Пасьянс. Современный роман

Лариса Гартман

Запутанная и непростая, но, как и положено настоящему пасьянсу, влекущая своей непредсказуемостью история молодой девушки Риты никого не оставит равнодушным. Любовь и разочарование, предательство и неожиданные взлёты – судьба приготовила для неё немало сюрпризов.

Глава 2

Осенняя погода, как обычно, жила по своим особым законам. Или, вернее, не подчинялась никаким законам. Какой-то небесный кудесник решил перед долгой зимой подарить людям ещё парочку погожих дней. А самым восхитительным было то, что случились они на выходные.

Ольга с утра принимала на балконе «солнечную ванну». Закатав штанины спортивных брюк и завернув «под ноль» рукава футболки, развалилась в плетёном кресле (и где она его только достала?!). Временами рассеянно бросала отрешённый взгляд в книгу, которая примостилась в её руках лишь для успокоения совести. Большим старанием в учёбе студентка Смирнова никогда не отличалась.

Рита же собиралась в гости к тёте Нине, и уже надо было поторапливаться.

С вахтёршей тётей Ниной (Ниной Константиновной, как галантно величал её заведующий общежитием) сдружились они сразу. Пожилая женщина, проработавшая на одном месте почти всю свою жизнь, видела насквозь каждого студента. Сама себя она гордо называла «стражем со стажем» и могла безошибочно предсказать, кто из беспокойных жильцов поступит через несколько лет в аспирантуру, а кто с треском «вылетит» из института через месяц. В Рите с первого дня знакомства разглядела она деревенскую девчонку, не избалованную ни сладкой жизнью, ни вниманием мужчин. Ей нравились такие «редкие экземпляры», которые ещё не привыкли жить с камнем за пазухой. Свою симпатию она выражала по матерински просто — пытаясь хоть как-то облегчить несладкую студенческую жизнь девушки. А поводы для этого находились.

Несмотря на двадцать первый век и на то, что город стремительно рос, зданию общежития никак не везло со спонсорами — почему-то не находилось желающих вложить деньги в ремонт постройки шестидесятых годов. Жилые комнаты поддерживались в сносном состоянии силами самих студентов, а вот душевые… Описание этого «подземелья», а именно такое название с незапамятных времён прилипло к душевым, было бы уместным поместить в каком-нибудь душераздирающем триллере.

В подвале, за неопределённого цвета скрипучей дверью, начинался длинный узкий коридор, который из недостижимого далека безнадежно пыталась осветить сиротливая лампочка; под ногами шуршал невидимый мусор, и, чтобы не упасть, приходилось иногда упираться ладонью в омерзительно сырую стену. Но и после того, как жильцы, матерясь и проклиная проектировщиков, добредали до спасительной лампочки, их мучения не заканчивались. Коридор резко сворачивал вправо, и до двери душевой необходимо было пройти метров десять в кромешной тьме, ориентируясь (руками!) только на заплесневелые стены. Когда девчонки, а в душ, естественно, ходили чаще они, достигали заветной цели, их встречал ржавый кафель на полу и стенах, тонкие струйки тёплой воды из-под потолка и ничем не выводимый запах хлорки от догнивающих лавочек. Но иногда и это удовольствие становилось недоступным, потому что в душе внезапно гас свет и приходилось пускаться в обратный путь не солоно хлебавши.

Зная о таких студенческих мытарствах, к тому же пребывая в благодушном настроении от ослепительного бабьего лета, тётя Нина позвала Риту к себе в гости — искупаться в ванной.

Отбросив в сторону стеснительность, девушка согласилась. И теперь проворно складывала в пакет чистое бельё, полотенце и прочие банные мелочи — смена тёти Нины закончилась полчаса назад.

Но когда Рита вприпрыжку сбежала по лестнице, она увидела вахтёршу преспокойно сидящей на своём рабочем месте.

— А что, — девушка слегка смутилась, — мы не едем?

— Ты едешь, а мне придётся задержаться до обеда — сменщица попросила подежурить, гости к ней, что ли, нагрянули.

— Нет, мне неудобно, как-нибудь в другой раз, — Рита и мысли не допускала о том, что можно войти одной в квартиру постороннего человека.

Но Нина Константиновна привыкла все проблемы в этой жизни решать сама, она уже всё обдумала, решила и постановила. Её тон не терпел возражений:

— Никаких «неудобно»! Вот ключи, садишься на «пятёрку», сойдёшь на Западной, прямо напротив остановки пятиэтажка с зелёными балконами, второй подъезд, девятнадцатая квартира. Ванную найдёшь, кран открывать умеешь! Соль и пена на полочке. Купайся, отдыхай, жди меня, — поток слов прервать было невозможно, и Рита покорно взяла протянутую ей связку ключей.

Минут через сорок она с безотчётным страхом в душе открывала дверь чужой квартиры. Несмотря на абсолютно чистую совесть, Рита опасалась, что любой проходящий мимо сосед может обвинить её во взломе. Ключи как будто чувствовали неуверенность девушки и никак не хотели поворачиваться в замке. Наконец Рита рассердилась на саму себя — на пару секунд замерла, глубоко вздохнула, совершенно успокоилась, и замок сразу поддался.

Квартиру тёти Нины роскошной назвать было нельзя (да и откуда взяться богатству у вахтёра общежития?), но все вещи здесь каким-то удивительным образом нашли свои родные места — ничего ни убавить, ни прибавить было уже невозможно. Простая крепкая мебель (годов семидесятых, как мысленно прикинула Рита), недорогие ковры на стенах и на жёлтом крашеном полу, ненавязчивый рисунок обоев — от всего этого веяло спокойствием, уютом и постоянством. Пахло чем-то неопределённым, но приятным — в этом доме никогда не водилось ни детей, ни кошек.

Набрав в ванную воды, насыпав ароматной соли и плеснув «Морской пены», девушка погрузилась в неземное блаженство. Если для кого-то купание в ванной стало обычным повседневным делом, то для неё это была подлинная экзотика. Тело наслаждалось своей невесомостью, мечталось легко и безмятежно.

…Вот она, тёплая и ароматная, выходит из ванной. В розовой спальне её ждёт терпкий кофе на низеньком столике… Босые ноги утопают в мягком ковре, тело нежится в пушистом махровом халатике. Бесшумно открывается дверь гостиной, и входит Он — родной, любимый, единственный…

Как ни старалась Рита «разглядеть» лицо любимого, оно оставалось мутным расплывчатым пятном. Фантазия не смогла нарисовать ничего лучшего, чем фигуры киношных супергероев, перекочёвывающих из боевика в боевик, как переходящее красное знамя.

Но любому удовольствию приходит конец, и она с сожалением покинула ванную. Завернулась в ситцевый зелёный халат (как жаль, что он не похож на тот, из несбыточных грёз!), обернула полотенце тюрбаном вокруг головы и вышла на застеклённый балкон.

Весь балкон, все его закутки, куда только могло проникнуть солнце, занимали цветы. Конечно же, педантичная аккуратность тёти Нины распространилась и на этот клочок «дополнительной площади»! В поблёскивающих глазурью керамических горшках, ухоженные и сытые, растения и не догадывались ещё, что близится долгая холодная зима.

Рита долго с упоением разглядывала цветы, любовалась необычными соцветиями, с улыбкой шептала им какие-то тайные слова и совсем забыла о времени. Лишь на мгновение её отвлёк шорох на соседнем балконе, девушка замерла, прислушалась… нет, за перегородкой всё было тихо, и она с самозабвением продолжила своё первобытное колдовское общение с растениями.

Очарование было разрушено пронзительным визжанием звонка — оглушительно затрезвонил домашний телефон тёти Нины. Отвечать не было никакого смысла — хозяйка должна вернуться с минуты на минуту. Но телефон звонил и звонил, не переставая, не давая сосредоточиться ни на одной мысли. Рита вновь, как утром перед закрытой дверью, почувствовала себя непрошенным гостем в чужой квартире. А телефон всё надрывался, изматывая нервы и нагоняя тревогу.

«Всё, возьму телефон и отвечу, что хозяйки нет дома», — приняла, наконец, решение девушка и, набравшись смелости, сняла с рычага белую лакированную трубку.

— Ты похожа на бутон чайной розы…

Бархатный мужской голос ввёл Риту в оцепенение, и вместо заранее заготовленной фразы она прошептала:

— Здрасте…

Медленно положила трубку на рычаг и опустилась в глубокое кресло.

Обдумать произошедшее Рита не успела. Нина Константиновна, энергичная и разговорчивая, как будто и не было полутора суток работы, с улыбкой вбежала в свою квартиру. Сразу стала хлопотать на кухне, угощать Риту всякими вкусностями, завалила её расспросами о деревенской жизни и, что она совсем не скрывала, получала огромное удовольствие от исполнения роли радушной хозяйки, к которой не очень часто наведываются гости.

О странном телефонном звонке Рита ей так и не сказала. Слишком нелепым выглядело предположение, что сказанные мужчиной слова могли предназначаться тёте Нине.

Но бархатный голос нежным шелестом звучал в душе всю обратную дорогу в общежитие и не давал уснуть до середины ночи…