Девять совсем незнакомых людей

Лиана Мориарти, 2018

Новый роман от Лианы Мориарти с захватывающим сюжетом и с привлекательными и эксцентричными персонажами. Могут ли десять дней на курорте изменить тебя навсегда? Девять человек приезжают в лечебный пансионат. Одни – чтобы похудеть, другие – чтобы попытаться изменить свою жизнь, а также те, кто понятия не имеет, зачем они здесь оказались. Роскошная обстановка, внимательный персонал, правильное, здоровое питание, медитации и физические упражнения… Но никто из них даже представить себе не мог, что им придется не только пересмотреть свой образ жизни, но и бороться за выживание, что в эти десять дней они окажутся на краю гибели.

Глава 6

ФРЭНСИС

Ну, это уже на что-то похоже», — подумала Фрэнсис, увидев возникший вдали особняк в викторианском стиле. Здесь дорога, слава богу, была заасфальтирована, и буш выглядел зеленее и мягче. Трехэтажное, с красной гофрированной кровлей и высокой башенкой здание «Транквиллум-хауса» было построено из песчаника. Фрэнсис испытала приятное чувство, будто машина времени переправила ее в конец XIX века, — чувство слегка, впрочем, подпорченное желтой «ламборджини», ехавшей следом.

Как эти ребята смогли позволить себе такую машину? Наркодилерство? Наследство? Наркодилерство казалось более вероятным, наследники старых денег выглядят иначе — у них ухоженный, заносчивый вид.

Она еще раз посмотрела в зеркало заднего вида. Издалека Джессика, волосы которой трепал ветер, казалась именно той красоткой, какой ей хотелось выглядеть. В зеркало невозможно было разглядеть ее молодое лицо в подробностях и понять, что она с ним сотворила. От такого густого слоя косметики никому не поздоровится, но, боже мой, тут и ослепительно-белые зубы, и ненормально пухлые губы, и явная пластика… все это было ужасно. Фрэнсис не была противницей косметических процедур, напротив, она была их заядлой сторонницей, но в налитом, выглаженном лице этого прекрасного ребенка сквозило что-то печальное и безвкусное.

И конечно, все эти ее драгоценности не могли быть настоящими, правда? Огромные сапфиры в ушах стоили бы, наверное… сколько? Фрэнсис понятия не имела. Много. Но машина явно была настоящая, так что, может, и драгоценности тоже.

Удачливые гангстеры? Звезды YouTube?

Мальчик, «муж» — они казались слишком юными для таких взрослых слов — Джессики, был такой симпатяга. Фрэнсис постарается не флиртовать с ним. Шутка за десять дней может затянуться. Может быть, даже станет граничить с… пошлостью? «Может быть, станет граничить с педофилией, дорогая», — сказал бы Ален. Вот был бы ужас, если бы симпатяге Бену пришлось с содроганием уворачиваться от ее приставаний, как она сама когда-то уворачивалась от приставаний пожилых писателей на вечеринках, устраиваемых издательством.

Особенно невыносимыми они становились, если недавно получили какую-нибудь литературную премию. Они подкатывали так решительно и непререкаемо, что слова не вставишь. Естественно, они не спрашивали разрешения, чтобы тискать своими волосатыми лапами начинающего автора жанровой прозы. По их мнению, Фрэнсис просто обязана была ложиться под любого из этих мэтров в качестве компенсации за ее неприлично большие тиражи на массовом рынке «аэропортного трэша».

Прекрати, Фрэнсис! Хватит думать об этой рецензии!

Она участвовала в марше женщин! Она не была какой-то там клушей только потому, что описывала цвет глаз своего героя. Как можно влюбиться в кого-то, не зная цвета его глаз? И она была вынуждена в конце подавать свадебный торт. Таковы правила. Если бы Фрэнсис оставила концовку двусмысленной, читатели съели бы ее заживо.

Не думай об этой рецензии. Не думай об этой рецензии.

Ее мысли вернулись к Бену и Джессике. Да, конечно, она будет вести себя с Беном как подобает женщине ее возраста. Будет делать вид, что они родственники. Изображать его тетушку. И уж конечно, не станет к нему прикасаться. Бог мой, она ведь уже к нему прикоснулась, верно? Из-за этой рецензии она сама не своя, теперь вот засомневалась в уместности своего поведения. Она стиснула руки на руле. У нее была привычка прикасаться к руке собеседника, чтобы подчеркнуть свои слова. Или когда ей говорили что-то, вызывавшее смех. Или когда она чувствовала, что к ней расположены.

По крайней мере, разговор с Беном и Джессикой успокоил ее. Она там сама себя напугала. Да уж, ее самооценке нанесен сокрушительный удар. Что за истеричка.

Дорога делала поворот к дому. Бен со своей мощной машиной вежливо держался на почтительном расстоянии, хотя ему, вероятно, и хотелось притопить педаль газа на поворотах.

Она проехала по величественной аллее, высаженной высоченными соснами.

— Не слишком убогий, — пробормотала она.

Фрэнсис была готова к тому, что в реальности пансионат окажется куда менее презентабельным, чем на фотографиях в Интернете, но «Транквиллум-хаус» был прекрасен. Кружевные белые балконы ослепительно сияли на солнце. Сад пышный и зеленый, несмотря на летнюю жару, причем объявление «ЗДЕСЬ ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ДОЖДЕВАЯ ВОДА» не оставляло поводов для упреков в равнодушном отношении к экологии.

Два сотрудника в белоснежной форме легкой походкой духовно развитых личностей неспешно вышли из дома на широкую веранду, чтобы встретить их. Может быть, они там медитировали, пока Фрэнсис тщетно пыталась дозвониться. Фрэнсис едва успела остановиться, когда дверь ее машины распахнул один из служителей. Он был молод, как и все здесь, конечно. Азиат, с хипстерской бородкой, с волосами, собранными в пучок, яркими глазами и гладкой кожей. Приятный мужчина-мальчишка.

— Намасте. — Мужчина-мальчишка сложил ладони и поклонился. — Очень рад приветствовать вас в «Транквиллум-хаусе». — Он говорил, делая короткие… выверенные… паузы между словами. — Меня зовут Яо. Ваш персональный консультант по велнессу.

— Привет, Яо. Я Фрэнсис Уэлти. Ваша новая жертва.

Фрэнсис отстегнула ремень безопасности и улыбнулась ему. Она сказала себе, что не будет смеяться, или пытаться подражать его йогическому голосу, или позволить этому голосу довести ее до бешенства.

— Начиная с этого момента мы берем на себя все ваши заботы, — сказал Яо. — У вас большой багаж?

— Всего одна сумка, — ответила Фрэнсис, махнув в сторону заднего сиденья. — Я донесу, она легкая.

Она не хотела упускать сумку из виду, потому что уложила в нее несколько запрещенных предметов: кофе, чай, шоколад (темный шоколад — антиоксиданты!) и всего одну бутылочку хорошего красного вина (тоже антиоксиданты).

— Оставьте вашу сумку на месте, Фрэнсис, а ключи в зажигании, — твердо сказал Яо.

Черт побери! Ну и ладно. Вряд ли по внешнему виду сумки он был способен определить ее содержимое, но Фрэнсис почувствовала некоторое смущение (обычно она была хорошей девочкой и старалась не нарушать правила), которое заставило ее, забыв о боли в спине, покинуть машину чуть быстрее, чем следовало.

— О-о-о, — простонала она и, медленно выпрямившись, встретила взгляд Яо. — Поясница.

— Сочувствую, — сказал Яо. — Я вам организую срочный сеанс спа-массажа.

Он вытащил из кармана небольшой блокнот и карандаш и сделал пометку.

— И еще я порезалась бумагой, — торжественно изрекла Фрэнсис, выставив большой палец.

Яо осмотрел царапину:

— Ужас! Мы наложим на это листик алоэ.

Боже, он был просто великолепен со своим маленьким блокнотом! И так серьезно отнесся к ее порезу! Она поймала себя на том, что разглядывает его плечи, и быстро отвернулась. Бога ради, Фрэнсис! Никто ее не предупреждал, что в среднем возрасте с ней будут происходить такие вещи: эти внезапные, абсолютно неуместные приступы влечения к молодым людям без всякого на то повода с их стороны. Может быть, именно так мужчины чувствуют себя всю жизнь? Неудивительно, что этим беднягам приходится выкладывать столько денег по результатам судебных слушаний.

— Вы приехали на десятидневное очищение, — уточнил Яо.

— Верно, — ответила Фрэнсис.

— Превосходно, — сказал он, и у Фрэнсис, к счастью, сразу же пропало к нему всякое влечение. Она никогда не смогла бы лечь в постель с человеком, который говорит «превосходно».

— Итак… могу я войти в дом? — вежливо спросила она.

Теперь мысль о сексе с мужчиной-ребенком вызывала у нее отвращение, да и вообще мысль о сексе с кем угодно. Ей было слишком жарко.

Она увидела, что Яо отвлекся на машину Бена и Джессики, а может, и на саму Джессику, которая стояла, выпятив бедро и медленно накручивая на палец прядь, пока Бен говорил с другим сотрудником, молодой женщиной с такой прекрасной кожей, что казалось, она подсвечена изнутри.

— Это «ламборджини», — сказала Фрэнсис.

— Я знаю, — кивнул Яо, забыв вставить паузу между словами, и пропустил Фрэнсис вперед, чтобы она первой переступила порог.

Она вошла в большой вестибюль и подождала, пока глаза не привыкнут к приглушенному свету. Погрузилась в это мягкое спокойствие, присущее старинным домам, словно в прохладную воду. Все здесь радовало глаз: паркетный пол медового цвета, старинные люстры, потолочные карнизы с замысловатой резьбой, окна со свинцовыми переплетами.

— Как здесь прекрасно! — ахнула Фрэнсис. — Ого, да ведь это просто лестница из «Титаника».

Она подошла, чтобы потрогать глянцевито-красное дерево. Лучики света проникали внутрь через единственное витражное окно на площадке.

— Как вам известно, «Транквиллум-хаус» был построен в тысяча восемьсот сороковом году. Это оригинальный красный кедр и лестница розового дерева, — сказал Яо. — Другие люди тоже подмечали ее сходство с лестницей в «Титанике». Пока нам везло больше, так что опасность утонуть вам вряд ли грозит! — Он явно повторял эту остроту далеко не в первый раз, но Фрэнсис щедро рассмеялась — громче, чем шутка того заслуживала. — Этот дом построили из песчаника, добытого на местном карьере, заказчиком был богатый британский адвокат. — Яо продолжил сообщать факты, словно занудный музейный экскурсовод. — Он хотел, чтобы у него был лучший дом в колонии.

— Насколько я знаю, этот лучший дом строили каторжники, — ответила Фрэнсис, внимательно изучившая информацию на сайте.

— Верно, — кивнул Яо. — Адвокат получил пятьсот акров хорошей сельскохозяйственной земли и десять заключенных в придачу. Ему повезло, потому что среди заключенных оказались два каменщика из Йорка.

— У нас в роду была каторжница, — похвасталась Фрэнсис. — Ее доставили из Дублина за кражу шелкового платья. Мы чертовски ею гордимся^[4].

Яо указал куда-то в сторону, давая понять, что идти наверх еще не время.

— Я знаю, вы хотите отдохнуть с дороги, но сначала я проведу для вас небольшую экскурсию по вашему дому на ближайшие десять дней.

— Если только я не сойду с дистанции раньше. — Десять дней вдруг показались Фрэнсис слишком долгим сроком. — Может быть, я уеду раньше.

— Никто не уезжает раньше срока, — безмятежным тоном заметил Яо.

— Да, но они ведь могут уехать, если захотят, — сказала Фрэнсис.

— Никто не уезжает раньше срока, — повторил Яо. — Такого просто не бывает. Никто не хочет уезжать отсюда вообще! Вы накануне воистину преображающего опыта, Фрэнсис.

Он провел ее в большую комнату в боковой части дома с эркерными окнами, из которых открывался вид на долину, и длинным, словно монастырским, столом.

— Это столовая, где вы будете есть. Все гости, конечно, едят вместе.

— Конечно, — хрипловато повторила Фрэнсис и откашлялась. — Отлично.

— Завтрак сервируют в семь, в полдень ланч, обед в шесть часов.

— Завтрак в семь? — Фрэнсис побледнела; она могла переварить ланч и обед в большом обществе, но есть и поддерживать беседу с незнакомыми людьми утром — невозможно. — Я ночная птица, — сказала она Яо. — В семь утра пребываю в коматозном состоянии.

— Но вы говорите о прежней Фрэнсис! Новая к семи часам уже успеет побывать в классе тайцзи и помедитировать с инструктором, — заявил Яо.

— Я в этом серьезно сомневаюсь, — сказала Фрэнсис.

Яо улыбнулся, явно уверенный в своей правоте:

— За пять минут до еды — или до фруктового коктейля в период голодания — звонит колокол. Мы просим вас приходить в столовую сразу, как только его услышите.

— Безусловно, — ответила Фрэнсис, хотя в ней и нарастало ощущение ужаса. Она совсем забыла о периодах голодания. — А у вас есть… доставка еды в номер?

— К сожалению, нет, но утренний и вечерний коктейли будут приносить вам в комнату, — сказал Яо.

— А что, клубных сэндвичей в полночь нет?

Яо с отвращением содрогнулся:

— Конечно нет! — Он провел ее через столовую в уютную гостиную, вдоль стен которой стояли книжные стеллажи; вокруг мраморного камина разместились кресла. — Лавандовая комната. В любое время, когда захотите покоя, пожалуйста, приходите сюда. Почитаете, попьете травяного чайку…

Некоторые слова он произносил с американским акцентом.

— Мило, — сказала Фрэнсис, успокоившись при виде книг.

Они подошли к закрытой двери с надписью «ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ», выведенной по трафарету золотыми буквами, и у Фрэнсис, которая оставалась Фрэнсис, возникло сильное желание распахнуть ее. Комнаты отдыха только для членов клуба, в котором она не состояла, были невыносимы.

— Эта дверь ведет наверх, в кабинет директора. — Яо тихонько прикоснулся к двери. — Мы просим вас открывать ее, только если вам назначено.

— Конечно, — обиженно произнесла Фрэнсис.

— Чуть позже сегодня вы встретитесь с директором, — сказал Яо, словно обещая какое-то особое угощение, которого она давно ждала. — На вашей первой медитации с инструктором.

— Превосходно, — буркнула Фрэнсис сквозь сжатые зубы.

— А теперь вы наверняка хотите посмотреть спортивный зал, — объявил Яо.

— Да не так чтобы очень, — сказала Фрэнсис, но он уже вел ее через вестибюль в противоположную часть дома.

— Сначала здесь была гостиная. Ее переоборудовали в современный спортзал.

— Да, вот это настоящая трагедия, — заявила Фрэнсис, когда Яо открыл стеклянную дверь и она увидела полную света комнату, заставленную, как ей показалось, пыточными устройствами.

Улыбка Яо словно споткнулась.

— Мы сохранили всю историческую лепнину. — Он показал на потолок.

Фрэнсис хмыкнула. Замечательно. Можно лежать и восхищаться гипсовой розеткой на потолке, пока тебя будут растягивать и четвертовать.

Яо посмотрел на ее лицо и поспешил закрыть дверь в спортзал.

— А теперь я покажу вам студию йоги и медитации. — Он прошел мимо спортзала к двери в дальнем углу дома. — Берегите голову.

Фрэнсис пригнулась, проходя под дверным косяком, хотя необходимости в этом не было, и последовала за ним по узкой каменной лестнице.

— Я чую винный запах.

— Напрасные надежды, — тут же разочаровал Яо. — Это призрак прошлого.

Он толкнул тяжелую дубовую дверь, приложив некоторые усилия, и пропустил ее в неожиданно просторное гулкое помещение со сводчатым потолком и деревянными балками. Вдоль каменных стен стояло несколько стульев, а на дощатом полу через небольшие интервалы лежали прямоугольные коврики голубого цвета.

— Сюда вы будете приходить, чтобы заниматься с инструктором йогой и медитацией, — сказал Яо. — Вы будете проводить здесь много времени.

В комнате было тихо и прохладно, на призрачный запах вина накладывался аромат благовоний. Здесь царила атмосфера покоя и умиротворения, и хотя Фрэнсис не была поклонницей йоги, но сразу решила, что ей здесь будет хорошо. Много лет назад она записалась на курс трансцендентальной медитации, надеясь на просветление, и каждый раз без единого исключения начинала клевать носом через две минуты попыток сосредоточиться на дыхании. Проснувшись в конце занятия, она узнавала, что все остальные видели вспышки света, картины из прошлых жизней и ощущали восторг или что-то такое, пока Фрэнсис дремала и пускала слюни. Получается, она платила за сорокаминутный сон раз в неделю. Она явно будет проводить в этой студии немало времени в дремоте, и ей будут сниться сны о вине.

— Раньше, когда здесь был виноградник, в подвале помещалось до двадцати тысяч бутылок. — Яо показал на стены, хотя полок для хранения вина больше не было. — Но первоначально дом использовался то как склад, то как тюрьма, а то и как укрытие от бандитов.

— Если бы стены могли говорить, — пробормотала Фрэнсис. Ее внимание привлек большой плоский экран, висящий на одной из балок. — Что это? — (Экран казался здесь совсем не на месте после рассказа Яо о ранней колониальной истории дома.) — Я думала, мы в среде, свободной от гаджетов.

— Совершенно свободной, — согласился Яо и, нахмурившись, посмотрел на экран. — Но мы недавно установили систему безопасности и интерком, так что теперь, когда возникает необходимость, можно связываться друг с другом, находясь в разных концах пансионата. Территория тут довольно большая, а безопасность наших гостей имеет безусловный приоритет. — Здесь он резко изменил тему. — Уверен, Фрэнсис, это вас заинтересует.

Он провел ее в угол помещения к кирпичу, почти невидимому за одной из балок потолка. Фрэнсис надела очки и прочла вслух аккуратную надпись: «Адам и Рой Вебстеры, каменщики, 1840».

— Братья-каменщики, — сказал Яо. — Считается, что они сделали это втайне от всех.

— Молодцы! — воскликнула Фрэнсис. — Они гордились своей работой. И было чем гордиться.

Они молча разглядывали надпись несколько секунд, потом Яо хлопнул в ладоши:

— Ну, идемте наверх.

Они поднялись по лестнице в дом и дальше, к еще одной стеклянной двери, на которой было написано одно слово: «СПА».

— Последнее, но не по важности, — это спа, где вам будут делать массаж и другие предписанные процедуры. — Проводник открыл дверь, и Фрэнсис, как собака Павлова, с готовностью потянула носом аромат эфирных масел. — Здесь размещалась еще одна гостиная, также переделанная, — осторожно сказал Яо.

— Я вижу, вы старались сохранить первоначальный замысел.

Фрэнсис похлопала его по руке, вглядываясь в тускло освещенную комнату. Она слышала звук падающих капель и один из этих глупых, но божественно расслабляющих саундтреков — того, что с налетающими на берег волнами, звуками арфы и кваканьем лягушек.

— Все спа-процедуры факультативны, но входят в пакет, так что пугающих счетов в конце курса вы не получите, — пояснил Яо, закрыв дверь.

— Я читала об этом на вашем сайте, но не верила, что такое возможно, — неискренне сказала Фрэнсис, потому что иначе она тут же пожаловалась бы в Департамент добросовестной конкуренции. Она постаралась выглядеть восхищенной: похоже, Яо имел личные основания гордиться чудесами «Транквиллум-хауса».

— Это правда, Фрэнсис, — произнес Яо ласково, как родитель, сообщающий маленькой дочке, что завтра и в самом деле Рождество. — А теперь мы заглянем сюда и возьмем у вас кровь на анализ и все остальное.

— Прошу прощения — что? — переспросила Фрэнсис, когда он провел ее в комнату, похожую на врачебный кабинет. Она чувствовала себя ошеломленной. Разве они говорили не о спа-процедурах?

— Присядьте здесь. — Яо накрутил манжету ей на руку и принялся энергично накачивать грушу. — Возможно, давление у вас выше обычного, — отметил он. — Люди испытывают стресс и нервничают, когда приезжают. Они чувствуют усталость с дороги, это естественно. Но я вам скажу, что не знаю ни одного гостя, у которого давление не нормализовалось бы к моменту отъезда.

— Мм, — протянула Фрэнсис.

Она смотрела на Яо, записывающего показания. Фрэнсис не спросила, высокое или низкое у нее давление. У нее оно частенько бывало пониженным. Ее проверяли на гипотонию, потому что у нее случались обмороки. Если наступала обезвоженность или усталость, если она видела кровь, в глазах у нее темнело и мир начинал заваливаться набок.

Яо надел зеленые одноразовые перчатки. Фрэнсис отвернулась, вперила взгляд в точку на стене. Он затянул жгут на ее руке, похлопал ее по предплечью.

— Отличные вены, — сказал он.

Медицинские сестры нередко хвалили вены Фрэнсис. Она сразу же испытывала чувство гордости, а потом что-то вроде депрессии, потому что зачем тратить позитивную оценку на такую мелочь.

— Я, вообще-то, и не знала, что вы будете делать анализ крови, — сказала Фрэнсис.

— Ежедневно, — весело сказал Яо. — Это очень важно, потому что позволяет нам соответствующим образом изменять ваш лечебный курс.

— Мм, вообще-то, я не прочь отказаться от этой опции…

— Крохотный укольчик, — сказал Яо.

Фрэнсис перевела взгляд на руку, потом быстро отвернулась, увидев пробирку, заполняющуюся ее кровью. Она даже не ощутила введения иглы в вену. Она сразу же почувствовала себя бессильной, как ребенок, вспомнила о нескольких случаях из своей жизни, когда ложилась в больницу для мелких операций, о том, как ей не нравилось, когда она теряла контроль над собственным телом. Сестры и доктора имели право пихать в нее что угодно без всякой любви, желания или привязанности, просто из своих профессиональных потребностей. У нее всегда уходило несколько дней на то, чтобы полностью восстановить власть над собой.

А у этого молодого человека, который сейчас угощается ее кровью, хотя бы медицинское образование есть? Стоило ли вообще сюда приезжать?

— Надеюсь, вы достаточно квалифицированны?.. — Она хотела сказать: «Вы хоть понимаете, что делаете, черт побери?!»

— В прошлой жизни я работал парамедиком, — ответил Яо.

Она посмотрела ему в глаза. Может, он немного не в себе? Он что, хотел сказать, что был парамедиком в прошлой инкарнации? С этими просветленными никогда толком не знаешь.

— Вы же не имеете в виду в буквальном смысле — в прошлой жизни?

Яо громко рассмеялся. Абсолютно нормальный смех.

— Это было лет десять назад.

— И вы скучаете по прошлому?

— Совершенно не скучаю. Я страстно влюблен в работу, которой мы тут занимаемся. — Его глаза горели; может быть, он все же слегка безумен. — Ну вот и все. — Яо вытащил иглу и дал ей кусочек ваты. — Прижмите покрепче. — Он пометил пробирку и улыбнулся ей. — Отлично! А теперь проверим ваш вес.

— Зачем? Я приехала не для похудения. Я здесь… в общем, ради преображения личности.

— Это для нашей статистики, — ответил Яо, убрал ватку, обмотал бинтом ее руку в локте и показал на весы. — Прошу.

Фрэнсис отвела глаза от дисплея. Она понятия не имела, сколько весит, и не стремилась это выяснить. Она знала, что могла бы и похудеть, и, конечно, в молодости весила гораздо меньше, но обычно Фрэнсис устраивало ее тело, если ничто не болело. Фрэнсис утомляли женские жалобы на избыточный вес, словно это была одна из великих загадок жизни. Ах уж эти новые ревнители похудения, строго придерживающиеся выбранного ими метода, худенькие женщины, называющие себя жирными, те, кто отчаянно призывал ее разделить их ненависть к собственному телу. «Ах, разве ты не впадаешь в депрессию, видя вот таких юных худеньких девушек?!» — «Ничуть», — отвечала Фрэнсис, добавляя еще масла на булочку.

Яо записал что-то на бланке в кремового цвета папке, на обложке которой было крупно напечатано ее имя: «ФРЭНСИС УЭЛТИ».

Это все больше походило на посещение врача. Фрэнсис чувствовала себя незащищенной, уязвимой и начинала жалеть, что вообще приехала сюда. Хотелось домой. Съесть булочку.

— Я бы очень хотела попасть в свой номер, — сказала она. — Дорога была долгая.

— Безусловно. Я запишу вас на срочный массаж поясницы, — кивнул Яо. — Получаса вам хватит, чтобы обосноваться, выпить приветственный фруктовый коктейль и прочитать приветственную брошюру.

— Звучит божественно!

Они прошли через столовую, где стояли ее лапочки-наркоторговцы Джессика и Бен с еще одним консультантом по велнессу, темноволосой молодой женщиной, на беджике которой было написано имя Далила. Далила рассказывала своим подопечным уже известную Фрэнсис новость о необходимости слушать сигнальный колокол.

На пластиковом лице Джессики застыло выражение беспокойства настолько сильного, что ей почти удалось нахмуриться.

— А если я не услышу колокола?

— Тогда голову с плеч! — сказала Фрэнсис.

Все повернулись в ее сторону.

Бен, снова в бейсболке задом наперед, вскинул бровь.

— Шутка, — тихо проговорила Фрэнсис.

Она увидела, как два консультанта обменялись взглядами, не совсем ей понятными. Фрэнсис подумала, не спят ли они друг с другом. У них, наверное, такой акробатический, гибкий секс после накачки их молодых тел всем этим оздоровлением. Такой секс должен быть просто превосходным.

Яо повел ее назад к лестнице «Титаника». Едва поспевающая за ним Фрэнсис увидела спускающихся мужчину и двух женщин в оливково-зеленых халатах с эмблемой «Транквиллум-хауса».

Мужчина отстал и надел очки, чтобы внимательнее рассмотреть стены на площадке. Он был так высок, что халат на нем выглядел как мини-платье, из-под которого торчали очень белые и очень волосатые ноги с узловатыми коленями. Такие мужские ноги вызывают чувство неловкости, словно смотришь на сокровенную часть тела.

— Я хочу сказать, что такого мастерства сегодня уже не встретишь! — произнес он, не отрывая взгляда от стены. — Вот что мне нравится в таких домах: внимание к деталям. Вы вспомните те плитки, что я показывал вам ранее. Ведь это же просто поразительно кто-то тратил время, чтобы каждую плиточку… Яо, привет еще раз! А вы новенькая, да? Здравствуйте. — Он снял очки, улыбнулся Фрэнсис, протянул руку и прокричал: — Наполеон!

Ей потребовалась целая секунда, чтобы понять, что он представляется, а не просто почему-то выкрикивает наобум имя исторического деятеля.

— Фрэнсис, — сказала она через мгновение.

— Рад познакомиться! На десятидневный курс, я полагаю?

Он стоял на несколько ступенек выше, так что выглядел еще длиннее. Ей пришлось задирать голову, словно она разговаривала с памятником на постаменте.

— Да. — Фрэнсис с трудом сдержалась, чтобы не отпустить замечания по поводу его роста. От своего шестифутового приятеля Иэна она знала, что высокие люди прекрасно осознают, что они высокие. — Именно на десятидневный.

Наполеон кивнул на женщин, стоявших ниже:

— И мы тоже! А это мои прекрасные девочки — жена Хизер и дочь Зои.

Обе женщины были тоже примечательно высоки. Они сдержанно и вежливо улыбнулись ей, как члены семьи знаменитости, привыкшие к тому, что им приходится ждать, пока поклонники не завершат свои приставания, вот только в данном случае разговорчивость одолела самого Наполеона. Жена Хизер стояла, чуть покачиваясь на носках. Она была жилистой, с чрезвычайно морщинистой загорелой кожей, словно ее скомкали, а потом разгладили. «Хизер — играю мизер», — подумала Фрэнсис. Довольно подленькая запоминалка, но Хизер все равно о ней не узнает. У жены Наполеона были дымчатые волосы, убранные в тугой хвостик, и воспаленные глаза. Женщина выглядела решительной и энергичной, но Фрэнсис не видела в этом ничего страшного: у нее были такие друзья и она знала, как с ними обращаться. Никогда не пытайся их превзойти.

У дочери Зои был отцовский рост и небрежная спортивная грация девушки, ведущей активный образ жизни. «Зои — сотрясем устои»? Судя по ее виду, лечебный пансионат был ей ни к чему. Куда уж быть еще моложе?

Фрэнсис подумала о молодой паре, Бене и Джессике, которые, казалось, тоже могли похвастать завидным самочувствием. Неужели оздоровительные пансионаты посещают только те, у кого и без того нет проблем со здоровьем? Она никогда не была самой неуспевающей в классе, за исключением класса трансцендентальной медитации для начинающих.

— Мы решили проведать горячие источники, может, помокнем немного, — сказал Наполеон Яо и Фрэнсис, словно они о чем-то его спрашивали. — Потом поплаваем в бассейне.

Они явно принадлежали к тем активным семьям, которые, войдя в номер отеля, швыряли на пол свои сумки и сразу же отправлялись на поиски впечатлений.

— Я собираюсь вздремнуть перед внеплановым массажем, — сказала Фрэнсис.

— Прекрасная мысль! — воскликнул Наполеон. — Вздремнуть и массаж. Идеально. Правда, удивительное место? И горячие источники, говорят, просто невероятные.

Наполеон явно был человеком восторженным.

— Не забудьте только обязательно восстановить водный баланс после горячих источников, — напомнил Яо. — На входе есть бутылки с водой.

— Непременно! А потом вернемся как раз к благородному молчанию!

— Что за благородное молчание? — спросила Фрэнсис.

— Фрэнсис, со временем вам все станет ясно, — пообещал инструктор.

— Вы найдете это в вашем информационном пакете, — сказал Наполеон. — Маленький сюрприз. Я никак не ожидал, что придется помолчать. Слышал, конечно, о пансионатах, где такое практикуют, но, должен признаться, они меня не привлекали. Сам-то я люблю поговорить, вот мои девочки подтвердят. Но мы потерпим, поплывем в общем потоке!

Он продолжал говорить на утешительный манер хронического говоруна, а Фрэнсис наблюдала за его женой и дочерью, стоящих ниже на лестнице. Дочка, на которой были черные шлепки, поставила одну ногу на ступеньку повыше и подалась вперед, словно потихоньку растягивала бедренные мышцы. Мать наблюдала за дочерью, и Фрэнсис увидела на ее лице намек на улыбку, тут же сменившуюся выражением абсолютного отчаяния, от которого все черты опали, будто она втянула щеки. Но в следующее мгновение это выражение пропало, и женщина доброжелательно улыбнулась Фрэнсис. Фрэнсис почувствовала, что увидела нечто такое, чего ей не следовало видеть.

— Фрэнсис, это не вы приехали в «ламборджини»? Я видел из нашего номера. Это черт знает какая машина!

— Нет, не я. У меня «пежо», — сказала Фрэнсис.

— Прекрасная машина! Хотя, я слышал, эти гиены на их станции техобслуживания вцепляются в тебя, как в раненого льва, правда?

Он сладострастно нанизывал метафоры одну на другую и явно принадлежал к тем людям, которые на любой вопрос отвечают доброжелательно и энергично. Фрэнсис такие нравились.

— Па, — сказала «Зои — сотрясем устои». — Дай уже даме пройти. Она, наверное, хочет попасть в свой номер.

— Прошу прощения, встретимся за обедом! Хотя за обедом мы не будем болтать, верно? — Он заговорщически подмигнул и усмехнулся, но в его глазах Фрэнсис заметила загнанное, испуганное выражение. — Приятно было познакомиться! — Он похлопал Яо по плечу. — Увидимся, дружище Яо.

Фрэнсис последовала за Яо вверх по лестнице. На площадке он повернул направо, повел ее по ковровой дорожке мимо стен с историческими фотографиями, которые она собиралась изучить позже.

— Это крыло было пристроено к дому в тысяча восемьсот девяносто пятом, — сказал Яо. — Во всех комнатах сохранились оригинальные камины с мраморными полками георгианского стиля. Хотя, конечно, вы не станете топить камин в такую жару.

— Никак не думала, что к вам приезжают семьями, — заметила Фрэнсис. — Должна признаться, я предполагала, что у вас будет больше… таких, как я.

Толще меня, Яо. Гораздо толще.

— К нам в «Транквиллум-хаус» приезжают люди всевозможных жизненных ситуаций, разного общественного положения, — отозвался Яо, отпирая дверь ее номера большим старомодным ключом.

— Вероятно, все же не все могут… — задумчиво начала Фрэнсис, потому что, о чем говорить, пансионат этот далеко не дешевый, но осеклась, когда Яо открыл перед ней дверь.

— Прошу.

Она увидела просторную комнату с роскошным ковром и старинной мебелью, включая громадную кровать с балдахином. Распахнутые створки остекленной двери вели на балкон, с которого открывался великолепный вид: до самого горизонта раскинулось лоскутное одеяло виноградников, фермерских домов и где золотистой, где зеленой земли. В небесах летали стаи птиц. Ее сумка, верная старая подруга, ждала в углу. На кофейном столике стояли фруктовая корзинка и стакан зеленого густого сока, украшенный клубничиной. Все, кроме сока, выглядело чрезвычайно привлекательно.

— Это ваш приветственный коктейль, — сказал Яо. — У вас будет шесть органических коктейлей в день, приготовленных в соответствии с вашими меняющимися индивидуальными потребностями.

— Надеюсь, он не из пырея? Я как-то раз глотнула коктейль из пырея — на всю жизнь отбило охоту.

Яо протянул ей напиток:

— Поверьте мне, это вкусно! — (Фрэнсис с сомнением посмотрела на стакан.) — Коктейли обязательны, — доброжелательно подсказал Яо.

От этого мысли путались, потому что по интонации можно было подумать, что он говорит: «Хотите пейте, хотите нет».

Фрэнсис пригубила.

— Ого! — удивленно сказала она, почувствовав вкус манго, кокоса и ягод; все равно что выпить тропический коктейль на отдыхе. — Довольно неплохо. Очень даже.

— Да, Фрэнсис. — Яо называл ее по имени с частотой отчаявшегося агента по торговле недвижимостью. — И хорошая новость в том, что он не только вкусен, но и полон природных целебных свойств! Пожалуйста, непременно выпейте весь стакан.

— Обязательно, — покладисто сказала она; наступила неловкая пауза. — Так вы имеете в виду сейчас? — Она сделала еще один большой глоток. — Вкуснятина.

— Ежедневные коктейли — важная составляющая вашего оздоровительного курса! — улыбнулся Яо.

— Черт возьми, я хочу, чтобы мой оздоровительный курс стартовал немедленно!

— Я вас прекрасно понимаю, — сказал Яо.

Она посмотрела ему в глаза. Насколько она могла судить, иронии в них не было. Он собирался изгнать и из нее это чудище.

— Я вас оставлю, чтобы вы отдохнули. Вот ваш приветственный пакет. Пожалуйста, прочтите, потому что там важные инструкции на следующие двадцать четыре часа. Благородное молчание, о котором говорил Наполеон, скоро должно начаться, и я знаю, вам это покажется полезным. Да, и если уж мы заговорили о тишине, Фрэнсис, я уверен, вы догадываетесь, о чем я попрошу вас теперь! — Он выжидательно посмотрел на нее.

— Понятия не имею. Надеюсь, брать кровь вы у меня больше не будете?

— Настало время передать мне все ваши электронные девайсы, — сказал Яо. — Мобильник, планшеты — все.

— Нет проблем. — Фрэнсис вытащила из сумочки телефон, выключила и протянула Яо.

К ней незаметно подкралось что-то вроде чувства услужливой подчиненности, и не сказать, чтобы это было так неприятно. Так чувствуешь себя в самолете: загорелась надпись, призывающая пристегнуть ремни, и теперь вся ответственность за жизнь пассажиров переходит в руки экипажа.

— Прекрасно. Спасибо. Теперь вы официально вне пределов досягаемости! — Яо поднял ее телефон. — Он будет в безопасном месте. Некоторые гости говорят, что цифровая детоксикация — один из самых приятных элементов проведенного с нами времени. Когда придет пора уезжать, вы сами станете просить: «Не возвращайте его, не нужен мне этот телефон!»

Он жестом продемонстрировал, как именно люди отмахиваются от своих гаджетов.

Фрэнсис попыталась представить себя через десять дней и обнаружила, что это до странности трудно, словно она пыталась вообразить будущее через десять лет. Неужели она и в самом деле изменится? Похудеет, повеселеет, избавится от болей, сможет вскакивать с кровати с рассветом без кофеина?

— Не забудьте про массаж в спа, — напомнил Яо. — Да, и еще этот ваш нехороший порез! — Он подошел к туалетному столику, выбрал тюбик из набора фирменной косметики «Транквиллум-хауса» и сказал: — Давайте посмотрим на него.

Фрэнсис выставила палец, и Яо осторожно выдавил на порез целебный прохладный гель.

— Ваш путь к здоровью и духовной гармонии начался, Фрэнсис, — торжественно объявил он, не отпуская ее руку, и если обычно в такой ситуации Фрэнсис насмешливо фыркнула бы, то теперь почувствовала, что вот-вот готова заплакать.

— Яо, я и в самом деле неважно себя чувствовала в последнее время, — жалобно проговорила она.

— Я знаю. — Яо положил обе руки ей на плечи, и это не показалось ей ни глупым, ни сексуальным. В этом было что-то целительное. — Мы вас вылечим, Фрэнсис. Вы будете себя чувствовать так прекрасно, как никогда в жизни. — Он вышел и закрыл за собой дверь.

Фрэнсис описала неторопливый круг в ожидании того неизбежного укола тоски, которая охватывает всякого одинокого путешественника, но вместо этого ее настроение воспаряло ввысь. Она не была одинока. О ней заботился Яо. Она была на пути к здоровью и миру в душе.

Фрэнсис вышла на балкон, чтобы восхититься видом, и ахнула. Мужчина на соседнем балконе так сильно перевесился через перила, что, казалось, мог выпасть в любую секунду.

— Осторожнее! — предостерегающе сказала она, но только вполголоса, чтобы не испугать его.

Мужчина повернулся в ее сторону, поднял руку и улыбнулся. Это был Бен. Она узнала бейсболку и помахала в ответ.

Повысив голос, они могли бы прекрасно слышать друг друга, но лучше было делать вид, что они слишком далеко друг от друга, чтобы говорить, иначе будут вынуждены заговаривать каждый раз, когда одновременно выйдут на балкон, да и за едой будет предостаточно обязательной болтовни.

Она посмотрела в другом направлении и увидела ряд одинаковых балконов, тянущихся до конца дома. Из всех окон открывался один и тот же вид. Другие балконы были пусты. Вдруг на один из них — в самом конце дома — вышла женщина. Разглядеть ее лицо на таком расстоянии было невозможно, но Фрэнсис, расположенная к дружелюбности, помахала ей. Женщина мгновенно развернулась и исчезла в своем номере.

Ну, может быть, она и не видела Фрэнсис. А может, страдала невыносимым социальным беспокойством. Фрэнсис умела обращаться с застенчивыми людьми. Нужно просто подходить к ним не спеша, словно к маленьким лесным зверькам.

Фрэнсис снова повернулась к Бену, но тот уже ушел. Не ругается ли он до сих пор с Джессикой, подумала она. Они находились в соседнем номере, так что, если между ними начнется серьезная разборка, Фрэнсис, наверное, услышит. Как-то раз во время тура в поддержку новой книги она остановилась в отеле с тонкими стенами, где имела удовольствие слышать громкие и детальные разборки пары, касавшиеся их сексуальной жизни. Это было здорово.

«Не вижу ничего интересного в жизни совершенно чужих мне людей», — сказал ей как-то раз ее первый муж Сол, когда Фрэнсис пыталась объяснить ему, что незнакомые люди интересны по определению. Именно своей незнакомостью. Тем, что ты их не знаешь. Когда ты узнаешь о человеке все, значит ты готова к разводу с ним.

Фрэнсис вернулась в комнату, чтобы разобрать сумку. Было бы неплохо выпить чашку кофе с несколькими дольками шоколада, читая информационный пакет. Она не сомневалась: там будут правила, которым она предпочла бы не следовать; благородное молчание, которое вскоре должно было начаться, казалось, не предвещало ничего хорошего, и, чтобы справиться с этим, ей потребуется сладенькое. Кроме того, она не вполне следовала рекомендациям по уменьшению потребления сахара и кофеина в дни перед отъездом в пансионат, чтобы избежать абстинентного синдрома. Сейчас Фрэнсис не смогла бы справиться с головной болью.

Она пошла за контрабандой, которую хитроумно спрятала на самом дне сумки, под нижним бельем, завернутым в ночную рубашку. Она посмеивалась над собой, обустраивая этот тайник: не станут же они проверять ее багаж. В конце концов, это не реабилитационный центр и не школа-интернат.

— Серьезно? — пробормотала она себе под нос.

Никакой контрабанды в сумке не было.

Фрэнсис вытащила всю одежду и разложила на кровати. Ее ярость увеличивалась с каждой секундой. Не могли же они и в самом деле… Ведь не могли?! Это просто бессовестно. И уж наверняка противозаконно.

Совершенно непорядочно.

Она перевернула сумку, тряхнула ею. Ночная рубашка была здесь, аккуратно сложенная чьими-то руками, но кофе, чай, шоколад и вино определенно исчезли. Кто же это залезал в ее сумку? Это не мог сделать Яо. Он все время был с ней после ее приезда. Кто-то другой рылся в ее нижнем белье и конфисковал припасы.

Что ей делать? Позвонить в администрацию и сказать: «Кто-то взял мой шоколад и вино!» — она не могла. Нет, могла, но ей не хватало наглости. На сайте ясно было написано, что еда, кофе и алкоголь запрещены. Она нарушила правила, и ее поймали.

Она ничего не скажет, и они ничего не скажут. А в последний день ей все это вернут с понимающей улыбкой. Это будет что-то вроде возвращения заключенному его личных вещей.

Это было в высшей степени неловко.

Фрэнсис присела на край кровати и страдальчески посмотрела на привлекательную фруктовую корзинку. Рассмеялась и решила отнестись к произошедшему как к забавной истории, которой можно под настроение повеселить друзей, и с легким сердцем взяла из корзинки мандарин. Она вонзила ноготь большого пальца в его сочную серединку и тут услышала… Голос? Он доносился не из комнаты Бена и Джессики. Из другого номера. Послышался звук удара, а сразу же за ним — безошибочно узнаваемый звук бьющегося стекла.

Мужской голос громко, отчетливо произнес: «В жопу!»

«И в самом деле», — подумала Фрэнсис. Зловещие симптомы головной боли начали медленно пробираться в ее лоб.

Примечания

4

В Австралии, на протяжении многих лет служившей местом ссылки, предок-каторжник действительно является поводом для гордости. — Примеч. ред.