Колючка

Ксения Комарова

В королевстве Гац разрешено колдовать только мужчинам, служащим в полиции. Поэтому Рина, единственная в мире девушка-маг, решается на отчаянный шаг: она превращается в юношу и идет на службу. Укрытие надежное, но как быть с собственным сердцем, которое бьется быстрее, когда рядом отказывается капитан полиции? А тут еще и неизвестный маг открыл охоту на собратьев. Начинается опасная игра, призами в которой будут любовь и раскрытие одной старой тайны, которая навсегда изменит жизнь королевства.

Глава 6

— Вы мне за это ответите! Я вас разжалую и отдам под трибунал! Слышите? Вытащил вас из грязи, туда и верну, — грохотал незнакомый голос в кабинете капитана. Я застыла, как вкопанная.

Дверь была плотно закрыта, но у меня на бедре висела фляжка с водой. Я вынула пробку, плеснула воду на пол и направила в нее поток магии. Поверхность помутнела, и я увидела высокого худого офицера с красным от гнева лицом. Рядом с ним что-то блеял потерянный мистер Лхаж. Он то и дело прикладывал к сухим щекам кружевной платочек. Капитан уверенно и чуть иронически смотрел на офицера и молчал.

— Я даю вам неделю, — свирепо сказал офицер. — Или можете попрощаться со своим местом. Никакие связи вам не помогут, барон, кто бы за вами ни стоял. Я вас в порошок сотру.

Капитан словно не слышал этих слов, и лишь легкая вспышка гнева отразилась в его стальных глазах.

— Что я, по-вашему, должен сказать королю? Что картины ушли у него из-под носа? Что верховная жрица Зайтона останется без обещанного подарка?

— Генерал, мы приложим все силы, чтобы найти картины, — спокойно сказал капитан. — И позвольте нам от слов перейти к делу.

Генерал шумно выдохнул и развернулся к двери, я спряталась в коридоре. Мистер Лхаж, с тяжким стоном, неловко вывалился из кабинета, поскользнулся и брякнулся в лужу. Когда он исчез, оставляя за собой мокрый след, я без стука вошла к капитану. Он улыбнулся мне так, словно никакой выволочки не было:

— Полагаю, ты все слышал. А может, даже видел.

Я уставилась на книжный шкаф.

— Как? Как ты это делаешь? Зеркало я перевесил.

— Этот секрет я буду хранить до последнего.

— Богини с тобой, потом дознаюсь! Итак, мой мальчик, пойдем за Галтом и сразу в галерею, пока следы не остыли.

Тряская служебная карета везла нас по улицам Узора. Капитан рассказал, что произошло. Ночью кто-то пробрался в сокровищницу Лхажа и коварно похитил две магические картины — «Тихую реку» и морской пейзаж. Охранник никого не видел и клянется, что не спал. Печать не взломана, замки целы. Мистер Лхаж, убитый горем, кинулся к генералу Каррену, суперинтенданту полиции и командующему частями армии, расквартированными в Узоре. Он оросил слезами приемную генерала и сообщил, что капитан небрежно отнесся к проверке безопасности, приведя с собой неизвестного сопляка, мага-недоучку. Генерал, точивший зуб на капитана, с радостью воспользовался возможностью устроить бурю и показать, кто в доме хозяин.

— Ты уверен, что все тогда перепробовал, Колючка? — спросил Галт.

— Нет, — ответила я. — Но одно могу сказать точно, я бы в сокровищницу не смог вломиться. А если бы вломился, то вынес бы все, чего стесняться-то!

— Действительно, странно, — согласился капитан. — Картины ценные, но тащить их неудобно и трудно сбыть. Гораздо легче набрать менее дорогих вещей. Вор или работал по заказу, или спешил.

— Или его спугнули, — добавил Галт.

— Меня больше интересует, как он влез, — сказала я. — Окна отсутствуют, дверь охраняется. Существует магия перемещения?

Лейтенант задумался.

— Насколько я знаю, нет. Магия усиливает то, что уже есть в природе. Меняет форму вещей, заставляет ветер дуть сильнее. Но предмет не может исчезнуть в одном месте и появиться в другом, не преодолев путь физически.

— Что будем делать, если не найдем картины? — спросила я.

— Ты уже готов сдаться? — удивился капитан. — Не бойся, тебе ничего не грозит. В худшем случае я сложу на стол нашивки и вернусь к праздной жизни, а Броган станет на мое место.

— Прекрати! — резко сказал Галт. — Я отказался в прошлый раз, откажусь и в этот. Ты прекрасно знаешь, почему.

Капитан бросил на него лукавый взгляд.

— А я так надеялся спихнуть на тебя пыльную работенку! Какая досада, ты против! — он обернулся ко мне. — Не переживай, Рин, картины найдутся. Нутром чую.

Его самонадеянность бесила меня все сильнее и сильнее. Чтобы не сболтнуть лишнего, я отвернулась к окну.

У галереи Лхажа, вопреки моим ожиданиям, не толпился народ.

— Слухи не успели расползтись?

— Пока нет, поэтому мы проедем мимо, остановимся в соседнем квартале, а дальше пешком и к черному ходу.

Когда мы добрались до сокровищницы в сопровождении доверенного слуги, нас поджидал у дверей сам аукционист, начальник его охраны и трясущийся парень, который нес дежурство прошлой ночью.

— Снимите печать, — приказал капитан. — Начнем с комнаты.

Лхаж и охранники принялись распаковывать помещение. Как и в прошлый раз, на это ушло много времени. Шум открываемых замков был такой, что его слышала челядь во дворе. Капитан и Галт выразительно посмотрели на Лхажа, и тот опять запричитал.

Внутри ничего не изменилось. Вещи остались на своих местах, только зияли пустоты — там, где раньше находились картины. Аромат хвои по-прежнему был сильным.

Мы принялись ощупывать и простукивать стены в поисках тайного хода или подкопа. Галт, как ищейка, поводил длинным острым носом, выискивая малейшие щелочки. Особенно его интересовали узкие воздуховодные отверстия.

— Если спустить через них веревку и прикрепить свернутую рулоном картину… — начал он.

— Картины украли вместе с рамами. Рамы куда делись?

— Их можно сжечь. Например, магией или даже без нее, традиционным способом.

— Тогда останется пепел и запах гари. Кто обнаружил пропажу?

— Я, — горестно сказал Лхаж. — Только я вхожу сюда, иногда с гостями. Гарью не пахло.

Мы продолжили искать улики.

— Богини, смилуйтесь! — бормотал Лхаж. — Что теперь будет со мной, с моим аукционом?

— Продадите на две картины меньше, — сказал Галт. — О похищении можно не распространяться. А про картины сообщите, что их заранее выкупил богач, пожелавший остаться неизвестным. За баснословную, разумеется, сумму.

— А убыток? — вскричал Лхаж. — Убыток-то чем покрывать?

Галт пожал плечами и вернулся к работе.

Несмотря на все наши усилия, ничего подозрительного обнаружить не удалось. Картины словно растворились в воздухе. Лхаж, сидя в принесенном для него кресле, скорбно взирал на мир.

— Капитан, позвольте мне проверить одну идею, — попросила я.

Нотис устало потер переносицу.

— Какую?

— Я не уверен, возможно ли это, но один из гостей мистера Лхажа мог с помощью магии отвести всем глаза и остаться в этой комнате.

— Весьма предприимчиво с его стороны, — сказал Галт. — И где же он затаился? Мы здесь ощупали каждый дюйм.

Он отряхнул брюки.

— Не каждый. Есть еще картина.

Все дружно уставились на магическое полотно, на котором овцы самозабвенно питались травой.

— Милосердная Тая! — взвыл Лхаж и бросился к картине. Едва он коснулся рамы, как его подхватило в воздух и превратило в россыпь цветовых пятен. Через мгновение он появился на холсте. Его ноги чуть заметно двигались.

— Идем за ним! — сказал Галт и попробовал проделать тот же трюк, но картина его мягко отстранила. — Она меня не пускает.

— По одному, — объяснил капитан. — Будем ждать.

Через час, когда мы успели сыграть три партии в куриный блеф, из картины выпал Лхаж.

— Не нашел, — сказал он. — Под каждый куст заглянул, даже землю копал.

Его руки и правда были вымазаны землей, точнее, краской бурого цвета.

— И все же стоит пустить туда специалистов, — напирал капитан. — Мы имеем большой опыт в поиске.

— Ах, идите! — и Лхаж безнадежно махнул.

— Я первый, — сказал Галт, исчезая в полотне.

Его не было долго, и Лхаж начал нервно прохаживаться вдоль стены, бормоча попеременно молитвы и проклятья. Наконец Галт выбрался из картины, весь заляпанный краской.

— Это было… необычно, — пробормотал он. — Но и правда, ничего нет.

Капитан разочарованно поморщился.

— Ладно, попытки работать с картиной продолжим, когда она отдохнет, пока этот путь выглядит тупиковым. Сосредоточимся не на методах взлома, а на сбыте. Галт, подними свои связи на черном рынке, узнай, кто разбирается в подобном товаре. А мы с магами попробуем провести эксперимент.

Я вопросительно посмотрела на капитана, тот напустил на себя таинственный вид. На Лхажа это тоже подействовало, он взбодрился и молитвенно сложил пухлые ладошки.

Втроем мы вернулись в управление. Капитан забрал с занятий леди Эну и мастера Осорга, и мы вместе отправились в кабинет, выгнав оттуда курсанта, вытиравшего пыль со шкафов.

— Итак, ответьте мне на простой вопрос — возможно ли сделать человека невидимым?

— Нет, — отрезал Осорг.

— Не уверена, — протянула Эна.

— Да, — сказала я.

— Рин?

— Что?

— Подробнее, черт тебя подери!

— Капитан, существует магия личин. Я не знаю, как она называется в умных книгах мастера Осорга, должно быть витиевато и загадочно. При желании можно изменить внешность человека до неузнаваемости. Это будет только иллюзия, но ее достаточно, чтобы обмануть зрение.

— Хватит рассказывать то, что известно каждому! — взорвался мастер Осорг. — Личины может накладывать только придворный маг, да и то не на всех. И какое это имеет отношение к невидимости?

Мастер Осорг сильно нервничал, я постаралась запомнить момент, чтобы потом к нему вернуться. Его непонятные слова и действия не давали мне покоя.

— Моя теория состоит в том, — сказала я, — что вместо личины можно создать нечто вроде покрова, который будет похож на рисунок стены или на определенную поверхность.

— Теория! — фыркнул Осорг. — Молокосос…

Капитан жестом остановил его.

— Ты можешь попытаться?

Больше всего я боялась, что если наложу новую личину, старая спадет. К такому повороту я не была готова, но раз мой длинный язык уже развязался и предложил этот вариант, стоит попытаться. Я подошла к зеркалу и представила, как я становлюсь им — чистым гладким стеклом, покрытым слоем амальгамы.

Я услышала, как за моей спиной судорожно вдохнули Нотис и Осорг, как ахнула леди Эна. Открыв глаза, я не увидела себя в зеркале. На секунду мне стало страшно, и иллюзия заколебалась.

— Он невидим! — прошептал Осорг.

— Если не шевелится, — заметила Эна.

Я вернула себе мальчишеский облик и торжествующе обвела взглядом остальных. Потрясенный капитан подошел ко мне и сказал:

— О том, что ты так умеешь, никому ни звука!

— Есть!

— И вы тоже молчите! — приказал он остальным.

У Осорга дергался мускул на лице, а леди Эна смотрела на меня удивленно и чуть насмешливо.

— Предположим, — произнес наконец Нотис, — что наш вор равен по силам Рину, что вряд ли возможно, но все-таки. Он мог укрыться в сокровищнице от глаз Лхажа, но не от нас. Остается также вопрос, куда он дел картины.

— Сжег, собрал пепел в коробочку и слился со стеной? — предположила я.

— Или скрылся в картине и уже там применил магию личины, — развил мою мысль капитан. — Хорошая версия, и многое объясняет. Есть другие варианты?

Леди Эна потянулась, как кошка.

— Естественно. Лхаж лжет, картины он продал или перепрятал и пытается играть на нервах у генерала.

— Цель? — спросил капитан.

— Королевская компенсация за потери.

— Пожалуй, Эна, твой вариант пока самый правдоподобный.

Сирена скромно потупила глазки.

В этот момент в кабинет шагнул измученный лейтенант Галт. Его темные волосы растрепались, на куртке отсутствовала верхняя пуговица.

— Есть зацепка, — сказал он. — Только не на черном рынке, а на самом что ни на есть белом. В квартале Роз обретается один купчишка, который некогда торговал магическими картинами. Ну, как торговал — продал три штуки. Их вообще-то не так уж много создано. Он выступил посредником между продавцами и покупателями, и заработал на этом сущие гроши.

— Кто он? Есть алиби?

— Зовут Алон Трошит, художник-самоучка. Смог впихнуть какому-то бедолаге несколько своих картин, на эти деньги открыл лавку и торговал антиквариатом. По большей части, подделками. Третьего дня уехал в Сардину за товаром, лавку оставил на сына.

— Не удивлюсь, если в Сардине его никто не видел, — сказал капитан.

— На роль вора он подходит слабо. Сын говорит, Трошит вечно ходит по знахарям. Соседи подтвердили.

— Какие-нибудь связи с Лхажем?

— Не обнаружил. Впрочем, это не значит, что их нет. Сын вел себя довольно подозрительно, и я считаю, имеет смысл вызвать его на допрос.

— Пошли за ним Певира и пару курсантов. Пусть приведут прямо сейчас, пока он не сбежал.

Через час Родериг втащил в кабинет дрожащего мужчину средних лет.

— Что вам нужно? Куда вы меня? Пустите! — кричал он, пытаясь вырваться.

Капитан попросил всех уйти, а мне велел остаться. Леди Эна, проходя мимо, коснулась моих волос и взъерошила их. Галт со злостью оторвал еще одну пуговицу с куртки и бросил ее в угол.

— Мистер Трошит, вы имели дело с магическими картинами? — приступил к допросу капитан.

— Да, — ответил тот. — Несколько раз.

— Расскажите о каждом случае. В деталях.

Трошит, приободренный, принялся описывать прошлые сделки. Капитан слушал в пол-уха.

— Что вы знаете об аукционе мистера Лхажа? — прервал он Трошита. Тот вздрогнул и с беспомощным видом посмотрел на меня, словно ища поддержки.

— Мы с отцом копили деньги, чтобы поучаствовать в аукционе, — тихо сказал он. — Пришлось заложить лавку.

— Хотели купить магическую картину?

— Да. «Тихую реку».

— Вам было известно, что за ней охотится несколько коллекционеров, включая короля?

Трошит кивнул.

— На что вы надеялись?

— На богинь! — искренне сказал Трошит, и мне его стало жалко. Меньше всего он напоминал дерзкого вора. — Господин полицейский, эта картина опасна. Мы писали мистеру Лхажу, что ее надо уничтожить, но он не послушал.

— И тогда вы украли ее.

— Мы ничего не крали. Правда! Обыщите дом, я сам покажу вам тайники. Я бы не подошел близко к этой картине за все золото мира! Клянусь, я даже не видел ее.

Капитан сделал несколько ничего не значащих пометок на грифельной доске, перебрал груду свитков, а потом, словно опомнившись, снова обратился к подозреваемому:

— Так чем, говорите, она опасна?

— Картина-то? — Трошит не скрывал своей радости о того, что капитан ему поверил. — Отец считает, она несет смерть.

— Изрыгает огонь?

— Нет. Поедает душу! — прошептал Трошит, округлив глаза.

— Ага, душу. А другие части организма?

— Про то неизвестно.

Капитан отложил свитки и скрестил руки на груди.

— Мистер Трошит, где в данный момент находится ваш отец?

— В Сардине. Я же говорил уже!

— Я даю вам последний шанс сказать правду. Итак, где ваш отец?

Трошит внезапно выпрямил спину, расправил плечи и произнес:

— Он в Сардине. Больше я вам ничего не скажу.

— Хорошо. Тогда вы арестованы по подозрению в краже двух магических картин из галереи мистера Лхажа. Рин, в камеру его!

Трошит был крупнее меня и наверняка сильнее, но безропотно подчинился. Скованный цепями, он опять ссутулился и еле волочил ноги. Я потянулась к нему магией, но не нашла ответного огня. Он был простым человеком, и, похоже, его слова, что он не видел картин Лхажа, чистая правда.

С тяжелым чувством я передала его тюремщику. Трошита посадили в пустующую камеру у выхода, он присел на краешек нар и в отчаянии вцепился в волосы. На его лице была написана мука.

— Диум, выйди на секундочку, — попросила я тюремщика и сделала ему знак, что хочу продолжить допрос. — С меня пиво.

— Дождешься от тебя! — неубедительно буркнул Диум и тут же вышел.

— Мистер Трошит, меня зовут Рин Яффи, я маг и хочу вам помочь.

— Уходите, — сказал Трошит, не поднимая головы.

— Нет. Если ваш отец — маг, мы друг другу не враги. Вы хотели уничтожить картину?

— Да!

— Как вы собирались это сделать?

— Разрезать ее на куски. Если не выйдет, привязать камень и утопить в Ленте. Мистер маг, эта картина погубила десятки человек, если не сотни!

— Где она сейчас?

— В галерее Лхажа.

— Вы хотите сказать, что ее никто не крал?

Трошит замолчал. Его фигура в темной камере напоминала изваяния демонов в крипте главного собора столицы.

Так ничего и не добившись от подозреваемого, я вернулась к капитану, который натягивал куртку, чтобы куда-то отправиться.

— Пойдем перекусим? — предложил он.

Я согласилась, и мы пошли по улице Девственниц в сторону Восточных ворот, обсуждая на ходу сложившееся положение.

— Трошит ведет себя подозрительно, но сам он, скорее всего, картины не крал. Другое дело, его отец. Из Сардины пока нет известий, и не будет до конца недели.

— Он мог и не уезжать из Узора, а затаиться где-нибудь в подвале, пока пыль не уляжется, — сказала я, стараясь подладиться к размашистому шагу капитана. Тот заметил, что я семеню, и сбавил темп.

— По крайней мере, у Трошита-старшего есть внятный мотив: он уверен, в опасности картины. Будем рыть носом землю, пока его не найдем. Если он вынес картины из галереи, значит, они могут быть уже уничтожены, и тогда мы вряд ли что-то докажем, если не применим пытки.

— Капитан, вы серьезно? Пытки?

— Когда вернемся, я покажу тебе великолепные зубатые клещи, которые мне прислали приятели из полицейского управления Каракатицы. Хвать — и нет мизинчика.

— Капитан!!

— Потуши огонек, мы уже пришли.

С моих ладоней слетело несколько искр, и прохожие в страхе перебежали на другую сторону улицы, рискуя попасть под колеса телег. Капитан открыл дверь кофейни «Поцелуй Теи» и пригласил меня внутрь. Сладкие запахи вскружили мне голову, и я забыла обо всем, что волновало меня секунду назад.

Мы сели за свободный столик, покрытый вышитой скатертью, и капитан подал мне табличку со списком угощений. Кофейня предлагала мыслимые и немыслимые десерты, выпечку, горячие напитки и медовый кру — хмельную настойку на шишках медвежьей толстянки.

Муки выбора были так тяжелы, что капитан сжалился надо мной и сделал заказ сам.

— Профитроли в зайтонском сиропе, брусничный крем и две кружки палинки.

Когда расторопный мальчишка принес на подносе наш заказ, я не удержалась от восторженного писка. Розовый холм призывно возвышался над креманкой. Профитроли оказались круглыми колобками с начинкой, они плавали в густой карамельного цвета подливе и источали божественный аромат.

— Выбирай! — предложил капитан.

Моя рука дернулась к профитролям, но, подумав, я все же взяла крем. Нежный, сливочный и сладкий, он таял во рту. Ничего вкуснее я не ела. Довольный капитан с интересом наблюдал за мной.

— Так что тебе говорил Трошит, когда ты вел его в камеру?

Мне показалось, что я — грешник, который тайком забрался в Хрустальные чертоги, но его засекли и грубо сдернули за хвост в ад. Вкус крема изменился до неузнаваемости. Рот словно набили глиной.

— Мне не удалось узнать ничего нового.

— Рин, неправда. Я вижу, ты что-то знаешь и задумал провернуть дело в одиночку. Я тебе не позволю — ни как твой начальник, ни как друг.

— Гусь свинье не товарищ, — заметила я, отставляя креманку.

— Еще какой товарищ! — капитан придвинул креманку обратно. — Речь не о моих нашивках. Речь о возможной опасности и больших деньгах, которые заставляют людей идти на неоправданный риск.

— Хорошо. Если вы позволите мне съесть ваши профитроли, я поделюсь некоторыми соображениями на тему.

Лицо Нотиса расцвело лукавой улыбкой.

— Давай я тебе еще шоколадную устрицу закажу?

— Две! — потребовала я. — Итак, Трошит сказал, что картина галерею не покидала. Допустим, он не лжет. Тогда она надежно укрыта магией, и мы ее не обнаружим. Кстати, в картине вор вряд ли мог спрятаться, иначе бы Галт туда не вошел.

Проглотив вкуснейший профитроль, я продолжила:

— Разумнее выпустить Трошита и следить за ним. И мне подумалось, что мы не ощупали потолок. Там могла находиться скрытая ниша.

— Ты прав. Я упустил из виду эту возможность.

— Главный для меня вопрос пока в другом. Трошит утверждает, что опасна «Тихая река», но пропала еще и вторая картина, а третью вообще не тронули. Почему? Как только поймем — найдем вора.

— Согласен. Картины, скорее всего, хитроумно спрятаны, и «Тихая река» не уничтожена, иначе бы Трошит не волновался на допросе.

— Аукцион отменят?

— Конечно, нет. Лхажу надо возмещать потери.

— Мы должны быть там. Я чувствую, что-то произойдет. Вам, капитан, не стоит светиться. Вы заметная фигура, в городе вас каждая собака знает. Меня — почти никто. Позвольте мне пойти туда одному.

Капитан задумался, и вдруг какой-то шум заставил его обернуться к окну. По улице ехала юная леди в сопровождении грума. Она уверенно сидела в дамском седле и смотрела на восхищенных ее красотой горожан с легкой, благожелательной улыбкой. Амазонка цвета зари была заткана золотом, а сапожки из кожи саламандр стоили, должно быть, целое состояние.

— Леди Марита, — пробормотал капитан, срываясь места. — Жди меня здесь, я сейчас вернусь.

Он мухой вылетел из кофейни и приблизился к всаднице. Увидев его, она остановила лошадь и поморщилась. Хлыстик в ее руках чуть заметно вздрагивал. Капитан с глупейшим выражением лица расточал комплименты. Досада леди Мариты становилась все заметнее.

— Говорят, она святая, — заметил маленький подавальщик, который подошел к нашему столику с двумя шоколадными устрицами на тарелке.

— Святая?

— Людей лечит. Кто к ней прикоснется, с того бородавки отпадут.

Должно быть, капитан ужасно страдал от бородавок: он усердно гладил руку юной леди, пытаясь пробиться к ее святости через перчатку.

— А еще она вылечила мою тетку, — доверительно сказал мальчик. — Та кровью кашляла. Мы думали, уж конец, свезли в госпиталь. А святая леди помогла.

— Как?

— Подошла к кровати, булочку дала. Тетка съела и поправилась. Я теперь за леди молюсь богиням.

— Ты молодец! — похвалила я и сунула ему пять грошей. Мальчик поклонился и, счастливый, побежал прятать сокровище.

Тем временем леди Марита толкнула пятками коня и отъехала от прилипчивого капитана на безопасное расстояние.

— На чем мы остановились? — спросил он, возвращаясь за столик. Я решительно расправлялась со второй устрицей.

— Вы мне не мешаете, а я спасаю ваши нашивки.

— Доверюсь тебе, мой юный друг.

Мы вернулись в управление, и капитан тут же отправился в галерею Лхажа обыскивать потолок. Трошита отпустили, и он, опасливо озираясь, побрел прочь. За ним на безопасном расстоянии шли трое агентов.

Мне не давала покоя мысль, что я что-то упустила из виду. Но что? Перебрав в голове события дня, я не нашла ответа.

Картины так и не обнаружились. Мистер Лхаж осаждал капитана, требуя бросить все силы на прочесывание воровских притонов. Трошит вернулся к своим делам, торговал в лавке и выглядел бодро. Приближался день аукциона.

Утром я пересчитала кроны в мешочке: десять моих и двадцать капитана, остальное чудесным образом испарилось. С такой суммой не разгуляешься. Но у меня был козырь в рукаве: накануне я попросила полицейского казначея выдать мне облигацию без указания суммы. Тот разбушевался, кричал, вызвал Нотиса, и после долгих препирательств я получила нужное.

— Вы портите мальчишку! — бушевал казначей. — Совсем распоясался.

Я показала ему язык и запихала облигацию поглубже в карман.

На аукцион пришлось идти в подшитой повседневной одежде капитана, чтобы не светиться. Меня сопровождал Родериг, в кое-то веки чисто выбритый. Мы затерялись в толпе и сделали вид, что увлечены разговором. Родериг рассказывал истории про кузена Мяжуху, который отличался редким умением попадать в переплет.

В первых рядах, отделенных небольшой перегородкой, сидела городская знать, чуть дальше — купцы, а на галерке теснились газетчики, студенты и прочий люд, заплативший за вход скромную сумму в пятнадцать крон. Нас с Родеригом пустили бесплатно и выдали карточку участника торгов.

Наконец перед почтенной публикой появился мистер Лхаж в сюртуке цвета голубиного крыла.

— Дамы и господа! Позвольте поприветствовать вас от имени аукционного дома Лхажа, открывающего свои двери лучшим из лучших уже двадцать шестой раз.

Галерка зашлась аплодисментами. Лхаж поклонился.

— Наш первый лот — скульптура «Раб» неизвестного мастера. Серебро, агаты. Начальная цена — тридцать крон.

— Сколько? — возмутился Родериг.

— А ты чего ожидал? Тут на грош ничего не купишь.

— Обдираловка.

— Она самая. И это еще только начало.

С молотка уходил лот за лотом. Перед первым перерывом была выставлена неотравляемая тарелка, с которой ел царь Тритон. Ее купил лорд Сомби за двадцать тысяч золотых.

После этого Лхаж объявил паузу в четверть часа, и аристократам разнесли прохладительные напитки. Публика вывалилась в коридор, устав от духоты. Мы с Родеригом прогуливались, ища глазами подозрительных лиц и слушая разговоры.

Прозвенел колокольчик, и все вернулись на свои места.

— Фигурка «Дух богатства», — возвестил Лхаж, демонстрируя всем старичка на сундуке. — Теплый мрамор, золотое напыление, скань. Начальная цена — сорок крон.

— Ты бы хоть поторговался для вида, — предложил Родериг. — А то сидим тут, как два пня.

Я подняла карточку.

— Сорок крон от мистера Яффи. Кто больше?

Из толпы показалась рука.

— Пятьдесят крон от юноши в черном берете.

Я поднялась на цыпочки и посмотрела на своего соперника. Он едва ли был старше меня. Светлокожий, с огромными голубыми глазами, юноша стоял у выхода на балкон, высоко подняв карточку. Нет, я ему не проиграю.

— Шестьдесят крон от мистера Яффи. Семьдесят от юноши. Восемьдесят… двести тридцать… четыреста…

— Остановись, Колючка! — дернул меня Родериг. — Ты в своем уме? Я пошутил. У тебя и денег-то таких нет.

— Отцепись, не мешай торговаться.

— Я тебя сейчас силой уведу.

— Старичок мой! Четыреста десять крон!

Когда мы перевалили за пятую сотню, глаза юноши наполнились слезами. Он заметно нервничал и переминался на месте, а во мне росли веселая злость и азарт. Когда Лхаж выкрикнул цифру «шестьсот», юноша повернул ко мне свое прелестное лицо и прошептал: «Отступись!» Он был слишком далеко, чтобы до меня долетел звук, но я прочла по губам.

Родериг уже готовился заткнуть мне рот, как вдруг я выиграла торги.

— Шестьсот двадцать раз. Шестьсот двадцать два. Шестьсот двадцать три. Продано мистеру Яффи!

Юноша развернулся и выбежал из зала. Вслед ему неслись смешки. Чувство победы быстро схлынуло, осталась досада и мысль о том, что я зря корила капитана за мотовство. Только что я потратила больше, чем имела. На эти деньги можно было безбедно жить в Пичуге лет триста, если позволит здоровье. Родериг отступил от меня на несколько шагов, чтобы не заразиться сумасшествием, и поглядывал, отбрасываю ли я тень. Я продолжала наблюдать за толпой. Двое аристократов нудно торговались за эбеновых танцовщиц.

Когда пришла пора магической картины, зал заволновался. Слухи о краже так и не разошлись, и когда Лхаж сказал, что лот будет один, толпа разочарованно заныла. Тем не менее лорды включились в игру, победителем в которой вышел барон Чорим, отец леди Мариты. На мгновение во мне проснулась неуверенность в том, что я делаю. Неужели я ошиблась? Неужели капитан что-то знал и не поделился со мной?

По окончании торгов выигравшие могли забрать свои лоты в сокровищнице. Я прислонилась к стене и наблюдала, как выдаются расписки, как вещи одна за другой покидают комнату, где мы с Нотисом и Галтом совсем недавно сражались в куриный блеф.

— Мистер Яффи, вы весьма расточительны, — с кислой миной сказал мне Лхаж, вручая фигурку старичка.

— О, это точно! — подтвердила я, засовывая покупку в окованный сталью ящичек и передавая аукционисту облигацию, куда вписала нужную сумму. Казначей меня точно убьет.

Мы с Родеригом вышли на улицу и отправились в управление. Город уже поглотили сумерки, и мы невольно старались держаться фонарей.

— Я домой! — сказала я. — Не провожай меня, пожалуйста.

— Капитан велел, — не согласился Родериг.

— Тут пять минут ходу. Считай, долг исполнен.

— Ладно, ступай. Небось, не девка, юбки тебе в подворотне не задерут.

— Да уж, — невольно поежилась я и махнула уходящему Родеригу.

И тут же худенькая фигурка отделилась от стены и попыталась опрокинуть меня на мостовую. Я отпрыгнула в сторону и ударила волной воздуха. Юноша, бившийся со мной за старичка, выставил руку и поглотил заклинание. Маг! Меня охватило ликование, и я чуть не пропустила встречный удар. Мой противник оказался сильнее, чем я думала. Мы кружили по безлюдному переулку в смертельно опасном танце. Огонь встречал воздух, камни рвались пробить щиты.

Я потихоньку начинала уставать, юноша тоже чуть дышал. Тогда я подпалила бочки, за которыми он прятался, и пока он возился со щитом, сорвала сушившуюся тряпку и швырнула ему в лицо. Он ослеп, беспомощно заметался, и я ударила его о балку, слегка оглушив. Убедившись, что он жив, я взвалила его себе на плечо и поволокла к дому, напевая пьяную песенку. Со стороны мы выглядели как два студента, перебравшие в таверне.

Капитан, как я и рассчитывала, еще не вернулся. Я спустилась в подвал, заперла дверь, вынула из стены заветный камень и спрятала за ним ключ. Так у меня были некоторые гарантии.

Юноша потихоньку приходил в себя и пытался встать. Я открыла ящик, достала из него старичка и на его глазах приставила к горлу юноши нож.

— Сбросьте личину, или он умрет! — сказала я.

Фигурка подернулась рябью, стала увеличиваться, и передо мной оказался полуголый старик с длинной бородой и обширной лысиной. Он сидел на большом сундуке и смотрел на меня с ненавистью.

— Где картины? — спросила я.

Старик презрительно сплюнул.

— Откройте сундук!

— Папа, не надо, — крикнул юноша, и мне пришлось притиснуть кинжал к его коже, чтобы он почувствовал остроту лезвия и серьезность моих намерений.

Старик с трудом разогнул ноги, встал и вынул из сундука картины. Они были крохотные, не больше ладони величиной.

— Ты это искал? — с презрением спросил старик.

— Да, мистер Трошит. А теперь я предлагаю поговорить, прежде чем вы или ваш младший сын решитесь на отчаянный шаг. Если вы меня убьете, вам не выйти из этой комнаты. Я спрятал ключ особой магией, известной только мне. В ваших интересах поговорить мирно.

— Тогда отпустите Сивора.

Я убрала кинжал, и юноша отполз от меня на безопасное расстояние, выставив щит.

— Не трать силу, сынок, — строго сказал Трошит-старший. — Итак, чего ты хочешь? И кто ты?

— Я полицейский маг Рин Яффи.

— Тогда почему мы в каком-то подземелье, а не за решеткой?

— Потому что я хочу знать правду.

— Правду? И это говорит полицейский? — усмехнулся старик.

— Давайте не будем попусту тратить время, его у нас мало. Чем опасна «Тихая река»? Зачем вы украли вторую картину?

Старик покосился на сына:

— Дай-ка мне плащ, а то я продрогну до костей.

Сивор послушно протянул отцу одежду, оставшись в рубахе и жилете. Старик передернул плечами и, вздохнув, принялся за рассказ:

— Я много лет занимаюсь магическими картинами, и сам нарисовал их немало. Часть известных работ, проданных за хорошие деньги, принадлежит моей кисти. Но мне не удавалось сделать их глубокими. Мои картины выбрасывали человека после пары минут пребывания и не позволяли сделать больше шести дюжин шагов в каждую из трех сторон. Тогда я стал изучать секретные техники, которыми владели избранные. Есть очень известный труд «Магия картин» профессора Лейпа Блюмберта. Там упоминалась работа под названием «Лесник», ее отличала невероятная точность деталей, огромная глубина и то, что в ней будто бы жил осколок человеческой души. Мне стало любопытно, я начал искать дальше.

Старик погрустнел.

— Искал и, как водится, нашел. Картина, которая меня так заинтересовала, меняла хозяев и названия, но неизменным оставалось одно — все, кто ею когда-либо владел, погибали.

— Вы считаете, их убивала картина? — спросила я.

— Не всех. Некоторые успевали скончаться до того, как она их окончательно порабощала. Несчастные случаи, падения с высоты при загадочных обстоятельствах, дуэли.

— И во всем этом виноват кусок холста.

— Магия, виновата магия, — терпеливо сказал старик, покручивая между пальцами кончик бороды. — Я понял, что надо узнать больше об авторе. В книгах он не упоминался, но где-то промелькнул намек, что картина была написана в поместье герцога Кельборна. Я поехал туда под видом бродячего художника и вызвался нарисовать портрет вдовствующей герцогини. Леди весьма расположилась ко мне и дала доступ к семейным архивам. Сколько бесполезных писем и гроссбухов я перерыл, пытаясь выловить хоть что-то ценное! И все же удача улыбнулась мне: я нашел черновик письма третьего герцога Кельборна к мастеру-магу Гирому Болотному. Сначала мне показалось, я читаю учебник куртуазного слога, но потом до меня дошло, что письмо зашифровано. Я снял копию и с ней покинул замок.

Конец ознакомительного фрагмента.