Девять совсем незнакомых людей

Лиана Мориарти, 2018

Новый роман от Лианы Мориарти с захватывающим сюжетом и с привлекательными и эксцентричными персонажами. Могут ли десять дней на курорте изменить тебя навсегда? Девять человек приезжают в лечебный пансионат. Одни – чтобы похудеть, другие – чтобы попытаться изменить свою жизнь, а также те, кто понятия не имеет, зачем они здесь оказались. Роскошная обстановка, внимательный персонал, правильное, здоровое питание, медитации и физические упражнения… Но никто из них даже представить себе не мог, что им придется не только пересмотреть свой образ жизни, но и бороться за выживание, что в эти десять дней они окажутся на краю гибели.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Девять совсем незнакомых людей предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава 10

ХИЗЕР

С третьим ударом колокола Хизер Маркони почувствовала, как на дом опустилась тишина, словно его накрыли мягким одеялом. Примечательно, насколько эта тишина была ощутима. Хизер ведь и прежде не слышала никаких особенных звуков.

Она как раз вышла из туалета, когда раздался первый удар, гораздо более громкий и требовательный, чем она предполагала. У нее было двоякое отношение к этому абсурдному требованию: молчать, не молчать (если бы они хотели поехать в пансионат молчунов, то прямо туда и поехали бы, огромное вам спасибо), но религиозный звук колокола застал ее врасплох. Игнорировать молчание после этого было бы неуважительно даже в приватной обстановке их собственного номера.

Ее муж сидел на старинном диване в углу, прижимал палец к губам, как школьный учитель, потому что Наполеон и был школьным учителем, любимым учителем в неблагополучном районе, а чтобы проработать двадцать пять лет, преподавая географию норовистым подросткам, и не принести домой некоторые из учительских привычек — такого еще не случалось.

«Не надо на меня шикать, дорогой. Я не твоя ученица. Если мне понадобится, буду говорить», — подумала Хизер. Она посмотрела на него, подмигнула, и Наполеон скосил взгляд, будто ему было что скрывать. Но ему как раз никогда не требовалось ничего скрывать, он был открытая книга, черт возьми, а причина, по которой он отвел глаза, — инструкция, в которой говорилось: «никаких глазных контактов в течение следующих пяти дней», а Наполеон никогда не забывал правил или указаний, даже таких бессмысленных и деспотичных, как это. Какая может быть польза от того, что муж и жена не будут смотреть в глаза друг другу? Но Наполеон строго подчинялся дорожным знакам и безропотно следовал любым бюрократическим установлениям. Для него соблюдать правила означало быть вежливым, проявлять уважение и способствовать сохранению цивилизованного общества.

Она разглядывала его, облаченного в слишком короткий халат, закинувшего одну волосатую ногу на другую. Словно супермодель, приглашенная на ток-шоу. Его два старших брата, упитанные приземистые крепыши, донимали его за эту женскую манеру, но он только улыбался и показывал им палец.

Волосы у него все еще были мокрые после посещения горячего источника и плавания в бассейне.

Горячие источники находились неподалеку от дома, нужно было лишь выйти через заднюю дверь и пройти по дорожке, щедро обставленной указателями. Возле источников было пусто. Они нашли Тайный грот, представлявший собой каменистую чашу в тени, едва вместившую их троих. Они устроились полукругом и наслаждались ландшафтом. Хизер и Зои слушали бесконечные рассказы Наполеона о том, как минералы в воде способствуют улучшению кровообращения, снижают уровень стресса и так далее и тому подобное; она не помнила толком, что он еще наговорил. Бесконечный монолог Наполеона был привычным фоном ее жизни, словно постоянно включенное радио. Лишь отдельные фразы доходили до подсознания. Его явно встревожила мысль о предстоящем пятидневном молчании, а потому он говорил даже быстрее обычного, без остановок, его голос бесконечно булькал, как булькала вокруг пенистая, теплая, пахнущая серой вода.

— Детка, конечно, я смогу пять дней не открывать рта! — заверил он Зои, которая с искренней озабоченностью на красивом лице смотрела на отца. — Если ты сможешь обойтись без своего телефона, а твоя мать без кофеина, то и я смогу обойтись без разговоров!

Потом они втроем охлаждались в бассейне: прохладная голубая хлорированная вода после горячего источника казалась просто волшебной. Хизер наблюдала за Зои, которая пыталась обогнать отца: он плыл баттерфляем, она свободным стилем, получив пятисекундную фору. Он выиграл, хотя и не хотел выигрывать, но не умел притворяться, как это случалось, когда она была маленькой. Потом они сели у бассейна, и Зои рассказала им забавную историю о своих университетских преподавателях. Хизер не очень понимала, что тут смешного, но по лицу дочери видела, что история должна быть смешной, так что смеяться было легко. Это был один из редких и особых моментов счастья. Хизер знала: они все трое отметили это, и надеялась, что это предзнаменование чего-то хорошего.

А теперь им предстояло пять дней не открывать рта.

Хизер вдруг почувствовала ужасное раздражение — а может, ее тело просто требовало макиато, — потому что этот так называемый отдых не должен был превращаться в страдание. Наверняка было множество других пансионатов, предлагавших такую же идиллическую обстановку, но без всяких драконовских унижений. Ни одному из них не требовалось похудания. Проблема лишнего веса не стояла перед Хизер! Она взвешивалась каждое утро ровно в шесть часов и, если видела, что стрелочка уходит не в том направлении, регулировала свою диету. Ее индекс массы тела находился в категории «ниже нормы». Но только на килограмм. Она всегда была стройной. Зои иногда обвиняла Хизер, что у нее расстройство пищевого поведения, потому что она всегда так разборчива в еде. Она не тянула в рот что ни попадя, в отличие от Наполеона, который как пылесос глотал все без разбору.

Наполеон встал. Положил свой чемодан на кровать, расстегнул молнию, извлек из него аккуратно сложенную футболку, пару шортов и несколько трусов. Он собирался как солдат, чей вещмешок будет обследовать сержант. Он снял халат и остался в своем тощем, белом, волосатом, обнаженном великолепии.

Из-за нехарактерного для него молчания муж вдруг показался ей незнакомцем.

Когда он натягивал на себя футболку, мышцы на его спине двигались согласованно, как у какой-нибудь сложной механической машины. Рост Наполеона и его занудное поведение были прикрытием его сексуальности.

В первый раз, когда они занимались сексом много лет назад, Хизер думала про себя: ну и ну, какой сюрприз. Кто бы мог сказать, что парень вроде Наполеона знает толк в таких делах. Он ей очень понравился, был нежен, забавен, внимателен, но она подспудно думала, что спать с ним будет все равно что убирать улицы. Секс предполагался вежливый, дружеский, «огромное спасибо за обед и кино с Кевином Костнером», а не секс, от которого срывает крышу. Она знала, что воспоминания Наполеона об их первом свидании не похожи на ее. Его воспоминания были цельными, приятными и корректными, как и полагается воспоминаниям о первом свидании будущих супругов.

Наполеон застегнул шорты и ремень. Он раздражающе быстрым, энергичным движением продел коричневую кожу через серебряную металлическую пряжку. Вероятно, чувствовал ее взгляд на себе; он был полон решимости выполнять эти идиотские правила, несмотря ни на что. Он был таким хорошим человеком, его долбаная идеальность лезла из всех его долбаных дыр!

Ярость овладела ею с силой и неодолимостью родовых схваток. Спрятаться от этого чувства было невозможно. Она представляла себе, как бьет его в лицо кулаком, крушит его скулы, как бриллианты на ее обручальном кольце рвут его кожу снова, и снова, и снова, как капает кровь. Ярость налетела на нее как вихрь. Ей пришлось прижать носки к полу, чтобы не броситься на Наполеона, когда он застегивал сумку, которую поставил на пол в углу комнаты, где никто не мог о нее споткнуться.

Она впилась взглядом в обои, где был вырван небольшой кусочек, островок, и несколько раз вдохнула и выдохнула по методу, который преподавала своим подопечным на курсах будущих матерей: вдох, вдох, выдох, хи-хи-хо, вдох-вдох-выдох.

Наполеон пересек комнату и вышел на балкон. Он встал, расставив ноги, ухватившись руками за перила, словно находился на палубе корабля в шторм.

Ярость чуть ослабла, потом еще, а потом совсем исчезла.

Готово. Она снова преодолела это. Ничего не заметивший объект ее ярости наклонил голову, обнажая беззащитную белую шею. Он ничего никогда не узнает. Он пришел бы в ужас и был бы очень глубоко ранен, если бы узнал о неистовстве ее тайных мыслей.

Хизер почувствовала слабость. Во рту появился вкус горечи. Ее словно вырвало.

Она открыла собственный чемодан, вытащила шорты и майку. Позже, после медитации, ей потребуется пробежка. Она не будет чувствовать облегчения после часа сосредоточения на дыхании — она будет на грани безумия.

Приезд сюда был ошибкой. Дорогостоящей ошибкой. Им следовало поехать в большой безликий отель.

Яростным рывком она затянула шнурки на своих кроссовках и открыла рот, собираясь заговорить. Она определенно собиралась говорить. В молчании не было никакой нужды. Они не будут говорить в присутствии других гостей, но с какой стати хранить это неловкое, странное, нездоровое молчание в стенах их собственного номера.

А бедняжка Зои — одна и с закрытым ртом в соседней комнате? Хизер и Наполеон впадали в панику, если она слишком долго оставалась одна в своей спальне дома, что случалось часто: ей двадцать лет и нужно готовиться к занятиям. Если из ее комнаты некоторое время не доносилось ни звука, кто-нибудь из них находил предлог войти и проверить, что с ней. Она никогда не жаловалась и никогда не запирала дверь. Но в «Транквиллум-хаусе» не было семейных номеров. Им пришлось забронировать для нее отдельную комнату.

Зои сказала, что ее это устраивает. Она постоянно заверяла их, что ее все устраивает, что она счастлива; она понимала их потребность в таких заверениях. Но она так много работала в последний год, слишком много, мрачно стучала по клавиатуре своего компьютера, словно степень по теории массовых коммуникаций была вопросом жизни и смерти, она заслужила отдых.

Хизер посмотрела на стену, отделявшую их комнату от комнаты дочери, и пожалела, что не может видеть, чем занята Зои. Телефона у нее не было. Двадцатилетним телефон необходим постоянно. Зои становилось не по себе, когда зарядка аккумулятора падала ниже восьмидесяти процентов.

Нельзя так рисковать душевным здоровьем ребенка. Зои стала спать одна, только когда ей перевалило за десять.

Она когда-нибудь прежде останавливалась одна в отеле?

Никогда. Зои ездила на каникулы с подружками, но они никогда не селились поодиночке. По крайней мере, так думала Хизер.

Она порвала со своим бойфрендом, а теперь одна в своей комнате, а с ней только ее мысли.

Бог мой! Сердце Хизер неслось вскачь. Она знала, что преувеличивает. Зои — взрослый человек. Все с ней в порядке.

Наполеон вернулся с балкона, перехватил ее взгляд и снова опустил глаза. Хизер почувствовала, как скрежещут ее зубы. Он будет так разочарован в ней, если она заговорит, не выдержав и пяти минут благородного молчания.

Господи Исусе, это оказалось неожиданно трудным делом! Она не понимала, какое отвлечение предоставляет ей Наполеон своей бесконечной болтовней. Какая это будет ирония судьбы, если окажется, что молчание не по плечу вовсе не ему, а ей.

Им не требовалось молчания, или голодания, или детоксикации. Им требовалась передышка от января. В прошлом январе они оставались дома, и это было катастрофой. Даже похуже той, что произошла за год до этого. Январь казался ей когтистым хищником со злыми глазами, который будет вечно терзать ее маленькую семью.

— Может, уедем на этот раз, — предложил Наполеон несколько месяцев назад. — В какое-нибудь тихое, спокойное место.

— Вроде монастыря, — сказала Зои, но потом ее глаза оживились. — Ой, я знаю — поедем в какой-нибудь лечебный пансионат! Мы понизим папе холестерин.

Школа, в которой преподавал Наполеон, предлагала всему учительскому персоналу бесплатную диспансеризацию в июне, и Наполеону сказали, что у него высокий уровень холестерина, да и давление вызывает беспокойство; то, что он занимается физическими упражнениями, — это здорово, но ему нужно коренным образом поменять диету.

И Хизер набрала в «Гугле» «лечебный пансионат».

«Вам требуется серьезное оздоровление организма?»

Такой была первая строчка на домашней странице сайта «Транквиллум-хауса».

— Да, — тихо ответила Хизер монитору компьютера. — Да, требуется.

Казалось, что «Транквиллум-хаус» предлагает свои услуги людям более высокого социального и экономического статуса, чем можно достичь с жалованьем школьного учителя и акушерки, но в последний раз они толком отдыхали много лет назад, и полученное Наполеоном наследство от деда лежало на срочном вкладе. Они могли позволить себе отдых. Ничего другого они не хотели, ничего другого им не требовалось.

— Ты уверена, что хочешь торчать с родителями в лечебном пансионате целых десять дней? — спросила она у Зои.

Зои пожала плечами и улыбнулась:

— Я хочу проспать все десять дней. Ужасно устала.

Нормальная двадцатилетняя девушка не должна проводить такую большую часть летних каникул с родителями. Значит, Зои не была нормальной двадцатилетней девушкой.

Хизер кликнула по ссылке «забронировать сейчас» и тут же пожалела об этом. Странно бывает: вот тебе кажется что-то таким привлекательным, и вдруг через минуту, когда ты решаешься на покупку, вся привлекательность совершенно пропадает. Но отступать было поздно. Деньги назад не возвращались. Хотели они теперь того или нет, им предстояло десятидневное «очищение».

Она целыми днями занималась самобичеванием. Никакого «преображения» им не требуется. С их телами все в порядке. О них всегда все говорили, что они фанатики физических упражнений. Это место не подходит для Маркони, это место для женщин вроде той, которую Наполеон заболтал на лестнице. Как ее зовут? Фрэнсис. На нее посмотришь — сразу видно: ее жизнь — сплошные ланчи, косметические процедуры и работа мужа.

Она показалась Хизер туманно знакомой, вероятно, потому, что она, Хизер, знала много таких женщин: зажиточные дамочки средних лет, которые ни дня не работали после рождения первого ребенка. Нет, она ничего не имела против них, Хизер они нравились. Она просто не могла слишком долго находиться в их обществе — ее начинала одолевать ярость. Жизнь не оставляла на них ни единой царапинки. Единственное, о чем им приходилось беспокоиться, — это фигура, которой такое количество ланчей не шло на пользу. Поэтому им и требовалось приезжать в места вроде этого, чтобы «перезарядиться» и услышать от специалистов ошеломляющую новость, что если они будут меньше есть и больше двигаться, то потеряют избыточный вес и станут лучше себя чувствовать.

Когда период молчания закончится и им будет позволено говорить, Наполеон и Фрэнсис затрещат, как горящий дом. Наполеон с искренним интересом будет слушать, как скромно хвастается Фрэнсис своими детьми, которые учатся в Гарварде или Оксфорде или, взяв академический год, путешествуют по Европе, где, кажется, посещают ночные клубы чаще, чем музеи.

Хизер лениво подумала, не посоветовать ли ей Наполеону использовать возможность и завести роман, пока они здесь. Вероятно, бедняга жаждет секса, и пышногрудая Фрэнсис была бы отличным выбором.

Хизер помнила точную дату, когда они с мужем занимались сексом в последний раз. Три года назад. Если бы она знала, что это последний секс в ее жизни, то, возможно, дала бы себе труд запомнить и подробности. Она не сомневалась, что секс был хорош. Он почти всегда был хорош. Просто перестал быть возможным. Для Хизер.

Она сидела на краю кровати. Наполеон подошел и сел рядом. Она чувствовала тепло его тела поблизости, но их тела не соприкасались, словно подчиняясь правилам.

Они ждали Зои, которая должна была постучать в их дверь, когда примет душ. Так они договорились. Потом они молча, втроем, дождутся колокола и вместе спустятся на первую медитацию с инструктором.

С Зои все в порядке. Конечно же. Она хорошая девочка. Будет делать то, что ей сказано. Она всегда так поступала. Она очень старалась быть для них всем, а они тем временем очень старались делать вид, что она не единственный их интерес в жизни.

Хизер почувствовала укол скорби, острый, как меч самурая. Она поднесла руку к горлу, и из ее рта вырвался тихий мышиный писк.

— Постарайся это пережить, детка, — пробормотал Наполеон.

Он говорил так тихо — почти шептал. Не глядя ей в глаза, он взял ее руку в свои теплые ладони, нарушая ради нее свои ненаглядные правила.

Она вцепилась в его руку, ее пальцы ощутили канавки между его костяшками — так роженица хватается за руку мужа, когда боль пытается унести ее прочь.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Девять совсем незнакомых людей предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я