Татьяна Онегина и Юджин

Ксения Куприна (2024)

Она потеряла память и не помнит одиннадцать месяцев своей жизни. Она забыла то, как бросила своего мужчину ради того, кого больше никогда не желала видеть в своей жизни. Она не помнит как простила его, как вышла за него замуж, как родилась их дочь. Удастся ли ей вернуть утраченные воспоминания и чувства?

Глава 7

Когда я проснулась утром и позавтракала, ко мне в палату потянулся поток медсестёр и врачей разных специализаций. Я так поняла, что за деньги Тышских они готовы найти у меня геморрой левой берцовой пятки и затем героически его вылечить в кратчайшие сроки. Я же. Как там они говорят? Интересный случай. Даже заведующий отделением и главврач больницы к моей скромной персоне лично заходили. А чего не министр здравоохранения?

Медсёстры мне приносили лекарства, и я их послушно принимала. А мне нужно было только одно лекарство. Женя. Лекарство, по которому я очень сильно соскучилась. Он появился в палате, когда я заканчивала обедать, в сопровождении юриста компании. Нам надо было оформить доверенность на ведение дел. Оказывается, у меня контрольный пакет акций радиостанции, на которой я работаю, вернее, работала до декрета. Пятьдесят процентов плюс одна акция. Это был свадебный подарок свёкра. Ну да, подписывать документы я сейчас не могу. Я же это. Как его? Кукухой поехала, то есть потеряла память. Я поставила свои подписи везде, где они говорили, не читая. Не жили богато, нефиг начинать.

Когда наконец-то юрист ушел, Женя подошел ко мне поздороваться. Поздоровались мы, естественно, поцелуем, долгим и страстным. Вот это то, что доктор прописал. Другой терапии мне и не требуется. Иного лекарства мне и не надо. Только евгенин лошадиными дозами. К счастью, мы с Женей вовремя успели остановиться и не превысили дозу евгенина, потому что после кесарева можно только тогда, когда гинеколог даст добро. Блин, а уже хочется.

Женя сел на стул возле кровати, взял меня за руку и включил аудиозапись. Я услышала свой голос:

Жизнь текла своим чередом. Казалось, что для всех жильцов дома, где мы жили с Ильей, стал привычным вид красной Ferrari во дворе. Уже почти никто не обращал внимания ни на это произведение итальянской автомобильной индустрии, ни на её водителя. Они почти превратились в часть пейзажа за окном.

На радиостанции тоже все начали привыкать к аромату роз. Они были повсюду, в каждом кабинете стояли свежие букеты. Каждый день был немножко похожим на 8 Марта. Разумеется, и я, и Женя, и Илья стали объектами всеобщего интереса и пересудов за чашкой офисного чая.

Некоторые юмористы даже организовали что-то вроде тайной букмекерской конторы, где начали принимать ставки на дальнейшее развитие событий. Уйдёт ли Директриса (так неофициально называли меня сотрудники радиостанции) к Евгению Тышскому или останется с Ильёй. Насколько продолжительным будет её роман с ним. Удастся ли ей в конечном итоге захомутать этого бабника. Было множество вариантов развития событий, на которые заключались пари. Разумеется, обо всей этой подпольной букмекерской деятельности было известно всеведущей секретарше Вере, а следовательно, и нам с Ильей. Илья закрывал на это глаза и делал вид, что ничего не знает. Я тоже прикидывалась, что не в курсе. Чем бы детишки ни тешились, лишь бы работали хорошо.

Женя внес некоторые изменения в процесс моего охмурения. В ход пошла тяжелая артиллерия. Он начал бомбить мои мессенджеры поэзией. Каждый день я получала голосовое сообщение или видеозапись от Жени, где он старательно, с выражением читал мне стихи. Всего одно стихотворение в день. В атаку на моё неприступное сердце пошли все — от Пушкина до поэтов начала третьего тысячелетия. И именно это войско, вооружённое рифмованными строками собственного производства, оказалось более грозным, чем армия роз разных цветов и оттенков. Те стены, которые я всё это время так тщательно воздвигала между собой и Женей, с каждым днём всё больше и больше напоминали некогда неприступные стены Иерихона. Голос Жени день за днём вынимал из них по песчинке, по камешку, по кирпичику. Трещины, образовавшиеся в них, были настолько широки, что оставалось только удивляться тому, почему они до сих пор не превратились в руины.

Внезапно в размеренной жизни радиостанции произошло очень важное изменение. Илья, вернувшийся домой с работы, сообщил мне, что завтра утром состоится общее собрание сотрудников. Присутствие всех обязательно.

— Что происходит, Илюша? — спросила я.

— Понятия не имею, Таня. Не нравится мне всё это, — ответил Илья, нахмурившись.

— Не волнуйся раньше времени. Всё будет хорошо. Утро вечера мудренее. Завтра всё узнаем, — сказала я, пытаясь его успокоить, хотя у меня самой на душе кошки скребли от неприятных предчувствий.

Весь вечер я была занята тем, что отвлекала Илью от тревожных мыслей. За ужином я включила режим разговора женский-щебет-бессмысленный-и-беспощадный. Говорить весёлым голосом, не замолкая. О чём угодно. И постоянно задавать вопросы, чтобы собеседник не отвлекался на свои мысли.

После ужина я организовала совместный просмотр одного из любимых фильмов Ильи с последующим обменом мнениями об этом просмотренном в очередной раз киношедевре. Я, как всегда, забралась с ногами на диван, обложилась подушками и положила голову на плечо Ильи. Он обнял меня за плечи и уткнулся носом в мои волосы.

После киносеанса с обсуждением фильма как-то не заладилось. Зато была успешно реализована третья часть плана на вечер: утомить мужчину так, чтобы он заснул крепким богатырским сном до самого утра.

— Вставай, лежебока, — разбудила я Илью утром с улыбкой на губах, — Нас всех ждет большой, большой, большой, большой день.

— Доброе утро, Танюша, — открыл он глаза и тут же заключил меня в свои объятия.

— Нет, нет, нет, Илюша. Мы же не хотим опоздать на общее собрание из-за пробок? Надо выехать пораньше.

— Всего один поцелуйчик, Таньетта.

— Хорошо, только быстренько, Ильео, не увлекайся. Мы торопимся.

— Вечно бы с тобой целовалась, пионэр, но нам пора бежать в столовую на завтрак. Подъем! — скомандовала я.

Мы позавтракали, быстро собрались и отправились на работу. Доехали вовремя, без приключений. Давненько я не приезжала на работу одновременно с Ильёй. В офис мы вошли, держась за руки.

Времени до собрания было более чем достаточно для того, чтобы побаловаться плюшками. Как всегда, в бухгалтерии для меня нашлись и чай, и плюшки, и душевный разговор. Да я и сама не с пустыми руками заглянула. Заехали с Ильёй в супермаркет по дороге. Естественно, всем хотелось получить информацию из первых уст о ситуации на моём личном фронте. Но я, как опытный мальчиш-кибальчиш, не желающий выдавать военную тайну даже за корзину печенья и бочку варенья, начала сама проявлять чрезвычайное любопытство к жизни коллег. «Да что мы всё обо мне. Вы мне, лучше, о себе расскажите. Я же по всем вам соскучилась», — сказала я, ловко сменив тему разговора.

И я начала задавать коллегам бесчисленные вопросы о мужьях, детях, родителях, домашних питомцах. Я внимательно слушала их ответы, задавала уточняющие вопросы, давала обратную связь при необходимости. Я применила все свои профессиональные навыки. А информацию о себе выдавала дозированно. Да, есть поклонник. Далеко не из рядовой семьи. Но не моего поля ягода, если честно. Сто раз надо подумать, прежде чем связываться с таким мужчиной.

Сотрудницы бухгалтерии, конечно же, были не совсем согласны со мной. В их взглядах явно читалось: «О чём тут думать? Такой красавец-мужчина, да еще и при деньгах. А она носом крутит. Мне бы такого поклонника. Уж я бы своего не упустила».

Подошло время собрания, и все направились в конференц-зал. Каким же был мой шок, когда я увидела на сцене рядом с владельцами радиостанции жениного отца Владимира Алексеевича Тышского.

— Интересный поворот событий. Ничего не понимаю. Женя, что делал твой отец на этом собрании? — удивлённо спросила я Женю.

— Скоро всё узнаешь, Танюша, — ответил Женя и начал искать следующую аудиозапись в телефоне.