След механической обезьяны

Лев Брусилов (2024)

В Татаяре вместе с хорошей погодой установилось затишье, ни преступлений, ни происшествий. Но однажды к заскучавшему полковнику фон Шпинне обращается фабрикант Протасов, первый татаярский миллионер. По его словам, в доме происходит чертовщина: якобы механическая игрушка, обезьяна в человеческий рост, которая умеет ходить и говорить, сама выбирается из чулана и бродит по дому. Миллионер боится, что рано или поздно она кого-нибудь убьет и просит Фому Фомича погостить у него несколько дней…

Глава 11. Беспокойная ночь в доме Протасовых

Начальник сыскной остался один в комнате. Осмотрелся. Прошелся от стены к стене. Заглянул в платяной шкаф — пусто. Попробовал, насколько пружиниста кровать. Остался доволен.

Фому Фомича не оставляла мысль: какие все-таки цели преследовал хозяин дома, когда пришел в сыскную? Действительно ли он хотел, чтобы кто-то знающий разобрался в происходящем, или ему нужно было, чтобы полицейский остался на ночь в доме? Вопросы, которые фон Шпинне еще недавно задавал фабриканту, теперь повторял сам себе. Все получалось не в пользу хозяина. Подозрения, что это он заводит обезьяну, не рассеялись, а напротив — усилились. И полицейский в доме нужен вовсе не для того, чтобы кого-то напугать. Но для чего же? Мозг фон Шпинне работал быстро. Вскоре у него появилось довольно спорное и довольно страшное предположение: а что, если Протасов действительно задумал с помощью обезьяны убить свою жену Арину Игнатьевну и для этого пригласил начальника сыскной на место преступления? Лучшего свидетеля и придумать нельзя. Да и кто после всего этого станет подозревать самого фабриканта?

Фома Фомич снял пиджак, расстегнул пуговицы на жилете и сел на кровать. Он не собирался ночным дозором ходить по темным коридорам протасовского дома. Его желание было простым — лечь и поспать. Сон — это лучшее, что может дать человеку природа. Глядя на хорошо взбитую подушку в белой словно снег наволочке, начальник сыскной почувствовал, как мелкими щекочущими шажками подступает дремота. Глаза закрылись, подбородок оттянулся, полковник широко и смачно зевнул. И в этот момент в дверь комнаты осторожно постучали.

— Да! — подавляя второй зевок, крикнул фон Шпинне.

Дверь открылась, и в комнату под шелест платья вошла одна из приживалок, смуглая и длинноносая Руфина Яковлевна. Фома Фомич встал ей навстречу.

— Я прошу прощения! — Она затеребила в руках платок. — Мне не стоило сюда приходить, но меня заставили чрезвычайные обстоятельства…

— Вы позволите, я прикрою дверь? — спросил тихо начальник сыскной.

— Нет! — поспешно воскликнула поздняя гостья и сделала шаг назад.

— Но нас могут подслушать. Ведь вы пришли не просто так, а сообщить мне что-то очень важное, я вижу по вашим глазам…

— Да, но находиться один на один с мужчиной в комнате при закрытой двери… Как к этому отнесутся другие?

— Кто другие? Вы кому-то сказали, что пошли ко мне?

— Да! А что, не нужно было? — Руфина Яковлевна смотрела на фон Шпинне обреченно, точно уже ничего нельзя было поправить. От этого взгляда начальнику сыскной сделалось смешно, однако он подавил в себе желание рассмеяться, даже легкая улыбка не коснулась его плотно сжатых губ.

— Кому вы рассказали?

— Вернее, я никому не рассказывала, но…

— Что «но»?

— Мы…

— Кто это «мы»?

— Я, Пелагея Семеновна и Мария Потаповна решили вам кое-что поведать…

— И жребий идти ко мне пал на вас?

— Нет, я сама изъявила желание прийти в эту комнату.

— Вы пришли ко мне, насколько я смог понять, с секретной миссией? — приглушенно спросил начальник сыскной.

— Да! Рискуя своей репутацией!

— И вы полагаете, секретную миссию можно осуществить с широко распахнутой дверью? — Фон Шпинне, казалось, не обратил на слова приживалки о репутации никакого внимания.

— А разве нет?

— Нет. За вами могли следить, возможно, кто-то сейчас стоит в коридоре в какой-нибудь темной нише. Только и ждет, когда вы покинете мою комнату, чтобы наброситься на вас! — Начальник сыскной сказал это с жаром, его слова напугали Руфину Яковлевну.

— Вы… так… думаете? — делая большие паузы, спросила она и поспешно выглянула в коридор.

— Я знаю это наверняка, потому что служу в полиции всю свою жизнь!

— И как же нам быть? — Приживалка завертелась на месте. Ее платье ужасно шуршало, каблуки отбивали дробь, казалось, она поднимает шум специально, чтобы привлечь чье-то внимание. Это не смутило полковника. Он продолжал настаивать на своем.

— Нужно закрыть дверь, чтобы никто, ни один шпион не смог услышать. Понимаете?

— Понимаю! — кивнула она и тут же, спохватившись, добавила: — Но я против!

— Тогда ничем не смогу вам помочь. Идите к себе, завтра утром мы с вами поговорим, и вы в присутствии ваших подруг все мне расскажете! — заключил фон Шпинне и направился к двери, как бы указывая приживалке, в какую сторону уходить.

— Но я не могу ждать до завтра! — почти рыдая, проговорила Руфина Яковлевна.

— Почему? — Начальник сыскной чувствовал, как его покидает терпение.

— Потому что страшное может случиться уже сегодня ночью! Понимаете? Уже сегодня ночью! — Она таращила глаза на фон Шпинне и трясла белым платком, словно сумасшедший парламентер.

— Ну что же, рассказывайте с открытой дверью, пусть нас все слушают! По крайней мере, все будут уверены в том, что мы здесь не занимаемся чем-то предосудительным!

— Предосудительным? — Приживалка густо покраснела, это было заметно даже несмотря на смуглость ее лица. — Что вы имеете в виду, когда говорите такие слова? И разве можно это говорить дамам?

Последняя фраза, о дамах, заставила начальника сыскной окончательно потерять терпение. Стараясь быть как можно более галантным, он, извинившись, взял Руфину Яковлевну за плечи, быстро развернул и мягко, но настойчиво, вытолкал из комнаты.

— Спокойной ночи! — сказал и захлопнул дверь.

Вернулся к кровати, взгляд его снова упал на подушку. Он зевнул и принялся раздеваться, но не успел снять жилет, как в дверь постучали. На этот раз настойчиво и громко.

— Я уже разделся! Спокойной ночи, Руфина Яковлевна.

— Это не Руфина Яковлевна! — послышалось из коридора.

Пришлось накинуть пиджак и пойти открыть. За дверью стояли все три приживалки.

— Слушаю вас! — не приглашая женщин войти, сказал уставшим голосом фон Шпинне.

— Может быть, вы нас впустите? — спросила Мария Потаповна, из-за своей дородности самая внушительная с виду.

— А это не скомпрометирует вас, уважаемые дамы? — сказал язвительно начальник сыскной. — Может быть, чтобы не было кривотолков, нам поговорить здесь, в коридоре?

— Нет! — мотнула головой Мария Потаповна.

— Что «нет»?

— Это никого не скомпрометирует. Руфина у нас фантазерка, совсем никакой трезвости мышления. Разве может такой мужчина, как вы, позариться на таких женщин, как мы? Ей, — она мотнула головой в сторону длинноносой приживалки, — кажется, что да, а я точно знаю — нет! К тому же нас трое, а это уже какие-то гарантии, согласиесь?

— Согласен, проходите!

После того как приживалки вошли в комнату фон Шпинне, он закрыл дверь и позаботился о том, чтобы его гостьи расселись.

— Ну, я вас слушаю. Только у меня будет просьба, говорите негромко и, по возможности, пусть говорит кто-то один. Итак, кто? — спросил, глядя на приживалок, Фома Фомич.

Те переглянулись. После чего Руфина Яковлевна покраснела и отвернулась к двери, а Пелагея Семеновна опустила взгляд.

— Я буду говорить! — решительно сказал Мария Потаповна.

— Как можно короче, без предисловий и отступлений.

— Я только так и могу! — кивнула приживалка.

— Замечательно, продолжайте!

— Мы пришли к вам, чтобы предупредить — в этом доме готовится убийство!

— Ну, так уж и убийство? — Начальник сыскной сел на кровать, пружины тихо скрипнули. Руфина Яковлевна метнула в него быстрый взгляд, и краска с новой силой залила ее лицо.

— Да, да и еще раз да! — с жаром проговорила Мария Потаповна.

— Ну и кого хотят убить? — Начальник сыскной качнулся на кровати из стороны в сторону, отчего пружины снова заскрипели. Руфина Яковлевна вздрогнула.

— Нас! — коротко ответила Мария Потаповна.

— Кого — вас?

— Нас троих, меня, Руфину и Пелагею!

Начальнику сыскной трудно было сохранить серьезное лицо, но он смог.

— Кто собирается вас убить и, главное, зачем?

— Савва Афиногенович!

— Но для чего ему это? Не проще было бы выставить вас из дому, и вы бы умерли с голоду?

— Нет, не проще! Мы бы тогда разболтали о том, что он замышляет, — сказала Мария Потаповна, и две другие приживалки, подтверждая ее слова, кивнули.

— Вы пришли рассказать мне о его замыслах?

— Нет, мы пришли, чтобы вы нас защитили! — ответила Мария Потаповна.

— И как вы себе это представляете?

— Вы должны нас охранять!

— Что значит охранять, как?

— Поставьте кого-нибудь возле двери нашей комнаты.

— На каких основаниях? Прежде чем это сделать, я должен быть уверен в том, что вам действительно угрожают, что ваши жизни в опасности. Но у меня таких доказательств нет и, я полагаю, не будет. Как вы мне докажете, что Савва Афиногенович хочет убить именно вас, а не кого-то другого?

— Да в том-то и дело, что он хочет убить не только нас, а и еще одного человека, о котором мы вам сказать не можем…

Мария Потаповна, поджав губы, замолчала, как бы говоря, что никакие пытки не заставят ее произнести имя этого человека вслух. Руфина Яковлевна и Пелагея Семеновна разом кивнули.

— Я это знаю и без вас! — огорошил их начальник сыскной. — Нашлись люди, которые рассказали. Савва Афиногенович собирается убить свою жену. Я прав?

После этих слов приживалки всполошились как куры на насесте, разве только не кудахтали. Они думали, что знают тайну, а оказалось, эту тайну знают все, даже совершенно чужой человек.

— Но кто вам рассказал? — спросили они хором.

— Да какая разница. Важно, что для меня это не тайна. А теперь у меня к вам вопрос… — Начальник встал с кровати и торжественно прошелся перед приживалками. Они провожали его пугливыми взглядами. — Откуда вам известно, что в доме готовится убийство Арины Игнатьевны?

— Ну, мы просто подслушали разговор… — начала Мария Потаповна.

— Что значит просто подслушали? — Начальник сыскной остановился как раз напротив нее и уперся взглядом в широкое одутловатое лицо. — Вы что же, были втроем или все-таки кто-то один?

— Да! — кивнула Мария Потаповна. — Это была Руфина.

Только она это произнесла, как Руфина Яковлевна набросилась на свою подругу чуть ли не с кулаками.

— Как ты могла, как посмела выдать меня? — закричала истерично, может быть, даже излишне истерично. Это несколько насторожило Фому Фомича. «А не разыгрывают ли они передо мной спектакль?» — мелькнуло в голове начальника сыскной.

— Дамы, я же просил вас потише. Ночь на дворе, а вы кричите как на пожаре!

— А мне все равно! — бросила Руфина Яковлевна.

— Вы хотите, чтобы я вас снова выставил из комнаты?

— Ладно, я буду молчать, но мы с тобой еще поговорим! — искоса глядя на Марию Потаповну, прошипела Руфина.

— Вы сейчас должны рассказать мне, что и где подслушали! — Фома Фомич посмотрел на Руфину Яковлевну, однако это не помешало ему заметить, как Мария Потаповна сделала Пелагее Семеновне какой-то знак.

— Но я не хочу ничего рассказывать! — заявила Руфина.

— Зачем же вы пришли сюда? — отступил фон Шпинне, словно желая издали рассмотреть эту странную троицу. — Зачем вы сюда пришли? Сами не спите и другим не даете!

— Мы пришли просить у вас защиты! — проговорила Мария Потаповна.

— Мне нужны доказательства того, что вам угрожали. Понимаете? А у вас их нет. Или я ошибаюсь?

— Это зависит от того, что вы называете доказательствами, — тихо заметила Мария Потаповна.

— Только то, что можно предъявить в суде…

— Нам это непонятно.

— Ну, например, письма с угрозами вас убить, можно даже без подписи. Есть у вас такие письма? — спрашивая это, начальник сыскной надеялся, ему скажут «нет», после чего он предложит приживалкам покинуть комнату и ляжет спать. Но его надеждам не суждено было сбыться. Мария Потаповна, чуть подумав, сказал:

— Такие письма есть!

— Я могу на них взглянуть?

— Конечно! Они сейчас находятся в нашей комнате, я могу их принести… — Приживалка с готовностью встала.

— Нет, погодите! — остановил ее начальник сыскной, украдкой поглядывая на лица других приживалок. И если лицо Пелагеи Семеновны не выражало ничего, то по лицу Руфины скользнула тень недоумения. — Погодите!

— Вы же хотели прочесть эти письма. Я сейчас вам их принесу!

— Не торопитесь, сядьте. У меня к вам возникло несколько вопросов, безотлагательных. Кому были адресованы эти письма?

— Как кому? Руфине Яковлевне! — ответила, даже не подозревая подвоха, приживалка.

— А вы сами их читали?

— Конечно! И я читала, и Руфина, и Пелагея, все читали!

— Если они были адресованы Руфине Яковлевне, то пусть она сходит и принесет их!

— Так она не знает, где они! — ответила Мария Потаповна.

— А почему? Ведь письма с угрозами были адресованы ей?

— Она отдала мне, чтобы я их спрятала. И попросила меня не говорить ей, где эти письма.

— Это правда? — Начальник сыскной перевел взгляд на Руфину.

— Правда! — не моргнув глазом, ответила та.

— Хорошо, тогда сделаем так. — Фома Фомич потер рукой об руку и, весело глядя на Марию Потаповну, продолжил: — Вы пойдете и принесете письма, а я пока поговорю с вашими подругами.