Мир пауков

Лана Александровна Ременцова, 2023

Мир пауков – продолжение Владыки воронов, находится на востоке под землёй. Эрганлавдий – жестокий и свирепый повелитель пауков, оборотень, ищет, как изменить питание его клана, так как касаки вымирают, а землеройки часто не плодятся, и одновременно разнообразить свою сексуальную жизнь. Выходит в мир воронов и сразу нападает на местную вороницу в паучьей ипостаси, насилуя и сжирая все её внутренние органы. Мечется, чтобы скорее уйти, дабы не началась кровавая война с воронами, но не успевает. Навстречу выходит Ян – нынешний владыка воронов, старший сын и наследник Роланда со своими воинами, и предлагает пауку сделку, которая перевернёт всю его жизнь… Второй кровавый, жестокий мир этой серии "Оборотни".Осторожно! Насилие, звериные убийства людей, ужасы, абьюз, не по отношению к главной героине, неоправданная жестокость.Обложка создана с помощью нейросети Midjorney

Глава 3. Мир пауков

Прошло три дня, как Ликорис начала обживаться в замке мужа. Комната ей понравилась с богатым убранством, где вся мебель сделана из обсидиана. Камин на полстены обогревал помещение, так, что она ходила здесь в одной рубашке, в родном доме даже при кострище от каминов, нужно было ещё кутаться в меха. На нём стояли подсвечники из снежного обсидиана с толстыми свечами. На столе и трюмо такие же. В комнате было даже поздно вечером светло. Эрганлавдий ушёл на охоту ещё сразу по приезду. От слуг она узнала, что он во главе сотен своих воинов собирает землероек, потом пауки их консервируют, варят, жарят, сушат на зиму. Питание у них всегда скудное, поэтому толстых пауков ещё не видела. Ей уже захотелось свежего мяса, когда позавтракала в очередной раз сушёной землеройкой, но его в замке не было.

В дверь постучались.

— Войдите.

Вошёл невысокий паук, помпезно разодетый и поклонился.

— Госпожа, я управляющий гарема повелителя. Имя моё Мордвин.

— У него есть гарем? — Удивлению не было предела. Плюс ещё и увидела первого паука с большим животом.

— Да, то есть, уже почти нет.

— Это как? — её идеальной формы бровь изогнулась дугой.

— По нашим законам, в связи с появлением жены, наложниц повелителя казнят. Он эти три дня на охоте и мы не можем без него провести казнь, а сегодня повелитель прибудет и она состоится. Я пришёл к вам сообщить, чтобы вы были готовы к его прибытию. Почтовый паук уже доложил, что через час повелитель будет дома.

— Спасибо. Срочно пусть мне принесут ванну с горячей водой и сухих мхов.

— Зачем вам наши мхи?

— Не твоё дело, отдай приказ, пусть поторопятся.

Через короткий промежуток времени в спальню вошли слуги и внесли большую искусно вырезанную из чёрного дерева ванну, наполнили горячей водой до краёв, положили рядом мыло и сухой мох. Вороница разделась, вошла в ванну, понюхала мыло. «Странно совсем нет запаха, из чего же они его варят?» — взяла мох и, тщательно намылив, начала мыться. После надела на голое тело кружевной пеньюар из своего приданного, намазала жилку на шее благовонием и вышла. Слуги проводили её в главный зал и усадили в дубовое кресло с тёмно–бордовой велюровой обивкой. Ликорис не успела толком перевести дыхание, как вошёл муж. Она встала и поклонилась. Он широким шагом пересёк зал и, взяв её за острый подбородок, поднял лицо.

— Ты прекрасна! — его взгляд полоснул по груди в раскрывшемся пеньюаре.

— Я готова принять тебя.

— Нет, сначала я должен вымыться. Не хочу осквернять близость с тобой грязью и потом.

Она возрадовалась в глубине души, чувствуя вонь его пота, мокрых мхов, земли и крови землероек.

— Наша охота была удачной, мы сделали много запасов.

— Повелитель, в моей спальне вода в ванне ещё не остыла, — жена присела в маленьком поклоне.

Он отвернулся и пошёл на выход.

— Мне идти за вами?

— Да, поможешь мне вымыться.

Ликорис еле поспевала за ним, идя быстрым шагом почти бегом по двум длинным коридорам и крутым лестницам. Эрганлавдий как только вошёл в покои скинул с себя вещи.

— Скажи слугам забрать и постирать.

Она передала приказ, стоящим за дверью двум воронам.

— И принесите ещё пару вёдер с чистой водой, — а когда вошла обратно, увидела, что муж уже лежит в ванне с закрытыми глазами. Взяла часть неиспользованного мха, намылила и стала медленно мыть его грудь, шею, руки.

Он открыл глаза.

— Приятно, что это?

— Это всего лишь намыленный мох.

Эрганлавдий внимательно рассмотрел её приспособление к мытью.

— Интересная идея, — понюхал. — И пахнет неплохо.

— Я подумала, это лучше чем ничего. И кстати, ваши мыловары могут добавлять мох с вершин скал при варке мыла. Там он не такой вонючий, как в низине, и можно создать даже некий аромат.

— Хорошо, я прикажу им. А чем ты так приятно пахнешь?

— Благовонием из приданого.

— Великолепный запах. Помоги мне вымыть голову.

Ликорис кивнула. В комнату постучались.

— Вносите, — крикнула, и слуги бегом поставив вёдра, ретировались. Она зачерпнула тяжёлым обсидиановым ковшом тёплую воду и, полив его голову, тщательно намылила, помассировала и смыла. Паук встал, и только вороница хотела смущённо отойти, как он схватил её за руку, что она чуть не упала в ванну и, приложив к члену, ухмыльнулся.

— Его тоже намыль.

Она повторила все те же манипуляции, что и с головой и густо покраснела.

Эрганлавдий вышел из ванны, накинул покрывало для вытирания, промокнул тело и, скинув, встал перед ней.

— Иди ко мне.

Ликорис подошла.

Он развязал шнурок пеньюара, отбрасывая его в сторону.

— Я чист и хочу тебя.

— Я готова.

— Поцелуй его.

Вороница замерла, переводя взгляд на быстро увеличивающийся в размерах мужской орган.

— Я хочу этого, ты — моя жена, — его голос стал твёрже, и она склонилась на колени. Он подставил член к губам.

Вороница наклонилась и робко поцеловала.

— Ещё, покрывай поцелуями.

Она продолжила. «Это не противно, пахнет свежестью, и он — мой муж».

— Я должна, я обязана подчиняться, — прошептала, не поняв и сама, что говорит вслух.

Эрганлавдий схватил её и поднял, заглядывая в глаза.

— Ты ничего не обязана делать против своей воли! Ты — благородная вороница. Царевна. Красива, как богиня. Это я должен валяться у твоих ног. Полукровка, не ворон, не паук. Чёрт знает кто и что! Ты хочешь сегодня, чтобы я вошёл в тебя? — его взгляд начал краснеть, а на коже появляться паучья щетина.

— Да…

— Ты говоришь правду? Не в угоду мужу?

— Нет.

— Скажи, что ты хочешь?

Она замерла.

— Говори… — он затряс её за плечи.

— Я хочу почувствовать то, что было тогда, жар, который разлился в моём теле, когда ты был во мне.

Этих слов оказалось для него достаточно. Он поднял её на руки, уложил на постель, отбрасывая гладкое покрывало цвета безлунной ночи, расставил ноги и вошёл, сразу увеличивая амплитуду движений.

— Я так истосковался по тебе, — перевернул её и вошёл в позе сзади, сжимая талию, насаживая на себя ближе и ближе.

— А — а — а, — застонала она впервые и он не смог сдержаться, оргазмировав вместе с ней.

После они лежали на спине и муж поглаживал её плоский живот.

— Почему ты так покорна?

Она молчала.

Он встал над ней на руки.

— Ты готова на всё, даже на то чего не хочешь. Скажи мне, такую покорность тебе внушил брат?

— Я боюсь.

Паук непонимающе приподнял смоляные брови.

— Тебя.

— Что? Почему?

— Я никогда раньше не видела представителей вашего рода. И когда ты там съел лошадь, во мне что–то оборвалось.

Он сел спиной к ней.

— Я такой, какой есть. Но мне не нужен твой страх. Не нужна такая покорность.

— Я не могу полюбить тебя. Слишком мы разные. Мне тяжело видеть тебя пауком.

— Это изменить невозможно, — встал, набросил покрывало и вышел.

— Уберите ванну, — бросил слугам низшего ранга, — а вы принесите жене ларец из снежного обсидиана из моей комнаты, — отдал приказ воинам, стоящим у двери на страже.

Все бегом кинулись исполнять приказ.

В спальню Ликорис внесли ларец и, поставив перед ней, сидящей уже в пеньюаре, поклонились и вышли.

Она открыла и дрожащими пальцами начала доставать изящные украшения: подвески, серьги, кольца, браслеты, бусы из разного обсидиана. «Я даже не представляла, что из такого мрачного камня, можно сделать такие прекрасные вещи. Но почему я содрогаюсь от страха и отвращения, как только вспомню его истинную суть. Он — мой муж и я должна смириться с этим. Он не прекрасный ворон, а страшный паук, и такова моя судьба».

Эрганлавдий пошёл посмотреть, как его пауки складывают землероек в подвал.

— Повелитель, мы ещё собрали сотню касак, куда их? Той же зимой мы обошлись без них, но землероек не хватило и воины голодали.

— Этих мерзких тварей сложите в ящики в крупную соль у задней стены, меньше вони будет. Как доделаете всё, принесите жене самую жирную землеройку.

Пауки поклонились и продолжили складывать пропитание в соль по ящикам.

— Повелитель…

— Что?

— Мордвин ждёт вашего приказа сжечь ваших наложниц.

— Пусть сжигает, — бросил так легко, будто речь шла не о живых существах, делящих с ним много лет ложе.

Воины направились к смотрителю гарему и передали приказ.

Он вместе с другими воинами вытащил кричащих паучих во двор, привязал к столбам, где проводились казни преступников и, облив горючим зельем колдуна, поджёг. Паучихи ревели и отчаянно взывали к милости повелителя, но он всего лишь выглянул в окно, содрогаясь от отвращения. «Вонючие шлюхи».

Ликорис тоже смотрела в окно из своей спальни: жуткое зрелище, огонь пожирал тела паучих, которые часто менялись то в тело полулюдей, то в свою страшную ипостась, раскрывая зубастые пасти в предсмертной агонии.

Когда всё стихло Эрганлавдий направился на любимое озеро. Выполз из замка и пополз в сторону скал, там обогнул его по кругу и погрузился в воду, не меняя своей сути. Проплыл к обсидиановому пауку на дно, снова залюбовавшись. «Почему же ты здесь? Не устаю задаваться этими вопросами. Кто тебя опустил сюда и зачем?» Он собрался уже отплывать, как каменный паук внезапно пошевелился. Эрганлавдий, заметив это, напрягся.

Глаза статуи загорелись алым цветом и, осветив повелителя, рот с острыми зубами открылся и он заговорил:

— Ты грозный и сильный повелитель пауков, но с твоей женитьбой на дочери владыки воронов, его сила от перьев зелья зачатия тебя, пробудилась.

Эрганлавдий опешил, но не мог раскрыть рта, чтобы не захлебнуться, и только сильнее раскрыл глаза.

— Ты двойной оборотень — паук и ворон, в тебе текут две чистые крови, самые сильные из этих кланов, взлетай.

Он не понимал, как взлетать, если никогда таких проявлений в нём не было, и тут обсидиановый паук дунул на него с такой силы, что вокруг закружилась вода, как воронка. Повелителя завертело. Эрганлавдий то сжимался, то расслаблялся, спину пронзило острой болью, да так сильно, что он невольно поднял голову, и его что–то вытолкнуло с неистовой силой вверх. Миг… и из озера вылетел чёрный, огромный, статный ворон высоко в фиолетовое небо или то, что здесь являлось таковым. В этот момент в сердце Ликорис что–то кольнуло, она вздрогнула и по какому–то наитию подошла к окну, распахнула и выглянула. Ещё не было темно, вдали виднелись скалы и лёгкий туман. И тут увидела красавца — ворона плавно летящего вокруг скал, взмахивая могучими крыльями. «Ворон? Здесь! Это невозможно. Кто он?»

Эрганлавдий пролетел над замком и внизу его заметили пауки. Они засуетились, загалдели, собрались в кучу, натянули луки и начали стрелять.

Вороница, увидев их стрелы, не понимая, почему ей так тяжело, перегнулась черед подоконник к ним.

— Стойте! Не надо! Не убивайте его!

Пауки повиновались приказу жены повелителя и убрали луки, однако дюжина стрел всё же попала в цель и ворон начал снижение, а через несколько минут упал во двор. Пауки обступили его, с любопытством разглядывая: огромный ворон, раненый стрелами, истекающий кровью. Ликорис встала на подоконник, расправила крылья и, взлетев, опустился рядом.

— Расступитесь!

Пауки отошли, пропуская её.

— Как ворон мог оказаться здесь?

— Он за вами пришёл?

Она присела рядом, пытаясь узнать его, но не узнавала.

Ворон открыл глаза, они оказались багровыми со светящимися лучами о радужки, как у пауков в момент ярости или возбуждения. Все отпрянули, не понимая, кто это.

— Молодцы мои воины, мимо вас никто чужой не пройдёт.

А когда все услышали голос повелителя; волосы на головах зашевелились.

— Повелитель? — промямлил Вобин главнокомандующий молодых пауков.

Ликорис дотронулась до головы ворона.

— Эрганлавдий? Но как?

— Пришло время раздвоения меня как оборотня. Однако, оно уже и зашло, судя по тем дыркам, которые теперь во мне.

— Нет, это невозможно! Я не хочу стать так рано вдовой, — она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Ворон обратился в повелителя и только за спиной остались сложенные огромные вороньи крылья. Он потерял сознание.

— У вас есть целитель?

Пауки пришли в себя и, подхватив повелителя, потащили к колдуну в его хибару.

Колдун, уже предчувствуя беду, распахнул хлипкую дверь, болтающуюся наискосок.

— Заносите повелителя.

— Колдун, что с ним?

— Почему он был в ипостаси ворона?

— Что вообще происходит?

— Время пришло. Ваш повелитель имеет две оборотные сущности: родную паука и ворона, благодаря перьям владыки воронов, с которыми был зачат.

Пауки опешили, переводя испуганные взгляды то на колдуна, то на повелителя.

Ликорис тоже вошла с мертвенной бледностью на лице.

— Выйдите все, кроме его жены.

Пауки вышли и столпились за хибарой колдуна.

— Что теперь с ним будет? Вы сможете исцелить его раны?

— Не переживайте, да, исцелю, только ему нужна ещё ваша любовь. Без неё я не смогу его исцелить.

Она непонимающе взглянула на колдуна.

— Да, вы правильно поняли. Вам нужно доказать свою любовь.

— Как? Я ещё не люблю его.

— Это мы и узнаем. Мне для зелья исцеления нужен цветок Мориса, синий, как небо орлов, и только любящая женщина может его найти и сорвать. Никому другому его не удастся найти.

— Но… если я не люблю его?

— А вы попробуйте хотя бы поискать.

— Где если тут вообще нет цветов?

— В государстве сколопендр.

— Где?

— Я только читала о них из наших книг, но не вороны, не орлы никогда не видели их. Мы даже не знаем, где они обитают.

— Они живут под землёй орлов. И цветы Мориса растут у входа в их пещеру. Любящее сердце найдёт.

Ликорис перевела взгляд на лицо повелителя, кажущееся мёртвым.

— А я успею? Он же истекает кровью.

— Я остановлю кровь, и с помощью моих зелий раны затянутся, но без сока этого цветка он не придёт в себя.

— Почему так?

— Повелитель поражён волей богов. Тем, что женился на вас, он разбудил древнюю силу.

— Какую? — её голос сел до шёпота.

— Вороны боялись, что из–за вашей красоты на них кто–то нападёт, а вышло вон оно как: на вас могут напасть сколопендры, а они по моим знаниям самые кровожадные и свирепые твари, не боящиеся никого.

— А если я принесу этот цветок, бог пауков простит Эрганлавдия?

— Да, против силы любви даже боги не пойдут. Бог пауков примет двойную суть повелителя.

Ликорис встала, выпрямилась и взяла мужа за ледяную руку.

— Я найду этот цветок, уверена, не знаю, люблю ли уже тебя, но перед тем, как увидела вороном, у меня сильно кольнуло в сердце. И это знак, что связь между нами есть.

— В пещере просто иди и ничего не бойся, наше древнее колдовство сделает так, что ты выйдешь туда куда желаешь.

— Мне нужно там думать о государстве орлов?

— Нет, о государстве сколопендр.

Она кивнула, сразу почувствовав жуткий озноб только от мысли о противных сколопендрах.