Путешествие замуж

Лана Борисовна

Счастливый брак, распался из-за ребенка от суррогатной матери. В результате новых знакомств она много путешествует, познавая уклад жизни других стран. Иностранные мужчины укрепляют в ней веру, в то, что она достойна любви и уважения. Жить с любящим мужчиной в другой стране для нее вполне реальная возможность. Но захочет ли она ради семейного счастья, остаться прежней – терпеливой и кроткой? Может, одиночество на Родине лучше семейного счастья в чужой стране?

Глава I

Все события и персонажи вымышлены. Любое сходство с реальными событиями случайно.

1963 год. Рождение

Темно, тесно, хочется выйти на свободу и дышать самостоятельно…

Я должна выбраться из этого тихого, мокрого, теплого, но так надоевшего за девять месяцев пространства.

— Остановитесь! — закричала роженица, увидев из окна машины скорой помощи плакаты «Все на выборы!». — Я не успела сходить на голосование Верховного Совета! Сегодня же третье марта!

— Лежи уже спокойно, — ухмыляясь, ответила дежурная медсестра, — теперь у тебя один самый главный кандидат! И поздно уже выбирать — рожать едем!

…Мама бездействует, она под общим наркозом. Я поняла, что от нее помощи ждать не нужно.

«А может быть, мама и не собирается отпускать меня от себя, наружу? Я не должна ждать, надо срочно выбираться на свободу», — работало подсознание готовящегося к новой жизни человека.

Младенец протянул свою ручку, тонкую, как мизинец мамы, словно желая нащупать выход. И о чудо! Большая горячая ладонь акушерки обхватила руку младенца и потянула к яркому свету. Плод шел боком, он протянул ножку и руку одновременно, желая на ощупь понять, ждут ли его там, снаружи. Новорожденной пришлось сложиться в неестественной позе и боком покинуть тесную утробу матери. Писклявый крик девочки огласил родовую, заявляя о ее появлении в этом мире: «Здравствуй, жизнь! Приветствую вас, мои счастливые испытания и путешествия!».

Молодая мамаша не чувствовала родовых мучений, изматывающих страданий и боли. Ребенка принесли к ней через шесть часов. Так, непроизвольно, младенец помог своей матери избежать естественного, болезненного родового процесса. Но одновременно с этим освобождением от физических страданий был утерян материнский инстинкт, сменившийся банальным чувством собственничества.

Физическая пуповина была профессионально перерезана в тот же день. Но ментальная, связывающая мать и ребенка, сохранилась на многие десятилетия. Для матери эта ментальная пуповина играла роль короткого поводка, была рычагом воздействия на малышку. Мать считала рожденного человека своей собственностью и не могла допустить даже мысли, что у этого существа может быть своя собственная судьба, свободная от ошейника и от ее сценария. Невидимая пуповина крепким канатом держала девочку, не давая возможности пройти на запретную территорию собственной судьбы. Ребенок был обречен на жизнь по материнским правилам. Путь через границу к собственной жизни охраняла слепая эгоистичная материнская любовь. Девочка разглядела эту необрезанную ментальную пуповину только к своему пубертатному возрасту. Но виза на сторону собственной жизни к тому времени оказалась уже просроченной.

* * *

Родители ее очень любили и заботились как могли. Единственный ребенок в семье обычно становится эгоистичным, требующим большого внимания. Но, видимо, это был исключительный случай. В жизни Ланы родительская любовь, минуя уважение и переплетаясь с консервативным воспитанием, загоняла ее в тесные рамки дисциплины. Мать словно боялась, что проявление уважения и признательности могут избаловать единственную дочь. Отец не принимал активного участия в воспитании девочки. Возможно, поэтому Лана подсознательно испытывала тревогу и недоверие ко всему миру.

Позже девочка пришла к выводу, что она должна сама научиться защищаться от негатива и зла. В том, чтобы держать удар в сложных ситуациях, по сути, нет ничего плохого. Но занимая мужскую позицию, она заблокировала возможность потенциального партнера самому встать на ее защиту. Поэтому обычно пару ей составляли инфантильные и слабые мужчины, не обременяющие себя ролью покровителя. Убеждение, что она недостойна уважения и бережного отношения, крепло с каждым годом ее взросления. Она с завистью наблюдала, как родители ее подруг доверительно общаются со своими детьми, как они обнимают и целуют своих чад и при этом никогда не вторгаются в личное пространство. Ее же мама контролировала и регулировала все эмоциональные всплески дочери. Лане не позволялось громко разговаривать в общественных местах, проявлять капризы и высказывать желания. Детский сад и школа учили ее быть удобной, вписанной в социум, исполнительной, послушной, управляемой. Родителям и окружающему обществу того времени не нужны были независимо мыслящие единицы — хаос непредсказуем и плохо управляем. С детства она ежедневно слышала назидания: «не высовывайся, будь как все», «будь хорошей девочкой», «девочка, особенно на людях, должна быть скромной, тихой, незаметной».

Лана была убеждена, что самая лучшая конфета в вазе предназначалась не ей. Ее приучали выбирать для себя все только самое скромное, меньшее, непривлекательное. Она часто донашивала одежду двоюродной сестры и даже не смела мечтать о предназначенных только для нее вещах. И дело было не в финансовых возможностях родителей, а в их убеждении, что ребенка стоит воспитывать в строгости, не баловать лишний раз.

У девочки, лишенной родительского уважения и нежности, постепенно падала самооценка, исчезала уверенность в своей состоятельности. Она была убеждена только в одном: нет таких действий, которыми она могла бы заслужить уважение взрослых.

Только через десятилетия, оглядываясь назад, она поняла, как сложно во всей этой мясорубке требований, условностей, правил сохранить свое самое ценное живое внутри, свою самость, свою натуру.

Работающие родители часто вынуждены были оставлять ее одну на целый день. Она научилась сама справляться со страхами одиночества, темноты, незнакомых резких звуков, доносящихся от соседей, и каких-то шорохов в пустой квартире. Иногда родители уезжали к морю, отправив единственного ребенка в деревню к бабушке. И она целыми днями была предоставлена сама себе, находя развлечения под присмотром домашних уток и наглых гусей. На бабушке было большое хозяйство: корова, овцы, козы, огород и ворчливый дед, вернувшийся с фронта. Первый муж бабушки пропал без вести. И после войны она вышла замуж за другого мужчину, которому из-за ранения ампутировали ногу. Грозно размахивая деревянной ногой, он целыми днями отдавал распоряжения жене и детям. До внучки дела не было никому.

Когда школьница оставалась одна в городской квартире, она придумывала себе игры, делала уборку, выходила поиграть с подружками во двор. Ключи от квартиры висели на детской шее с самого утра до прихода родителей. Вечером всегда уставшие и недовольные друг другом мама с папой выясняли отношения в присутствии ребенка. Лана не могла понять причины истерик и приступов ревности отца, ведь для мамы всегда самым главным в жизни были семья и дочь. Но отец устраивал беспричинные допросы и частенько при ребенке избивал жену. В эти моменты девочка забивалась в темный угол коридора и надрывно кричала: «Помогите! Соседи, помогите!». Эти крики еще больше выводили из себя разъяренного мужчину. и он, намотав на руку длинные волосы своей жены, ударял ее голову о стену. Иногда матери и девочке удавалось убежать, и они долго, до темноты, бродили вокруг дома, дожидаясь, когда он успокоится.

Однажды мужчина, решив, что его жена вернулась с участковым милиционером, выпрыгнул с балкона третьего этажа. К удивлению прохожих, он угодил в сугроб и как ни в чем не бывало, отряхнувшись, побежал прочь от дома. По сути, это был трусливый, истеричный мужчина, которым легко манипулировала его мать. Материнская ревность свекрови не прошла даже после рождения внучки. Она, как часто это случается, была недовольна невесткой. Ей казалось, что сын-красавец достоин лучшей жены. Иногда она передавала сыну заговоренные предметы для тайных черных ритуалов. Молодая жена с удивлением обнаруживала в квартире то мешочек с землей — в подушке, то ржавую иголку — под порогом. Но она никогда не воспринимала эти странные выходки мужа всерьез.

Отец уходил из семьи и возвращался по несколько раз в год. Однажды, перед очередным уходом мужа, мать Ланы усадила его рядом с собой и предупредила, что больше не пустит его обратно. Он не принял ее слова всерьез и ушел, прихватив дорогой и дефицитный ковер со стены, половину набора столовых приборов, пуховое одеяло и винтажные настенные часы с барометром. Через несколько дней мать сменила замок в квартире, но отец в этот раз даже не сделал попытки вернуться.

Вскоре после развода родителей оказалось, что отец просто искал повод уйти к другой женщине. Бабушка Ланы сама не раз подбирала «достойную» жену для своего взрослого сына. Он каждые полгода уходил жить к новым женщинам или просто к своей шаманке-маме, но через несколько недель возвращался к жене-красавице. Сложные взаимоотношения родителей занижали и без того упавшую самооценку подрастающей девушки. Она начинала верить, что не заслуживает счастливых родителей, не заслуживает уважения, не имеет права на собственное мнение, она лишь должна быть послушной, удобной и не мешать взрослым.

Школьница, предоставленная сама себе, отставала в учебе и с трудом переходила из класса в класс. Иногда на контрольных заданиях она находила правильные решения математических задач и уравнений, но заниженная самооценка придавала неуверенности, и шестиклассница, не веря, что она смогла правильно решить задачи, перечеркивала свои верные решения и переписывала все, но уже с ошибками. Двойки и тройки изредка чередовались с четверками в ее школьном дневнике. Она была уверена только в одном: ее глупость — это норма, она недостойна быть умной и недостойна хороших оценок.

Только на уроках литературы и русского языка, в отличие от точных наук, она получала хорошие оценки. Классическая литература открывала перед подростком тайны другой жизни. Герои романов стали для нее проводниками в мир гармоничных, счастливых отношений. Она зачитывалась стихами Есенина, Пушкина. Так в ее жизни появилась первая тетрадь с собственными стихами и откровенными записями. Но поделиться своим творчеством с родителями она даже не думала. Интуитивно понимая, что они не то чтобы не порадуются ее увлечению, а скорее будут осуждать ее за непохожесть на всех. Она не хотела слышать укоры взрослых о том, что вместо того, чтобы делать уроки, она занимается ерундой. В стихах девочка выражала все свои эмоции, иногда плача от переизбытка чувств. Она описывала свою первую любовь, свои разочарования, и это оказалось для нее хорошей терапией. Секретная тетрадь стала Лане и подругой, и матерью, и возможностью, не стесняясь, выплакать все свои слезы.

Первая любовь

С приходом первой любви жизнь приобрела новый смысл.

Летние каникулы Лана традиционно проводила в деревне. Теперь уже ей разрешалось выходить за двор, посещать деревенский клуб, и она могла заводить подруг. Среди местной молодежи она пользовалась популярностью не только за добрый, покладистый характер. Ей казалось, что дружат с ней еще и по той причине, что она модная городская девочка.

Однажды на дискотеке деревенский подросток заметил «городскую» в клубе на танцах. На ней были модные брюки-клеш, цветная мужская рубашка, длинные распущенные волосы красиво развевались во время ритмичных движений. И девочка, казалось, сошла с ума от радости лишь от самого факта, что какой-то мальчик оказывает ей робкие знаки внимания. Полевой цветок, специально оставленный влюбленным на скамейке у дома ее бабушки, она бережно сохранила в своем девичьем дневнике. Делиться впечатлениями от первой любви было не с кем. Родители заняты семейными разборками, строгая бабушка запрещала любые отношения с мальчиками, сестренки и братика у нее не было. Так дневник стал единственным способом выговориться, поразмышлять, сделать выводы, найти правильное решение.

Мама, случайно узнав о первой любви тринадцатилетней дочери, закатила скандал:

— Ты еще маленькая, чтобы дружить с мальчиками! Это позорное занятие! Ты должна думать об учебе, поступить в училище, а о замужестве мечтают только вульгарные девицы!

Так мать впервые всерьез испугалась потерять свою собственность. Нежные девичьи чувства Ланы были раздавлены укорами и призывами к стыду и совести. Непонимание и протест матери мгновенно убили желание делиться с ней сокровенными мыслями, спрашивать совета и быть искренней.

С тех пор мать усиленно контролировала все знакомства подростка, все ее перемещения и интересы. Она прописала для ребенка свой сценарий, который должен был неукоснительно выполняться.

Юношеская мечта поступить в цирковое Ленинградское училище и стать артисткой цирка была пресечена в зародышевом состоянии. Занятия акробатикой в цирковой студии пришлось забросить и поступить, как и решила родительница, в швейное училище.

Это были годы шальной юности. Переходный возраст совпал с окончательным разводом родителей. Внимание к дочери немного ослабло, и опьяняющая свобода стремительно вырвала девушку из правильной жизни в водоворот приключений и новых знакомств в неблагополучной компании ровесников. Она открыла для себя другую, свободную от контроля и жестких рамок жизнь. Она научилась самостоятельно принимать решения, выбирать друзей и подруг. За красивой девушкой ухаживали иногда одновременно по два-три юноши. Ее внимания добивались парни разных социальных слоев — от криминальных личностей до выпускников вузов.

Лана часто обращалась за советом к своему дневнику. Прописывая все истории, она искала и иногда находила правильные и обязательно, как учила мама, нравственные решения. Она самостоятельно научилась отличать настоящие чувства от лживых обещаний. Иногда новые знакомства с парнями становились для нее проверкой ее умения разбираться в людях. Она училась завершать отношения прежде, чем это сделает ее новый поклонник. Она первой уходила от парней в страхе быть брошенной. С каждым новым романом опыт отношений с противоположным полом возрастал, и ее уверенность придавала сил для новых интересных знакомств. Благодаря консервативному воспитанию она сохранила девственность и целомудренность. Лана держала дистанцию с юношами и не переходила за пределы благопристойности. Так, многое, чему учила ее мать, помогло остаться благовоспитанной, достойной уважения девушкой.

После окончания швейного училища она сама определяла, где проходить практику, какое направление в работе швеи выбрать. Теперь материнское запоздалое внимание, неуместный контроль над жизнью самостоятельной девушки, которую мать считала своей собственностью, только раздражали, были излишне навязчивыми и душили свободолюбивую личность. Лана была счастлива от возможности принимать самостоятельные решения, ошибаться и исправлять ошибки. Она почувствовала в себе силу и уверенность, и это окрыляло и вдохновляло на новые цели.

1983 год. Впервые замужем

Лана вышла замуж в 19 лет, второпях, ей хотелось скорее уйти из дома, где родители постоянно выясняли отношения, где ей казалось, что она обуза и причина их раздора. Ей просто хотелось создать свою независимую семью, чтобы показать родителям, как можно быть счастливой в браке.

Они познакомились в кафе, куда Лана пришла с подругами-близнецами отметить окончание учебы в училище.

Евгений сразу обратил внимание на длинноволосую девушку. Он предложил встретиться на следующий день. Интуитивно Лана понимала, что скоро она должна выйти замуж и начать свою собственную жизнь. Она завела блокнот, куда аккуратно записывала все полезное, что могло пригодиться в ее будущей семейной жизни. Вечерами она подсаживалась к маме и старательно записывала под диктовку в блокнот рецепты пирогов и блинов, супов и вторых блюд. Девушка понимала, что она должна уметь заботиться о муже и нести ответственность за семейный уют. Чувство долга перед самостоятельной жизнью возрастало, вместе с приятным волнением перед предстоящей свободой от родительского контроля. Готовясь к замужеству, она не упускала возможность подробно записать в блокнот, как правильно стирать белье, как его сушить и гладить. Как вытряхивать ковры и мыть унитаз и раковину. Матери приятно было учить дочь бытовым премудростям, она диктовала правила и убеждала, что это единственно верные способы обустройства семейного быта. Эти убеждения еще более укрепляли чувство ответственности перед семейной жизнью.

Лана мысленно представила, как она познакомит с этим парнем свою маму. И с ужасом вдруг поняла, что это будет сделать невозможно. Консервативная мама примет зятя, только если он будет той же национальности. Кандидатура русского Евгения не подходила. Однако его друг Раян с первой минуты знакомства не отводил взгляд от скромной девушки и в глубине души завидовал паре. Раян внешне был похож на Кощея в юности: худощавый, с впалыми щеками, постоянно с сигаретой во рту, к тому же он был катастрофически неуверенным в себе маменькиным сынком. Но при всей своей внешней некрасивости он прекрасно подходил под представление матери об идеальной кандидатуре будущего зятя.

Так, к великой радости татарина, девушка ушла от Евгения к нему. Встречались они тайком от его, такой же все контролирующей, матери. Во время совместных прогулок Лана часто замечала силуэт будущей свекрови, прятавшейся за кустами или на соседней улице. Она превзошла даже ее мать в желании быть кукловодом для своего ребенка. Когда после прогулок они уединялись в комнате Раяна, его мать просовывала под дверь мужские и женские тапочки. Лана всегда, находясь со своим парнем, чувствовала тревожное дыхание пожилой женщины. Но надеялась, что после свадьбы тотальный контроль и беспокойство за сыночка прекратятся.

Спустя полгода девушка сама предложила робкому Раяну пожениться. После долгой паузы он несмело сказал:

— Пожалуй, хорошая идея! Я хотел бы прожить с тобой всю жизнь.

Юноша был схож с Ланой по темпераменту — такой же тихий, скромный, с заниженной самооценкой. Но самое главное — он был физически безопасен. Этот факт девушка, наглядевшись на рукоприкладства отца, считала самым важным в будущей семейной жизни. Но была ли любовь? В ее девятнадцать лет причин выйти замуж было две. Во-первых, возраст по тем временам считался вполне подходящим для замужества. Во-вторых, желание поскорее покинуть родителей и стать независимой достигло своего апогея.

* * *

Мама без особых эмоций, обреченно приняла новость о предстоящем замужестве дочери. И начались приготовления к свадьбе.

В 90-е годы продукты первой необходимости выдавались строго по талонам. Так, например, бутылка водки в месяц на каждого взрослого полагалась в количестве две штуки. Поэтому обе семьи молодых заранее подкопили талоны, чтоб на свадьбе было достаточно алкоголя. Мясо полагалось в объеме 2 кг, масло сливочное — 200 г, сахар — 1 кг. Получить талоны на продукты еще не означало получить сами продукты, ведь их в стране было меньше, чем талонов. Приходилось занимать очереди задолго до открытия магазинов.

Свадьбу сыграли в маленькой однокомнатной квартире невесты. Мебель вынесли к соседям. Посередине единственной комнаты из досок сколотили стол. Другие доски, положенные на табуреты и покрытые разноцветными покрывалами, служили скамьей для гостей. Мать невесты попросила родственников приготовить блюда для торжества. На белоснежных скатертях красовались лебеди из воздушного теста, а салаты, словно цветочные клумбы, были главным украшением праздника.

Платье, которое невеста сшила сама, уже с утра зацепилось о каблук и порвалось. Примета не хорошая, но дочь уверяла свою мать, что они будут жить счастливо, как никто еще не жил. Еще одна примечательная ситуация случилась с женихом, когда он подъезжал к дому невесты. Старая «Волга» застряла в мартовском снегу, и потребовалось более получаса, чтобы вытащить свадебный автомобиль. От страха опоздать впалые щеки жениха, казалось, соединились за его пухлыми губами.

На второй день свадьбы по традиции гости переместились в дом жениха. Он театрально взял невесту на руки, поднял на второй этаж двухкомнатной квартиры. Свадебный стол был накрыт разноцветной клеенкой, на которой были расставлены граненые стаканы и тарелки, взятые напрокат в столовой. Вместо салатов гостям предлагались разнообразные рыбные консервы в салатницах, колбаса, нарезанная ломтиками разной толщины, и очень много хлеба. Свадьба не пела и не плясала, потому что места было мало и земли.

Началась семейная жизнь. В комнате для новобрачных заботливой рукой свекрови были разложены несколько простыней разного размера. Всюду чувствовалось ее присутствие. Лана поняла, что, уйдя от одной контролирующей, она попала на территорию другой, не менее бдительной мамаши.

Но точка невозврата пройдена — надо было как-то приспосабливаться к новым условиям.

Лана, к своему удивлению, начала скучать по родительскому дому. И через неделю семейной жизни молодая супруга не сдержалась и, как маленькая девочка, расплакалась от тоски. Растерянный Раян, который был очень чутким человеком, оробел от женских эмоций, и скупая слеза, в солидарность или от жалости к супруге, покатилась по его впалым щекам. Он предложил ей вернуться домой и начинать постепенно привыкать к его семье и квартире. Такое предложение было неожиданно приятным, но Лана решила найти в себе силы и жить среди чужих ей людей в чужом доме по правилам новой семьи.

Заботы и внимания молодого мужа было достаточно, чтобы супруга могла относиться к нему с благодарностью и симпатией. Через десять месяцев после свадьбы родился их первенец. Отец ребенка долго праздновал рождение сына с другом Евгением и коллегами на заводе. С трудом выйдя из запоя, он встретил у роддома свою жену. Материнское счастье, которое познала Лана, не имело границ. Она пообещала себе, что никогда не будет вмешиваться в жизнь сына. Только любовь и уважение к личности ребенка позволят ему жить свою жизнь.

Но муж начал часто приходить выпившим. В надежде переключить внимание мужа от алкоголя она решает родить второго ребёнка. Будучи беременной на шестом месяце, она усаживала сына на живот и отправлялась встречать мужа у ворот проходной завода, на котором он работал, чтоб он никуда не сворачивал в поисках выпивки. Но оказалось, он выходил с завода, успев употребить технический спирт с коллегами. Уже слегка пошатываясь, он шел мимо, не замечая свою беременную жену и сына у дверей проходной.

Слабохарактерный, он не мог устоять перед уговорами пьющих коллег. Так Лана узнала, что существует диагноз «алкоголизм». Она перепробовала все способы, чтоб помочь мужу избавиться от этого недуга, но, видимо, ей не хватило сил или опыта. Властная свекровь жалела сына и не позволяла невестке повышать на него голос, когда он приползал домой пьяным. Пожилая женщина учила ее встречать мужа со стаканом тёплого молока и тапочками.

У молодой семьи родился второй сын. Жить вшестером в маленькой двухкомнатной квартире вместе с родителями и старшей сестрой Раяна становилось невыносимо. Молодая семья из четырех человек жила в крохотной спальне, которая была обставлена только самой необходимой мебелью. В глубине комнаты втиснулся старый супружеский диван. У стены, за дверью, примостилась детская кроватка старшего сына. Это была единственная новая мебель. Напротив кроватки стояла коричневая полированная тумба для детских вещей. А на тумбе родители приспособили коробку из-под телевизора, в которой спал младший сын. У окна стоял письменный стол, служивший и гладильной доской, и местом для занятий с детьми, и обеденной зоной. Желая вести отдельное хозяйство, молодые купили собственный холодильник и поставили его на кухне, рядом с родительским. Свекровь, возмущенная желанием невестки обособиться, не упускала возможности позлорадствовать над приобретением. Новый высокий холодильник, как и молодая семья, регулярно подвергался тотальному контролю и ревизиям.

Сыновьям исполнилось четыре и пять лет. Воспитанием занималась Лана и старшая сестра мужа, которая тоже жила в этой квартире. Мальчики не видели отцовского воспитания, отцовской любви. Каждый вечер Раян, приходя с работы, пьяный валялся под диваном, иногда в жиже своих рвотных масс. Стараясь угодить свекрови и золовке, молодая жена не перечила пьяному мужу. Испытания пьянством, вмешательством свекрови в личное пространство, нравоучениями золовки, бесконечными детскими проблемами давались ей все труднее и труднее.

Продолжать писать дневник не было сил, времени, да и было бессмысленно. Единственным желанием было найти способ жить отдельно от свекрови и вести самостоятельную жизнь. Она придумала себе Ангела Хранителя и молилась Ему. Вознося к небесам взгляд, полный слез, она просила, чтобы он помог обрести отдельное жилье.

В районной администрации Лана подала документы на получение жилья молодой семье. При хорошем и честном раскладе очередь могла подойти через семь лет. Столько лет она не могла бы выдержать, поэтому решила устроиться дворником, чтобы получить казенную квартиру. Но начальник ЖЭКа, увидев хрупкую девушку, отказал в оформлении слабой работницы. Лана молилась всем Богам и Ангелам в надежде найти возможность жить отдельно. Она была согласна даже на кладовку, но собственную, без вмешательства свекрови, матери и других «заботливых» родственников.

1990 год

Однажды ее мольбу прервала подруга — она пригласила Лану на свою свадьбу в качестве свидетельницы. Женихом подруги был комсорг района, который рассказал ей о возможности устроиться рабочим на стройку и получить квартиру за 3 года. Эта программа под названием «Молодежно-жилищный комплекс» (МЖК) была предназначена только для молодых семей. Количество мест было ограничено, и на принятие решения оставалось только два дня. Упустить возможность получения бесплатного собственного жилья за три года было бы непростительно. Лана тут же предложила мужу пойти на стройку, но он сказал, что ему и с родителями хорошо, что он не нуждается в отдельном жилье.

В то время она работала в детском саду швеей. Желание жить в отдельной квартире было главной мечтой молодой женщины. Отчаявшись, она решила уволиться из садика и подала документы для участия в программе МЖК. Но оказалось, она настолько физически истощенна, что по результатам предварительного медосмотра ей полагалось срочное лечение и реабилитация. И как ответил ей директор строительной компании: «Тебе, девушка, даже близко нельзя подходить к стройке. Не то чтобы там работать!». Пришлось пойти на хитрость. На медицинский осмотр при приеме на работу вместо Ланы отправилась одна из ее подруг. Подмену документов никто не заметил, и начались тяжелые трудовые годы, работа на морозе, с ядовитыми красками, тяжелыми носилками с цементным раствором… слезами от непосильного труда. На стройке основные работники устраивали для новеньких тружеников настоящую армейскую «дедовщину». Участники программы работали свыше нормы, вручную месили раствор, им поручали самую грязную и вредную работу, отправляли в командировки в дальние поселки.

В один из рабочих будней Лана получила сотрясение мозга: на голову, покрытую тонким платком, с пятиметровой высоты упали тяжелые носилки с цементным раствором. После травмы она отсиделась на строительном объекте до конца смены. На следующий день, стараясь не обращать внимания на головокружение, Лана ожидала служебный КамАЗ, приспособленный для пассажирских перевозок. Но доехать до работы в тот день так и не смогла. Ее госпитализировали с диагнозом «черепно-мозговая травма». Три месяца в больнице она боялась только одного — чтобы ее не уволили. Она была согласна работать бесплатно. Лишь бы дойти до победной цели и получить квартиру. После выписки она продолжила работу в своей же бригаде маляром-штукатуром.

Возвращалась с работы Лана поздно, не чувствуя от усталости ног и рук. Болела спина, ноги отекали, руки огрубели, но мечта о будущей квартире придавала сил и оптимизма. Муж продолжал пить и обвинял жену, что она поздно возвращается с работы. Сил на споры и перевоспитание алкоголика не оставалось.

Так, через четыре года семейной жизни женщина задумалась о разводе. Но уходить с двумя детьми в пустое пространство она считала неразумным. Разводиться было страшно по нескольким причинам. Самое главное — она чувствовала ответственность за сыновей, второй причиной страха было мнение мамы. Слушать ее укоры и нравоучения совершенно не хотелось. Молодая женщина больше всего нуждалась в понимании, в моральной поддержке, в том, чтобы ее выслушали и, возможно, помогли как-то разобраться с мужем-алкоголиком. Но рядом никого не было. Ни мать, ни подруги, ни сестра — никто не мог понять ее. Держать в себе слезы было мучительно трудно.

90-е годы, полные переворотов, не давали уверенности в будущем, ситуация с получением квартиры становилась все призрачней. Комсомольская организация, которая создала программу по получению жилья, распалась.

1991 год

Потребность в мужском плече возрастала вместе с решимостью развестись. Но женщина с двумя детьми имела мало шансов на новые серьезные знакомства. Да и знакомиться было некогда. Целыми днями на тяжелой работе, а по выходным оставалось только одно желание — лежать на диване с вытянутыми ногами, и чтоб никто не беспокоил. Но любимые сыновья ждали выходных, чтоб мама сводила их в парк или просто поиграла с ними дома. Мальчики росли смышлеными, добрыми, самостоятельными. Интуитивно мать с раннего детства готовила их к самостоятельной жизни. Уже в ясельную группу детского сада старший сын ходил самостоятельно. Он подходил к дверям корпуса и жалобно, протяжно просил:

— Откро-о-о-ойте… откройте, пожалуйста.

Мать тайком провожала сына до садика и наблюдала за ним до тех пор, пока ему не откроет дверь чья-нибудь мамаша. Она часто давала ему взрослые задания: понянчиться с младшим братиком, уложить его спать, постирать детские вещи, купить продукты в магазине, приготовить омлет, испечь блины. Ему нравилось познавать новое, учиться быть взрослым и нести ответственность за мамины поручения.

Материнство дарило Лане столько радости, что иногда она забывала о пьянстве мужа и могла не замечать вмешательства свекрови в ее семейную жизнь. Но чувство одиночества рядом с мужем лишало радости жизни. Ей казалось, что если бы сейчас она познакомилась с другим мужчиной, который хотя бы просто выслушал ее, дал совет и пожалел, то она могла бы тут же легко уйти к нему. Два года на тяжелой работе истощили ее и морально, и физически. Она считала месяцы и дни до окончания срока контракта и мечтала о новой отдельной квартире.

* * *

На стройке Лана нашла подругу, с которой делилась своими проблемами, а однажды коллега познакомила ее с молодым водителем КамАЗа. Эдуард был моложе Ланы ровно настолько, насколько она была моложе своего мужа.

Внешне она оставалась, как и прежде, изящной, легкой, стройной, женственной. Ей и самой нравилось, как она выглядит — тонкая талия, плоский живот, красивые ножки, смуглая кожа. Тонкие черты лица, выразительный, глубокий взгляд серо-голубых глаз, ямочки на подбородке, ровный, прямой нос, доставшийся ей от отца-красавца, — все придавало ей уверенности в себе и помогало преодолевать стеснительность при знакомстве.

При первой встрече серьезный и угрюмый юноша не понравился Лане. Но спустя несколько часов общения она сама не заметила, как прониклась к нему каким-то нежным, теплым чувством. Постепенно, день за днем, между ними завязались доверительные отношения, переросшие в настоящую любовь. Любовь была похожа на ту, первую деревенскую, которая была в юности. По выходным они вместе с ее сыновьями и друзьями Эдуарда играли в волейбол, ходили в гости к подруге, которая когда-то прошла медосмотр вместо Ланы. И конечно, эти отношения были под большим секретом в их семьях.

Эдуард несколько месяцев как вернулся из армии. Он служил в Афганистане вместе со своим братом-близнецом. Его брат почти сразу женился. И мужчина почувствовал себя очень одиноким. Ему хотелось тоже найти родственную душу, хотелось заботиться, любить и быть нужным. Он умел слушать и понимал свою взрослую женщину. А по вечерам, когда пьяный муж Ланы валялся дома на полу, ее новый друг играл с сыновьями в парке, они часто гуляли вчетвером, как дружная семья. И Лане, и детям, и Эдуарду было хорошо от ощущения семейной идиллии.

Новые яркие, горячие чувства нежности, благодарности к молодому человеку сильно контрастировали с ее реальной семейной жизнью. Но она даже не могла позволить себе представить, что этот молодой юноша мог бы стать ее мужем. Она так любила Эдуарда, так искренне желала ему счастья, что боялась испортить ему жизнь тем, что она старше его, что ему придется воспитывать чужих детей. Слишком большая ответственность перед судьбой любимого человека давила тяжелым грузом. Сможет ли она сделать любимого счастливым? С одной стороны, большая, истинная любовь, с другой — заниженная самооценка, плюс тот факт, что он моложе ее на семь лет, а она разведенка, да еще с детьми, разрывали душу на части. Совесть спорила с любовью, укоряя ее, что такой прекрасный юноша, который никогда не был женат, заслуживает жизнь с молодой, никогда не бывшей замужем девушкой, а не с ней… Лана понимала, что она должна соответствовать не только по возрасту, но и, конечно, если думать о совместной жизни, она должна будет родить ему ЕГО ребенка.

Развод не мог гарантировать ей создание новой счастливой семьи с этим искренним, добрым, заботливым, ответственным парнем. Она только теперь познала, какие внимательные и понимающие бывают мужчины. Она понимала, что не желает Эдуарду вреда, и продолжать отношения было невыносимо и совестно. Но страх перед разлукой с ним был подобен смерти. Он стал ее частью. Каждое утро она начинала ждать вечера, чтобы встретиться с ним. Каждую минуту в течение дня все мысли были только о нем. Ей теперь были нестрашны издевательства на стройке, тяжелый физический труд перестал быть наказанием. Она работала в ожидании встречи с ним, и так дни проходили легче и быстрее.

Юноша был тоже счастлив со взрослой женщиной. Он с удовольствием принимал участие в воспитании ее сыновей, искренне заботился о своей Лане, как настоящий рыцарь.

Муж был занят встречами с друзьями-алкоголиками и не замечал, как рядом с ним существует жена-красавица, как растут его дети, как рушится семья. И лишь в редкие трезвые дни он с удивлением обнаруживал рядом с собой уставшую от физического труда жену, ее огрубевшие от цемента ладони, сыновей, которые уже не ждали отцовского внимания, а начали привыкать к дружбе с дядей Эдиком.

Безвыходное положение усугублялось угрызениями совести замужней женщины и страхом одиночества. Впереди она видела настоящий жизненный тупик. Развод — страшен, новая семья с любимым молодым мужчиной — преступление совести, получение квартиры — туманная перспектива. Жить не хотелось…

Две новые высотки на соседней улице манили своей высотой и возможностью расстаться с этой жизнью. Перед тем как подняться на двадцатый этаж новостройки, она написала на листе бумаги прощальное письмо мужу, набрала знакомый номер домашнего телефона Эдуарда.

— Привет, Кот! — услышала она в трубке.

Они называли друг друга одинаково — Кот. Ком застрял в горле. Она не знала, что сказать, ей только хотелось услышать его на прощание.

— Кот, я не хочу жить! Я больше не могу так жить! Что мне делать? Этот алкоголик живет своей жизнью — у него только работа, спирт и его мамочка. Ни я, ни дети его не интересуют. Я никому не нужна… И тебе я тоже не нужна. Я старше тебя. У нас нет будущего… — всхлипывая, как на исповеди, она говорила и говорила.

— Прощай! Я люблю тебя! И спасибо, что ты был со мной, Кот… — она медленно положила трубку… На двадцатом этаже она вышла на открытую лоджию подъезда. Город был виден как на ладони — крыши домов, маленькие деревья, маленькие человечки, как муравьи, — все это показалось с высоты мелким недоразумением. Зачем нужно это все, если нет смысла бороться, если все равно все будет как будет. Она села на бетонный пол лоджии, обхватила руками голову и зарыдала. Новая многоэтажка была еще не полностью заселена, и никто не мог помешать женщине рыдать и причитать, захлебываясь солеными слезами. Перешагнуть за другую строну балкона в тот день она не решилась. А Эдуард уже мчался к ней, на то место, где они обычно встречались. Лана, сама не замечая, тоже шла к тому дому, где они тайно встречались. И через полчаса заплаканная женщина и юноша встретились, и оба, не произнеся вслух ни слова, долго стояли обнявшись. Всхлипы женщины потихоньку утихли, волнение Эдуарда перешло в решимость никогда не расставаться с любимой.

Она призналась юноше в своем желании жить отдельно от родителей мужа в надежде, что тот станет ответственнее и перестанет пить. Ей было стыдно честно сказать, что в глубине души она мечтает об одном — стать женой уже такого родного и любимого, заботливого и внимательного Эдуарда.

1992 год

Через несколько дней юноша помог Лане получить отдельную комнату в общежитии. Женщина уже утвердилась в решении развестись и в эту комнату заселилась только с сыновьями. Общежитие было женским, семейные пары туда не заселяли. И объяснив мужу, что они могут переехать вместе, только если будут не в браке, Лана подала документы на развод. Муж в надежде, что сможет в дальнейшем воссоединиться с семьей, не сопротивлялся. Так, без лишних разбирательств, она освободилась от непутевого мужа.

* * *

Несколько раз в неделю Эдуард навещал свою женщину, а на выходных они вчетвером уезжали к реке или путешествовали по республике.

Прошло три мучительных года работы на стройке. Как оказалось, Лане теперь полагалась двух-, а не трехкомнатная квартира, потому что состав ее семьи уменьшился до трех человек. Нужно было срочно выходить замуж. И снова она сама сделала предложение своему мужчине — фиктивный брак. Она добавила: если он не захочет жить с ней и воспитывать ее сыновей, то, конечно, после получения долгожданной квартиры они могут официально развестись. Но, положа руку на сердце, за эти три года она уже не представляла свою жизнь без любимого человека. Да и Эдуард привык и полюбил всем сердцем женщину, которая понимала его, заботилась почти как мама, была кроткой и в то же время сильной. Он привык быть самым главным человеком в жизни единственной женщины, ему понравилась новая для него роль отца. Ему нравилось быть спасителем и помогать решать все проблемы любимой женщины. И ее очередная просьба о фиктивном браке выглядела как просьба о помощи, а не предложение жениться. Он не видел причины отказаться от совместной жизни в новой квартире с красавицей Ланой.

1993 год. Не первый раз замужем

Его мать, как и ее родительница, категорически были против их брака. Причин было несколько. Мать Эдуарда не желала своему красавцу-сыну семейной жизни с женщиной с детьми. И это Лана могла понять. Для матери Ланы причиной был неожиданно обнаружившийся непоправимый факт.

После года знакомства с Эдуардом, разглядывая фотоальбом, Лана случайно увидела фото своей прабабушки в альбоме мужчины.

— Это же моя прабабушка! — с удивлением воскликнула она.

— Нет! Это моя прабабушка, — улыбнулся он.

На следующий день тайна их романа была раскрыта. Вездесущая мать Ланы увидела родственника, идущего под руку с ее дочерью. Не удержавшись от негодования, мать в тот же день решила «раскрыть глаза» бесстыжей дочери. Она рассказала про дальних родственников, которые в прошлом не были дружны и почти не поддерживали связи. И этот парень как раз принадлежит к тем дальним родственникам и приходится ей троюродным братом. Но, несмотря на страшную новость, Лана была одержима и полна решимости связать свою жизнь с этим мужчиной. Мать Ланы уже не могла сопротивляться взрослой дочери и обреченно приняла страшную новость об их романе.

Оформлять бракосочетание требовалось срочно. Нужно было успеть до принятия решения комиссией МЖК об уменьшении квадратных метров получаемой квартиры. Фиктивная свадьба не требовала подготовки. Договорившись за взятку о срочности процедуры, молодые приехали к ЗАГСу на рабочем КамАЗе Эдуарда. Времени для приобретения подходящей одежды и организации свадьбы не было. Оповещать родителей о фиктивной свадьбе пара тоже не видела необходимости.

К назначенному времени в фойе ЗАГСа стояли: невеста — в белой плиссированной юбке и в белой рубашке, на голове — белое перо, предложенное подругой в качестве фаты; и жених — в новых рыжих бархатных штанах и белой гипюровой рубашке, которую он взял напрокат у своего брата-близнеца. Работница ЗАГСа не сразу поняла, что перед ней молодожены.

— А где молодые? Опаздывают?! — строго спросила она.

— Это мы! — хором ответили Эдуард и Лана.

Окинув брачующихся недоумевающим взглядом, регистратор зачитала дежурный текст, молодые обменялись кольцами. Невеста принесла кольцо от прошлого брака, жених взял напрокат кольцо родного брата. Из гостей были только брат-близнец, фотограф и подруга, которая когда-то прошла за Лану медосмотр.

После официальной процедуры все разошлись по своим делам. Жених уехал на работу на КамАЗе в запланированный рейс. Невеста вернулась в комнату общежития, поставила букет роз, подаренный новоиспеченным деверем, в трехлитровую банку и села пить чай с тортом. «Вот и сбылась мечта, о которой я даже боялась думать. Что теперь будет? Эдуард — мой муж! Я не отпущу его никуда! Я рожу ему деток, если он захочет. А он захочет, я постараюсь, чтоб он захотел. Он так любит детей! Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы сделать его счастливым отцом и мужем», — размышляла Лана за остывшей чашкой чая.

Родители молодоженов не знали о свершившемся событии. Через неделю новоиспеченная семья вместе с детьми отправилась в свадебное путешествие к Черному морю. Сыновья Ланы были счастливы с отчимом. Он для них был и другом, и отцом. Отдых на море был самым счастливым событием для всех четверых. Мальчики радовались за маму, отчим не упускал возможность при людях похвастаться своей женой-красавицей и, самое главное, двумя мальчиками — его сыновьями. Чувство приятной ответственности за трех любимых, ставших ему родными людей было ново и доставляло небывалое удовольствие юноше.

По возвращении их ждал неприятный сюрприз. В отсутствие молодоженов фотограф, не предупрежденный о секретности мероприятия, принес матери жениха готовые фото, на которых позировали Лана и Эдуард. Пожилая женщина долго всматривалась в глянцевые карточки, не желая поверить, что на них ее сыновья. Один — в качестве свидетеля, а другой — жених! Ей было горько и обидно, что сын решил жениться втайне от родителей и не пригласил на свадьбу. С нетерпением обе матери молодоженов дождались возвращения своих детей с отдыха. Расстроенная мать решила поговорить с сыном без свидетелей. Никто не узнал, какие проклятья посыпались на голову невестки с детьми. Но при встрече с Ланой свекровь держалась приветливо и даже предложила приходить к ним чаще. В ответ Лана была искренне благодарна, что ее приняли в семью. Она попросила разрешения называть свекровь мамой. От неожиданности на глазах пожилой женщины появились слезы, и она простила невестку за то, что женила на себе ее молодого сына.

Началась самая настоящая счастливая семейная жизнь. Они дорожили каждым часом, проведенным вместе. В новой трехкомнатной квартире сделали ремонт, купили мебель. Лана наконец-то могла уволиться со стройки, и муж предложил ей восстановить здоровье и не работать. Первый год в новой квартире она занималась обустройством, создавала уют. Навыки ремонта, приобретенные на стройке, она теперь с удовольствием применяла для собственной квартиры.

Эдуард с большой ответственностью и радостью брал инициативу по заботе о мальчиках на себя. Он знал всех друзей пасынков, знал по именам учителей в школе, был самым активным родителем в классе. Устраивал школьные концерты, посвященные воинам-афганцам, привлекал сыновей к активной жизни школы.

Эдуард не мог понять равнодушие их родного отца. Он недоумевал, почему Раян никогда не звонит, не интересуется своими детьми. Однажды, прогуливаясь всей счастливой семьей в парке, он спросил у Ланы:

— Почему бы нам не навестить отца мальчиков и не предложить ему видеться с детьми?

Через пару дней Лана, держась за руку Эдуарда, поднималась на знакомый этаж старенького панельного дома, где жил бывший муж. Волна неприятных воспоминаний прокатилась по телу, ноги отказывались приближаться к двери. Но она хотела поддержать инициативу любимого мужчины. Дверь открыла теперь уже бывшая свекровь. В глубине комнаты показался худощавый, осунувшийся от пьянки, в коричневых растянутых женских материнских гамашах бывший муж. Он сидел за столом, нервно тряся ногой, раздраженно бегал глазами по комнате и пытался придать лицу обиженный вид.

— Как вы это себе представляете: я приду к детям?! Вы там семья, а я кто для них? — ответил на предложение приходить к сыновьям еще не протрезвевший Раян.

— Ты их отец! Неужели тебе не интересно посмотреть, как они растут, как учатся, как живут? Я младше тебя, а должен рассказывать, что делать… — еле сдерживаясь от гнева, настаивал Эдуард.

Лане хотелось поскорее покинуть эту квартиру. Квартиру, в которой она впервые разочаровалась в семейной жизни, в которой ей было запрещено возмущаться пьянству мужа, в которой она потерпела поражение в битве за трезвость. Договориться с бывшим мужем не получилось. Каждый остался при своем мнении. Эдуард еще раз убедился, с каким глупым и равнодушным человеком жила его любимая женщина.

Лана желала, чтобы ее молодой муж познал настоящее отцовство. Рядом с ним она чувствовала опору и спокойствие, и желание родить общих детей росло с каждым днем. Она зародила это желание и в душе мужа, будто семя; заботливо поливала его и ждала. Ждала, когда под сердцем забьется сердечко ребенка от любимого мужчины. Шло время, но, видимо, ослабевший после тяжелых лет работы на стройке женский организм не был готов к новым испытаниям.

* * *

Лана закончила заочно Московский государственный институт имени Шолохова, по курсу «Психология-дефектология». К концу второго курса она устроилась психологом в Центр детского творчества. Организовала там театр для детей с отклонениями в здоровье. Среди ее учеников был талантливый школьник Сергей, который впоследствии стал известным юмористом на всероссийском телевидении. Эта работа давала ей возможность реализовать свои творческие умения и знания. Воспитанники и их родители вдохновлялись ее позитивом и желанием жить. Через год работы в Центре ей предложили руководящую должность. Карьера, уважение среди коллег, учеников подтверждали, что она заслуживает справедливой, достойной судьбы. А то, что происходило с ней до появления молодого мужа, было чужим и не принадлежавшим ее жизни.

Прошло два года семейной жизни. Все друзья и родственники восхищались и любовались счастливой семьей. Единственным огорчением было отсутствие общих детей. Начались регулярные обследования, консультации гинекологов и урологов. Две внематочные беременности лишили ее важного женского органа для зачатия — тяжелая физическая работа на стройке сыграла свою роковую роль. Было решено делать экстракорпоральное оплодотворение. Первая подсадка эмбрионов закончилась неудачей. Большая сумма была потрачена напрасно, но деньги в семье не считались приоритетом. Любовь, помноженная на чувство ответственности и желание дарить друг другу счастье, — вот что было в основе их союза.

Через год они решились на вторую операцию ЭКО. И снова прижившиеся эмбрионы бесследно исчезли. Из полугодовалой депрессии Лана вышла с новой идеей о ребенке для мужа. Она предложила супругу найти суррогатную маму в какой-нибудь деревне. Ревность — незнакомое ей чувство. Самое главное для нее — видеть счастливые глаза мужа, ставшего по-настоящему отцом. Ведь когда-то она взяла на себя ответственность сделать его счастливым человеком. Он не мог поверить, что этот чудовищно фантастический вариант предлагает ему любящая женщина. Он даже усомнился в ее любви. Но спустя месяц раздумий и ежедневных бесед с женой он начал привыкать к этой авантюрной идее. Они не ограничили поиск подходящей женщины во времени, полагаясь на случай.

Еще через год они решились повторить процедуру по оплодотворению. За все время подготовки к гинекологическим операциям Лана вколола себе литры гормональных препаратов, выпила килограммы разных таблеток. Но она в очередной раз испытала настоящую материнскую горечь от потери неродившихся младенцев. В этот раз, чтобы справиться с депрессией, семье пришлось обращаться к неврологам. Эдуард начал сомневаться в необходимости обрести потомство такими сомнительными способами и начал робко отговаривать охваченную одержимостью жену. Но Лана отчаянно шла к задуманной цели. Она молилась всем Богам, готова была отдать несколько лет своей жизни, руку, ногу, что угодно была готова отдать, чтобы только сделать любимого счастливым отцом. Нескончаемые наркозы, тысячи инъекций, слезы… все безуспешно…

* * *

Отчаявшись, после немалого срока совместной жизни они возвращаются к теме суррогатного материнства. Финансовых проблем в семье не было — бизнес по перевозке грузов, теперь уже на собственном КамАЗе, позволял им жить безбедно. Предложений услуг по суррогатному материнству в свободном доступе не было, и Лана теперь уже настаивала, чтобы муж нашел какую-нибудь нуждающуюся в деньгах деревенскую женщину и договорился о зачатии ребенка с последующим выкупом. Желание подарить любимому счастье быть отцом преобладало над рассудком женщины. Для нее неважно было, что ее муж будет иметь интимную близость с другой женщиной, ведь, как она считала, цель оправдывает средства. Они выкупят ребенка и будут счастливы — так считала одержимая мечтой Лана.

Так, дав свободу мужчине, она тактично умалчивала, находя позже под своей ванной чужие предметы женской интимной гигиены. Он спокойно объяснял это тем, что она же сама согласилась на поиски суррогатной матери. Он находил девушек из газетных объявлений интим-услуг. Не желая или боясь выяснения отношений с любимой женой, Эдуард не рассказывал ей о своих похождениях в поисках чудесного зачатия.

Однажды, когда Лана вернулась с очередной безуспешной операции из Санкт-Петербургского НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии имени Д. О. Отта, к ней на диван робко подсел муж:

— Кот, не переживай ты так из-за этих зачатий. У тебя же есть уже дети… — тихим, дрожащим от волнения голосом начал разговор Эдуард.

— Нет, Кот, это не только мои, но и твои сыновья, — улыбнулась ему Лана.

— Знаешь… — он долго молчал, подбирая слова. — У меня уже есть дочь… и ей завтра исполнится один годик. — Тут он стиснул от испуга зубы. Не глядя в глаза изумленной жене, он взял ее ладонь в свою.

— Что же ты так долго молчал, Кот? Значит, я напрасно хожу по клиникам страны, мы зря тратим огромные суммы денег. И я правда рада за тебя. Теперь я спокойна, ты познал, какое это счастье — держать в руках своего ребеночка, целовать его и заботиться.

— Но, Кот, есть проблема… Она не хочет отдавать ни за какие деньги этого ребенка… Я не договорился с ней… И я не хочу уходить от тебя. Я хочу остаться с тобой, Кот!

— Ну что ты, я рада за тебя, и мы будем вместе заботиться о твоей дочери. А там посмотрим… Может, все и образуется.

— Вот от меня подарок твоей дочери, — протягивая мужу погремушки и распашонки, сказала Лана на следующий день. Так тайна, которую молодой муж мучительно скрывал больше года, стала известна всем.

Лана оказалась как в кошмарном сне. Случилось то, что они вместе предполагали, но к чему она в действительности оказалась не готова. Она старалась быть мудрой и не поддаваться эмоциям. Мужчина часто уезжал в деревню к ребенку, а возвращался совершенно другим. Что-то неуловимое изменялось в нем с каждым разом. Он признавался, что не может ни в чем отказать женщине, которая смогла родить ему ребенка. Он признавался, что когда уезжает в деревню, скучает по Лане, а когда он с ней, то скучает по ребенку.

Лана почувствовала, что это начало конца их счастливой жизни. Годы счастливых лет с любимым мужчиной пролетели как прекрасный сон. Ее сыновья росли рядом с достойным подражания мужчиной. Даже ее все контролирующая мать была довольна молодым зятем. Лана часто спрашивала себя, за что ей такое счастье? Но тут же находила ответ — за все ее прошлые страдания от ссорящихся родителей, от мужа-алкоголика, от одиночества среди людей. Повзрослевшие сыновья в знак любви и преданности отчиму официально сменили фамилию и даже отчество. И это решение они приняли самостоятельно, не посоветовавшись с матерью. Лане было приятно сочетание имен детей и отчества от любимого мужчины. А молодой отчим был вдвойне горд и счастлив, что сыновья любимой женщины носят его фамилию и отчество.

А несостоявшаяся суррогатная мамочка, родившая Эдуарду дочь, часто имитировала то болезнь девочки, то свое плохое самочувствие… причин для вызова мужа Ланы (иногда по ночам) было много. Он уходил и снова возвращался — так продолжалось больше года.

Каждый отъезд мужа приносил нестерпимую боль Лане. И она решилась поехать к сопернице и поговорить, как женщина с женщиной. По дороге она, плача от страха и отчаяния, мысленно подбирала слова. Калитку открыла пожилая женщина — мать разлучницы. Лана не была готова к такой встрече. Она на ходу придумала версию, что она приехала по договоренности купить детский комбинезон. Но хозяйка дома обо всем догадалась.

— Ты зачем лезешь в их отношения? — обрушилась с обвинениями пожилая женщина. — Оставь их в покое! Они счастливы вместе! Кто ты такая для Эдуарда? Никто! А моя дочь счастлива с ним, — размахивая кулаками, женщина горячо отстаивала счастье своей дочери.

— Я его жена! Это я требую, чтобы ваша дочь отстала от моего мужа! Мы живем восемнадцать лет счастливо, а она лезет в нашу семью! — еле сдерживая слезы, кричала в истерике Лана. Натиск взрослой женщины был настолько сильным, что Лана сдалась, развернулась и, проклиная этот дом, села в такси, убегая от ненавистных ворот.

Возвращаться домой не хотелось. Сама не понимая почему, она поехала к матери. Но не дойдя несколько метров до родительского дома, поняла, что не найдет у нее понимания и утешения. Больше обратиться было не к кому. Она остановилась у задней стены уличного кафе и тихо плакала. Стыдясь своих слез, она не могла выйти из тени деревьев и так и простояла заплаканная до вечера. Она внушала себе, что это все был кошмарный сон, что сейчас она окончательно проснется, и окажется, что нет никакого чужого ребенка, что она по-прежнему единственная любимая женщина своего мужа. Действительность постепенно сводила ее с ума.

Однажды она, сама того не замечая, в состоянии психологической невесомости, села в автобус и оказалась в незнакомом месте. Она долго сидела на остановке в действительности очень ей знакомого района, но мозг отказывался узнавать и понимать, где она находится. Темнело. Лану охватила паника, и она, нащупав в кармане телефон, набрала номер своего друга Георгия.

* * *

Познакомилась она с Георгием за несколько месяцев до драматичного известия о том, что у мужа есть ребенок. Он будто был послан ей Судьбой, как доблестный рыцарь. Внешне он совсем не походил на героя. Худощавый, невысокого роста, с вьющимися непослушными волосами, но с голосом Ангела и благородной душой Георгий сразу чем-то привлек ее. Она любила своего мужа, но ей не хватало в нем романтики. Эдуард заботился о ней, обеспечивал всем, что она пожелает, но не умел говорить ласковые слова, дарить цветы, не умел быть нежным так, как она хотела бы. А Георгий своим бархатно-шелковым голосом затронул тонкие струны женской души.

Он уже знал почти все о своей Лане и всячески старался поддержать ее в эти мрачные дни. Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, дарил ей дорогие подарки, приглашал в кафе, устраивал прогулки в парке и тайно надеялся на близость. Между ними возникла взаимная симпатия. Лана опасалась развивать отношения с женатым мужчиной, потому что чувствовала и боялась, что он способен разбудить в ней какое-то новое, неизвестное ей чувство, открыть неизведанные, запретные горизонты. Ей нужен был просто друг, сильное плечо, немного нежной романтики и понимания.

* * *

Горячие ладони нагрели холодный телефон, в трубке послышался бархатный голос Георгия.

— Георгий, помоги мне. Я не знаю, где я нахожусь. Мне плохо. Забери меня отсюда.

— Лана, что случилось? Как тебя найти? Опиши, что ты видишь перед собой? — раздался настороженный голос в трубке.

Женщина описала дом, магазин, улицу, на которой раньше была много раз. Но мозг не мог определить, как вернуться домой. Ее описания помогли мужчине определить местоположение, и спустя час он нашел ее, напуганную и заплаканную.

Депрессия закрыла все окна и двери мира, казалось, не существует ни времени года, ни дня, ни ночи, ни людей вокруг. На очередном обязательном медосмотре ей неожиданно поставили диагноз — диабет. Врач огласил длинный список ограничений в питании, поставил женщину на учет. Так список болезней увеличился еще на один пункт.

2008 год

На пятнадцатом году семейной жизни Лана приняла решение развестись.

«Ребенок — это не игрушка. Это на всю жизнь. Кот так и будет разрываться между семьей и своей дочерью. Расставание неизбежно…» — понимала она.

Она сама подала на развод, предварительно расписав раздел имущества. Был риск, что Эдуард будет претендовать на квартиру. Она понимала, что теперь его чувство ответственности переключится с Ланы на его родного ребенка. Чтобы такого не случилось, в исковом заявлении о разделе имущества она передала сад в собственность Эдуарда. Хотя много лет назад этот сад она получила в подарок от своей двоюродной сестры. Известие о разводе муж принял с недоразумением. Это было для него неожиданно. Он предлагал жене познакомиться с матерью его ребенка и попробовать подружиться с ней. Свое будущее он представлял с Ланой, со своим ребенком и с суррогатной матерью. Не задумываясь о чувствах любимой женщины. Мужчины по-другому относятся к физическим изменам, поэтому эта идея показалась ему вполне разумной. Возможно, он собирался так жить и дальше — с двумя женщинами поочередно. Но Лану этот вариант не устраивал. Да и для ребенка такая ситуация была бы сложной. Так они и решили, что малышка должна расти с отцом и родной мамой. Никто не мог, как та женщина у деревенских ворот, отстоять счастье Ланы. Мать разлучницы, как волчица, несмотря на аморальность дочери, отстаивала ее счастье. Почему никто не мог так же защитить Лану?

Все решения она принимала сама, опасаясь за предстоящий раздел квартиры, которая отняла у нее здоровье. Тяжелая работа на стройке ради бесплатной квартиры подорвала здоровье, по этой причине она не смогла родить от любимого мужчины. И получается, что Лана расплатилась за квартиру не только несколькими годами тяжелого труда, но и своей поломанной семейной жизнью. Решиться на развод было почти невозможно. Отключив эмоции, разумом она понимала, что когда-нибудь это произойдет. И лучше пусть это произойдет сейчас, пока она молода и все еще привлекательна, поэтому еще есть шанс снова выйти замуж. А Кот сможет стать счастливым отцом, и она не будет вмешиваться в его новое счастье.

Рядом с ней не было никого, кто мог бы отстоять ее счастье или хотя бы настроить на битву, дать разумный совет. В тот момент она даже позавидовала своей разлучнице — какая у нее мать-защитница. Понимая, что поступок дочери безнравственный, она продолжала с кулаками защищать своего ребенка.

Развод был болезненным для обоих. Смешанные чувства любви к ставшей родной Лане, страх остаться без нее, долгожданное отцовство и благодарность к той женщине, которая смогла родить ему сына, мешали Эдуарду принять благородное безошибочное решение. Мужская гордость, чувство вины и желание всегда быть с ребенком не позволили ему просить женщину не разводиться. Он покорно принял ее решение, надеясь, что в его жизни будут одновременно обе женщины и их дети. И большую роль здесь сыграла та самая суррогатная мать, отнявшая у Ланы мужа и ставшая «суррогатной женой». Лана, отложив эмоции, пыталась действовать рассудительно. Она, как действующий психолог, понимала, что должна пройти все этапы после развода. Важно было избежать необдуманных поступков. Она дала себе время для того, чтобы успокоиться и понять, чего она хочет в дальнейшем. В первое время оформление бракоразводных документов помогало отвлечься от трагичности ситуации. На следующем, самом сложном этапе пришло осознание, что рядом нет никого, кто бы мог поддержать ее, при ком ей не стыдно разрыдаться. Она активно посещала психотерапевта, читала правильные книги, смотрела вдохновляющие фильмы. Но той самой спасительной соломинкой и жилеткой оказался Георгий. Он терпеливо, часами выслушивал ее причитания, как мог подбадривал, приводил счастливые примеры из жизни после развода. Он твердил, что эгоистичный Эдуард не достоин ее, что она встретит настоящего заботливого мужчину, для которого будет важна только она, а не ребенок или другое существо. Его нежные объятия и поцелуи имели какую-то мистическую силу. Сначала ее тело просто принимало его прикосновения, после она начинала терять самообладание, и все печальные мысли растворялись в его нежности, утопали в шепоте комплиментов, придавая уверенности в счастливом будущем. Их романтические встречи имели мощную терапевтическую силу, благодаря которой она, полная уверенности, могла продолжать жить.

Постепенно она поверила, что счастье еще возможно, и для этого надо начинать активные поиски, а не пассивно ожидать, когда в дверь постучит счастье.

Через год у бывшего мужа родился второй ребенок. А еще через год — и третий. Он перевез свою новую семью в город в общежитие. О дальнейшей жизни Кота Лана не хотела знать. Слишком больно бередить эту рану. Он воплотил в жизнь ее мечту — испытал счастье отцовства… но без ее участия.

Она смогла закрыть эту страницу своей жизни.

Так бывает, что в жизни многие вопросы остаются открытыми или ответы приходят через много лет.

Но надо найти силы для новой жизни. Жизни без него.