Евдокия

Леонид Добычин

«Анна Ивановна, в красном капоте, сидела над обрывом в тени сосны. Собачонка Эльза, пощипывая травку, бродила около. В беловатом небе плыли ряды круглых, как капуста, облачков. За Двиной, против Анны Ивановны, была улица с одним рядом построек. Дачники покачивались в гамаках перед крылечками, завешанными парусиной с красными краями. Под откосами купались мальчишки. Корова стояла в воде передними ногами. Вправо начинался второй ряд домов, против него – задняя стена графинина парка, дальше – сквер и речка Елдыжка. За речкой стоял на горе большой белый костел, подымались на гору улицы, крестик маленькой церкви блестел в зелени. Позади местечка была еще гора, голая, поросшая одною травой, и на ней – расписная часовня…»

1

Анна Ивановна, в красном капоте, сидела над обрывом в тени сосны. Собачонка Эльза, пощипывая травку, бродила около.

В беловатом небе плыли ряды круглых, как капуста, облачков. За Двиной, против Анны Ивановны, была улица с одним рядом построек. Дачники покачивались в гамаках перед крылечками, завешанными парусиной с красными краями. Под откосами купались мальчишки. Корова стояла в воде передними ногами. Вправо начинался второй ряд домов, против него — задняя стена графинина парка, дальше — сквер и речка Елдыжка. За речкой стоял на горе большой белый костел, подымались на гору улицы, крестик маленькой церкви блестел в зелени. Позади местечка была еще гора, голая, поросшая одною травой, и на ней — расписная часовня.

— Здравствуйте, Анна Ивановна… Извините, я без корсета.

Фрау Анна Рабе стояла, в соломенной шляпе с цветами и белой кофте с синими букетиками, и, прижимая подбородок к воротнику, украшенному костяной ромашкой, приятно улыбалась. Она протягивала Анне Ивановне одну руку, а в другой что-то держала за спиной.

— Посидите, дорогая фрау Анна. Какие там корсеты — я в капоте… Откуда?

— Ходила к леснику за яйками. У меня одна кура хочет сидеть: взяла у лесничихи яйки — у ней есть хорошенькие курочки, — сказала фрау Анна, усаживаясь и ставя рядом с собой маленькую корзиночку. — Достала двадцать штук: ну, что вы скажете?

— Да, это действительно… Ну, а еще что вы сегодня делали?

— Когда пошла за яйками, видела Катерину Александровну с двумя служанками.

Анна Ивановна кивнула головой: — К обедне.

— Мадам Пфердхен на балконе пила кофе. Анна Ивановна засмеялась. Фрау Анна потупилась.

— Говорят, она его хлещет прутьями.

Фрау Анна молчала и рассматривала заткнутые у нее за поясом маргаритки. Анна Ивановна побарабанила коротенькими пальцами по черной ленте на капоте.

— А где же ваша Цодельхен?

— Вот она, гуляет с Эльзом, — смотрите, какие это есть веселы две собачки.

Тень передвинулась, и солнце забралось к Анне Ивановне на ногу. Развеваясь, шевелились под затылком не поместившиеся в прическу волосы.

— Кто это идет купаться? Кажется, Гаврилова?

Поговорили о фокусах Гавриловой — о том, как она бросилась в колодец. — И у нас мужья умерли, — сказала Анна Ивановна, — но мы — ничего.

— Только плакали.

— Ну, это — конечно.

Помолчали. Медленно плыли плоты и скрипели веслами. — Кажется, мадам акцизничиха с мужем на огороде, — сказала фрау Анна, поднося к глазам ладонь. Анна Ивановна повела бинокль. — Она и есть. Мечется, как кошка, а он — босиком и в рубахе по щиколотку… Не едят мяса и ни с кем не знаются, и воображают, что умнее всех. — Она хотела хорошенько посмеяться над акцизным и акцизничихой, но под откос начал спускаться мужчина в парусиновых штанах. — Идет учитель! Раздевается! Всегда удивляюсь, как его до сих пор не засадили: это ведь шпион. Когда была японская война, он здесь шпионил… Посмотрим, нет ли на нем следов от прутьев. Нет, что-то незаметно. Хотите посмотреть? — Она протягивала бинокль. Фрау Анна покраснела и качала головой.