Подруга Лиса. Любовный роман

Лариса Белова

Возникновение дружбы между главной героиней и её новой знакомой положило начало новому витку в жизни. Любовь приходит, когда её меньше всего ждёшь.

Премьера

Премьерная суббота настала раньше, чем хотелось. Погода, словно, сделала исключение и была на редкость для московской осени сухой и тёплой. Театр, освещённой яркой иллюминацией, был переполнен. Ко мне, несколько растерявшейся в многоликой и громогласной толпе, протолкался сын и поспешил отвести на место:

— Не ожидал, что столько будет народа, — нервно оглядывая публику, произнёс Славка.

— Успокойся, ради Бога! Всё пройдёт хорошо, — уверила я его, скрестив за своей спиной пальцы наудачу. Кивнув мне головой, он убежал за кулисы. Спасительная темнота поглотила зал, разделила мгновения на «до» и «после». Сейчас, увидев спектакль уже в завершённом виде, я была просто счастлива тем, что его создателем оказался мой сын. Славка, действительно, вырос в исключительно талантливого человека, предвосхитив все мои ожидания. Очнулась я от бешеных оваций, раздавшихся вдруг со всех сторон. И, как в тумане, под конец увидела счастливое лицо сына, вышедшего на поклон. После множества произнесённых поздравлений, естественно, организовали всеобщий банкет, решив провести его тут же прямо на сцене, а не как обычно — в ресторане. Зная привычки театральной богемы, я постаралась в этот вечер не подвести сына и надела лучшее своё жемчужно — серое платье допустимой длины до колен, обошедшееся мне по жутко высокой цене, макияж наложила в пределах разумного. Из украшений к моему наряду подошли серебряные длинные серьги с лунным камнем — мой талисман. Вообще, сегодня я понравилась самой себе в зеркале — получилась вся такая сияющая и сверкающая, одним словом — эффектная «штучка». На фуршет, как сын и говорил, проставился их новый худрук и оказался весьма щедрым человеком, судя по тому изобилию и качеству питья и закуски, от которых ломились импровизированные столы. Мне хотелось хоть одним глазком увидеть этого мецената, я всё ж была ему бесконечно благодарна за моего сына.… Но Славик, оглядев с высоты своего роста окрест, признался, что не видит своего шефа, хотя и пообещал при первой же возможности меня с ним познакомить, взяв с меня слово, не приставать к тому с глупыми вопросами. Я не успела выразить ему своё возмущение, как он уже исчез вслед за одной милой брюнеткой, бросившей на него кокетливый и заинтересованный взгляд. Но скучать мне не пришлось: на место моего «сокровища» почти сразу же нашлась достойная замена, подлетела моя старинная приятельница Полина, с которой мы знались уже тысячу лет. Главным её достижением было то, что за время нашего знакомства она успела сменить несколько мужей, а соответственно, и работ, так как на каждое новое место её всегда обеспечивал очередной муж. В настоящее время она как раз работала в администрации театра, хотя кем, убей меня гром — не помню. Пробивная Полина сунула мне отвоёванный одноразовый стаканчик с мартини в руку:

— Поздравляю, подруга! Всё просто шик — блеск. Давай, выпьем за прекрасное начинание твоего сына.

— Спасибо, Полина, — поблагодарила я её и отпила янтарного напитка, приятной теплотой разлившегося по телу. Уже во всю мощь звучала музыка, молодёжь самозабвенно под неё вытанцовывала, а мы спокойно потягивали свой мартини, мило обсуждая сегодняшний вечер, успех постановки, ну, и, разумеется, сплетничая обо всём и обо всех. В какой — то момент у меня вдруг появилось странное ощущение, что за мной наблюдают. Оглядевшись вокруг, невдалеке я заметила мужчину в светлой «тройке», сидящего одиноко на каком — то возвышении из декораций и пристально смотрящего в нашу сторону. На него падал свет софитов, превращая его фигуру в иллюзорный фантом. У меня были сомнения насчёт правильности моей догадки, дым от сигарет застилал оставшееся свободное пространство, делая мир призрачным, нереальным. Только они тут же развеялись, когда он, заметив мой взгляд на собственной персоне, поднял в знак приветствия свой бокал и подмигнул, словно мы были давно знакомы. Кивнув растерянно ему в ответ, я отвернулась, полагая, что незнакомец, скорее всего, обознался и ошибочно принял меня на расстоянии за одну из своих подруг.

Музыка мешала нашим с Полиной попыткам общения, и мы благоразумно решили перебазироваться вглубь сцены, где было относительно тише. Но при этом отступлении я столкнулась с тем самым неизвестным, что проявил ко мне излишний интерес, и содержимое из моего стаканчика неотвратимо выплеснулось на его светлый пиджак. Я успела лишь ахнуть от нежданности:

— Извините, пожалуйста…

Но он остановил поток моих извинений, беспечно махнув рукой:

— Пустяки!

— Может всё — таки солью посыпать? — с излишним вниманием вглядываясь в мокрое пятно, предложила я.

— Пожалуй, я прислушаюсь к вашему совету, — он удивлённо посмотрел на меня, на свой пиджак и отошёл к накрытому столу в другой конец зала. В моих висках, словно застучали маленькие молоточки. Глядя в спину уходящему мужчине, я машинально допила остатки мартини. Шедшая впереди Полина не заметила инцидента, происшедшего со мной. Я поспешила догнать её, и мы благополучно достигли желанного уголка. Спиртное позволило расслабиться, и рассеять тревоги беспокойного вечера. Приятельница увлечённо передавала новые слухи театральной жизни, только я слушала их не совсем внимательно — это была не моя тема, ведь даже в журналистике существовало строгое своего рода табу — не заходить на чужую территорию.

Я почти сразу же забыла о незнакомце и уже подумывала над тем, под каким бы пристойным предлогом или просто тихо, по-английски улизнуть с этой вечеринки, а потому не обратила внимания, как прежний грохот «техно» перешёл на плавную и дивную мелодию французского шансонье. Но вдруг увидела, как заметно округлились и без того большие глаза моей приятельницы, смотревшие на кого — то позади меня, а рот её механически открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег, не производя при этом ни одного звука. Вновь обернувшись, совсем близко около себя я увидела своего загадочного «визави». Мне показалось, что в лицо повеяло жаром знойного ветра с азиатских песков. Мне достаточно было одного только взгляда на него, чтобы перехватило дыхание, и сердце замерло в ощущении прыжка с головокружительной высоты. Среднего роста, и скорее худощавого, подчеркнуто аристократического, телосложения он выделялся из толпы своим светлым безупречным костюмом, но ни цвета его глаз, ни цвета густых волос в полутьме сцены нельзя было разглядеть, лишь тонкие губы приветливо растягивались в улыбке, образуя лёгкие лучики морщинок около глаз и чувственного рта. Непостижимым образом этот человек мне показался очень знакомым, только я не могла вспомнить, где же его видела прежде.

— Добрый вечер, милые дамы. Пожалуй, здесь неплохо всё получилось, — непринуждённо поздоровался незнакомец с нами и затем обратился непосредственно ко мне, — Вы разрешите пригласить вас на танец?

В некотором замешательстве я согласилась, подчиняясь его непостижимому магнетическому притяжению. Отдав свой импровизированный «бокал» Полине, я позволила ему увести себя. Чувствуя даже сквозь одежду тепло, исходящее от рук этого мужчины, я следовала за ним практически на «автопилоте», а попав в тесную компанию танцующих, нашла в его лице единственную для себя опору. Голову приятно кружило, и так безудержно тянуло прижаться к его плечу, что я едва сдержала свой невольный порыв. Горячие руки мужчины обнимали меня властно и увлекали за собой, от него исходил неповторимый аромат дорогого мужского одеколона, почти неуловимого, такого, как мне нравился, и сигарет, хотя я и не видела, чтобы он курил, и дорогого коньяка. Он слегка нагнул свою голову к моему лицу и негромко зашептал на ухо, касаясь губами самой его мочки и снова приводя меня в состояние необъяснимого восторженного трепета от низкого бархатного голоса и нежных слов:

— Сегодня и впрямь необыкновенный вечер. Я уж приготовился скучать и тут увидел вас. Как вы чудесно двигаетесь… Вы похожи на речную волну: такая же неуловимая, манящая… Вы очень вовремя пролили на меня своё вино.

— Мартини, — поправила я его.

— Чего же тогда переживали? Мартини не оставляет следов.

— На всякий случай…

— Кто вы, Ундина? Я вас раньше не видел здесь, значит, вы — не актриса. Их — то я знаю практически всех. Вы пришли с кем — то? — его голос буквально завораживал меня, втягивая в опасную игру увлечения.

— Меня пригласил родственник, — неопределённо ответила я, собрав остатки разума и отвечая таким образом на все его вопросы сразу. На тот момент мне казалось бравировать тем, что сын является режиссёром удавшейся премьеры, было бы не очень уместно. В свою очередь я терялась в догадках, кем же был мой партнёр.

— А…а… родственник. Надеюсь, что он старый и дальний, — задумчиво протянул он, но сам не дал мне ни времени, ни шанса поразмышлять над своей загадкой:

— А у меня есть конструктивное предложение: хотите, я вам покажу наш театр?

Всё ещё чувствуя себя загипнотизированным кроликом, я лишь смогла пожать плечами, что мужчина принял за согласие. Незнакомец легко и непринуждённо вывел меня с танцпола, по — прежнему крепко обнимая за талию и уверенно продвигаясь вперёд между танцующих пар. Вокруг ещё сильнее клубился сигаретный дым, слышался мерный людской гомон, но для меня существовал сейчас только голос этого мужчины, которому я — особа, всегда независимая от чужой воли, странным образом подчинялась. Мы миновали знакомые уже мне кулисы, и он по — хозяйски показывал то одно, то другое. Я уже совершенно потерялась и не понимала, куда он меня завёл во тьме всех этих театральных лабиринтов, пока мы не оказались в каком — то ещё более тёмном и тесном помещении. Внезапно повернувшись мне навстречу, он жадно и нетерпеливо привлёк к себе, запрокинув голову, властно накрыл своим ртом мои губы, раздвигая их своим искусным языком, проникая дальше, вглубь. А мои руки вместо того, чтобы возмущенно оттолкнуть наглого типа, предательски обхватили его за шею, тем самым ещё ближе привлекая к себе и путаясь в гуще его тёмных волос. Моё тело, охваченное внутренним огнём, прижималось к нему с незнакомой мне до сих пор страстью. Этот поцелуй был для меня, как глубокий обморок, но так же внезапно пришло и отрезвление, когда я почувствовала у себя под одеждой на оголённой коже его ищущие жаркие руки, которые пытались стянуть мои кружевные «мини — бикини», двигаясь дальше и ниже. Мои тонкие чулки не были для него препятствием и совсем не мешали ему для достижения цели. Только тут моя природная строптивость проснулась и взбунтовалась, а я нашла в себе силы оттолкнуть его от себя. В его действиях не было грубости, но всё-таки секс с чужим мужчиной в первый же вечер, даже не знакомства, а случайной встречи, для меня был абсолютно не приемлем. Вид у нас обоих был ещё тот: у меня — платье было задрано почти до пояса, у незнакомца оказались расстегнутыми уже и брюки, и рубашка, ниже я не рисковала и взглянуть. Его пиджак, который я в неосознанном порыве с него успела скинуть, светлым пятном виднелся на полу под нашими ногами. Тяжело дыша, как после марафонского забега, мы оба в обоюдном изумлении уставились друг на друга, только причины, вызвавшие его, были у нас разные. Наконец, ничуть не смутившись беспорядком в своей одежде, он хриплым голосом недоумённо спросил:

— В чём дело? Что случилось?

Я наскоро оправляла на себе платье, избегая даже смотреть на него, и мало — помалу отступала в сторону двери, от которой падала узкая полоска света:

— Ничего. Извините, между нами произошло недоразумение… кажется… Вы меня неправильно поняли. Я немного выпила и была не в себе, когда позволила вам целовать себя. Мне правда жаль, что не оправдала ваших надежд, но уверена — за вечер вы ещё успеете найти подходящую замену. А мне пора, — пробормотав скороговоркой всё это, я пулей вылетела из того чулана, куда мужчина меня затащил, оставив его в том же положении.

— Ундина, постойте, — раздалось сзади, но я не обернулась на его призыв. Каким — то чудом мне удалось выбраться из потёмок, лишь пару раз ударившись о невидимые препятствия. В голове стучала одна — единственная мысль: «Домой, только домой! За кого он меня принял, тиская там в темноте?» Об этом я боялась даже думать. Стыд немилосердно жёг мне щёки. Но по пути к выходу меня остановил сын:

— Мамуль, ты, куда так спешишь? Мне сказали, что где — то здесь видели шефа. Подожди, сейчас я его найду и, наконец, познакомлю вас. Он, правда, классный мужик!

В ожидании его, я подошла к ближайшему зеркалу, чтобы привести себя в порядок, и едва узнала красивую женщину, отобразившуюся в нём вместо меня. Тут послышался голос сына, который радостно окликнул меня, и я перед собой увидела того самого незнакомца, с которым только что целовалась в театральной подсобке. Надо было отдать должное, он успел привести себя в нормальное состояние, лишь на пиджаке были заметны кое — где грязные пятна — следы нашего с ним рандеву. Мои губы ещё горели от его неистового поцелуя. Он шёл чуть впереди Славы, через плечо что — то ему серьёзно объясняя. На слова моего чада:

— Познакомьтесь, это моя мама — Надежда Васильевна, — он обернулся с готовой доброжелательной улыбкой ко мне и замер, подвижное его лицо, будто превратилось в маску, но Славик, ничего не заметив, продолжал, — А это, мамочка, мой шеф — Станислав Андреевич.

Мы машинально протянули друг другу руки, и он, пытаясь скрыть удивление, столь очевидно выразившееся на его живом лице, учтиво и непринуждённо склонился к моей кисти, и я вновь ощутила обжигающее прикосновение его губ на своей коже. Он продолжал удерживать её и совсем не торопился выпустить из своей горячей ладони, так, что мне самой пришлось её у него выдернуть почти силой. Наверно, со стороны это выглядело нелепо, а может даже и грубо, но Станислав Андреевич продолжал смотреть на меня безмолвно, словно я была очень интересным экземпляром, до сих пор ему не встречавшимся. Я же, достаточно оправившись от своего потрясения, взялась сама разрешить для нас неловкую ситуацию и протараторила самую бессмысленную свою речь:

Конец ознакомительного фрагмента.