Развод. Я не хочу её терять

Лила Каттен (2024)

В 12 ночи я слышу, как вибрирует мой мобильный и сразу же беру его в руки. Читая то, что появляется на экране от мужа:Входящее сообщение от Любимый:С Новым годом родная, тебя и нашу дочку.Скучаю по вам и скоро буду рядом.Люблю, малыш)50 сек. назад_Сообщение удалено отправителем30 сек. назадУ нас нет дочери! О чем он?_Входящее сообщение от Любимый:С Новым годом родная, тебя и нашего сына.Скучаю по вам и скоро буду рядом.Люблю, малыш)10 сек. назадУ нас дочери нет. У него явно она есть.Так начался мой новый год. Год разрухи и падения семьи.

Глава 4. Мысли

Когда гости постепенно начали расходиться, я осталась у мамы, чтобы помочь с уборкой.

— Пойди уложи сына и возвращайся, — останавливает, прежде чем я успеваю прикоснуться к тарелкам.

— Сама не начинай только.

— Иди уже, — улыбнулась.

Вхожу в комнату, которую обычно делят наши с Юлей дети. Смотря, кто остается у бабушки. Если оба, то кто-то занимает диван в гостиной.

— Зубы почистил, молодой человек?

На мой вопрос он делает широкую улыбку, демонстрируя зубы.

— Умница.

Я подхожу к нему и помогаю накрыться одеялом.

— Ну что, повеселился?

— Ага. Ма, а подарки я где найду, под бабулиной елкой или когда приеду домой?

— Как Дед Мороз решит.

— Ну мам, — деланно возмущается.

— Ну что? Я верила в Деда Мороза до десяти лет.

— Мне почти десять.

— Ага, через полтора года, — смеюсь. — Я приеду за тобой…

Подвисаю на своих словах. Потому что понятия не имею, что будет завтра. Господи, я и правда не знаю. С каждой новой мыслью я открываю новые вопросы, на которые не могу найти ответ. Что я скажу сыну, когда он вернется домой, а там будет пусто?

Подлец, что же он натворил с нашей семьей? Как мог не подумать о Ване?

— Мам? Во сколько?

— Что? — отвлекаюсь от мрака, который увлекал во тьму.

— Приедешь во сколько?

— Ах да. Я бабушке позвоню, хорошо? Вспомнила, что у меня дела были.

— Ладно. А может, папа заберет?

— Я позвоню, — улыбаюсь, проглатывая боль.

Ванька любит его… Он так сильно любит своего отца.

— Я люблю тебя, сынок, — наклоняюсь и целую его в висок, поглаживая по плечу. — Спокойной ночи, родной.

— Спокойной ночи, мама.

Позволяю себе секунду слабости, но, чувствуя, что расплачусь, встаю и ухожу, закрывая за собой дверь, оставив гореть светильник «ночное небо».

— Уложила?

— Да. Сомневаюсь, что долго будет лежать, умотался, да и время уже.

— В новогоднюю ночь можно. Сама то, как? Все равно поедешь домой? Может, отдохнешь сначала? Подумаешь?

— Мам, — собираю тарелки с едой, которая не была тронута, и обматываю каждую пищевой пленкой, — если я начинаю думать, все запутывается и приносит чудовищную боль. Я даже не уверена, что смогу уснуть.

— Мы можем не спать всю ночь, если тебе от этого станет легче, Настя, — она останавливает меня, положив на плечо свою руку. — Я волнуюсь за тебя, дочка.

— Ни при каком раскладе не будет легко. Ваня спрашивает про Игоря, и я прям… Я даже не знаю, что ему говорить. Простые вопросы, а я зависаю. Как можно взять и пойти изменять? — задаю риторический вопрос. — Так этот вообще дальше пошел, ребенка родил. Ну ты представляешь?

— Не представляю, — гладит по руке. — Я не знаю, что испытываешь ты. Я знаю, что чувствую я и мое сердце болит за вас с Ванечкой.

— Только бабуле не говори, ее удар хватит.

— Не буду.

— Спасибо, мам, — обнимаю ее и целую в щеку.

Около часа нам требуется на уборку. И когда все в идеальном порядке, мы садимся за стол на кухне.

— Если хочешь, я завтра приеду и помою полы, пропылесошу.

— Вот еще. Я сама всем этим займусь. Ты все же попробуй отдохнуть.

— Ладно, я постараюсь, — опускаю мысль о том, что планирую остаток ночи собирать вещи мужа. — За Ваней приеду как смогу. Если честно не знаю, что там меня ждет.

— Если не трус, то все сразу скажет. А за сына не беспокойся. Мы сходим погуляем, вон снега, сколько выпало. Все равно выходные от школы, пусть остается.

Вместо ответа я беру в свою руку ее ладонь и поглаживаю.

— Не понимаю, мам. Зачем ему понадобилась другая? Мы оба не молодели все эти годы, но я не какая-то там затворница с немытыми волосами. Мне всего тридцать шесть. Я работаю. Господи, да я была уверена, что у нас все в порядке.

— Вот и не ищи проблему в себе.

— Да я просто… хоть что-то пытаюсь наковырять, — открываю приложение такси и вижу свой заказ в паре минутах от нас. — Ладно, мамуль, — встаю из-за стола, и она тоже. — Поеду. Такси во дворах где-то блуждает уже.

— Дай мне номер машины и марку.

— Уже скинула тебе в телефон.

— И позвони, как приедешь, а то буду переживать.

— Ты самая лучшая, — обнимаю ее.

Быстро одеваюсь и, забрав сумку, выхожу за дверь.

Доезжаю быстро. Пробок особых нет. Зато ценник в новогоднюю ночь такой, что чувствуешь себя президентом в обшарпанной кии.

Отзваниваюсь маме в подъезде и замираю перед дверью нашей квартиры.

У бабушки с дедушкой была огромная четырехкомнатная квартира на другом конце города, в таком же хорошем районе. Мы выросли в ней, потому что дедуля умер рано, и бабушка позвала к себе всю семью, не желая оставаться одной. Когда мы с Юлькой выросли и разъехались по институтам, было принято решение, что квартиру разделят на две двушки. В итоге мне с Игорем отдали первую. Юльке вторая должна была достаться, но ее муж Артем сам с квартирой и Юля отказалась, решив оставить потом детям.

Мы с Игорем продали двушку и купили в том же доме трешку. Чтобы у сына была своя комната, у нас своя. Квартира досталась не очень дорого, потому что в ней не было ремонта. Мы все сделали сами. Папа у меня был с руками, многое умел. Помог со своими друзьями.

Не знаю, почему сейчас думаю об этом. Может, чтобы подбодриться тем, что она моя и Антона? Даже фура, на которой работает Игорь, принадлежала отцу. Как и склад, который мы используем для хранения товара.

Все это моего папы. И он дал это Игорю. Устроил в компанию. Потом папа первым ушел из нее. И стал сам реализовывать товары. А когда дело пошло на лад, позвал моего мужа.

Та еще работа. Я папу видела так же редко, как и сейчас видит Ваня своего. Но отец, никогда бы так не поступил с мамой. И так жаль, что он умер. Мне бы хотелось, чтобы он за меня сейчас заступился. Обнял и показал, что за меня есть кому постоять.

— Боже, что за мысли, Настя? — шепчу и открываю дверь.

На часах почти четыре утра. А в крови такой адреналин, что я не буду способна на сон еще неделю.

Скинув одежду и, не потрудившись убрать ее в шкаф прихожей, я иду прямо по маленькому коридору в гостиную.

Будто по музею семейной жизни.

Везде он или мы. Память, память, память… Эти стены и есть память.

Сворачиваю перед диваном в нашу комнату, и поджилки трясутся. До чего же страшно.

***

Наскрести бы отваги немного.

Одолжить и занять до зарплаты.

Взять все это в кредиты и ссуды,

Положить под проценты у банка.

А потом, когда время придет,

Посмотрев в его лживые очи.

Пропитаться той силой, испить.

И рубить все мосты, что есть мочи.