Голодный мир

Лариса Сугатова (2024)

Начало 19 века. История о белой девушке Лиззи и индейце из племени маскогу. Лиззи с чернокожей рабыней бегут из богатого дома тети девушки и попадают к индейцам. У каждой из них свои причины. Что из этого выйдет, и смогут ли они избежать «Дороги слез» , по которой индейцев насильно отправляли на безжизненные земли Великих равнин?

Глава 3 Жизнь в племени

Сэм жила обычной жизнью индейской женщины в семье Лисьего Хвоста. Обычная жизнь для скво, родившейся в племени маскога, была для Сэм совсем необычной. На самом деле ей все было интересно. Чем ежедневно занимаются скво, как они шьют свою одежду, что любит есть Лисий Хвост и его многочисленные родственники? Она с удовольствием погрузилась в новую для нее во всех отношениях жизнь. Масуго, так звали ее будущего мужа с рождения до получения им имени воина Лисий Хвост, предпочитал, чтобы его и дома называли так же, как воина. Сэм это забавляло, казалось смешным. Впрочем, остальные индейцы поступали также. Он называл ее Девушкой Дальних Земель, но Сэм, следуя примеру Лиззи, попросила вернуть ей ее настоящее имя. Лисий Хвост немного сопротивлялся для приличия, но услышав про то, что Острый Коготь нашел компромисс, решил уступить. Так Сэм вернула себе имя, данное ей при рождении матерью. У них с Лисьим Хвостом прошло обручение. Сэм при свидетелях накормила его вареной кукурузой, и теперь они официально считались парой.

Свою мать Сэм помнила не очень хорошо. Остались лишь несколько воспоминаний, как мама ласково гладит ее по голове, успокаивая после падения и ушиба коленки, да, как плакала накануне того, как ее продали. В шестилетнем возрасте Сэм разлучили с матерью, продав ту в другое имение. С того времени Сэм никогда ее не встречала и не слышала о ней, как ни старалась расспрашивать новых, только что купленных рабов, иногда появлявшихся в их поместье, о матери. Никто из них никогда ничего не рассказывал Сэи того, о чем она хотела бы услышать. Никто не встречал ее матери.

Сейчас, пока не начинался дневной жар, Сэм с другими женщинами работала в поле за деревней. Индейские женщины выращивали кукурузу, бобовые, тыкву.

Днем уходили в лес, собирали спелую землянику или другие ягоды, травы и корни для приготовления пищи. Уставшие, они возвращались домой, чтобы приготовить еду и накормить каждая свою семью.

Сэм научилась свежевать тушки, выделывать шкуры, коптить и сушить рыбу. Собирали яйца, топили жир. Некоторые вещи, вроде одеял и сахара, индейцы покупали в форте Тулуза.

По вечерам Сэм частенько забегала в вигвам к Лиззи. Хорошо, если Лиззи находилась в это время с бабушкой Сунэ. Даже присутствие Острого Когтя не так смущало Сэм, как если приходилось столкнуться с Итаки.

Эта высокомерная красивая индианка при встрече с Сэм обычно морщила нос, словно столкнулась с дурным запахом и вынуждена его терпеть.

Сэм молча сносила ее выходки до того момента, пока с Лиззи не случилась та беда с иглами и медицинским ножом. После рассказа Лиззи, будто Острый Коготь знал, что это не ее рук дело, но не говорил, где обнаружил мешочек, Сэм шипела в ответ на сморщенную физиономию индианки, давая понять, что раскусила ее подлые намерения и не боится ее.

Как помочь Лиззи, Сэм не знала. Она подбадривала подругу, разговаривала с ней на родном для той языке, хотя индейцы запрещали это делать, но оставаясь вдвоем, девушки вольны были говорить так, как им хочется.

Это сблизило обеих еще больше. Вероятно, имело значение и то, что они были одного возраста.

— Лиззи, когда ты собираешься выйти замуж? — расспрашивала подругу Сэм.

— Не знаю. Мне не за кого выходить, — отвечала Лиззи.

— Так уж и не за кого? — спросила Сэм, и глаза ее заискрились от смеха, — Знаешь, мой Лисий Хвост любит вкусно поесть. Ты бы приготовила бобы с мясом для своего семейства.

— Готовит еду бабушка Сунэ. Я только помогаю ей, делаю, что надо, — ответила Лиззи.

— Твою стряпню оценил бы Острый Коготь, — продолжила Сэм с улыбкой.

— Да ну тебя, как будто мы не можем готовить вместе с бабушкой Сунэ, — ответила Лиззи, отмахиваясь.

— Это понятно. Я говорю о другом, — сказала Сэм.

К вигваму, где стояли девушки, подошел Острый Коготь, и Сэм засобиралась к себе.

— Есть что-то, что я должен знать? — спросил Острый Коготь, когда они остались с Лиззи вдвоем.

— Нет. Все, как и всегда. Сэм забегала просто поболтать, — ответила Лиззи.

Они стояли перед раскрытой дверью. Их голоса и привлекли бабушку Сунэ. Она давно заметила, как внук подолгу смотрит на Лиззи, часто забывая, что хотел сказать. На этот раз он снова поедал Лиззи глазами и девчонка, кажется, совсем не против этого. Острый Коготь такой славный воин, а попался в сети белой женщины, хоть и вытащил из воды он ее, а не наоборот.

Лиззи каждый день убирала в вигваме, подметала земляной пол, готовила еду из того, что приносил Острый Коготь с охоты. Она научилась разделывать тушки кроликов и куропаток, могла дойти до реки, чтобы почистить песком горшки. По вечерам шила одежду из выделанных оленьих шкур, научилась вышивать под руководством бабушки Сунэ. Делала, все, что могла, что было по силам в ее состоянии, сразу после выздоровления. Так как бабушка Сунэ взялась обучать Лиззи лекарскому делу, девушку освободили от обязанности заниматься собирательством в лесу ягод, кореньев и всего того, что использовалось для питания в племени.

Острый Коготь старался приносить домой кусок получше после охоты на оленя или бизона. Он целыми днями пропадал на охоте, появляясь лишь вечером в лучшем случае. Чаще всего, он уходил на несколько дней.

Стоило Острому Когтю уйти в очередной раз на охоту, как бабушка Сунэ тут как тут, оказалась рядом с Лиззи с разговором.

— Лиззи, ты знаешь, что Острый Коготь должен стать вождем? У него другая судьба. Она не связана с тобой, — сказала бабушка Сунэ, тронув Лиззи за руку и строго взглянув на нее черными глазами. Они так напоминали Острого Когтя, затягивали в черную бездну.

— Разве я против? — спросила Лиззи, удивляясь такому началу.

— Ты не против, но ты не помогаешь ему отдалиться от тебя. Острому Когтю нужна простая жена. Он не должен быть привязан к женщине, которая будет сдерживать его внутренний жар, не должен ее любить. А ты именно та, кого он любит. У простого человека внутренний жар невысокий. Он не может носить яркую одежду или использовать драгоценные перья, потому что для него это опасно. А знатные люди, жрецы, правители и их потомки обладают сильным жаром, и они с этим справляются. Поэтому совершать ритуалы может только знать. Чем старше человек и занимает все более важное место в племени, или если воин одерживает все больше побед, его внутренний жар усиливается. Такой человек становится более важным, мудрым и могущественным. У правителя этот жар — самый сильный, поэтому просто так дотрагиваться до вещей, принадлежащих ему, никто недолжен. Эти вещи сожгут изнутри простого человека.

— Разве я виновата в чувствах Острого Когтя? — спросила Лиззи, недоумевая.

— Нет, конечно, но когда тебе и твоей подруге разрешили взять мужа, никто не знал, что ты будешь лекаркой, и что у тебя есть способности к шаманству. В нашем племени алектки не могут иметь семью. Тебе нельзя будет взять мужа, потому что позже ты станешь алекткой. Именно поэтому ты не должна тормозить жар Острого Когтя. Нужно, чтобы он не тратил его на тебя. Острый Коготь должен служить племени. Откажись от него. Скажи ему, что не возьмешь в мужья, ведь, Острый Коготь хочет и ждет именно этого.

— Я не могу этого сделать, — прошептала Лиззи, зажмурившись. Она знала, что бабушка Сунэ недовольна ее ответом, но по-другому поступить не хотела и не могла.

— Ты должна, — сурово сказала бабушка Сунэ, — Духи предков недовольны. Они требуют испытаний для новой лекарки. Нужно, чтобы она проявила себя и свой дар. В противном случае они могут прогневаться. Ты должна сделать так, чтобы наш народ продолжал жить в гармонии, спокойствии и мире, добрых отношениях с природой, ручьями, лесом. Ты должна держать свой род под контролем и себя тоже.

Для Острого Когтя у старой бабушки Сунэ нашлись другие слова. К нему она тоже обратилась, застав наедине.

— Острый Коготь, если ты будешь греться на Солнце, как черепаха, и вдруг небо заволокут грозовые тучи, тебе придется искать укрытие, а коль жар твой велик, да еще рядом с той, что лишь усиливает его своей внутренней силой, ты не сможешь найти укрытие и спалишь всех, кто рядом с тобой. Ты не должен быть рядом с той, что делает тебя то слабым, то в разы сильнее. Ты не простой воин. Эта женщина не для тебя. В ней таится другая большая сила. Она не должна забрать себе еще и твою. Две силы не могут быть вместе. Они погубят друг друга.

Острый Коготь молчал, сидя на своей половине в вигваме и глядя затуманенным взором в приоткрытый вход.

***

Эта река текла через лес, и потому вода в ней была такая же темная, как и мысли Лиззи. Плетеная корзина с бельем стояла на берегу, заросшем травой, Лиззи уже почти дополоскала белье, когда длинная тонкая тень упала перед ней на воду. Она разогнула спину, выпрямляясь. Перед ней стоял Острый Коготь. Его тонкие черты лица несколько осунулись, гладкие черные волосы откинуты назад, глаза блестели на солнце, словно полированный обсидиан.

— Поговорим, Лиззи? — хрипловато спросил Острый Коготь, с надеждой, отражающейся во взгляде на ее согласие.

— О чем? — спросила девушка, и голос ее задрожал. Она догадывалась, о чем будет разговор. Одновременно Лиззи хотела услышать, что скажет ей Острый Коготь и страшилась этого.

— Ты знаешь. — произнес он глухо, — Пожалуйста, выбери меня, — продолжил он резко, не выбирая подходящих слов, Он надеялся, что будет услышано его сердце, — Ты всегда будешь свободна и вольна делать, что хочешь.

— Значит, ты этого хочешь? — спросила Лиззи, и ее сердце радостно забилось. До этого она не была уверена в чувствах Острого Когтя, хотя и Сэм и бабушка Сунэ говорили об этом. Но, сам Острый Коготь до сегодняшнего дня молчал.

— Когда я родился, вызвали жреца, — заговорил Острый Коготь, — определившего мою судьбу. Впоследствии я должен буду стать вождем племени. Думаю, бабушка Сунэ уже говорила с тобой. Она считает, что мы не можем быть вместе. Если хочешь, я изменю свою судьбу. Скажу всем, что жрец пришел позднее моего рождения и его предсказание для меня стать вождем, ошибочно. Все равно его уже нет в живых. Родителей моих, как ты знаешь, тоже, — вместо ответа на вопрос высказался Острый Коготь, — никто не пострадает.

— А что случилось с твоими родителями? — решилась спросить Лиззи, раз уж разговор коснулся их.

— Белый человек… — ответил Острый Коготь отрывисто и замолчал.

— Прости, — прошептала Лиззи.

— Тебе не за что извиняться. Ты здесь ни при чем, — ответил Острый Коготь, глядя мимо нее затуманенным взором, — Белые убили мать и отца с младшим братом, когда они искали сбежавший новый табун лошадей.

Лиззи помолчала, прикоснулась пальцами к его ладони, давая почувствовать, что разделяет его горе.

— Ты не должен менять судьбу, пусть все будет так, как есть. По-настоящему, — произнесла она тихо.

— Хорошо, — согласился он, прикоснувшись к одной из бусин на ее груди.

— Все равно алектке нельзя вступать в брак, так сказала твоя бабушка Сунэ, — продолжила Лиззи.

— Так не становись алекткой. Останься лекаркой, — горячо заговорил Острый Коготь, — Так ты все равно исполнишь свое предназначение, будешь лечить племя, — он произносил слова, стремясь найти выход для них двоих.

— А как же то, что это сказали Духи? — спросила Лиззи.

— Мы пойдем к старейшинам. Пусть они разрешат нам быть вместе, пусть еще пообщаются с Духами, — предложил Острый Коготь, находя решение, — но ты должна сама решить, хочешь ли ты этого, и сказать старейшинам. Ты согласна?

— Хорошо. Я поняла, — согласилась Лиззи с ним.

— Это значит « да»? — спросил он, не зная верить ли своему счастью.

— Это значит «да»! Но не забывай, что окончательное решение за Духами и старейшинами, — ответила Лиззи.

— Мы поговорим с Духами и задобрим их, — успокоил ее Острый Коготь.

Она достала из кармана и, глядя в обсидиановые блестящие глаза, протянула ему серебряный браслет, украшенный голубой бирюзой. Заказала его через посредничество Сэм у местного умельца. Несколько бирюзовых камней сняла с нитки бус, которые всегда носила на шее, так и не снимая с тех пор, как надела во время побега из поместья тетушки Рэйчел.

— Бирюза приносит счастье тому, кто не боится идти дальше, чем видят глаза, кто открывает сердце для любимого, не боясь опустошения, — произнесла Лиззи, краснея.

— Кальчиулитль заключает в себе магию. Он со старых времен ценится как сильный оберег. Его носят для удачи, богатства, чтобы рука, на которую надет браслет с небесным камнем, никогда не протянулась за подаянием, — добавил Острый Коготь, глядя на нее и широко улыбаясь. Он обнял Лиззи, прикоснувшись носом к ее носу, после чего их губы встретились, а сердца обоих, замерев на мгновение, учащенно забились.

Выходит, они обменялись браслетами и теперь были связаны.

***

Камень потемнел. Лиззи не знала еще, что случилось или только должно случиться, но появилось тревожное ощущение, чего-то очень нехорошего. Что-то должно было произойти в ближайшее время. Она бы хотела узнать больше, но могла лишь объяснить это главной ценностью камня — он помогал понять, что болезнь или беда поразили человека. С ней все было в порядке, но минерал изменил свой цвет, соприкасаясь с ее кожей, а так как амулеты ее и Острого Когтя связаны, то… неужели что-то случилось с Острым Когтем? Только не это. Она больше не перенесет подобного тому, что было, когда ее родителей не стало. Это постоянное погружение в себя, избегание внешнего мира и нежелание, хоть что-то делать, даже шевелиться, ее добьет. Лучше быть вместе и принимать все превратности судьбы, деля их на двоих.

Конец ознакомительного фрагмента.