Как стать туманом

Ксения Витальевна Горланова (2024)

Я — Ллара Текучая, и я — бездарность, потому что у меня единственной не проснулся дух-защитник. Череда неудач начинается с того, что вся моя семья пропадает, а я буквально попадаю в рабство к соседям, чтобы выжить. Но всё меняется со смертью главы того семейства. Во мне внезапно просыпается дух тумана, я бегу в темный лес, где обитают жуткие твари, в надежде спастись от цепких лап, я спасаю Ар-Ара, который становится мне верным помощником в моем ночлежном доме, но я и не заметила, как оживила свой дом и привязалась к этому черному Ар-Ару…

Глава 2

Утро было тихим, ясным, за окнами виднелся небольшой туман. Выйдя во двор, можно было понять по количеству росы на травинках, что ночью прошел небольшой дождь, луж не было, но всё вокруг было мокрым.

Ллара обожала такие утренние зарядки, они отдаленно напоминали ей времена, когда отец возвращался из похода и дома был установлен строгий распорядок дня, в котором обязательным пунктом была утренняя зарядка. Со временем Ллара дополнила эту традицию более ранними подъемами, чтобы застать рассвет, после зарядки она обычно медитировала.

«Кто берет — наполняет ладони, кто отдает — наполняет сердце» — так обычно начиналась утренняя медитация Ллары. Затем нужно было полностью сосредоточиться на дыхании, глубокий вдох, затем медленный ровный выдох, снова глубокий вдох, затем снова медленный глубокий выдох, так повторялось ровно шестнадцать раз, ровно по возрасту Ллары.

После дыхательной гимнастики она сосредотачивалась на каждом своем мускуле, стараясь почувствовать всё в себе, затем на окружающей природе, она улавливала каждый запах — свежей росы, которая окружала её, зеленой травы, прохладного утреннего воздуха, смешанного с дымом, выходящим из домов, недалеко были слышны запахи скота.

После этой своеобразной «магии» утра Ллара приступала к домашним делам — сварить аппетитную кашу на завтрак, поставить тесто подниматься, чтобы чуть позже испечь хлеб, затем начать готовить тесто и начинку для пирожков.

Иногда украдкой она сравнивала себя со старшей сестрой, хотела быть такой же — сильной в походах и мягкой в семейном кругу. У Мэдокс были красивые светлые волосы, которые ровными блестящими кудрями спадали на плечи и продолжали виться ниже их, она была высокой, стройной. К двадцати одному году у Мэдокс сформировалась прелестная фигура — слегка покатые плечи, округлая грудь, которая не требовала дополнительной поддержки, выраженная талия и упругие сильные бедра. Лицо Мэдокс украшали пухлые губки цвета пыльной розы, светло-зеленые глаза в обрамлении белесых ресниц, которые она постоянно подводила черным, чтобы они были хоть как-то заметны, такие же светлые, но густые брови, которые Мэдокс постоянно зачесывала вверх, чтобы они не нависали над глазами, приправляя той же краской, чтобы брови были заметнее, ну и небольшой милый носик, посередине лица. Для Ллары Мэдокс была идеалом всего.

Сама же Ллара была ниже сестры примерно на голову, а может это разница в пять лет так сказывалась, и у Ллары ещё был шанс перерасти старшую сестру, с такими же светлыми вьющимися волосами, которые она всегда собирала на затылке и закалывала крабиком, чтобы они не мешались при работе по дому, она не была такой же фигуристой, как её сестра, была стройной, с небольшой грудью и бедрами, которые выделялись на фоне тонкой талии, однако по ней было видно, что она ещё ребенок, пусть и подрастающий. У Ллары была ещё одна отличительная особенность — ямочки на щеках и глаза разного цвета — один светло-голубой, другой светло-зеленый, ещё один изъян во внешности, в дополнение к тому, что дар никак не желал просыпаться.

Учитывая характер Ллары, её покорность и покладистость, можно было понять, почему родители и брат к ней относились с презрением — она сама позволяла так к себе относиться, позволила взвалить всю работу по дому на её плечи, позволила собирать и подготавливать вещи для дальнейших походов, во всех других семьях, взять тех же Пылающих, что жили по соседству, у которых каждый сам собирал себя в поход и делал часть работы по дому. Поэтому каждый день Ллары, примерно с десяти лет, был один похож на другой — зарядка и «магия» утра, завтрак для семьи, поход в город, приготовление обеда и ужина, уборка и подготовка вещей, когда родители долго были в походе, девушка могла что-нибудь почитать вечером, пожалуй, это было её единственной отдушиной.

Этот день ничем не отличался от остальных, точнее — его начало.

Мэдокс сразу после завтрака ушла за город, чтобы осмотреть окрестности и вволю потренироваться, аналогично поступил и Эврей, несмотря на запреты сестры.

— Эврей, ты куда? — крикнула уже вслед уходящему брату, Ллара, попутно обтирая руки, запачканные в муке, стараясь догнать его и остановить.

— В поход! — быстро собираясь и выходя за дверь, ответил брат.

— Какой ещё поход? Отец будет в гневе, когда узнает! — переходя на семенящий шаг, кричала Ллара.

— Они уже близко, я проверил, да и Мэдокс ушла, так что тебе без дара никак меня не остановить! — он обернулся и показал язык, оттягивая левой рукой кожу вокруг глаза, уширяя его, он был итак светло-голубой, а оттянутый, казался ещё светлее.

— Не пущу! — надо было срочно что-то придумать, чтобы задержать брата, кур выпустить не подходящий вариант, он их сдует ветром. Кинуть что-то тоже не вариант, задержит ненадолго — Эврей, мне нужна твоя помощь по дому — выпалила Ллара, в надежде, что брат хоть как-то сжалится.

Он не послушал, лишь побежал ещё быстрее, призывая силу духа-защитника для ускорения, Ллара видела всю безнадежность ситуации, но всё равно пыталась догнать брата.

«Эврей, стой!» — кричала ему вслед Ллара, но он лишь ускорялся.

Она бежала за ним так долго, как только могла, пока не выбилась из сил, в конце концов, что может случиться с одиннадцатилетним парнем, который практически в совершенстве управляет духом-защитником ветра? Ответ был простым — случиться могло всё, что угодно, а что могла сделать сестра, не имеющая дара духа-защитника, для брата, у которого он был? Ответ тоже простой и тот же самый — ни-че-го.

Пока что самым лучшим вариантом казалось возвращение домой, к своим домашним делам, дождаться, пока вернется Мэдокс и рассказать ей о случившемся, уж она-то могла повлиять на брата и вернуть его домой.

Медленно передвигая ноги, вся мокрая от пота после пробежки, вся в грязи от беготни по пыльным улицам за братом, Ллара брела домой, смахивая с лица мокрые пряди, выбившиеся из прически. По пути она решила распустить волосы, заколотые крабиком, чтобы по возвращении домой собрать снова в уже приемлемого вида прическу, стало гораздо легче, когда волосы распустились и начали развеваться вдоль плеч и спины, ветер бил слегка навстречу, что не давало волосам застилать глаза, тот же ветер приносил ароматы свежей выпечки из соседних домов, смешивая с пылью, этот аромат нравился Лларе, он создавал иллюзию спокойствия.

Вернувшись домой, Ллара сначала проверила тесто, поставленное на хлеб, оно уже подошло первый раз, поставив на край стола деревянную чашу с хлебом, добавила муку, просеивая через мелкое сито, затем замесила, затем снова добавила муку, просеянную через сито, затем снова замесила, пока тесто не уплотнилось. Накрыв чашу полотенцем, которое она всегда использовала для выпечки, Ллара поставила чашу на палатьи (место, где она частенько ночевала) печи, где всегда было тепло. Глянула в окно, не вернулся ли брат, но его не было, на улице поднималось солнце, а это значило, что время подходило ближе к обеду и скоро должна была вернуться Мэдокс.

Мешая тесто для пирожков, то добавляя ещё муки, то снова замешивая, Ллара то и дело поглядывала в окно, в надежде, что вернется брат, но видела лишь случайно проходивших знакомых, она задерживала взгляд на каждом, кто хоть чем-то походил на брата: такого же роста, светлые волосы, коричневая одежда, похожая на коричневый комбинезон, в котором он ушел, наличие серого рюкзака за спиной, который Эврей всегда носил на одном плече. Казалось, что все и каждый по отдельности напоминают брата, не уходило и беспокойство, как он мог так поступить? Как Ллара могла его отпустить, не уследила, хотя была оставлена за старшую, на время отсутствия Мэдокс.

Надо было успокоиться, поскольку сделать она всё равно ничего не могла и лучшее решение, которое пришло в голову — медитация в ходе работы. Ллара практиковала обычную медитацию, чтобы сосредоточиться и попытаться пробудить силу духа-защитника, но сейчас не было надежды на то, что сила вдруг проснется, не было надежды, что она вообще хоть когда-то проснется, поэтому нужно было просто успокоиться.

Ллара сосредоточилась на лепке пирожков — тесто готово, она подошла к шкафу слева от неё, медленно отсчитывая семь шагов, именно на таком расстоянии находился шкаф, открыла правой рукой дверцу, ручка которой находилась на уровне глаз, слегка отшатываясь назад, чтобы не ударить себя дверцей, потянулась и левой рукой взяла полотенце из стопки, закрывая открытую дверцу правой рукой. Снова семь шагов, но уже спиной вперед, Ллара уже была снова у стола, накрыв чашу с тестом, она её подняла и убрала к тесту для хлеба, чтобы оно отдохнуло. Достав из кармана фартука прихватку, она отодвинула заслонку, поставила рядом, затем ухватом достала из горнила чугунок с готовой капустой, поставила на под (днище горнила), чтобы чугунок остыл вместе с капустой.

Каждое действие Ллара четко проговаривала в голове, сосредотачиваясь на каждом своем движении, стараясь почувствовать каждый мускул, но эти движения были настолько привычны, что было трудно сосредоточиться, мысли о брате никак не хотели оставлять её.

Глянув в окно, девушка решила начать петь, всё равно в доме никого не было, поэтому никто бы её не услышал, никто бы не сказал, что она не умеет петь (а петь она, действительно, не умела).

Высоким и тонким голосом она начала: «Тили-тили-бом, грянет ночью гром, тили-тили-бом, придет беда в наш дом».

— Тьфу, такие песни лучше вообще не петь! Не хватало ещё беды накликать — поругала себя Ллара, попутно хлестая по щекам, чем вызвала яркий румянец.

Уже подошло тесто на хлеб, надо было второй раз его замесить, подойдя к печке и взяв чашу в руку, она невольно глянуло в окно — никого не было, почему-то чувство тревоги не отпускало её, брат же не первый раз убегает, а ещё он сказал, что пошел на встречу родителям, которые уже возвращаются, значит всё будет хорошо. Обычно, когда он говорил, что родители рядом, они действительно приходили через пару-тройку часов, значит и в этот раз не о чем волноваться.

Обтерев руки о передник, она начала месть хлебное тесто, она было почти готово, поднимется третий раз и можно ставить. Затем она взяла скалку, что висела на стене, отрывая от пирожкового теста равные кусочки, что получалось у неё уже отлично, ещё бы, за столько лет ежедневной практики не научиться делать одинаковые шарики теста для пирожков было бы явным признаком того, что руки у Ллары растут не из того места. Она быстро начала раскатывать шарики в круглые лепешки, затем брала горячую капусту, каждый раз обжигая руки, защипывала и укладывала готовые пирожки швов вниз.

После первых пяти пирожков она подошла к печке, достала снизу один из черных противней, посыпала его у стола мукой и укладывала пирожки уже на него, всего получилось около пяти десятков пирожков, которые все не влезли на противень.

Вот подошла пора и хлебного теста, Ллара взяла деревянную чашу и поднесла её к столу — какой аромат был от него, сначала сырость, которой обычно обладали дрожжи, потом кислота, но всё это перебивалось мукой, она забирала все запахи. Замесив тесто последний третий раз, она достала форму оттуда же, откуда достала противень для пирожков, присыпала мукой и уложила тесто в круглую форму, затем подошла к стене, на которой висела скала, рядом висел нож, им Ллара сделала рисунок в виде колоса на хлебе.

Так как ожидалось возвращение родителей, то еды следовало приготовить чуть больше, но так как Ллара бегала утром за Эвреем, то она уже не успевала к обеду что-то приготовить, поэтому на обед будут пирожки, а к ужину она сделает жаркое индейки и овощей. За всеми этими мыслями Ллара и не поняла, как успокоилась, но она успела услышать скрип открывающейся двери, она тут же влетела в коридор, часто дыша:

— Эверей! — крикнула Ллара, глаза на её лице были широко распахнуты от радости, но счастливое выражение лица быстро сменилась противоположным, стоило ей лишь увидеть сестру и родителей, вошедших в дом, но Эврея среди них не было.

— Здравствуй, дочь — надменно проговорила мать, окидывая Ллару надменным взглядом, будто та совершенно не понимала, что только что совершила.

— Здравствуйте, мама, папа — делая небольшой кивок в знак приветствия и опуская глаза в пол, она тут же поняла свою ошибку, поняла, что это её проступок.

— Где Эврей? Он разве не с тобой? — обеспокоенно проговорила Мэдокс.

— Нет, он сказал, что почувствовал родителей и убежал вам на встречу, я пыталась его остановить, бежала за ним, но не смогла его вернуть. Простите…это я виновата, что не смогла за ним уследить — слезы уже наворачивались на глаза, а ком стоял в горле, ещё немного и Ллара разрыдается.

Она больше уже не маленькая девочка, у которой дар не проявился из-за возраста, родители не надеются, что ещё немного и она будет таким же духом-защитником, как они, они знают, что этого никогда не будет, знают, что она — позор семейства Текучих. Семья вынуждена содержать её и заботиться о ней, пока они практически ежедневно подвергают себя риску, выходя в темный лес, чтобы защитить мирную часть «Заграна» от тварей, что нападают на всех вот уже больше столетия.

Именно в этот момент Ллара чувствовала себя хуже всего, чувствовала всю безнадежность ситуации и не знала, что делать дальше.

— Так, Ллара, сейчас ты начнешь готовить вещи, еду и припасы для нас троих в путь, мы с матерью отдыхаем от предыдущего похода, потом вместе с Мэдокс отправляемся на поиски Эврея, ты остаешься дома на случай, если он вернется — спокойно и сдержанно произнес отец.

— Ты с ума сошел? — всплескивая руками, почти крикнула мать — а если с ним что-нибудь случиться за это время? Или уже что-нибудь случилось? Он же всегда чувствовал нас и никогда не ошибался — на этих словах из её глаз прыснули слезы, а отец быстро прижал её к себе, целуя в лоб и попутно что-то шептал.

— Вот именно, что он всегда чувствовал нас, значит он может чувствовать и приближение кого-то другого, кто представляет опасность и заранее спрячется — заявил уже громко отец, переводя взгляд на Ллару, в его глазах читался жесткий приказ, невозможно было его ослушаться.

Ллара тут же развернулась и побежала на кухню, чтобы собрать еду в дорогу, Мэдокс же осталась с родителями, они втроем поднялись на второй этаж и закрылись в одной из комнат, чтобы осудить план действий.

Пока Ллара упаковывала еду, в основном это были сушеные супы, крупы с мясом, такие же сушеные, чтобы в походе устроить привал, развести костер, нагреть воды и кипятком залить сушеные наборы в плашке, чтобы получился полноценный обед, завтрак или ужин. Дополнительно Ллара собирала сухарей, которые могли не портиться долгое время, кружки и плашки из легкого металла, по одной ложке на каждого, много не требовалось, чтобы всё нести на себе было не так тяжело, ведь предстояли ещё битвы в лесу.

После сборов Ллара приступила к разбору багажа родителей, которые ввернулись из похода — стоило разобрать грязные вещи, посуду, проверить запас лекарств и оружия. Половина аптечки отца была пуста, как и всегда, в походах он никогда ничего не жалел для других, поэтому щедро делился лекарствами с товарищами, аптечка матери была почти полностью собрана, ведь она не отличалась той расточительностью, которой обладал её муж.