Фалор

Ксения Яблонко, 2021

Читать и жить – это не одно и то же. Желая чего-то, не жалей, когда оно исполнится. Полине нужно было знать это с самого начала, но теперь уже слишком поздно. Теперь она ответственна за мир, которому не принадлежит, и должна рисковать жизнью ради миллионов жизней, которые ей безразличны. Бежать или драться? Бороться или стать оружием в руках тех, кто знает лучше? Спасти или разрушить? Выбрать сторону или позволить стороне выбрать тебя?

Глава

III

Я вздохнула и подняла тяжёлые веки. Правда, первая попытка это сделать провалилась. Сфокусировав кое-как взгляд, я обнаружила себя на кровати в маленькой комнате, стены которой обшиты деревянными панелями, и нахмурилась, тщетно пытаясь сообразить, куда, как и зачем меня занесло. Память упорно выдавала колышущееся синее пространство. А до этого что? Как я ни старалась, не откликнулось ни одного воспоминания: ни как меня зовут, ни сколько мне лет, ни кто мои родители.

Я попробовала сесть. Тело протестующе заныло, голова раскалывалась. Ладно, отложим, не к спеху. Пока будем думать.

У противоположной изножью кровати стены стоит шкаф, слева от него, прямо под окном, письменный стол, две двери (одна ведёт наружу, вторая, возможно, в ванную) к стене справа крепятся книжные полки, с подозрительно малым количеством книг. Но это может быть вполне нормально, если сейчас каникулы, то есть мне не нужны учебники, и если остальные книги в доме хранятся в другом месте, и сюда я их приношу оттуда, а потом возвращаю назад. Но стол был пуст. Может, что-то лежит в ящиках, но это ничего не меняет: я в жизни не встречала людей, у которых ничего не стояло бы на столе — хотя бы стакан с ручками или лампа.

Это не моя комната, я никогда здесь не жила. Нужно всё тут изучить. Но для этого надо встать, а встать пока выше моих сил.

Вставать нельзя, думать, считай, тоже. Что делать тогда? Я вздохнула, в красках прочувствовав каждый нерв в грудной клетке, и уставилась в потолок. Очень милая люстра. Несколько часов, как мне казалось, на самом же деле, минут десять от силы, я пролежала без движения, пытаясь откопать в воспоминаниях хоть какие-то подсказки. Глухо.

Я снова вздохнула. Уже не так больно, конечно, но ощутимо. Хорошо, ещё немного и можно будет вставать. Ну ладно, встать получится вряд ли, но хотя бы сесть было бы неплохо. Нетерпение отчаянно боролось со здравым смыслом и в конце концов победило.

Я резко поднялась и тут же пожалела об этом. Привалившись к спинке кровати, я ждала, когда боль утихнет. Тело по-прежнему ныло, но повиновалось охотнее. Чудесно, сесть почти без потерь мне удалось. Теперь я могла посмотреть в окно.

Прямо в стекло билась сосновая (предположительно) ветка. Огромная, разлапистая, как на картинках из детских книжек. Причем даже не одна: ласковый золотистый свет пробивался через множество ветвей и падал на подоконник не то кружевом, не то рваной занавеской. Дом, где находилась моя нынешняя комната, стоял прямо посреди леса.

В дверь постучали. Я вздрогнула. Даже примерно не представляю, кто бы это мог быть. Вошёл парень. Светлые растрёпанные волосы, почти прозрачная бледная кожа, серые глаза. Он показался смутно знакомым.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — без особенной уверенности отозвалась я

— Помнишь меня?

— Нет, — осторожно ответила я. Лучше пока воздержаться от язвительных комментариев.

— Итак, — с театральной загадочностью произнёс он и сел прямо на пол. Извлёк из-за спины кинжал с лазуритовой рукояткой и лезвием из странного голубого металла. — Помнишь, что это?

Этот кинжал будто разрезал голубую пелену и сквозь неё хлынули воспоминания: тот день после школы, парк, подруги…

Память вернулась. Я замерла, опасаясь, что меня снесёт этим потоком. Парень улыбнулся и поощряюще кивнул.

— Ещё раз. Ты меня помнишь?

— А хотела бы забыть, — я злилась за историю возле остановки скорее по инерции, чем в действительности.

— Где мы? — я устало потёрла лоб.

— Скоро узнаешь, — заговорщицки бросил он, вставая. — Приводи себя в человеческий вид и пойдём. Жду тебя снаружи.

Он махнул кинжалом прямо перед моим лицом и хлопнул дверью прежде, чем я успела задать хотя бы один вопрос. Мудрое решение.

Вздохнув, я неуверенно поднялась на ноги. Все мышцы и кости по-прежнему болели, словно меня избили или переехали, но жить можно.

Я подошла к шкафу. Внутри обнаружились три длинные туники, отличавшиеся только цветом, двое штанов из грубой ткани, напоминающей джинсовую (сейчас я сообразила, что Джон был одет во что-то похожее), несколько пар белья и единственную пару обуви в составе высоких чёрных сапог. На дверце шкафа с внутренней стороны оказалось безупречно чистое зеркало. Насчёт нечеловеческого вида Джон был, пожалуй, прав, я выглядела совсем плохо: больные глаза на побледневшем лице обрамляли синяки, волосы спутались и как-то потускнели. Я проверила вторую дверь и нашла за ней ванную. Превосходно. Отстирать кожу до скрипа, отмыть и вычесать волосы и ещё влажными аккуратно заплести, одеться, неотрывно рассматривая оплывшее лицо, несколько раз оправить одежду, обуться.

Я подошла к входной двери и застыла, положив ладонь на ручку. Иногда не нужно пытаться пробить стену неизвестности, пока она не подастся сама. Но шагать за неё страшно. Сердце нервно забилось, отдаваясь в висках. Я выдохнула, выпрямилась. Действуем осторожно, но решительно, не рискуем зря, но и шансов не упускаем. Я нажала на ручку и вышла.

— А ещё дольше нельзя было? — Джон отклеился от стены и отпустил рукав туники.

Можно было, даже следовало.

— Извини, постараюсь больше так не задерживаться. Приведение в человеческий вид потребовало больше времени, чем я рассчитывала.

— Не страшно, вид у тебя всё равно человеческий при любых обстоятельствах.

Я чуть удивлённо подняла брови.

— Это звучало хуже, чем я рассчитывал. Я имел в виду, что ты единственный человек в этом доме.

Я молча ждала объяснений.

— Как бы тебе объяснить… Есть два мира. Твой и наш, и… — он, видимо, резко усомнился в своей способности толком объяснить, — Но это не важно. Ладно, если ты готова, идём.

Я резко повернулась к нему, чтобы потребовать подробностей, но делать этого не стоило: в глазах потемнело, ноги подкосились. Он шагнул ближе и придержал меня за плечо и протянул вторую руку. Я с благодарностью ухватилась за неё и поднялась. Все опять скрылось за рваной темной пеленой. В этот раз от падения меня спасло плечо парня

— Что, так всё плохо? — он снова шутил, выводя из себя.

— Смотря, как выглядит хорошо. Хотя, да. Всё плохо.

Пока мы тащились к двери, зрение потихоньку прояснялось.

— Отпустило?

Я кивнула.

— Замечательно, пойдем.

Придерживая меня за локоть, он зашагал по коридору. Коридор между оливковых стен заворачивался, как раковина улитки, и совершенно непонятно было, кончится он когда-нибудь или нет.

Пока мы шли в абсолютном молчании, я крутила головой во все стороны, хотя смотреть было особенно не на что. Длинный коридор простирался вперёд и назад до бесконечности. Мимо проплывали удручающе одинаковые двери, различающиеся лишь золотыми цифрами, обозначавшими номер комнаты. По мере того, как надоедало окружающее пространство, увеличивалось количество вопросов.

Спрашивать или нет?

— Слушай… А где мы? — очевидно, я решила спросить.

— Здесь, — он, по всей видимости, думал о чем-то другом,

— В смысле?

— Что в смысле? — не отвлекаясь от своих мыслей, спросил он.

— Здесь — это где?

— Здесь — это в Штабе.

Уже неплохо. Стало ненамного яснее, но уже что-то.

— А Штаб где находится?

— То есть? — теперь он оказался сбит с толку.

— В нашем мире или в вашем?

— А, в нашем. Но скоро он станет и твоим.

— Почему?

— Слушай, я не умею объяснять такие вещи, ты всё узнаешь.

Хорошо. Занавес неизвестности пока плотно задёрнут, но откроется где-то в обозримом будущем. Однако с мертвой точки я не сдвинулась ни на миллиметр. Надо спросить что-нибудь ещё, чтобы как-то скрасить тоску.

— Куда мы идём? — выплыл самый простой вопрос.

— Ужинать. И встретиться кое с кем.

Может, этот кое-кто окажется разговорчивее и объяснит хоть что-нибудь.

— А к кому мы идём? — осторожно продолжала я, подсчитывая, как скоро он велит мне заткнуться.

— К хорошей знакомой, — он усмехнулся, увидев разочарование на моём лице. — Скоро тебе всё объяснят. Ну, я надеюсь, что скоро.

Шли в тишине, прерываемой только звуком шагов.

— Долго ещё? — спросила я, когда мы ступили на вторую по счёту лестницу. Лестницы этого архитектурного ужаса соединяли этажи по два, то есть, добираться со второго этажа на четвёртый надо было по двум лестницам, проходя коридоры от одной до другой почти целиком.

— По идее, да, — неуверенно ответил собеседник. — И о чем они думали, когда этот кошмар проектировали?

Вышло наигранно.

— Хороший вопрос, — усмехнулась я. — Они думали, а мы мучаемся.

И это тоже получилось совсем не натурально.

— Да уж.

Мы неловко замолчали. Разговор себя исчерпал.

На очередном витке раковины Джон внезапно остановился, прошёлся туда и обратно, сверяясь с чем-то ему одному ведомым, вернулся ко мне и заявил.

— Вроде на месте.

— Наконец-то, — тускло ответила я, чтобы не выдать настоящего раздражения.

— Ага, года не прошло, — улыбнулся Джон. Хотя путь в любом случае не мог быть бесконечным, добраться было, несомненно, приятно.

Я мельком заметила номер на последней двери — «415». Если предположить, что первая цифра означает этаж, а другие две — порядковый номер комнаты на этаже, на каждом этаже должно быть не меньше пятнадцати комнат. Этажей тут по меньшей мере пять, куда столько?

Джон постучался в комнату, в ответ прилетело сдержанное «входите» женским голосом.

— Заходим, — пригласил Джон и открыл дверь.

Я выпрямилась и шагнула в комнату.

Комнату, абсолютно идентичную той, которую я только что покинула.

За столом у окна сутулилась стройная фигура с ярко-синими волосами. Мне в глаза бросился белый бантик, скрепляющий назатылке передние пряди. Видимо, чтобы не лезли в глаза. По большому счёту, дело было даже не в бантике, а в том, что синие волосы до лопаток выглядели абсолютно естественно, как будто были такими от рождения.

Фигура поднялась из-за стола, выпрямившись во весь рост, и оказалась на полголовы выше меня. Она обернулась и оказалась девушкой с резкими чертами лица, колючим изучающим взглядом и тонкой, словно бумажной голубой кожей. Я замерла, рассматривая её во все глаза.

— Я обещал привести её сразу к тебе, я привёл, — отчитался Джон. — Всё, тебе больше ничего от меня не надо?

— Я не ожидала, что ты и правда её приведёшь. Но теперь верю, — она рассматривала меня, как манекен.

— Я бы на твоём месте не верил, — он пожал плечами.

— Тебе-то?

— Ага.

— Не путай самокритику с самоуничижением.

— А ты не путай шутки с серьёзными заявлениями.

Девушка вздохнула.

— Проще будь, никто пока не умер, — усмехнулся Джон.

— Успеется. Ну, привет, — она протянула мне руку.

— Привет, — я пожала её ладонь, стараясь не слишком открыто пялиться на синюю кожу.

— Куверилика Астрон. Можно Лика.

— Полина Совина. Мне больше нравится полное имя.

— Его разве можно сократить?

— Некоторые пытаются назвать меня Полей.

Она поморщилась.

— Это подходит в лучшем случае маленькому ребенку. Я рада, что тебе не нравится.

— Тебе это о чём-то говорит?

— Не только это.

— Когда с тобой говорит слишком многое, это уже не совсем здоровое состояние.

Ну, не удержалась.

Она кашляюще рассмеялась, Джон заразительно захихикал. Я тоже скромно улыбнулась.

— Думаю, можно вести её к старшим, — с сомнением произнесла Лика. — Хорошо себя чувствуешь?

— Вполне, — я пожала плечами.

— Ты ей что-нибудь рассказал?

— Не хочу выполнять работу за них.

— Ты не выполняешь свою. Ты тест прошёл по чистой случайности, не признался, что не в состоянии выполнить задание и прибежал ко мне за помощью. Я должна была победить, а тебе ещё и хватило наглости попросить кинжал, — она шагнула к нему и обожгла холодной яростью. — Я подставилась, когда отдала тебе его ради пользы дела, а ты всё равно не справился. Поэтому даже не смей возмущаться и делай, что я говорю.

— Моя задача — привести её в наш мир, что ты ещё от меня хочешь?

— Ты мне должен. Отдай кинжал и рассказывай, — раздельно, почти шипя.

Джон отстегнул с пояса ножны и протянул Лике.

Я наблюдала эту сцену, стараясь слиться со стеной, чтобы не отвлекать их друг от друга, и тщетно пыталась отодрать с лица ухмылку, но она приклеилась намертво.

— Итак, есть два мира, — нехотя начал Джон. — Твой и наш. И нашему миру грозит разрушение от каких-то неведомых причин. И есть пророчество, или прогноз, или просто предупреждение, что есть человек, который победит его, и ещё один, который разрушит этот мир и объединит его с другим. Ты и есть первый человек.

Я выслушала его молча и безэмоционально, но изнутри рвался вихрь мыслей, грозя разбить эту безразличную маску. Мне нужно спасти чужой мир. Эта фраза была колючей и горькой, она не вписывалась ни в одну нишу в моей голове, она расплывалась и искажалась. Ярко, масляно, тошнотворно блестела, как плёнка бензина в дождевой луже.

Вот к чему он спрашивал про главных героев книг. Он хотел узнать, трудно ли со мной будет. А я сказала, что хочу держаться в стороне, подальше от геройств главного персонажа. Молодец, что скажешь. Прямым текстом признала собственное нежелание что-либо спасать.

— Мне нужно спасти чужой мир? — я произнесла это вслух, но не помогло — звучало точно так же нелепо и неправдоподобно.

— Вообще, да, — беспечно отозвался Джон. — Не переживай. Тебе всё объяснят. И помогут. Тебе и делать ничего не придётся.

— В смысле не придется?

— Честно, кроме командования никто не знает ни подробностей, ни даже приблизительного плана. Но тебе всё расскажут.

— Не факт… — еле слышно пробормотала Лика. — Могут рассказать, а могут держать в неведении. Так или иначе, будь готова к тому, что тебе ничего не скажут.

Она видит во мне главную героиню.

— Ладно, идите, — сказала Лика, возвращаясь к столу, — вас ждут.

— Кто? — возможность задавать вопросы и получать ответы не могла не радовать.

— Командование, — произнёс Джон.

Я вдумчиво кивнула. Он кивнул в ответ и зашагал вперёд.

Мы спустились вниз по пяти лестницам и, по идее, должны были уже находиться под землёй. Джон остановился перед дверью, уже положил руку на ручку. Замер, вспомнив о чём-то, повернулся.

— Они будут пытаться тебя проверять. Не пори чушь и думай прежде, чем говорить, и всё будет хорошо. Главное будь собой, — он ободряюще улыбнулся.

— Или той, кем я хочу им показаться.

— Да на здоровье, главное соответствуй тому, в чём их убедишь.

— А иначе? — я бы изогнула бровь, если бы умела.

— Они тебя уничтожат, — он очаровательно улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.

— Когда зайдёшь за дверь, просто иди вперёд, только прямо, никуда не сворачивай. А иначе, — иронично предупреждая вопрос, — потеряешься, и черта с два тебя кто-нибудь потом найдёт.

— Поняла.

— Отлично, — он приоткрыл дверь и просочился внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась, словно за ней был сквозняк. Немедля и не раздумывая, я вошла следом.

Меня словно окунули в воду — всё обозримое пространство занимала вязкая, замедляющая, бирюзовая субстанция. Я шагнула строго прямо, как велел Джон, и шаг этот дался невероятно тяжело. То есть, не столько тяжело, сколько долго. Я обернулась — за спиной расплывчато виднелась дверь. Это определённо, со всей возможной точностью, вода. Причём, вероятно, морская. Я могу в ней дышать, но не могу через неё идти. Почему бы тогда, например, не поплыть? Я подпрыгнула и перестроилась в более горизонтальное положение. Между прочим, неплохо получается. Стараясь держать курс, я поплыла прямо.

И выбилась из сил прежде, чем добралась куда бы то ни было. Попыталась идти пешком, но толку от этого по-прежнему не было. Лёгкие жгло, неимоверно хотелось пить, а цель не приближалась. Не то, чтобы я начала паниковать, но именно это и произошло.

Наконец, когда надежда на спасение угасла окончательно, впереди обозначилось нечто. Его тёмные очертания расплывались за синей глубиной, но это было уже что-то. Я бегом припустила к нему. Вернее, пропустила бы, если бы это слово было применимо к плаванию. Ладно, так или иначе, я знаю куда идти и знаю, что не ошиблась и делаю всё правильно. Вынужденная медлительность раздражала, но иного выхода не было, так что пришлось примириться с ситуацией.

Да! Я добралась. Темное нечто оказалось дверью. Я встала на ноги, нажала на ручку и с размаху выпала в комнату. Замерла на полу, тяжело дыша и упираясь дрожащими руками в пол. С кожи и одежды стекала вода, мышцы размякли от секундного расслабления. Слабая.

— Как добралась? — как ни в чём не бывало заявил Джон.

— Живой, уже неплохо, — прохрипела я с пола.

— Вставай давай, тебя ждут.

— Ну не в таком же виде.

— Да, — задумчиво произнёс он, рассматривая меня. — Наверное, не в таком. В любом случаем, поднимайся.

Сдержавшись, чтобы не застонать от слабости, я послушно поднялась на ноги. Джон взял мою руку чуть выше запястья, где начинался рукав туники. Через несколько секунд отпустил. Вся моя одежда чудесным образом высохла.

— Это как? — тупо спросила я.

— Магия, — лучезарно улыбаясь, отозвался Джон.

— Прикольно, — нисколько уже не удивляясь, заметила я.

— Согласен. Ты тоже так научишься. Восстанавливать одежду — это практически первое чему учат в магии.

— Почему?

— Потому что, когда маги огня три раза сожгут свои шмотки, на четвёртый им не дадут денег на новые.

— Резонно, — в сухой одежде, даже с учётом мокрых волос, я чувствовала себя гораздо увереннее.

— Готова?

Я кивнула, оправляя тунику.

— Шагай, — он указал на дверь с другой стороны комнатки. — Удачи.

— Она мне понадобится?

— Зависит от тебя.

— Тогда спасибо.

Я осторожно приоткрыла дверь и просочилась внутрь.