Сказки для Ведарки

Лана Гнедко, 2022

Славянские сказки, поведанные бабушкой девочке Ведарке. С их помощью она познает каноны мироздания, учится поступать верно и оценивать свои поступки.

Сильнее туч

— Ведарка, угомонись, спать уж пора!

— А сказку скажешь, бабушка?

— А без неё никак?

— Никак, бабушка!

— Вот зажгу лучину, тогда и сказку поведаю тебе….

Было это или не было — не нам решать. Но всё может еще быть…

…давным-давно всё было не так. Жили люди в ладу друг с другом, не знали ссор да войн. Но не нраву это было ворогам, и замыслили они извести людей. Вот только как? Обычно получалось это у них легко, стоило только начать плести интриги, как начинали доселе мирные соседи ссориться, а там уже и до войн недалеко. Но предки наши не обращали ни малейшего внимания на попытки внести разлад в их бытиё. А если и тяжко становилось кому. То стоило только встретить утром солнышко на заре, как все печали и хворости отступали.

И замыслили тогда вороги недоброе: скрыть ясно солнышко от взоров людей. Может, тогда получится сломить их вольный дух?

И нагнали туч они свинцовых, и затянули те небо всё, и ни единый лучик не мог пробиться на Мидгард-землю…

— Куда, бабушка?

— Наша земля называется испокон веков Мидгард, да позабыли об этом сейчас. Да не беда — живы предания, что передаются из уст в уста. А покуда живо слово — будет жив и народ наш…

…Так вот — затянули тучи всё небо, и стал серым день, и тоска стала частой гостьей некогда веселого народа, а к ночи все стремились побыстрее добраться до дома, и горе было тем, кого заставала непроглядная тьма в пути: свинцовые тучи заслоняли собой и свет звезд.

И блуждали путники, и удлинялись до бесконечности их дороги, и…

— Как же так, бабушка? Как же жили они без солнышка?

— Тяжкие времена настали для наших предков, Ведарка, тяжкие…но слушай дальше, малышка…слушай да засыпай…

…и жила в те времена одна девочка. Никто и не помнит её имени теперь, да и не это главное, а то, что смогла она сделать…

Любила эта девочка мечтать да в звездное небо смотреть по ночам. А когда тучи застлали всё небо, не захотела она смириться, как другие.

Но что могла сделать одна маленькая девочка?

Хотя…из мельчайших крупинок муки хлеб получается…

Был у этой девочки друг — мальчишка-озорник. И хоть и был он большим затейником, но и у него не получалось ничего придумать, чтобы разогнать тучи.

Отправились друзья как-то по грибы — ягоды-то без солнышка перестали соком наливаться, сохли бутоны у цветов, не успев распуститься. А вот грибов было видимо-невидимо в те времена.

Все окрестные места были ими давно исхожены, но захотелось мальчишке тогда отправиться в дальний лес. Втайне надеялся он, что найдет там он спелые ягоды, что так любила его подружка. А то была она грустной с тех пор, как небо затянулось серостью.

Долгим показался им путь — приходилось запоминать дорогу, ведь ориентироваться как раньше, по солнышку, они не могли. Все темнее и темнее становилось, и вот уже стали светлячки зажигать свои фонарики, как будто наступило время сумерек.

И заметили дети, что если один был светлячок, то света его почти и не было видно, но стоило им собраться вместе — как становилось светло.

— А что, если, так же собраться вместе и зажечь свет? Может, мы сможем пробить тучи? — предложил мальчик.

— Верно! Пусть каждый зажжет лучину! Давай побежим домой, чтобы сегодня же это сделать? — согласилась девочка.

И тут заревело всё вокруг, и поднялся сильный ураган. Это вороги хотели задержать детей, чтобы не смогли они исполнить задуманное.

И труден был их путь домой, и вот уже тьма стала накрывать землю своим плотным покрывалом.

Уставшие, но полные решимости, стали дети стучаться в каждый дом, чтобы собрать больше народу.

Кто-то тут же откликнулся, кто-то не смог, обессилив без солнечного света, а кто-то и поленился подняться с теплой постели.

А ураган не на шутку разбушевался, и большого труда стоило каждому, кто рискнул выйти на улицу, сохранить огонь. Но соединились руки смельчаков, и осветил свет все вокруг, и поднялся луч к небесам, и расступились тучи, и соединился луч земного света с небесным светом звезд, и растаяли полностью все тучи!

А утром солнышко, как и некогда прежде, осветило Мидгард, и, жмурясь, смотрели на рассвет люди…

… — Как хорошо-то, — сонно произнесла Ведарка и — уснула…

И сон был её крепким, и гуляла она во сне под солнечными лучами, и всё было так хорошо…

Свет сильнее страха

— Ведарка, внученька, что с тобой?

— Страшно, бабушка!

— Кто напугал тебя?

— Глянь за окно — мгла наступает!

— Это еще не мгла…да и нам ли бояться? Батюшка твой всегда на страже покоя нашего народа. Давай я лучше тебе сказку расскажу. А ты послушай, улыбнись — и страх отступит.

— Хорошо, бабушка, я попробую!

…давно это было. Так, что старожилы и сами не ведали — было ли, или это ветер-гуляка принес эту быль…

…были в те времена люди радостны да задорны. Ни одно дело не начиналось без звонких песен. И все ладилось у них да спорилось. И не ведали страха они, и мгла обходила их град стороной. Но однажды пришел в те места странник некий, и удивительно было ему: «Как это — не ведают люди страха? Как это — не знают бед?». И решил он вразумить их, рассказать им про мглу непроглядную, про страх да покорность. Вот только не стал он называть все так, как оно есть, а чуточку иначе. И стала мгла — ночью, страх — осторожностью, покорность — терпением, а кривда — ложью. И случилось эту в ту пору, когда оставались в граде в основном старики да малые детущки. А взрослые отправились осваивать новые земли. И спешил тот странник, хотел до возвращения сильных града того свершить свое дело.

Ведал он или нет о том, что худое задумал — кто его знает. Может, и сам был в тумане. Старикам-то не стал он ничего и молвить — знал, что и слушать не станут, а стал тот странник собирать малых ребятишек да сказы рассказывать. А те и рады были послушать — некогда стало, как обычно, дедушкам их да бабушкам их, как обычно, были да сказки сказывать, заняты были больше делами повседневными срочными, и уставали к тому времени, как ясно солнышко пряталось за горизонтом.

И были сказы странника уж похожи очень на прежние, что слышали дети и раньше, да только заканчивались они всегда как-то пасмурно. То погибнет главный герой, то скроет мгла красавицу, и не найдется героя, чтоб спасти её. То…

Да разве упомянешь все-то? Вот только стали день за днем ребятишки меняться — бояться глазки в ночи открывать, да правду сказывать. Постепенно заползала кривда в сердечки их младые, неокрепшие. И стали верить они, что лучше промолчать, чем признаться в проступке, да потерпеть неправедное — авось, все само наладится. И стала мгла наступать на град тот — ведь поверили в неё дети малые, и обрела она силу сильную.

И приближался день праздника-славления солнышка ясного, к которому должны были вернуться и взрослые все, но туман заполонил долину ту, где стоял град высокий, и не могли найти пути-дороги отцы да матери домой. А в самом граде светило солнышко, вот только было оно не настоящее, а отражение лишь озера в тучах.

И вот тогда-то один из старейшин заметил неладное, да только поздно было — стали бояться дети всего сущего, и перестали правде верить, и слову верному внимать. И созвал он всех старейшин, вот только не поверили ему — уж проникла кривда и в некоторые сердца старые, слабые духом. Ведь все сильные-то ушли в поход далекий…

Но была внучка малая у того старейшины, и любила она баловаться с птицами белыми. И приручила она стаю одну, и стала стая та признавать её за старшую. И пришла она однажды к дедушке своему, и поведала, что не все ребятишки поверили страннику тому. Мягки речи были его, да неискренни. И хоть страх и их души иногда обнимал, да боролись они с ним, и отступать и не думали. И задумали они написать посланий множество, да разослать их в стороны разные с птицами белыми, чтоб позвать на помощь отцов да матушек своих. Уж они-то смогут разогнать страхи страшные.

Решено — так и сделано. И разлетелись во все стороны птицы белые, и разыскали они родителей детушек, и поспешили на помощь скорую а птицы проводниками были, указывали путь в тумане плотном.

И расступался туман тот, и мгла исчезала пред ними. Ведь не ведали страха они, но имели в сердце решительность и смелость.

И увидели вскоре град они свой, и обняла каждая матушка доченек своих, а отцу вложили сынам своим в руки мечи святые — чтоб почуяли они мощь оружия славного, да силу и веру в правду святую. И совсем растворилась мгла, ведь мгла-то когда наступает? Когда света мало да веры в светлое в сердце. И страх тогда полонит душу, и подменяет правду кривдой-то…

А что странник тот? Скрылся, лишь только увидел, как солнышко ясное встает на рассвете. Не любо ему был свет ясный…

И поняли люди тогда, что не каждый молвящий праведные слова произносит.

— А что ж они не отправили погоню за странником тем, бабушка?

— А к чему, внученька? Не он — так другой найдется. Но если есть в сердце свет — и ничего не сможет сделать с тобой никакой молвящий кривду. Спи, лапушко…

…Ведарка сладко зевнула — и уснула. И снился ей сон — радостный, в котором бегала она со звонким смехом за страхом своим, а тот убегал и становился все меньше и меньше, пока вообще не растаял…

Чудо расчудесное

— Бабушка, расскажешь сказку?

— Конечно, внученька!

— А можно такую — в которой чудеса расчудесные?

— Каждая сказка с чудесами, на то она и сказка. Но хорошо — выберу для тебя самую расчудесную. А ты закрывай глазки да слушай…

…давно это было…

— Бабушка, а почему все расчудесное было давным-давно? А сейчас — существуют сказки да чудеса?

— Конечно, лапушка…чудеса всегда рядом с нами, вот только замечаем ли мы их?

— Ладно, ладно, не буду мешать тебе…как там? Произошло это в те давние времена…

— Правильно, Ведарка…произошло это в те давние времена, когда берега были молочные, да берега кисельные…

И жили люди беззаботно, да стало со временем скучно им — и чудеса, ранее которым радовались они, казались тусклыми, и мечтать потихоньку перестали они. А что мечтать-то? И так все хорошо: хочешь молока — сходи к реке, да зачерпни побольше, хочешь ягоду лесную — зайди в лес, а там видано их невидано. И солнце каждое утро встает на восходе, и поля их урожайные, что порой не хватало места, чтоб убрать его в закрома. И все у них были правильно да расчетливо, и ни на что лишнее не отвлекали они время своё драгоценное.

Вот только жила одна девочка в те времена…

— А как звали её, бабушка Мираслава?

— Да не все ли равно, Ведарка? Ты слушай, не торопись, а там и имя узнаешь…

…и была она такой же торопыгой, как и ты: все хотелось успеть, везде поспеть, всем помочь. И смеялись над ней другие ребятишки порой: и зачем тратить время на дела разные, пока они еще не вырасли? Придет время, и будут они вместе со взрослыми хлеба сеять да убирать, а пока можно веселиться да играть беззаботно. Да еще вздумалось ей цветы разводить — да не у себя под окнами, как некоторые их матери делали, а на лугу — поливать их, колышками огораживать, чтоб кто-либо ненароком не наступил на них. Подумаешь — они же цветы луговые, сами вырастут, а если какой и погибнет — не беда, будет другой. И рвать их не разрешала. Не раз доставалось от нее мальчишкам за озорство их, когда хотели нарвать букеты цветов луговых — не для дела, а забавы ради.

Но пришла нежданно-негаданно беда в те края — заболела первая красавица, и ни одна знахарка не смогла вылечить её. Чахла с каждым днём она, и никто не ведал причины того. Уже и редко стала та красавица на свет божий выходить, всё в светлице своей просиживала. Весть о болезни красавицы разнесла по всей округе, и многие предлагали свои снадобья, и не отказывалась красавица от помощи, да только не помогали они.

Захотелось и девочке той помочь девушке — добра была та ко всем, и любили её все за нрав кроткий, а не только за красу лица её.

Вот только как — не знала она. Неведомы были ей еще секреты знахарства все, по годам не вышла она для познания их. Да и что секреты, если, даже зная их, не смогла вылечить красавицу ни одна травница?

Пришла однажды девочка к цветам своим, что на лугу росли, за которыми она ухаживала, водицей ключевой поливала да уберегала от напастей разных. Солнце клонилось уже к горизонту, и хоть и знала девочка, что нельзя голову преклонять к земле в часы такие, чтоб ненароком не уснуть, но не смогла справиться она со внезапной сонливостью. И снилось ей, что ожили цветы её, и понимала язык она их. А разговаривали цветы как раз о том, как спасти красавицу. И выходило, что могли спасти её цветы луговые, вот только для этого сорвать их надо было, да принести в светлицу красавицы, чтоб вдохнула она аромат их, и выздоровеет сразу же. Сколько спала девочка — неведомо, вот только когда открыла глаза она, то стемнело уже. Вспомнила она сон свой, взглянула на цветы свои — и стало жалко их. Они, как обычно, не закрылись на ночь, а стояли, как будто ожидая, что девочка сорвет их. И светились они, и аромат их был невиданный.

И не знала девочка — что делать ей: и красавицу спасти надо было, но ценой гибели цветов её. И почудилось ей, что слышит шепот она цветов своих, как будто подбадривают они её, чтоб рвала она их без жалости на дело благое.

И нарвала охапку цветов тех девочка, и принесла их к в светлицу красавицы. Спала та сном беспокойным, уж немного сил в ней теплилось, чтоб дух в ней поддерживать живой.

Разбросала девочка цветы по всей светлице, и заблагоухали они сильней сильного, и исходил цвет от них разный, да почудилось ей, что слышит звон она, как будто множество колокольчиков зазвенели ласковых…

…долго не спала в ту ночь девочка, и поэтому проспала она не то, что первых — последних петухов. А на всю округу весть радостная разносилась — чудо случилось, и выздоровела красавица. И не ведал никто, отчего такое чудо случилось.

Порадовалась девочка, что не зря она сорвала цветы свои, да только не очень радостно было ей. И пошла она на луг, где раньше росли цветы её, и увидела картину она: были все цветы её живы, как будто и не рвала она их вчера вечером в сумерках. И заметила она красавицу, что несла воды полные коромысла, чтоб полить цветы те.

И молвила красавица:

— Поклон тебе — за то, что чудо совершила ты, помогла сил мне обрести.

— Да разве это я? — удивилась девочка? — Это все цветы эти…

— Это сердце твое доброе, да желание сильное помочь мне. Проняли ладошку к солнцу — что видишь ты?

И чудо увидела девочка та — как расцветал цветок чудный, да аромата чудесного.

— Вот видишь — это цветок души твоей, и соединились души цветов твоих с ней, и дали сил вы мне, вот я и выздоровела. Чудо-чудесное…

…а звали ту девочку все Славкой тогда…мала она была полным именем зваться, внученька…

Да только не слышала последних слов уже Ведарка — сладко спала она и снилось ей, что распускается у неё на ладошке цветок красы дотоле невиданной, источая аромат чудесный да освещая всё вокруг…

Делу время, тогда и потехе час найдется

— Ведарка, поднимайся, внученька! Дела тебя ждут…

— Важные?

— Очень, внученька.

— Я сейчас, бабушка! Только к речке сбегаю да поздороваюсь с солнышком ясным.

— Давай, внученька…

— А вечером…

— Конечно, поведаю, Ведарка. Какой же вечер без сказки?

— Успела деда переделать, внученька?

— День такой короткий оказался. Вроде только что солнышко проснулось, а уже и провожать пора наступила…

— Так бывает, Ведарка, когда делами занята. Время и бежит незаметно.

— А бывает по-другому, бабушка?

— Всё, что тебя окружает, живое, внученька. Ты заметила, что я всегда разговариваю со своими цветами?

— Да, бабушка! Может, поэтому они начинают цвести, едва снег сойдет, и до поздних заморозков?

— Всё может быть, бабушка…

— Так что — цветы живые?

— Конечно…и цветы, и деревья, и речка, и камни…

— Неужели и время — тоже?

— Оно не просто живое, Ведарка…вот послушай, что мне бабушка сказывала…

— У бабушки — бабушка? Разве так бывает, бабушка?

— Много чего на свете бывает, Ведарка. Но ты сказку будешь слушать или вопросы задавать, непоседа?

— Всё-все, бабушка! Я закрываю глазки, а сказка сказывается…

— Правильно…

…сказка сказывается, да не скоро дело делается…

Так думали люди, и совершенно не замечали течения времени. Не ценили его, не учитывая его при начале всяких дел. И получалось, что не хватало то нескольких секунд, чтоб кузнец доковал меч булатный — жар в печи затухала, то немного минут, чтобы успеть вернуться домой затемно — таяли едва заметные тропинки, и блуждали путники в ночи. А то и нескольких часов не хватало, чтоб убрать урожай перед непогодой — и погибал он тогда, а вместе с ним и все труды за год идущий.

Считали они, что время — это нечто незыблемое, и что на него внимания-то обращать? Было время для них как валун, что лежал посреди дороги, и который приходилось каждый раз объезжать. И мешался тот валун, и время всегда ругали люди.

Не помогало оно, а только, казалось, вредило…

И терпел постоянно народ тот лишения, и искали они место чудесное, и кочевали, да каждый раз время было против них…

Но, ища в очередной раз новое место для поселения после того, как ураган разрушил все жилища да строения, что с таким трудом возводили люди, да к тому же уничтожив урожай, брел тот народ неведомо куда. И открылось перед ними место чудесное: и леса там были густые с грибами да ягодами, да река широкая, а луга — с травами сочными. И решили старшие рода того, что в этот раз приложат все усилия, чтоб остались жить они там.

И принялись строить дома жилые, да поля возделывать. Дружный был народ того рода, и старались помочь они друг другу, да только не было у них того, кто мог бы поведать им тайны природы. И с каждым разом всё трудней и трудней ладили они между собой.

И опять попали они в ловушку времени — не рассчитали, когда начинать посев, пропустили время, благоустраивая дома свои, и скудный был урожай.

Но однажды объявился в тех краях старец. Приняли с почестями его люди те, вспомнив, как встречали всегда странников их старшие, уже давно ушедшие в великую Сваргу.

А оказался тот старец Волхом Великим по имени Внислав, что ведал много тайн, которые помогали людям жить в ладу да мире между собой да с явлениями теми, что их окружали.

И попросили они научить их, неведающих, как жить-поживать им, чтоб беды да горести отступили.

И согласился Внислав, но поставил одно условие: слушать его, внимать словам его, да творить дела свои в соответствии.

И разделился тот народ на две части: на тех, кто с радостью согласился исполнять требования Внислава и тех, кто воспротивился, решив, что и сами они ведают, как жить им.

Спокойно принял это Великий Волх, и предложил тем, кто хотел учиться у него, переселиться на другое место. И хотя и жалко было покидать только обустроенные жилища да пастбища, но послушались, и переселились они недалече. И пришлось им заново возводить строения все, да только дело у них на удивление соседям их спорилось: и луга под пашни успели разделать они, и дома справить, да и урожай был невиданный.

Даже времени хватало им на игрища всякие, которые уже стали забывать…

И пришли к этим людям те, кто остался на старом месте, не согласившись жить по урокам старца.

И попросили открыть им секрет — как удается им все поспевать делать? Ведь все заново пришлось им делать на новом месте, а быстрее обустроились они. И поля ломятся от колосьев полных, и луга сочные, и дома добротные. Даже веселятся — откуда время они берут?

И пригласили ведающие время безвременных соседей на праздник к ним, а потом пожить у них, да делать дела все текущие вместе с ними.

И отправили посланников безвременщики, и стали они вместе с соседями своими дела делать. Да не просто делать — а со временем. И удивительно — поспевали они все переделать, хоть не спешили, и ладилось да спорилось.

И вернулись посланники те, и поведали: «Ничего не скрывали от нас, показывали все, не утаивая. И секретов-то нет особых, только Время они ценят — ведают, когда что делать лучше, чтоб успеть ко сроку. И нет никакого давления над ними Внислава, только помогает он рассчитывать время да планировать. Любая присказка у них — делу время, тогда и потехе час».

Не поверили им, и решили сами узнать секрет соседей своих — уж больно просто звучал он от тех, кто гостил да дела вершил вместе с соседями.

Приняли и других посланников время ведающие, Велислав улыбнулся только, да не увидел никто улыбку ту — спрятал он её в бороду густую, чтоб не обидеть посланников ненароком.

И следующие дела делали вместе, и на потехи час оставался.

И вернулись они в селение свое, решив, что отныне и они начнут Время ценить да уважать, да только не узнали места свои: и поля богатые, и луга сочные, и дома устроенные. Стал и тот народ по времени жить, пока самые неверующие во время были у соседей. и поспели они как раз к празднику — время на который теперь был и у них…

…вот так и получается — если делу время отводить положенное, то и на потеху час останется, и сказка скажется…

…а Ведарка сладко спала, и снилось ей, что гуляет она в лугах цветущих, а вместе с ней мальчишка, и веселились они, ведь дела они успели поделать под руководством старца Велислава, потому и час для потехи остался…

Каждому свой урок

— Ведарка, вставай, внученька!

— Бабушка, а можно еще чуть-чуть поваляться?

— Только чуть-чуть, ведь дела ждут тебя. Ты не забыла — сегодня в лес идти, да ягоды собирать.

— Ой, как не хочется, бабушка! Почему мы должны их собирать всегда?

— У каждого свои обязанности, Ведарка. Вот не соберем мы ягод — не будет варенья, и тогда какой будет чай вечерами зимними?

— Горький…я всё поняла, уже встаю, бабушка!

— Вот и умница, внученька. Пока солнышко светит — поспешай. А вечером сказку получишь сладкую…

— Умаялась я, бабушка. Боюсь, и сказку не дослушаю — засну…

— Это хорошо, внученька — значит, много дел переделала нужных. А коль уснешь раньше, чем сказку доскажу — значит, во сне увидишь.

— А так можно, бабушка?

— Конечно, внученька!

— Тогда закрываю глазки да слушаю…

— Слушай да внимай, чтоб уроком стала…

…давно это было — в те времена, когда каждый человек от рождения ведал, что он должен исполнить в своей жизни. И никто и не задумывался — откуда эти знания. Делали свое дело — и всё. Вот только начал кое-кто противиться тому, и стали люди бросать свои дела недоделанные, а пытались делать то, что никогда не делали. И мастерство свое стали утрачивать, ведь мастера каждый стал заниматься тем, в чем навыка не было.

И не ведали они, что надвигалась беда неминуемая.

Светило их, которое каждое утро поднималось из-за горизонта на востоке, однажды не проснулось. Испугались люди, и паника обуяла их.

Что делать? Отродясь такого не было. И у многих дела остались незаконченные с вечера, которые поленились они доделать. И день наступил, а тьма продолжала царствовать на Мидгарде.

Зажигали люди лучины от очагов своих, но слаб был их свет, и не мог он осветить так, чтобы смогли закончить люди дела свои.

Бросили они тогда жилища свои, и спрятались в чаще густой, снарядив при этом посланников, чтоб нашли те свет, что смог бы осветить деяния да жизнь их.

Долог ли или краток был путь тех посланников — неведомо, ведь раньше дни люди исчисляли по дням да ночам. и тропинок не видели, и пробирались сквозь буреломы, да скатывались в яры глубокие. И по ночам слышали вой ужасный, но продолжали идти они, и вышли на опушку леса, и упали без сил они, и уснули крепким сном. А утром…

Да-да, утром светило поднялось на востоке, и осветило все вокруг. И увидели посланники те, что гора пред ними предстала огромная, а у подножия её стояла хижина малая. И вышел оттуда старец, и поклонились в землю посланники, и молвил тот старец:

— Знаю я ваши беды. Утратил ваш народ свет, что указывал вам пути-дороги жизненные. Отказались исполнять то, что каждому следовало, вот и перестали видеть светило вы. А оно по-прежнему светит, но увидеть его может лишь тот, кто не отказывается от пути своего, да уроки исполняет справно.

— А почему сейчас мы видим светило, и утро настало, как и раньше?

— Исполняли вы яростно то, что поручил ваш народ вам. И преграды не остановили вас, и звери дикие не испугали.

Что же делать нам, научи горемычных!

— Неужели до сих пор не поняли вы? Нельзя научить этому, лишь понять да осознать можно. Не прозрели вы, да что ж поделать — попробую помочь вам, коли сами захотите этого. Сегодня отдыхайте, а завтра с первыми лучами солнца поднимемся на вершину горы этой — гляди, и увидите вы то, что вам нужно

— Некогда нам отдыхать, народ наш погибает в чаще лесной. Можно сейчас отправиться?

— Что ж, и это верно.

…и стали подниматься посланники те вместе со старцем. И — чудо! И силы стали прибавляться у них, и ход их становился все быстрее. А старец не то, что отставал от них — впереди шел, неведомым образом находя петляющуюся тропинку среди скал.

И поднялись они на вершину как раз во время — когда солнце было в самой верхней точке небесной. И открылось пред ними картина невиданная, красоты чудесной.

И сказал старец:

— Смотрите внимательно — увидите, значит, спасете свой народ.

И стали всматриваться вокруг внимательно посланники, и слепило глаза светило, и слезы катились, но не смогли увидеть ничего они.

И тут опустил глаза вниз самый молодой из посланников, что и брать-то не хотели с собой. И увидел он, как муравьи невидимой тропкой каждый спешил в муравейник, и несли они туда то, что требовалось. И поднял он глаза, и увидел, как пчелы кружат над цветами, собирая нектар сладкий, и тут же спешили они в ульи свои. И птицы червячков да мошек ловили, чтоб накормить птенцов своих.

И воскликнул тогда он:

— Да взгляните же! Каждый исполняет то, что положено, и порядок во всем!

— Мал ты, да глаза тебе не застило еще! — впервые улыбнулся старец. — Поняли вы теперь, отчего солнца свет перестали видеть? — обратился он к остальным посланникам.

— Каждому — свой урок, да свое дело делать надо.

— Вот и славно. Поспешайте теперь, ждут вас…

…и отправились назад посланники те, и был быстрым и спуск с горы той высокой, на которой прозрели они, и путь их обратно. И зашло солнце за горизонт вечером, но продолжали они идти, поспешая. И вернулись они к народу своему, и с их появлением поднялось, как и раньше, солнце на востоке.

И вернулись люди в дома свои, и принялся каждый вспоминать мастерство свое, чтобы положенное выполнять, а, сделав — помогали тем, кто позабыл все. И стала налаживаться жизнь людей тех, и солнце каждый вечер, попрощавшись, утром вновь освещало все вокруг.

… — спишь уже, внученька?

— Сплю, бабушка, — во сне пробормотала Ведарка, и сон продолжился её. А был он чудесней чудесного — и солнце светило ласковое, и птицы пели песни свое, и букашки ползали, а сама Ведарка нашла полянку ягодную, и собирала она их, чтоб варенье наварить сладкое, чтоб на всю зимушку лютую хватило.

Холодная водица чтоб жизнью напиться

— Ведарка, вставай, солнышко уже заглядывает в оконце.

— Бабушка, ну еще минутку…

— Минутка превратится в час. И время зря проведешь, и бодрости не наберешься, к тому же и солнышко проспишь.

— Встаю, встаю, бабушка Миласлава…

— Вот и славно! Возьми рушник и умой своё личико холодной водицей — и станет сразу веселей!

— А сказку скажешь?

— Вечером, милая, вечером. Когда солнышко спать отправится…

— Ведарка, угомонись, братишку разбудишь!

— Да Данилка крепко спит, бабушка! А сказку поведаешь?

— Конечно. Ты ложись, глазки закрывай да слушай…

— Знаю, знаю! Давно это было…

— Да ты всё и сама знаешь! — улыбнулась Миласлава, — может, и сказку мне скажешь?

— Нееее…я только начало знаю.

— Ну тогда слушай…

…давно это было или недавно, или должно только случиться — никто не ведает…

Да и не всё ли равно?

Жила-была одна девочка. Родителей она не помнила, а воспитывала ее местная бабушка-знахарка. Уважали ту в селении, но и побаивались: уж больно сурова была. Ведала она много тайн, но держала их в секрете ото всех. А кто и проведывал крупицу тех знаний, то тоже молчал.

И всё было бы хорошо, но объявился Мор в тех краях. Ходил он из города в город, из селения в селение, в виде старика чернобородового, облаченного во всё черное. А после там, где ступала его нога, начинали умирать люди.

И ни один лекарь, ни одна знахарка не знали снадобья от неведомой болезни, что забирала жизни жителей.

И ничто не могло уберечь очередной городили селение от Мора. Проходил он через закрытые двери, да преодолевал без моста рвы и распахивал наглухо заколоченные ворота.

А девочка та жила на самом краю селения, в котором никогда никаких запоров и не ведали. Да и от кого закрываться? От соседей, что никогда не возьмут чужого? А от лихих пришлых, как ведается, никакой засов не убережет.

И прослышали жители селения того, что объявился Мор уже в соседнем граде. И потекли нескончаемые реки беженцев из того града да ближайших мест. Спасали младых детей, ища место, куда не ступала еще нога Мора. Не надеялись они уже, что найдется средство от болезни той.

А девочка та, как и ты, Ведарка, да и как все ребятишки порой, иногда капризничала, особо по утрам, когда неохота было подниматься с теплой постельки, да к тому же омываться студеной водицей.

А бабушка-знахарка та, у которой жила Ведарка, каждому, кто обращался к ней с какой хворостью, строго-настрого наказывала по утрам вставать с солнышком вместе да обязательно умываться ключевой водицей, а еще лучше — спуститься к речке, бегущей среди лесной чащи, да и полностью омыть своё тело. А без этого условия и не бралась даже помогать. Знала бабушка та, что зря будут все старания её.

И когда потекли реки беженцев, стала она их лечить-врачевать, и стали выздоравливать те, кто выполнял все её наказы.

Но заметил как-то один мальчишка на улицах того селения черного старика, но — о, чудо!

Никто не заболел в селении, а те, что и заражены были хворобою, продолжали выздоравливать.

И лекарств-то никаких они не пробовали, лишь вставали дружно на рассвете, омывались в речушке да потом пили чаи травяные, что заваривала бабушка-знахарка. Помогала ей та девочка, и на всех хватало животворного напитка.

Но не ушел старик Мор из тех мест. Разозлило его, что кто-то посмел не заболеть да не сгинул после его посещения. Отродясь он такого не видывал.

И стал бродить он в тех местах, в надежде, что кто-нибудь да и подхватит хворобу да разнесет её по округе.

И стал кое-кто больше бояться хворобы, чем верить в целебную силу солнышка, воды ключевой да трав живительных.

И стали заболевать те, кто, разуверившись, переставал встречать утреннее светило. А вслед за этим утекали силы из их тел, и не могли они уже не то, что пройти к речке, даже набрать воды из родника.

И позвала та бабушка девочку, да сказывала ей:

— Послушай меня, внученька. Видать, пришло время мне покинуть тебя. Помни да сберегай всё, чему учила тебя да что сама познала, наблюдая за мной. А чего не успела — пусть вода текучая тебе поведает, как будет надобность.

— Уведу я Мора на болота тягучие, да в самую трясину. Обладает вода стоячая свойством отнимать память вовеки, да душу усыплять. Помни это, да никому не сказывай. А иначе не остановить Мора проклятого. Заберет вода стоячая всю память его, и не найдет он пути назад.

— А как же ты, бабушка?

— И я с ним вместе останусь. А не то чрез меня, если я память сохраню, вернуться сможет. А ты запомни — вода стоячая забирает не только память, но и хворобы разные, да от скверны очистить. Но осторожно пользуйся снадобьем этим: один запах его может и у тебя память забрать. А чтоб больному-хворому вернуть память да разбудить душу его надо омыть его да напоить водой — сначала ключевой, а потом отваром из трав заповедных.

— Но если очищает вода стоячая от скверны — может, Мора тоже очистит?

— Не получится, внученька…он не полон скверны — он сама скверна, и не очистить от нее, лишь можно память отнять да усыпить его душу коварную.

Конец ознакомительного фрагмента.