Метель. Сорок лет вперед…

ЛенаФуксия, 2019

Свидание с любимым, отложенное на сорок лет, или попытка заглушить боль и страх за любимого? Попытка найти новые ощущения в дальних краях закончилась для братьев Раммельсбергов пониманием того, что самое острое ощущение – это тепло объятий любимой женщины. После написания первой книги Раммельсберги меня не оставили, история для второй книги пришла под песню про метель, а получила развитие под песню о вьюге. Третья книга в серии о Раммельсбергах. Содержит нецензурную брань.

16.12.2050, 6:14

Светилось на дисплее мотобайка, когда поднимались автоматические ворота гаража.

До квартиры Купа долетели быстро ― в шесть часов утра улицы только начинали заполняться транспортом.

Припарковали байки в подземном гараже.

— Не снимай шлем, пока не скажу, а то здесь везде камеры, — предупредил Куп и оттащил меня в какую-то нишу, закрывая собой, снял шлем, и мы слились в поцелуе.

Оторвавшись и снова нахлобучив на меня шлем, повел за руку в лифт.

— Здесь тоже камеры? — спросила, оглядывая холл.

— Все для нашей безопасности!

В квартиру ворвались, сбрасывая шлем, куртки, сапоги, ботинки. Расстёгивая на ходу брюки, ремни, джинсы. Стараясь не прерывать порыв, Куп вошёл в меня, едва я успела освободиться от брюк и трусиков. Хоть страсть и сносила голову, он был очень нежен. Несколько толчков ― я изогнулась и закричала от нахлынувших ощущений, а Куп, изливаясь, застонал от удовольствия. Одновременно откинулись на подушки, хватая ртом воздух.

— Какая же ты красивая. — Он оперся на локоть и, рассматривая меня, провёл кончиками пальцев по щеке вниз, по шее, к бретельке моего кружевного лифчика, который опять не имел значения, опустил бретельку по плечу. — И всё еще безбашенная…

Провел ладонью от плеча до бедра так, будто его пальцы гитариста сыграли на коже какие-то ноты. М-м-м, Зиль так не умеет. Выгнулась, подалась к нему. Мы обнялись, покрывая лица друг друга поцелуями. Куп, шепча какие-то ласковые слова, спустился поцелуями по шее, туда, где кусал много лет назад. Замер на мгновение и укусил, приникая к ранке и жадно зализывая ее.

— Я еще, наверное, вкусная?

— Не то слово, просто не оторваться.

— Ах, ты так!

И тоже укусила его.

Как два упыря, мы повисли друг на друге, наслаждаясь вкусом, постепенно переходя к ласкам в спокойном режиме. И, неторопливо овладевая друг другом раз за разом, заснули в блаженстве.

Проснулась уже днём оттого, что Куп пытался попасть в меня и при этом не разбудить.

— Ты такая… Как Зиль с тобой спит?

— Это пришло с опытом. Примерно перед свадьбой.

— Я понял теперь, почему он такой тощий.

— Это Зиль тощий? Ах ты! — Я стала его щекотать. — Это ты вон какой толстый. Весь в складках.

Я стала хватать его за кожу на ребрах. Естественно, оказалась под ним, в плену его тела. Утреннее тепло и утренний аромат тела. Мне нравится, как он пахнет. Не так, как Зиль, но запах Купа для меня тоже притягателен. Уткнулась носом в его шею под волосами и укусила. Вкус его крови подействовал возбуждающе. Тут же устремила свои бедра навстречу его паху, широко раскидывая ноги, и резко насадила себя на его член, вгоняя до основания. Куп застонал и начал энергично двигаться во мне, задавая свой темп. Обхватила его ногами и руками, приникла губами к его рту. Несколько глубоких толчков ― и Куп разряжается мощной струёй, как будто не было ночи близости.

***

Три дня и четыре ночи мы почти не вылезали из кровати, делая перерывы только на еду. А на второй день Купу пришлось выйти на улицу за продуктами и за новым гаджетом для меня, потому что предыдущий не пережил встречи с углом комода, когда летел к стене.

Зиль по-прежнему не звонил и был вне зоны доступа. Три дня.

В очередной раз, набрав его номер и услышав, что абонент не доступен, я бросила гаджет в стену, и тот неудачно стукнулся об угол комода, тонкая пластина разбилась на несколько частей.

Куп вошел в комнату как раз, когда я сидела возле разбитого прибора и лила слёзы.

— Ну, подумаешь, упал и разбился. Меньше будет соблазна дозваниваться до Ванкувера.

— Зильберович должен сегодня звонить. Он в лагере, а не прячется на другом конце мира.

— Не реви. — Куп взял моё лицо в ладони и стал покрывать поцелуями. — Пожалуйста, сейчас пойду куплю самый новый и дорогой. Для самой лучшей женщины самый лучший гаджет.

— Не нужно самый лучший, купи такой же. Не хочу, чтобы они знали, что я опять разбила… А я пока что-нибудь приготовлю.

И Куп действительно нашел такой же гаджет. Пока настраивали и вставляли симку и карты памяти, наступил вечер.

Зиль-младший позвонил, как мы и договаривались, в девять вечера, у них там уже скоро отбой.

— Мам, ты почему такая расстроенная? Потому что папа не звонит и трубку не берет?

— А ты откуда знаешь, что трубку не берет?

— Я ему тоже пытался дозвониться.

— Зачем? Я же тебя предупреждала, что папа далеко и для твоего тарифа туда звонить дорого.

— Я не мог до тебя дозвониться. У тебя что-то было с телефоном. Говорили, вне зоны доступа.

— Да? — переспросила рассеянно.

— Ты опять разбила? Из-за того, что папой не получается связаться?

— Сынок, всё ты знаешь. Так зачем же ты нам звонил, так безрезультатно?

— Не безрезультатно, до тебя я дозвонился. Мам, мне предложили стать солистом в ансамбле.

— Что? — у меня вырвалось какое-то сиплое шипение.

— Мам, говорят, что у меня хорошо получается.

— Так, давай не будем сейчас принимать решение. Приедешь домой, папа тоже приедет, мы все вместе это обсудим и решим.

— Ты против?

— Просто в нашей семье есть очень трудный, мягко говоря, пример. Это твой папа и Куп. Кстати, Куп тебе передает привет.

В кухню вошёл Куп и помахал племяннику в камеру.

— Ой, мама, ты у Купа?

— Да. Он мне помогал гаджет покупать.

— Куп! — возбужденно закричал Зилька. — Меня приглашают солистом в ансамбль. Скажи маме, что это не страшно!

— Так, сын, Куп мне может ничего не говорить. Я все сама отлично видела. Да ты знаешь, что они школу едва закончили? Я с ними на пересдачи ходила! Я уже защитила диплом бакалавра, а они никак не могли школу окончить.

— Мам, зато они были самой крутой юношеской группой! О них до сих пор пишут в интернете.

— Зильбе, я понимаю, что вы поющие драконы. Не давать тебе петь — всё равно что запретить летать. Это тебя искалечит. Но отпускать тебя одного в шоу-бизнес в десять лет я не буду. Подрасти хотя бы до пятнадцати, хорошо бы школу закончить, потом уже занимайся музыкой. Я понимаю, что это твоя судьба.

— Мам, я не один, я с Гюнтером-младшим.

— Вот и с родителями Гюнтера поговорим. Всё оставляем до твоего возвращения.

— Куп, ну скажи ей!

— Куп, скажи ему, во сколько вы закончили школу? Ну, ответь быстро!

— В двадцать, — нехотя признался дядя Куп.

— Сынок, в двадцать!

Зилька сидел, насупив мордашку. Так похож на отца и дядьку в одном флаконе.

— Мам, я возвращаюсь послезавтра.

— Вот это приятная новость! Где и во сколько тебя забирать?

— Сказали, что они пришлют родителям сообщения. Я завтра постараюсь узнать, если что, вечером скажу.

— До завтра. Целую.

— Пока, мам! Пока, Куп!

Отключила картинку. Подняла глаза на Купа.

— Я не запрещаю. Мне просто в этой жизни хватило неучей.

Он засмеялся.

— Снова эта сербская фамилия! Ты о ком? А, наверное, ты имеешь в виду двух профессоров?

— Да именно их я и имею в виду. Один вот уехал на конференцию, — показала пальцами кавычки, — вынул сердце, гад! Второй сидит смеётся. Я не реву. — Вынула из пачки сигарету, закурила.

— Лена, ну я же с тобой.

Обнял, притянул к себе, отобрал сигарету, и, видимо, в этот момент отключил гаджет. Подхватил на руки и взгромоздил на столешницу. А дальше? Дальше весь вечер мы пытались разными способами расшатать кухонную мебель. Обхватив Купа руками и ногами, я только успевала краем сознания фиксировать: о, это я на столешнице, хорошо, что на плиту не опустил, а это мы на столе, наконец моя спина ощутила мягкость дивана, а попе стало теплее и мягче.

Очнулась на кухонном диване в объятиях немыслимо изогнутого Купа. Потёрлась щекой о бороду.

— Пошли в кровать.

***

Поздняя ночь. Включив драконье зрение, любуюсь Леной. Нежная, хрупкая, тонкие черты лица и мерцающая звездочками кожа. А как она пахнет. Боже, я бы никогда не ушёл от этого запаха. Убираю прядку волос, упавшую на лицо. Осторожно, чтобы не разбудить, под одеялом провожу ладонью по атласной коже. Рука замирает внизу её живота. И вдруг перед внутренним взором встает картинка: маленькая пульсирующая точка двигается к другой пульсирующей точке. Двигающаяся точка проникает в статичную точку, они сливаются, замирают и начинают увеличиваться в размере. Я увидел зачатие своего ребёнка… Невероятно!

Вспомнил рассказ Зиля. Он тоже видел момент зачатия сына. Описывал примерно так же.

Я положил ладонь на низ живота Лены. Она сладко и безмятежно спит. Без всхлипов и рыданий. Пожалуй, впервые за эти четыре ночи. Посылаю тепло своему ребенку. Возможно это скопление клеток еще не ребенок, но мне нравится так думать. Мысленно даю ему силы для формирования и роста. Поддаюсь порыву, раздвигаю ноги Лены и припадаю ртом к её влагалищу, вдувая в него свою силу и пожелание роста и крепости младенцу. Младенцам. Там уже есть кто-то, чуть старше и уже в матке, но еще слишком маленький для определения пола. Прошу первого младенца быть заботливым к младшему.

Лена улыбается во сне, но не просыпается. Обнимаю, окутываю собой. Милая, любимая… Дракон во мне страшно доволен. Ему удалось соединиться со своей единственной и зародить в ней потомство. Драконы не связаны моралью человека европейского общества. У них слишком мало самок. Слишком мало совместимых пар, способных зачать потомство. Поэтому нам с братом повезло. Лена оказалась совместима не только с ним, но и со мной. Но я об этом пока никому не буду говорить. Человек во мне сильнее. Он не стал отбивать Лену у брата сорок с лишним лет назад, хотя мог бы. Он знал, что с Леной Зиль станет сильным.

Так и вышло. В решительном и волевом манипуляторе, каким стал Зиль, теперь никто не узнает нервного, задерганного мальчишку ― болезненного и неуверенного в себе истерика. Если бы мы тогда, на гастролях в Санкт-Петербурге, не встретили Лену, то давно бы спились или скололись, потому что никто не мог рассказать нам, как управлять имеющейся силой драконов. Нас использовали все: от музыкального директора Оста, до «любящей» матушки. Всем от нас нужны были музыкальные результаты и деньги. И если Ост научил нас работать и сам вкалывал с нами, то мама… а многочисленные подружки…

Лена стала нашей силой, энергией, мотиватором. Научила летать, пользоваться драконьими умениями, доверять друг другу.

Я уткнулся носом в её волосы. Спи, родная, мы все тебя очень любим.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала Лена, — Ку-у-уп…