Вранова леди бросила на Мэй строгий взгляд, а затем налила чай в изящную чашечку.

Мэй с благодарностью приняла чашку и пригубила горячую жидкость. С каждым глотком ее жизненные силы понемногу возвращались, и по ее телу разливалась новая энергия, приводящая мысли в движение.

Какой провал. Бескрылый получил не только силу короля, но еще и энергию двух жар-светов. А это колоссальная нагрузка, которая стоила Орасу жизни, хотя он был знатоком магии. Правда, бескрылый моложе, и ему, наверное, легче переносить такую нагрузку, но, с другой стороны, он совсем ничего не знает.

Больше всего Мэй хотелось заползти обратно под одеяло, но в ней сейчас остро нуждались, и приступить к делу нужно как можно скорее, пока магия не вырвалась из своего нового сосуда, и весь город, чего доброго, не взлетел на воздух.