Нэнси Дрю. Вне закона

Кэролайн Кин, 2005

Друзья называют меня Нэнси Дрю. Враги – по-разному, например: «Девушка, которая испортила мне все дело». Впрочем, чего еще ожидать от преступников? Видите ли, я – детектив. Ну, не совсем. Значка и пистолета у меня нет. Зато я всегда обращаю внимание на несправедливость, обман и подлые поступки и знаю, как остановить негодяев. Казалось бы, что может быть увлекательнее реконструкции событий Гражданской войны? В нашем городе это увлечение дошло до одержимости, и атмосфера начала накаляться, когда мы разбились на два лагеря. Одни защищали Конфедерацию, другие – Союз штатов. А кто-то решил подлить масла в огонь и тайно заложил взрывчатку на поле битвы. Правда, странно? И очень подозрительно! Что нужно этому человеку? Самому развязать войну и обойти соперников нечестным путем? Но зачем?..

Глава вторая. Кто за кого

Я всё сверлила взглядом папку, и к горлу медленно подкатывала тошнота. Мои ожидания не оправдались. Мы с Бесс и Джордж дружили всю жизнь, и мне казалось, само собой разумеется, что шесть поколений назад братья Дрю сражались бок о бок с Габриэлем Марвином. Как же я ошибалась!

Интуиция подсказывала, что лучше об этом не рассказывать. Я редко что-то скрывала от подруг, но неизвестно ведь, как они отреагируют. Я твёрдо решила принять сторону своих предков и всегда верила фактам, а Карсон с Калебом воевали за Конфедерацию: это факт. Но… вдруг Бесс с Джордж захотят, чтобы я пошла наперекор «семейным традициям»?

Из мэрии я вышла в глубокой задумчивости. И даже не заметила, как сильно хлопнула дверью. Она чуть не ударила другого посетителя, и он едва успел её поймать.

— Эй, малявка! — грубо окрикнул он меня. Я моргнула и оглянулась. Это был человек средних лет, плечистый и лысоватый, в ярком твидовом пиджаке.

— Извините, — пробормотала я.

Он сощурился.

— Погоди, а ты, случаем, не дочурка Карсона Дрю?

Я опасливо кивнула. В Ривер-Хайтс мой отец считается лучшим адвокатом, с этим не поспоришь, но любая победа приносит с собой не только славу, но и опасность. Мне уже приходилось встречаться с теми, кто затаил на него обиду, и поэтому я старалась быть осторожнее.

— Артур Джеффри, — представился он и злобно нахмурился, встретив мой растерянный взгляд. — «Джеффри-Авторама»?

— А, точно! — воскликнула я, вспомнив наконец про магазинчик подержанных автомобилей на Стейт-авеню. Он пестрел громадными табличками и красочными флажками, и в нём всегда гремела музыка.

Мистер Джеффри перекатился с носка на пятку и спросил:

— Ты ведь знаешь, что в субботу я поведу армию Союза?

Я кивнула, хотя впервые об этом слышала.

— К нам приедут волонтёры из других городов, и всем я должен провести экскурсию. Твой отец говорил обращаться к нему, если потребуется помощь. Наверное, можно и к тебе?

Он кивнул на молодого человека с длинной тёмной шевелюрой и пышными усами. Незнакомец широко улыбнулся и помахал рукой. Он сразу мне понравился.

— Тодд Уиллеттс, — представил его Джеффри. — Капитан… как там было?

— Восьмого полка добровольцев Нью-Йорка, — ответил Уиллеттс.

— Да-да, — отстранённо произнёс Джеффри, уже явно думая о чём-то другом. — Мисс Дрю покажет вам рынок. Позже увидимся там, хорошо? — быстро проговорил он и исчез в здании мэрии.

— Важная шишка, — фыркнул Уиллеттс. — Вы не переживайте, меня провожать не обязательно. Просто покажите, где Ривер-стрит…

— Нет, что вы, с радостью вас отведу, — перебила его я. Мне хотелось немного отвлечься от неприятных новостей о моих предках. — Вроде бы этот рынок устроили в старом здании завода наковален. Мне самой очень хотелось там побывать.

Разговаривать с Тоддом Уиллеттсом оказалось легко и приятно, и наша пешая прогулка пролетела незаметно.

— Напомните, какой у вас полк? — попросила я, пока мы шли к рынку.

— Восьмой нью-йоркский, — ответил Уиллеттс с лёгким южным акцентом. — На самом деле я состою в клубе военной истории. Мы часто наряжаемся, чтобы разыграть какие-нибудь важные события. Вдохновляемся настоящими кампаниями Гражданской войны. Сначала мы присоединялись к инсценировкам всех сражений, в которых участвовал восьмой нью-йоркский полк, но нам так понравилось, что мы расширили свой кругозор. Вот решили сыграть и с вами, хотя в этом сражении нашего полка и рядом не было. Всё-таки эта битва реконструируется впервые, и мы подумали, что вам не помешает наша помощь.

— Так вы из Нью-Йорка? — поинтересовалась я.

— Нет, из Кентукки. Многие члены клуба живут в Нью-Йорке, но это вовсе не обязательно. Некоторые присоединяются к нам просто потому, что мы предприимчивые, и костюмы у нас здоровские.

— То есть я тоже могу выбрать любую сторону в этом сражении? — с надеждой уточнила я. Может, всё-таки остаться с Бесс и Джордж?

— Конечно, — ответил Тодд. — Те, кто переехал в Америку после войны, выбирают сторону по вкусу, но я обеими руками за почитание семейных традиций. Мой предок сражался в восьмом нью-йоркском полку, поэтому я и обращаюсь к его наследию.

Честно признаться, сердце подсказывало мне то же самое. Я вздохнула.

Вскоре мы вышли на Ривер-стрит. В последние годы этот район стоял полузаброшенный, но ремонт и новые магазинчики подарили ему новую жизнь. На боковой стене громадного здания из красного кирпича выцветшие буквы гласили: «Корпорация наковален Махоуни».

Тодд прочитал надпись и хмыкнул.

— Разве это не фамилия главы исторического общества? Я её помню по тому письму, которое она нам прислала.

— Да, миссис Махоуни — большая сторонница этой затеи. Она хотела отметить семидесятипятилетие нашего исторического общества. А поскольку семья её мужа занималась производством и продажей наковален, она смогла предоставить бывшую фабрику под «рынок времён Гражданской войны».

Мне давно хотелось взглянуть на завод изнутри. Оказалось, он похож на громадную пещеру с осыпающимися кирпичными стенами и крошечными редкими окошками, покрытыми пылью. Всё пространство заполняли временные тряпичные торговые палатки на стальных опорах, и над каждым лотком висела табличка. Жители Ривер-Хайтс прогуливались по рядам, с любопытством разглядывая необычные предметы, связанные с 1860-ми и Гражданской войной: как настоящий антиквариат, так и умелые копии старых вещей.

Меня поразил широкий выбор товаров: валюта Конфедерации, пряжки и пуговицы, винтажные шахматы и колоды карт, солдатские фляги и столовые приборы, сапоги, одеяла, рюкзаки. Кто-то продавал исключительно синие униформы Севера, другой специализировался на серых костюмах Юга. Больше всего было представлено оружия: от карманных ножиков, которые можно спрятать в ботинке, до грузных пушек на колёсах.

— Словно в другое время попали, — прошептала я, разглядывая рынок во все глаза.

— Да, Нэнси, — раздался знакомый голос у меня за спиной. Я развернулась и увидела свою экономку Ханну Груэн. Она стояла у прилавка и любовалась на резную рукоять изогнутой сабли. — Кажется, перед глазами встаёт мой двоюродный прадед Адольф Груэн!

— Он сражался в Гражданской войне? — спросила я.

Ханна покачала головой и рассмеялась.

— Что ты, Нэнси! Он тогда только переехал в Америку из Германии и не сочувствовал ни Северу, ни Югу. Интуиция мудрого торговца подсказала ему, что это отличная возможность разбогатеть, и он неплохо заработал на войне, продавая оружие обеим сторонам.

— Немецкие ружья? — уточнил Тодд, заглядывая мне за плечо. — Они были слишком тяжёлые, не всем удавалось их даже от земли оторвать! Да и какая польза от мушкетов? Другое дело — нарезные ружья с канавками в стволе. Они стреляли ровнее. А к концу войны изобрели многозарядные винтовки, с которыми солдаты могли выпустить шесть зарядов подряд не перезаряжаясь!

Ханна округлила глаза.

— Нэнси, ты привела профессора истории?!

Тодд рассмеялся.

— Нет, мэм, просто меня увлекает эта тема. Я Тодд Уиллеттс, реконструктор. Мы как саранча набегаем на города, где проводятся отличные исторические события вроде вашего.

Ханна пожала ему руку и сразу же пригласила на ужин к нам домой. Это было так на неё похоже! Она очень щедрая и гостеприимная и всех на свете хочет накормить. После маминой смерти меня растила Ханна, и я любила её как родную.

Мы продолжили гулять по рынку, и я заметила, что Тодд обращается к некоторым продавцам по имени.

— Вы знакомы?

Он скромно кивнул.

— В нашем маленьком мирке все друг друга знают. Маркитанты всегда появляются там же, где и мы. В прежние времена так называли странствующих торговцев при армии.

Я опустила взгляд и обнаружила, что бездумно верчу в руках металлические пули, гладкие и тяжёлые. И тут же отдёрнула руку, невольно поёжившись. Конечно, при работе детектива быстро привыкаешь к оружию, но мне особенно не нравились ружья и пистолеты. Они всё делали ещё во сто раз хуже.

Тодд нахмурился.

— Почему здесь продают пули? Никто не использует их в реконструкции. Все стреляют холостыми и только делают вид, будто их ранили или убили. Мы же не хотим никому навредить.

Он поднял взгляд на табличку и помрачнел.

— «Оружейная Эмори». Следовало догадаться!

— Эмори? — переспросила я. — Кто это?

Тодд пожал плечами.

— Не стоило мне ничего говорить про Нейтана. Прямых доказательств у меня нет.

— О чём вы? — настаивала я. Нет, он так просто от меня не отвяжется!

— Нельзя верить всему, что слышишь, — со вздохом произнёс Тодд. — Бизнес непростой, и продавцы частенько наговаривают на конкурентов. Но Эмори… не все его товары отвечают заявленному. Он может выставить реплику за оригинал или продать не ту модель пистолета, которую у него попросили. А для реконструкторов такие детали очень важны. Если мы верим эксперту, а он оказывается обманщиком, сами в итоге и страдаем.

Я перевела взгляд на человека за прилавком. Нейтан Эмори выглядел лет на сорок с хвостиком, среднего роста, с каштановыми волосами, в клетчатой рубашке и штанах цвета хаки. Обычный на вид, ничем не отличишь от остальных. Он обрабатывал клиента, которым оказался не кто иной, как Артур Джеффри.

— На самом деле это копия, но очень умело выполненная, — вещал Эмори. — Видите, какая чудесная работа по дереву? Винтовка «Спрингфилд», прекрасная модель.

Джеффри взял ружьё и взвесил в руках.

— Почём оно?

— Четыреста долларов, но готов уступить за триста семьдесят пять, — сказал Эмори. — Решайте быстрее, их немного осталось.

Глаза Джеффри блеснули. Он явно не мог отказаться от редкой модели.

— Картой принимаете? — спросил он, доставая кошелёк.

— Конечно, — ответил Эмори и сразу пробил покупку. — А вот бумаги, которые вы должны заполнить, чтобы получить разрешение на эту пушку. Имейте в виду, оно становится действительным только через сутки. Штату нужно время, чтобы проверить, насколько ответственный вы человек. Нельзя, чтобы оружие попало не в те руки.

Я отошла от его магазинчика, и тут кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула и обернулась.

— Извини, милая. Напугал? — спросил папа, наклоняясь поцеловать меня в щёку.

— Ты не виноват, па, — ответила я. — Просто от всего этого оружия мне как-то не по себе.

Я рассказала ему про братьев Дрю, и он кивнул.

— Да, знаю. Уже звонил сегодня в архив. Поэтому записался на реконструкцию в шестьдесят седьмой полк Теннесси. Вот теперь ищу ружьё для роли. А у этого парня, похоже, выбор широкий, — добавил он, показывая на «Оружейную Эмори». — Если Арта Джеффри его товар устроил, то и меня не разочарует.

— Даже не знаю, пап, — пробормотала я и огляделась в поисках Тодда, но он куда-то запропастился. Мне не хотелось сплетничать, но я не могла позволить, чтобы моего отца надули.

— Кажется, Арт купил у вас неплохую модель, — сказал папа, шагнув к прилавку. — Можно на неё взглянуть?

Нейтан задумчиво сощурился и спросил:

— Вы за какой полк?

— Теннесси, постоянный, — ответил папа.

Мне показалось, что лицо Нейтона как-то напряглось и тон стал более холодным.

— Ну, в принципе можно взять и эту винтовку. Четыреста пятьдесят долларов, меньше не дам.

Я легонько пихнула папу локтем в бок, привлекая его внимание.

— Джеффри вы продали то же самое за триста семьдесят пять.

Нейтан Эмори залился краской.

— Д-да, и правда, но он заслужил скидку. К тому же, — поспешно объяснил он, — каждая модель уникальна. Вам я предлагаю «Энфилд». Более южную версию с британскими патронами 14,7 мм. Конечно, если вы сильно возражаете, могу слегка сбить цену…

Я вскипела от ярости. Не то чтобы мне было принципиально сэкономить. Я вообще не хотела, чтобы мой отец брал товар у этого подозрительного типа.

К счастью, папа покачал головой и пошёл к следующему лотку. Я поспешила за ним, но успела заметить, как Нейтан Эмори проводил меня злобным взглядом.

Мы не успели уйти далеко: нас нагнал Джеффри.

— Карсон, — сказал он командным тоном, — мне нужна твоя помощь. Все местные гостиницы забиты до отказа, и…

— Прекрасная новость, — отозвался папа. — Ты попал в точку, когда сказал, что реконструкция пойдёт на пользу местному бизнесу.

Арт Джеффри заносчиво ухмыльнулся.

— Само собой! Но теперь гостям города негде остановиться. А нам нужны конфедераты для битвы. В Ривер-Хайтс почти все будут за Союз. У тебя ведь большой дом? Приютишь парочку южан на ночь-другую?

— Конечно, — ответил папа. — Я же и сам буду солдатом их армии.

— В-вот так? — удивился Джеффри. — Ну, что ж… Хорошо. Я передам Лизе Манделл, она отвечает за расселение южан.

Он опустил голову и поспешно ретировался, словно ему не терпелось уйти от нас подальше.

Интересно, почему?

— Прекрасно, мисс Дрю, — промурлыкал кто-то у нас за спиной.

Я сразу поняла, что это Дейдра Шеннон. Мы с детства друг друга знали, но никогда не ладили. Отчего-то она всегда пыталась во всём меня обойти. Можно сказать, мы были соперницами, хотя меня это соперничество ни капли не интересовало и я даже не думала тратить на него силы и время.

— Как чудесно, что у тебя хватило достоинства сражаться за Юг, — добавила Дейдра.

Я усмехнулась. Куда уж Дейдре говорить о достоинстве?

— А ты тоже за них?

— Разумеется, — фыркнула она. — Мой прапрапрапрадедушка был конфедератом, поэтому я обязана почтить его память. Но… знаешь, вот загвоздка…

Я нахмурилась.

— Какая?

— Одни конфедераты ходили в серых униформах, другие сами красили ткань маслом калифорнийского ореха, но такой коричневый оттенок совершенно не подойдёт к твоим светло-рыжим волосам, хотя с моими тёмными будет смотреться прекрасно. Так какую униформу ты выберешь?

— Ещё не решила, — спокойно ответила я. — Да и не знаю пока, за Север буду играть или за Юг, Ди-Ди.

Дейдра всегда бесилась, когда её называли по детскому прозвищу. Вот и сейчас развернулась и умчалась прочь. А папа посмотрел на меня с лёгкой обидой и спросил:

— Ты ещё не решила? Почему, Нэнси? Братья Дрю воевали за южан…

— Знаю, пап, но мне хотелось сражаться вместе с подругами. К тому же Север был за отмену рабства, а это благородная цель.

Папа пожал плечами.

— Да, но не единственная. Как известно, на десять солдат Союза приходился всего один, кому это не безразлично. А южане бились вовсе не за рабство, а за право создавать свои законы без федерального вмешательства.

— Я не знала, — тихо ответила я. Спорить с лучшим адвокатом в Ривер-Хайтс, пожалуй, не было смысла.

Вдруг его окликнули, и перед нами возник крупный пожилой мужчина с седыми кудрями стального оттенка и в очках.

— Мистер Дрю? Маркус Хаммонд, очень приятно. Мисс Манделл сказала, что у вас можно снять комнату.

— Что вы, что вы, денег мне не надо, — ответил папа, пожимая ему руку. — Приглашаю вас как гостя. Добро пожаловать в Ривер-Хайтс!

Хаммонд растерянно моргнул и сказал со скромной улыбкой:

— О, я здесь уже бывал. Точнее, даже жил. Двадцать пять лет назад. За это время город сильно изменился!

— Да, — согласился папа. — Что ж, тогда добро пожаловать домой!

Он представил меня мистеру Хаммонду, а потом начал объяснять, как добраться до нашего дома. Тут я заметила Тодда Уиллеттса у соседнего прилавка и помахала ему.

— Пап, смотри, там мой знакомый реконструктор. Давай скажем ему, как тебя хотели обмануть с ценой на ружьё.

Они оба оглянулись на Уиллеттса, и Хаммонд тут же пробормотал, прижав сумку к груди:

— Я, э-э, легко найду ваш адрес, не волнуйтесь. Ну, увидимся там! Мне пора!

Не прошло и секунды, как он растворился в толпе, словно дым.

— Странный он, — с удивлением заметил папа. — Та к что ты говорила про своего знакомого?

К тому моменту Тодд уже подошёл к нам и с ходу спросил:

— Откуда вы знаете Мартина Холстеда?

Я нахмурилась.

— В смысле? Никогда о нём не слышала. А это был Хаммонд, Маркус Хаммонд.

Уиллеттс покачал головой.

— Неважно, как он там представился. Глаза меня не обманывают, уж поверьте. Это Мартин Холстед.