К-55. Обманувшие смерть

Лев Пучков, 2015

Вадим Набатов, системный администратор Дома культуры в закрытом городе Красноярск‑55, только-только прошел очередной уровень любимой компьютерной игрушки, как вдруг… оказался втянутым в загадочную серебристую воронку, перебросившую его в далекое будущее. Основная часть населения Земли погибла в глобальной катастрофе. В подземных многоуровневых городах обитает большая часть уцелевших. Они разделились на фракции, между которыми идет война. Вадиму предстоит найти свое место в этом жестоком мире, хотя сделать это очень непросто…

Глава 1

К‑55

25 марта 2063 г.

Уровень № 5, Северо-Западный сектор

Реконструкции

Отсек утилизации № 3 в Северо-Западном секторе Пятого Уровня никогда не выделялся ничем особенным и был как две капли воды похож на все служебные помещения подобного типа в К‑55.

Бетонная коробка пять на восемь, армированная стальными балками, потолок высотой два с половиной метра.

Привычная с детства для всех обитателей К‑55 полукруглая станина конвертера, выпирающая по центру из противоположной от входа стены.

Забранное в ударопрочное стекло окно приёмника, размером с двухкамерный холодильник.

Грузовая тележка с оборудованием в правом углу, лопаты, вёдра и метёлки из гибкой стальной проволоки в левом, тут же гидрант с аккуратной бухтой брезентового шланга.

Тусклые плафоны под потолком, накрытый ржавой решёткой глубокий жёлоб через всё помещение, от дверей к приёмнику.

Ну и, разумеется, незабываемый, ни с чем не сравнимый и не выветриваемый даже дезинфектами и принудительной вентиляцией фимиам бытовых отходов.

Как видите, это был самый обычный отсек утилизации.

Однако сегодня здесь орудовала не привычная парочка мусорщиков, а специальная команда фракции «Профилактика» под управлением доктора Панина.

Помимо самого доктора, в команде было пятеро: двое его ассистентов и трое бойцов.

Бойцы, изготовившись с автоматами у раскрытой и зафиксированной на стопоре двери отсека, контролировали коридор на случай внезапного появления врага.

Издалека доносилась нечастая стрельба.

Искажённый динамиками хриплый голос транслировал команды военного протокола, обращённые к обитателям захваченного сектора.

По коридору ощутимо тянуло гарью.

В трансляции не было ничего нового или необычного, коридор приятно пустовал, так что бойцы вполглаза несли службу и с любопытством косились на учёных.

Доктор Панин, подключив прибор к пульту конвертера, бойко взламывал систему управления.

Его ассистенты, вооружённые гравитационными пушками, медленно и натужно волокли к конвертеру вибрирующий кокон портального поля.

Для солдат это было занятное зрелище. Ранее им не доводилось работать с учёными, и сегодня они впервые в жизни видели все эти интригующие штуковины.

Старший конвоя, сержант Мусаев, уже принимал участие в подобном мероприятии.

В прошлый раз всё было не совсем гладко и погибли люди.

Поэтому сейчас Мусаев наблюдал за действиями ученых с опаской.

Он знал, что это феерическое «веретено» в полтора человеческих роста и чуть более метра в срединном диаметре, которое так завораживающе отливает всеми оттенками серебра и искрит разбегающимися по упругой поверхности разрядами, может вести себя крайне непредсказуемо и способно на любые пакости.

Из толстых раструбов гравитационных пушек, обвитых медными жилами, высачивались похожие на струи кварцевого песка инверсионные шлейфы, с мягким шипением ударяли в серебристый кокон и толкали его к топке конвертера.

Кокон словно бы не хотел двигаться в нужном людям направлении. Он постоянно отклонялся от курса, подолгу замирал на месте, и вообще создавалось такое ощущение, что портальное поле живое и капризничает, словно чем-то недовольный ребёнок.

— Твою мать… Да что ж ты как дитя малое! — чертыхнулся ассистент № 1, озвучив общую ассоциацию. — Шагай ровно, тут осталось-то всего ничего…

Из-за этого капризного поля, соскочившего с проекторного стенда и отправившегося погулять в сектор «Реконструкции», пришлось снаряжать целую экспедицию и захватывать территорию соседей.

Для вождей «Профилактики» серебристый кокон был настолько важен, что они решились на боевую операцию по завоеванию в общем-то ненужного им сектора, не имевшего никаких стратегических перспектив и не сулившего ничего, кроме незапланированной траты ресурсов фракции, как материальных, так и людских.

Даже если не учитывать расходов на ремонт после боя и реформирование системы администрации и социальной структуры, здесь как минимум на три месяца нужно сажать усиленный гарнизон. Потому что «Реконструкция» обязательно будет предпринимать попытки отбить свою территорию.

Доктор Панин «доломал» пульт, открыл защитный экран и вхолостую запустил конвертер.

В чреве топки вспыхнуло нестерпимо яркое голубое свечение, станина конвертера мелко завибрировала, и раздался гул, похожий на рёв ракетных сопел.

— Отлично, — похвалил себя Панин, отключая конвертер. — Всё, ребята, пихайте его в топку.

В конвертерной программе есть одно существенное ограничение. Если в топливном контуре будет находиться живая органика объёмом два литра и более, конвертер просто не включится.

По опыту предыдущих экспериментов, вероятность выдачи полем живой органики очень высока. Но это вовсе не отклонение, а как раз таки профильное направление эксперимента.

Есть также небольшая вероятность, что эта органика будет агрессивной и… гравитационные пушки и стрелковое оружие не смогут с ней справиться. Вот это уже отклонение, причём опасное не только для команды испытателей, но и для всей популяции К‑55.

Поэтому в случаях, когда конечная фаза эксперимента проистекает вне проекторного стенда (это не то чтобы норма, но такое иногда бывает), портальное поле всегда волокут в топку.

Даже если это происходит на территории противника.

Правда, такого, чтобы поле загуляло на территорию противника, ранее не бывало, но… В жизни всё когда-то случается в первый раз.

Пока доктор устанавливал видеокамеру на треноге, ассистенты с грехом пополам затолкали кокон в топку, но при этом не выдержали уровень и утопили поле примерно на треть.

— Ну нет, ребята, так не пойдёт, — поругал коллег доктор. — Давайте, подвесьте его.

Коллеги, чертыхаясь и кряхтя, стали ворочать поле тяжёлыми пушками, поднимая его повыше.

У портального поля нет точки опоры, оно игнорирует оси координат и без проблем «живёт» в твёрдых средах, хотя они существенно замедляют скорость движения. Запас хода отправившегося «на прогулку» поля зависит исключительно от величины стартовой энергии ускорителя. Сколько зарядили, настолько далеко и убежит.

Ну а когда наддают из гравипушек, сообщая полю колоссальную энергию, почему бы не попрыгать, не поиграть с нерадивыми учёными?

Ассистенты, наконец, вывели кокон над уровнем пола.

Панин произвёл замеры небольшим прибором с двумя экранами и множеством кнопок и выдал вердикт:

— Расчётное время «скачка» — от пятнадцати минут до получаса. Точнее сказать не могу, сильный геомагнитный фон. Давайте-ка, ребята, на всякий случай принарядимся.

Ассистенты с удовольствием отложили тяжёлые пушки и сняли с тележки зиповский ящик с защитными комплектами.

— А вам что, особое приглашение нужно? — обратился доктор к солдатам.

— Нельзя сектор бросать, — угрюмо заметил Мусаев. — И потом — какой смысл?

— Извини, но во всём, что касается науки, я решаю, есть смысл или нет, — спокойно возразил доктор. — Так что, давай: по одному подходим, экипируемся.

Мусаев кивнул солдатам. Они оба отправились облачаться в защитные комплекты, а сержант остался держать сектор.

Нет, сержант не страдал склонностью к вольнодумию и уважал мудрого доктора, хотя тот годился ему в сыновья.

Как и подобает опытному военному, сержант был практиком и сторонником здорового рационализма.

Так вот практика показывала, что защитные комплекты надевать нерационально. Потому что они, увы, не защищают от тех фокусов, которые может выкинуть портальное поле.

По крайней мере, в прошлый раз они никого не спасли.

* * *

Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере с открытым окном приёмника.

Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.

Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой.

За ними стояли трое с автоматами, пока что не целились, но вели себя насторожённо и следили за каждым жестом Вадима.

Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках фонарь и нечто, напоминавшее диктофон.

В гробовом молчании прошло несколько секунд, в течение которых Вадим успел рассмотреть помещение и понять, что существа в защитных костюмах — это всё же люди.

Люди, по-видимому, тоже что-то поняли, и тот, который с диктофоном, радостно крикнул:

— Есть контакт!!!

Голос из-под скафандра звучал глуховато, но вполне отчётливо.

Итак, это люди, и как минимум один из них говорит по-русски.

«Это игра, — с абсолютной уверенностью решил Вадим. — Очень, кстати, антуражненько. Клёпки аутентичные, люди как живые… Не понял только, что это за игра такая. Что-то типа «Биошока» с локализацией?»

И вдруг понял, что это не внутренний диалог, а он на самом деле говорит вслух.

Ух ты, какая чудная игра!

— Объект вменяем, ведёт себя несколько неадекватно, — пробубнил товарищ с диктофоном. — И выглядит… Выглядит очень странно. Так — внимание!

Двое с «ружьями» в первом ряду быстро присели на колено, трое во втором подобрались, расступились и направили на Вадима оружие.

А товарищ с диктофоном зачем-то подскочил к пульту управления, положил ладонь на большую красную кнопку и тревожно уточнил:

— Какой Уровень?!

— Восемьдесят второй, — Вадим гордо подбоченился.

— Не… Гхм… Не понял, — растерялся товарищ с диктофоном. — Как это «восемьдесят второй»?! Максимум — Тринадцатый, дальше ничего нет!

— Ну не знаю, может, здесь разрабы «левелкап»^[2] воткнули? В любом случае у меня реально Восемьдесят второй Уровень, ментал прокачан на «макс», и мне надоело торчать в этой камере, — Вадим тряхнул руками, воспроизводя жест персонажа из игры, готовящегося наложить заклинание, и шагнул было вон из камеры. — А если кто дёрнется, махом кастану безумие…

Выйти на волю он не успел: товарищ с диктофоном шлёпнул ладонью по красной кнопке.

Массивный защитный экран моментально закрыл выход из камеры, чуть не отдавив Вадиму ногу.

Раздался звук, похожий на рёв ракетных сопел, в камере вспыхнуло нестерпимой яркости голубое свечение…

И Вадима в одно мгновение разложило на атомы.

* * *

Придя в себя, Вадим обнаружил, что находится в просторной камере, с распахнутым настежь защитным экраном.

Прямо перед ним расположились в два ряда существа в защитных костюмах и шлемах, похожих на скафандры, с выпуклыми прозрачными щитками во всё лицо.

Существа вели себя странно. Двое направили на Вадима то ли приборы, то ли ружья, сразу и не разберёшь, в общем, такие длинные штуковины с толстыми раструбами, обмотанными медной проволокой. За ними стояли трое с автоматами, не целились, но вели себя насторожённо, следили за каждым жестом Вадима.

Чуть сбоку от первого ряда располагалась видеокамера на треноге, рядом с которой застыл шестой представитель «комитета по встрече», державший в руках нечто, напоминавшее диктофон.

В общем, всё в точности так же, как в первый раз…

Только ощущения совсем другие.

Это была сплошная Воплощённая Боль.

Каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка его организма стонала, рыдала и билась в страшной истерике от нестерпимой боли, которая разрывала на части всё естество Вадима, не давала дышать, двигаться и думать.

Это было какое-то Парализованное Безвоздушное Безумие: с перекошенным жуткой гримасой лицом Вадим застыл на месте, как монумент всем сгоревшим в аду, невидящим взором глядя прямо перед собой, и мечтал в тот момент только об одном:

Смерть…

Смерть.

Смерть!

Господи, Смерть, возьми меня обратно! Это неправильно, несправедливо, человек не может, не должен, не имеет права жить после ТАКОГО…

— Есть контакт!!! — радостно крикнул человек с диктофоном.

О, боже… Что это?! Что за идиотское светопреставление?!

— Так… Объект явно в шоке, моторика отсутствует. Вегетативная реакция… Ребята, да он помирает! А ну, взяли…

Двое в первом ряду бросили «ружья», подскочили и выдернули Вадима из камеры.

Быстро уложили на тележку, вогнали какой-то препарат и занялись реанимацией: двое принялись грубо и жёстко массировать конечности, а товарищ с диктофоном бил Вадима по щекам и что-то орал ему в ухо.

Через пару минут экзерциции увенчались успехом.

Вадим дёрнулся, как ударенный током, с криком хапнул первую порцию воздуха и закашлялся, задышал жадно и глубоко, хрипло рыча и плача, выталкивая из себя эту невероятную, немыслимую, несовместимую с жизнью Боль…

* * *

Спустя немного времени начал действовать введённый препарат и организм стал постепенно отходить от фантомного болевого шока.

Панин первым делом зачем-то посветил фонариком Вадиму в глаза. Затем проверил параметры — пульс, температуру, измерил давление и заставил проглотить пару таблеток с горьковатым вяжущим привкусом.

— Сидеть можете?

Вадим сел на тележке, осторожно шевельнулся и прислушался к своим ощущениям.

Внутри всё горело.

Нет, это как-то тривиально. Бывает, с мороза опрокинешь стопочку, да под острый чили, который шикарно готовит мама, — и тоже внутри всё горит. Хорошо так горит, по телу разливается приятное тепло, и на душе благостно…

Сейчас всё горело так, словно Вадима бросили в топку крематория, где он был испепелён заживо, а потом выдернули обратно и каким-то чудовищным некромантским заклинанием собрали-слепили заново.

В общем, ощущения — застрелись.

Хочется орать в голос, биться в истерике и навзрыд жаловаться кому-нибудь доброму и понимающему, кто правильно оценит всю невозможность того, что с тобой произошло, всё растолкует, и объяснит, и посоветует, как избавиться от этого дикого кошмара…

— Как самочувствие?

Вадим осторожно пожал плечами.

Была абсолютная уверенность, что каждое движение после ТАКОГО должно причинять невыносимую боль.

На самом деле, эта фантомная боль уничтоженного организма была равномерной и статичной, независимо от движений, но шевелиться всё равно было страшно.

— Объект не может адекватно оценить своё состояние, — сообщил диктофону Панин. — Однако целый ряд признаков указывает на сильнейший стресс, вызванный ПЕРЕМЕЩЕНИЕМ… Фамилия, имя, отчество?

— Вадим Николаевич Набатов.

А голос ничего так, не сгоревший, вполне нормальный, разве что заметно хриплый от переживаний.

— Возраст?

— Двадцать три года.

— Так, уже хорошо! — обрадовался Панин. — Амнезии нет, это отличный признак… Уровень, сектор?

Вадим машинально втянул голову в плечи и зажмурился.

Ну и что сказать товарищу в скафандре?

За неправильный ответ на этот вопрос его убили.

Вот этот самый товарищ и убил. И ладно бы просто выстрелил в голову, по обыкновению приличных негодяев, а то ведь буквально разложил на атомы!

И лицо вроде доброе, и в своём странном костюме похож на героя-космонавта…

Но товарищ явно недобрый.

Это он ударил по кнопке, Вадим всё помнит.

— Не можете ответить, с какого вы Уровня? — огорчился Панин. — Что же это получается, избирательная амнезия?

— Пацан боится, — поделился соображениями сержант Мусаев. — Может, он боец «реконов»?

— Вы солдат Реконструкции? — живо ухватился за эту мысль Панин. — Если так, не волнуйтесь: вы сейчас идёте по программе Эксперимента как особо важный объект, так что вашей безопасности ничего не угрожает. Кстати, извините, сразу не представился: я Алексей Панин, научный руководитель экспедиционной группы, это мои коллеги, Евгений и Сергей, этот суровый человек — сержант Мусаев, наш начальник конвоя, а эти двое…

— Солдаты. — Сержант без пиетета оборвал поток приязни учёного. — Просто солдаты. Этого достаточно.

— Ну… Хорошо, пусть будет так, — кивнул Панин, несколько обескураженный официальным тоном сержанта. — В общем, не волнуйтесь, вам ничего не угрожает.

— Я не солдат, — тихо сказал Вадим. — Я системный администратор.

— Системный… администратор?

Панин в растерянности посмотрел на ассистентов.

Ассистенты пожали плечами. Нет, это словосочетание им ни о чём не говорило.

Мусаев едва заметно дёрнул уголком рта и одарил Вадима тяжёлым взглядом.

«Этот пристрелит не задумываясь, — подумал Вадим. — Он даже не пытается скрывать, что считает меня врагом».

— То есть, я так понял, вы трудитесь в администрации сектора? — уточнил Панин.

Вадим опять промолчал, опасаясь, что неудачный ответ может спровоцировать нездоровую реакцию.

— Объект не может ответить на ряд элементарных вопросов, — пожаловался диктофону Панин. — Таким образом, реальное состояние объекта остаётся под вопросом до полного обследования в лаборатории… Скажите… Эмм… Вадим… Вы странно одеты, и у вас было вот это…

Панин показал изъятые при реанимации Вадима айфон, Bluetooth-гарнитуру и две клёпки от офисного стула. Сам стул отсутствовал.

— Это не в порядке обвинения, просто сугубо академический интерес… Скажите, вы ограбили Исторический Музей?

— Это моё, — затравленно пролепетал Вадим. — Могу чем угодно доказать…

Интересно, что у них тут полагается за кражу? Если за неправильный ответ убивают без предупреждения, то…

— Да не волнуйтесь, всё нормально! Я же сказал: чисто академический интерес.

— Я не волнуюсь, это в самом деле моё! Там забита куча моих данных, могу показать. Телефон куплен четыре месяца назад, у меня дома гарантия на него лежит, могу предъявить. А! Можно маме позвонить, она подтвердит… Разрешите?

Панин не без колебаний отдал телефон Вадиму.

Мусаев опять нехорошо дёрнул уголком рта и зачем-то поправил автомат. Как будто проверял, успеет ли быстро вскинуть оружие, если вдруг понадобится.

— Так, сейчас мы всё подтвердим… — Насторожённо косясь в сторону неприветливого сержанта, Вадим пробежал пальцами по клавишам.

Айфон без потерь перенёс «перемещение» (или что там подразумевал под этим термином Панин) и функционировал исправно, но «не видел» сеть.

— Могу я узнать, где мы сейчас находимся?

— Разумеется, — с готовностью отозвался Панин. — Пятый Уровень, Северо-Запад, сектор Реконструкции.

— Теперь это наш сектор, — подсказал Мусаев.

— Ах да, прошу прощения, — сконфузился Панин. — В самом деле, теперь это сектор Профилактики.

Для Вадима эти подробности были пустым звуком.

— В смысле, я хотел уточнить — мы сейчас под землёй? Что-то сеть не ловит.

— Что значит «под землёй» и «сеть не ловит»? — не понял вопроса Панин. — Я же сказал, мы на Пятом Уровне… и здесь нет никаких сетей!

— Может, он имеет в виду охоту на краулеров? — предположил ассистент № 2. — В Нейтрали, говорят, до сих пор сеткой ловят…

— При чём здесь краулеры? — отмахнулся Панин. — Вадим, вы так и не вспомнили, где живёте?

— Я всё помню. Просто мне… ммм… не совсем понятен вопрос про «уровень», — Вадим открыл свои данные и протянул телефон Панину. — Вот, пожалуйста, смотрите. Фото, адрес, телефоны, «мыло», личные данные. Если этого мало, посмотрите все мои контакты и сравните с абонентами в журнале сообщений. А как связь появится, можем позвонить домой, вам всё подтвердят.

Панин взял телефон и прочёл вслух:

— «Красноярск‑55», улица Вавилова, 2, кв. 10… «Кэ-вэ», это что за аббревиатура?

— Квартира, — Вадим подавил желание громко удивиться и осторожно уточнил: — Это вы так шутите, да?

— Хм… Да нет, похоже, это вы так шутите… Так…

Панин дочитал до даты рождения и замер, застыл на месте, как будто его внезапно разбил паралич.

Ассистенты, заглядывая через плечо вмерзшего в пол босса, ознакомились с информацией, дружно покачали скафандрами и выдали резюме, каждый на свой лад:

— Бред какой-то, — сказал ассистент № 2.

— А если не бред… то это просто фантастика какая-то, — сделал вывод ассистент № 1.

— А что там? — полюбопытствовал Мусаев.

— Нет, так не бывает, — даже не стал объяснять ассистент № 1. — Если так, то это должен быть седобородый дедушка. Лёша, ты как думаешь?

И он похлопал Панина по плечу.

Панин, наконец, отмёрз и зашевелился.

Резко дёрнув застежку, он стащил с себя шлем со стеклянным «забралом», прерывисто вздохнул и уточнил:

— Вы… Гхм-кхм… Вадим… Вы родились 7 января… 1991 года?!

Голос у него почему-то стал хриплым и сел до шёпота.

— Совершенно верно, — подтвердил Вадим.

— И сейчас вам двадцать три года?

— Совершенно верно.

— Бред, — повторил ассистент № 2. — Такого просто не может быть!

— Согласен, — высказал солидарность ассистент № 1. — Я же говорю, это был бы седенький такой старичок.

— А… Гхм-кхм… А что вы делали…

Панин говорил с паузами, как будто боялся спросить нечто важное (может быть, невероятно важное, критически важное) и старался хоть ненадолго растянуть состояние пребывания в приятном неведении…

–…на момент… попадания… в… гхм-кхм… в портальное поле?

— Это вы про воронку, что ли? Сидел за столом. Гонял эльфа… эмм… в общем, играл в компьютерную игру. Тестировал, точнее.

— А где именно сидели?

— На рабочем месте, — сокрушённо признался Вадим. — В ДК «Плутоний». Я понимаю, что это «не айс» с точки зрения профессиональной этики, но…

— К чёрту этику… «Дэ-Ка», это…

— Дом культуры.

— И этот дом… Гхм… Он был… ТАМ?!

Тут Панин очень осторожно, можно сказать, несмело, ткнул пальцем вверх.

Ткнул так, словно боялся, что его покарают за этот непристойный или даже кощунственный жест.

— Ну… — Вадим озадаченно почесал затылок. — Это зависит от того, где мы сейчас находимся. В смысле, если под землёй, то…

— Этот дом был на поверхности земли и над ним было Небо? — неожиданно вмешался сержант Мусаев.

— Так точно. — Вадим тотчас же вспомнил военную кафедру и не мог не признать очевидный факт: «А этот сержант в некоторых моментах смышлёнее сразу трёх учёных: вон как вопрос сформулировал!» — Этот ДК в самом сердце моего родного города, на центральной площади. И понятно, что над ним небо… Только почему «было»?

— А год… Какой год был? — мертвецки бледнея в предчувствии великого открытия, спросил Панин.

— 2014‑й, естественно! — Вадим бледнеть не стал, но у него вдруг возникло предвкушение чего-то ужасного и непоправимого. — Только почему опять «был»?! Что вы хотите ска…

— О боже… — Панин судорожно вздохнул, присел на тележку рядом с Вадимом и крепко ухватил его за плечо. — Вадим… Вадим, признайтесь честно: вы всё это выдумали?! Я имею в виду про 2014 год, «поверхность», ДК…

— Что значит «выдумал»? — Вадим, не спрашивая разрешения, забрал у Панина айфон и трясущимися пальцами открыл список входящих. — Вот… Вот смотрите, это звонок Никиты. Никита, друг, звонил мне минут за пять до… эээ… до Перемещения… Вот, смотрите, дата, время…

— Невероятно… — свистящим шёпотом пробормотал Панин, вскакивая с тележки и хватаясь за голову. — Неужели мы сделали ЭТО?! Неужели получилось?!!

— Послушайте, как вас там… — тревожно спросил Вадим. — Послушайте, вы не хотите ничего мне сказать…

— Невероятно!!! — продолжал блажить Панин, по щекам которого градом катились слёзы счастья. — Ребята, ЭТО случилось только что, на наших глазах!!! Вы все ЭТО видели!!!

— Что случилось-то? Мне кто-нибудь скажет или нет?!

— Малыш, сейчас две тысячи шестьдесят третий год, — с неожиданным сочувствием сообщил самый толковый в мире сержант Мусаев. — И люди уже лет сорок не живут «на Поверхности».

— По… гхх-кхх… почему не живут? — переспросил Вадим, неосознанно фильтруя страшный факт несуразности названной даты и перескакивая на другой аспект, пусть и не менее кошмарный, но хоть как-то поддающийся логическому осмыслению. — Что там не так с этой Поверхностью?!

— Ну… Это долго объяснять, — начал было ассистент № 1. — Чтобы понять суть процессов, происходящих сейчас на Поверхности, нужно…

— А если в двух словах? — поторопил его Вадим.

— Эмм… Ну… — ассистент замялся.

— Там просто нельзя жить, — вмешался Мусаев. — Поверхность давным-давно сдохла.

— А люди? — сморозил глупость ошарашенный Вадим. — Там же были люди…

— Нет там людей, — угрюмо пробурчал Мусаев.

— Что значит «нет»? Как это «НЕТ»?!

— Цивилизация погибла, — подтвердил ассистент № 2. — Вся инфраструктура уничтожена. Природы как таковой нет. После Катастрофы выжило не более трёх-пяти процентов населения Планеты…

Примечания

2

Перевод на русский разговорный: «Разработчики применили ограничение на максимальный уровень».