Коника

Леонид Алеев

Коника – японский копировально-множительный аппарат. Лирично-трагичная зарисовка о людях, об интересных событиях, происходивших с ними в 90-е годы. Книга содержит нецензурную брань.

© Леонид Алеев, 2022

ISBN 978-5-0059-0414-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КОНИКА

пролог

Я не должен был идти на работу 31 декабря и когда накануне вечером жена спросила меня, собираюсь ли я поехать к ее маме пораньше, я промямлил что-то невразумительное, выскочил из дома, громыхнув дверью подъезда и открывая лицо морозному ветру, чтобы сбросить остатки сна окончательно. Параллельно я мгновенно зашмыгал носом, который с избытком наполнился соплями, а глаза мои от холода моргали красным фоном и сбрасывали слезинки в продавленный снег.

Я работал в одной из бывших коммунальных квартир, располагающихся на первом этаже, растерзанных под офисы «фирмочек» в начале девяностых. Род моей деятельности был сугубо бытовой. Я оказывал услуги «ксерокопирования» населению. Сейчас когда копировальный аппарат является частью любого офиса и подумать удивительно, что люди ходили «размножать» свои свидетельства, документы и справки о смерти. Частные лица были абсолютным большинством моих клиентов, множили немного однако среди них встречались диссертации и прочие объемные заказы. Их разумеется я не отражал в книге заказов, а что такое кассовый аппарат даже и не спрашивайте. Припоминаю пару крупных безнальных заказов, которые я выполнял нерадиво и долго, так что даже мои хозяевы сделали мне замечание. Они были дагестанцами и принадлежали к крупной и влиятельной семье и помимо ИЧП с ксероксом на проспекте Мира, по модному бизнес-направлению тех лет владели сетью коммерческих палаток. Платили они мне немного, но зато не придирались к некоторым расхождениям между счетчиком копира и сдаваемой суммой и «не замечали» как я мухлевал с бумагой, принося ее с собой. В общем давали заработать мне. С течением времени я наглел и расхождение счетчика и сумм увеличивалось, но никогда никаких разборок мне не учиняли, а все потмоу что прибыль с палаток текла огромным потоком, так зачем на пареньке с ксерокса размениваться. Печатает там свои справки да и пусть. Я все это понимал и отдавал себе отчет в том, что не будь они сосредоточены на торговле водкой и сигаретами-поприжали они меня в два счета и не думал я бы так хорошо о кавказских работодателях. А о себе я тоже хорошо думал-профессионально даже себя оценивал. Вот почему они своего на работу не взяли? При своей клановости-то? А потому что это не цветами и не укропом торговать. Это техника очень сложная. Требует инженерного подхода. Сейчас мы на зеленую кнопку жмем и крышку небрежно кидаем, стоим кофе возле копира пьем или того вовсе на секретаршу пялимся,.как она бумаги на нем раскладывает. Проходя мимо отмечаем, что у нее лифчик бретельками от замка к плечам расходится у, а каблуки у нее такие убого высокие, что непонятно как она до конца дня выстаивает, а потом еще асфальт по пути до дома на них протыкает. А Тогда я машину включал, протирал стекло и прогревал ее ровно целую сигарету куря

Попал я на должность оператора ксекопировального аппарата купив у метро номер исчезнувшей позже газеты ВСЕ ДЛЯ ВАС и изучив объявления о предлагаемой работе немедленно позвонил дагестанцам прямо из таксофона. И получил без труда это место, потому что помимо моей дружбе с техникой продолжающейся к счастью до сегодняшнего дня. я обладал, как принято сейчас говорить, нужным экспириеенсом в данной области. До армии я почти год гасился на аналогичной должности в Министерстве Рыбного хозяйства СССР. Правда там в плане срубить бабла потуже было. Комсомол еще не кончился и люди от совка только отходили, создавая первые кооперативы.

Теперь когда вы знаете род моей деятельности, вы согласитесь со мной, что 31 декабря я вполне мог без ущерба дагестанскому бизнесу уехать с женой к ее маме, однако предпочел пойти на работу…

***

Чей-то голос:

— Ну ладно нормально так рассказик начал. Вроде бы даже в ненапряг читать. ксерокс, раньше, как было, дагестанцы. Но вот прием дешевый-31 декабря. Что должно случится, кто-то опоздает на встречу Нового года или без десяти двенадцать начнешь заумные мысли читателю вбрасывать — прозрение главного героя или типа того И все мимо, и не усваивается. Да?

Я:

— В данный момент я уже еду в полупустом метро вольготно протянув ноги к скамейке напротив. Почему я использовал в своем рассказе 31 декабря? Нет, что ты. Никакой мистики или привязки к дате не будет. Никто из еще незнакомых тебе героев не застрянет влифте в 23,50 Никакого особого осознания наступающих перемен в новом году я на этих страницах не изложу. И даже никакой бани и перелета в Ленинград. Люди запоминают не какой-то особенный день своей жизни например свадьбы или ночь с женщиной или сдачи последнего экзамена в школе. Они зачастую помнят ничем не примечательный день, пасмурный даже, холодный, дождливый и никакущий..В нем ничего не произошло и из ряда сотен таких же прожитых дней он отличается тем, что он сохранен в нашей памяти. Если ты прочтешь первую строчку моей повести еще раз то станет понятно что это именно такой день.

Чей-то голос:

— А зачем о таком дне писать?

— А потому что это наша жизнь. Она в таких днях заключена. Она хронометрирована в них Есть такое слово?

— Есть — оно редкое просто. Ну ладно чего там дальше?

***

…еще потому чтобы иметь возможность провести день по своему выбору, внутренне радуясь предоставившейся возможности никуда не ехать на встречу Нового года, а вернувшись с работы вечером собраться с друзьями у Вовика дома с той же целью.

Дверь в мою каморку, но я предпочитаю не использовать этого слова, была металлическая, с двумя конкретными ключами. Ключи всегда принимали неудобное положение в моем кармане и отягощали меня изрядно. В офисе (вот такое определение я использую) находился сам копир фирмы КОНИКА, стол, кресло, стеллажи с бумагой разного формата. Имелось окно с обязательной решеткой и внимание! туалет с умывальником. Метраж помещения вполне себе. Никакой клаустрофобии не должно было быть. Комфортный офис, ни чета нынешнему open space где я работаю с бурлежом голосов, трезвоний телефонов, лая в форме кашля простывших и прочих отвлекающих от работы действий, звуков и шумностей.

Открывая обычную дверь полутемного московского подъезда, следуя мимо лифта, едва не споткнувшись на обычных трех ступеньках на первом этаже вы входили беспрепятственно в другую дверь и вас НЕ встречал дурнопахнущий, давно немытый охранник с заляпанным журналом в который бы он старательно срисовывал серию и номер вашего паспорта. Спрашивал бы вас важно цель визита и думая что всеми своими действиями он не просто предотвращает нежелательные визиты, но и возможно терракты. Короче, не было охранника в 199x году. В большей прихожей нужно было еще и свет включить, если приходишь первым. Здесь помимо моей двери с объявлением часов работы располагались еще 4 офиса, а один из них — самый большой даже содержал в себе еще несколько смежных комнат. Офисы запирались и сдавались на охрану в отличие от самой прихожей, но и при такой доступности помещения извне я хочу заметить, что конечно находил пустые бутылки около своей двери, но ни разу не помню, чтобы кто нассал там или совершил что похуже.

Глава 2 «АЛЛА»

Бросив куртку и звонко высморкавшись в своем собственном туалете я включил ксерокс на прогрев, щелкнул тугой кнопкой двухкассетной деки и вальяжно рассевшись в кресле-закурил. Курил я прямо в офисе и хотя дагестанцам это и не нравилось, но и тут они молчали не делая мне замечаний. Более того, ко мне на перекур приходили другие сотрудники нашего офиса и зачастую клиенты открывая дверь попадали в некомфортные условия, раскладывая свои бумажки в густом дыму. Правда, при большом заказе я всех выгонял, сосредотачивался и всей душой желал заработать. Ну конечно сегодня я вообще не предполагал, что ко мне кто-то придет. Лениво докурив сигарету я пошел к Алле, поздравить ее с наступающим.

Алла из самой дальней комнаты. Она не из коммерсантов. Она — техник-смотритель.Русская, простая женщина. Когда Алла была не на территории, то приходила в офис самой первой, не знаю что там у нее с выходными было, но во второй половине Алла работать прекращала, запирала свою комнату и уходила домой. На ее комнату конечно посягали другие арендаторы, но дальше обсуждений на перекуре или на какой-нибудь пьянке, как например которая намечалась по случаю Нового года сегодня — дело не доходило. Идеальный вариант предлагавший в себе окультуривание располагающийся здесь коммерческой фирмы содержал в проекте отдельный вход, как раз со стороны Аллиной комнаты. Но, до «культуры» еще было еще слишком далеко.

Итак, когда я только приперся на работу, я проворачивая ключом слышал звонкий смех Аллы и ее командный голос. Она и 31-ого была на месте, представьте.

— Привет, Алл! С наступающим, тебя!

— И тебя, дорогой, садись!

На столе у нее, нехитрая скатерть-самобранка: бутылка водки, дефецитная исландская селедка и банка домашних огурцов.

— Чего-то как-то рановато, спасибо, — отмахнулся я — у тебя чайник горячий?

— Нет, не ставила.

За столом, вполоборота ко входу сидел дворник с Аллиного участка, хмурый и молчаливый татарин.

— Ну ты это зря. Чего рано? Праздник только начинается-многозначительно подмигнула Алла.

Татарин кивнул головой, выражая согласие и стал теребить стакан.

— Хотя вот у нас никакого нового года, блядь. Нам сказали на Трифоновской сейчас сосульки сбрасывать с крыши, а то не дай Бог потеплеет, я хочу с чистой совестью в деревню уехать и у мужа дежурств нет, отгулами поднабрал. А то знаешь-, Алла откусила огурца и громко захрустела им — Снег башка попадет и все такое.

Татарин заерзал на стуле и изобразил подобие улыбки.

Аллина история, если все-таки начинать рассказывать о ней, типична для большинства девушек приехавших в Москву по лимиту в восьмидесятые. Сначала маляром в СМУ пару лет отпахала, потом малевать как она говорила, надоело, да и мечта получить собственное жилье быстро растворилась в тоннах потраченной на чужие квартиры краски. Вышла замуж за участкового милиционера, и это был если не стопроцентное попадание, то несомненно большой удачей, потому что муж ее быстро продвинулся по службе и уже засел на каком-то хорошем месте в чине майора. В этом плане Алла выгодно контрастировала со своими подругами из того же строительно-монтажного управления, которые нашли себе мужей здесь же на стройке, где счастья не получилось и одна часть этих мужей оказалась сразу в ЛТП, а вторая просто через десяток лет была уже на подходе с циррозом. Аллин муж, конечно же пил как и все работающие в органах люди и иногда его даже привозили с дежурства на милицейском уазике в говно, но на семейный стержень влиял положительно и почти подчинялся самой Алле во всем. А Алла последние несколько лет работала техником — смотрителем в свое удовольствие, управлялась на своем рабочем участке отлично и без своего внушительного прикрытия в РУВД, поскольку голосом обладала мощным, материлась по делу и метко, выпить могла много и не пьянела, чем снискала не только страх среди дворников, но и уважение среди всех вышестоящих начальников.

Конец ознакомительного фрагмента.