Джаз для майора Пронина

Лев Овалов (2024)

Майор Пронин — легендарный советский контрразведчик, оставивший далеко позади Шерлока Холмса и Джеймса Бонда, на этот раз вынужден идти на риск… Слишком сильный попался противник. В этой книге майор Пронин показывает чудеса проницательности, столкнувшись с асами международной разведки, нагрянувшими в послевоенную Москву. Действие происходит на приемах, на концертах Леонида Утёсова, в комфортабельных поездах и на курорте. Кто дергает за ниточки, руководя бандой шпионов и террористов? На этот вопрос предстоит ответить майору Пронину, который на этот раз выступает под маской гида. В самый последний момент ему удаётся предотвратить теракт, который обернулся бы международным скандалом. Но будет ли спасена репутация советской контрразведки? И почему певец Утёсов подарит майору Пронину свою лучшую шляпу?

Дипломатическая личность

Разбудил Пронина телефонный звонок. Агаша взяла трубку и закричала, словно передавала сигнал тревоги:

— Иван Николаевич, вас!

И, перейдя на шепот, добавила:

— Ковров, генерал.

Майор Пронин прижал к уху черную трубку.

— Слушаю вас, товарищ генерал.

В ответ он услышал металлический голос шефа:

— Пронин, первым делом по прибытии на службу, будь у меня.

— Есть, — отчеканил столь же четко Пронин. На этом разговор и прекратился.

«Так, произошло что-то неординарное». Впрочем, настроение Пронину этот звонок не испортил. Утро было светлое и теплое, воздух свеж, чувствовалось приближение лета. Майор посмотрел в окно и залюбовался зеленеющими листьями городских лип. Потянулся всем телом до приятного хруста в костях.

Приняв прохладный душ, Пронин сел завтракать. Пошучивал, похваливая стряпню Агаши.

— Как тебе, Агашечка, кстати, мой новый шофер показался? — завел он разговор со своей домоправительницей.

— Ой, Иван Николаевич, глаза-то у него какие узенькие! А ну, он не разглядит чего? Аварию вам учудит?

Пронин налил в чашку крепкого чая. Дома он всегда пил из чашек, оставляя стаканы для службы.

— Нет, Агаша, он танкист. На «тридцатьчетверке» всю Германию проехал взад и вперед. Шестнадцать звездочек на корпусе своем привез обратно. Значит, шестнадцать «тигров» и «пантер» подстрелил в Европе. А глаза, хоть и не широки, да, видать, глубоки. Вот, помнишь, Агаша, Лев Сергеевич рассказывал нам, как он в Свердловске жил в коммуналке вместе с сыном китайского буржуазного лидера Чан Кайши? В те времена, кстати, у него были прогрессивные намерения.

— Это который от папаши сбежал?

— Да, как и наш Васятка. Только тот сбежал от капиталистической и милитаристской лжи, а наш — от лжи феодальной и религиозной. Так вот. Овалов, помнишь, нам расписывал способности Чана к механике. Мол, и учить не надо было парня — любая железка его сама слушала. Эти китайцы еще весь мир когда-нибудь завалят мануфактурой, дай им только срок. Ты, к примеру, знаешь, что каждый пятый человек на земле — китаец? Так-то! «Сталин и Мао слушают нас…» — жаль, Утесов вчера эту песенку не исполнил.

— Ай, Иван Николаевич! Слушать, может, его железки и слушают, только уж больно узки глазки-то… А ну — не разглядит чего!

— Ты нам, Агаша, «интернационал» не круши!

— Фу ты, разве я против интернацьянала. Я все за вас волнуюсь.

— То-то же. Но Василия Могулыча не обижай. Впредь принимай его ласково и душевно. Корми сытно.

— Есть, товарищ майор!

После завтрака Пронин внимательно просмотрел утреннюю прессу. Поцокал языком, покачал головой, отложил «Правду» и «Известия» и стал одеваться.

В отличном настроении вышел из квартиры, сбежал по лестнице, козырнул консьержу и сел в авто.

— Поехали, Вася!

Устроившись удобно на сиденье, он многозначительно подмигнул шоферу. Могулов улыбнулся в ответ.

— А ведь гуманная эта религия — ваш буддизм! Можно даже сказать — культурная. Я бы кое-что взял на вооружение в целях улучшения нашей правоохранительной системы. Как вы на это смотрите, Василий?

Тот лукаво улыбнулся. Монголоидные глаза шофера превратились в совсем узенькие щелочки. Молча вывел авто на улицу. Маршрут следования на сей раз проходил мимо пяти театров, двух закрытых монастырей и одной церкви — Успения на Сретенском бульваре.

Ковров встретил Пронина с недовольным видом, даже стула не предложил:

— Что, Иван Николаевич, зазнался? Пронин растерянно кивнул, не понимая, чего от него хочет командир. Но Ковров не был настроен шутить:

— Устроили там, видите ли, художественный театр. Читками занимаетесь, мать вашу. Литературой дореволюционной! А известно тебе, что вчера в Ташкенте взяли двоих бендеровцев при попытке…

Пронин продолжил фразу:

–…проведения террористического акта на Алайском рынке.

— Это, между прочим, самое людное место столицы советского Узбекистана. Товарищ Сталин лично высказал озабоченность по поводу нашей работы. Не умеем опережать террористов. Не умеем. В архив нам пора. А у нас знаешь, какой архив? — Ковров провел ладонью по горлу — Пенсия, мемуары и рыбалка — не для контрразведчика! Форма отставки у нас одна… Наша партия сама, как ты знаешь, предоставит мёртвым хоронить своих мертвецов — и вперёд к новым победам!

— Спасибо, товарищ Ковров, за политинформацию и за урок закона Божьего. Но я-то тут при чем? Мне никто не поручал гоняться по Средней Азии за украинскими националистами. Я работаю с Элорантой, навожу мосты… Я взял в оборот Таама.

— Мосты. Сукин сын, — Ковров прищурился. — Смотри, как бы твои мосты не сгорели. Через три недели в Союз прибывает Франц Малль — швейцарский дипломат. Смекаешь?

Пронин пожал плечами:

— Вы же знаете, я нейтралами не занимаюсь.

— Как коммунист, ты мог бы хоть немного разбираться во внешней политике! — Ковров подошел к карте и ткнул пальцем в район Тихого океана. — В мире идет разделение сфер влияния. Забыл, что Черчилль Гопкинсу две недели назад нашептал на ухо?

— Да нет, помню. — Пронин помрачнел. — «Железный занавес» перед нами хотят опустить, вот что он сказал. В Подсдаме он себя ещё покажет.

— Точно! Теперь у нас две задачи: атомная бомба и ответный «занавес». Наши восточноевропейские друзья пока что с нами. Но уже начинают своевольничать. В Чехии — товарищ Готвальд, в Польше — Болеслав Берут, будто красна девица. Не говоря уж о югославе Тито, который сегодня друг, а завтра Кукрыниксы его кровавой собакой станут величать. С ними мы, конечно, разберемся по-нашему, по рабоче-крестьянски. Но общественный резонанс может быть сильнее, чем нам хочется. Нейтралы в такой обстановке ой как важны. К тому же, этот Малль — большая шишка в западных политических кругах. Имеет большие полномочия, известен во всем мире. В организации объединённых наций он займёт важное место. Впервые такого уровня человек — к тому же, не коммунист — приедет в СССР, проведет в нашей стране целый месяц, всю ее объедет!

Ковров кричал от волнения и рукой показывал, как этот швейцарец будет объезжать нашу страну.

— Он в газетах своих продажных уже понаплел, что хочет даже по нашим деревням захолустным проехаться! А еще — на советский курорт лыжный посмотреть! И ты хочешь сказать, что наши милые ребята из бывших эсэсовцев не воспользуются случаем, чтобы устроить скандал на весь мир? Например, теракт в Большом театре в присутствии Малля. Да что там в Большом — он за этот месяц побывает везде. В каком-нибудь передовом колхозе взорвется бочка навоза — и все! Провал! Крышка! Все мировые газеты закричат, что Советы не могут контролировать ситуацию в своей собственной стране. Оппозиция в Восточной Европе открыто восстанет, а Черчилль с Трумэном только того и ждут. И занавес закроется! «Железный занавес», Иван! Ты представляешь, сколько голов после этого покатится?

— Бочка, крышка… — мечтательно бормотал Пронин. — Все в дерьме, и тут выходит он — весь в белом… Ну, так приставьте к Маллю ребят из правительственной охраны. Они профессионально выполнят работу. Не таких охраняли в Ялте и Тегеране.

Ковров отвернулся:

— Эти меры мы и без твоих советов примем. Но для контрразведчика здесь тоже найдется работа. Есть мнение, что на Малля террористы налетят как пчелы на мед. Твоя задача — прихлопнуть этот улей. К тому же учти, в крайнем случае, за Малля отвечать будут не только «ребята из охраны». В первую очередь отвечать будем мы. Причем, головой, — Ковров выдержал паузу и продолжил куда мягче, — но ты ведь, мой мальчик, работаешь не за страх, а за совесть. Я знаю.

Ивану Николаевичу сразу стало ясно, что Малль интересует начальство не из-за перестраховок, раскрыты неизвестные ранее факты и предстоит большая работа.

Пронин приосанился:

— Какие будут указания?

— Основное ты уже понял, — Ковров посмотрел Пронину в глаза. — Сейчас твоя основная работа — борьба с нацистскими преступниками. Через Эло… Как его, шельму? Через Элоранту ты должен выйти на тех, кто будет заниматься Маллем. Таама мы отпустить не сможем. Слишком многое на нём… Так что работай с ним в наших стенах. А Элоранта должен нас привести к диверсантам…

— А если таковых не будет? Что делать — липу придумывать? — поморщился Пронин.

— Понимаю твоё беспокойство. Но здесь липа не понадобится. Они, как пить дать, займутся Маллем. Вот увидишь. Словом, дорогого гостя нужно встречать на уровне. С гидами. Вот ты, друг любезный, гидов и возглавишь. И чтобы от швейцарца этого — ни на шаг. Всю дорогу.

Пронин козырнул: «Слушаюсь!» и повернулся, чтобы выйти из кабинета. Но Ковров остановил его:

— Подожди. Я вот что хотел тебе сказать. У меня, сам знаешь, свои методы. Но если таким делом занимается майор Пронин, — я спокоен. Слышишь, майор Пронин? Тебе ведь могут даже звание маршала присвоить — для нас, для нашего дела, для партии ты навсегда останешься майором. Ведь это в контрразведке — самое охотничье звание.

«Сейчас обниматься полезет, подлец», — беззлобно подумал Пронин и оказался прав. Дипломатично стерпев начальственные излияния чувств, он вернулся в свой кабинет.

«Надо полагать, — размышлял Пронин, — что провал этого задания может вылиться для Коврова в нечто большее, нежели общественное порицание. Давно он так не нервничал».

Надо было проанализировать сложившуюся ситуацию. Три часа изучения материалов дела дали Пронину немного результатов. При взятии Аугенталера и его группы было захвачено немного документов — жалкая кучка. По-видимому, главная связная база осталась нетронутой.

«Значит, надо начинать почти с нуля. С Элоранты. Да и себя не забыть. Устрою-ка я на недельку-другую, пока швейцарец не приехал, сладкую жизнь себе и бедолаге — угро-финну. Ситуация позволяет расслабиться».

Пронин достал блокнот, потом телефонный справочник московских учреждений, открыл раздел, в котором были указаны все московские рестораны, после чего стал быстро переписывать их телефоны в свой блокнот. «Прага», «Москва», «Националь», «Центральный», «Славянский базар»…

На следующее утро Пронин составлял меню, как заправский шеф-повар. Он обзванивал метрдотелей, выспрашивал, какие у них есть фирменные блюда, узнавал график работы лучших поваров и кондитеров… Его интересовала не только русская кухня, но и лучшие блюда европейских стран. Изысканные напитки… Десерты…

К обеду меню на неделю вперед было готово. Потом начались звонки в высшие инстанции для согласования коммерческих условий перевербовки агента, захваченного в Прибалтике. Вечером Пронину пришлось даже заехать в Кремль для согласования самых деликатных вопросов.

Наконец, можно было начинать оперативную работу по обработке грешной души Яака Элоранты.