Хрустальный купол. Новый свет

Ксения Андреевна Кузнецова, 2023

Уникальное творение древних времён – книга в старом переплёте, каким-то чудом оказавшаяся на скамейке в заброшенном парке. В распоряжении нашедших её смельчаков перевод одной и той же теории на множество языков… А средь множества каллиграфических букв выцветших чернил от посторонних глаз сокрыт целый мир, его обитатели встретят путешествующих сквозь пространство достойно: загадочные существа не первое столетие ожидают храбрых людей, способных вновь собрать артефакты портала, что ведёт обратно на земли, принадлежащие человеку. Казалось, сложность лишь одна – раса чудовищ, именуемых всадниками апокалипсиса, что стремятся господствовать не только в потаённом мирке, но не только они станут преградой юным путникам: ходят слухи о могущественной межконтинентальной мафии, кою, в отличие от зловещих поработителей, интересует полное уничтожение прохода меж двумя мирами. Новых путешественников ждёт нелёгкий путь, прежде чем они отыщут заветные каменья, но найти – лишь половина дела…

Глава 1. Другой мир и книга в парке

Здравствуй, человек (припрячу куда подальше вопрос о том, как ты сюда попал, да и молчать буду о том, кто ты — во тьме твой лик не отличается от сотни других лиц, которые я успела повидать за свой век, для меня ты еще только очередное любопытное существо из реали). На сей день тебя буду встречать одна я, жаль, что мастера, что сотворил многих в этом темном местечке, ты увидеть уж не удосужишься… Он ушел еще давно, даже я здесь его не застала, настолько поздно Палитра даровала мне душу. Кто он был таков и что из себя представлял? Очевидно, он был не просто одним из людей, но сие его не скрасило. Слушай, гость, и может, ты усомнишься в моих словах, воскликнув: «Он да такой же человек, да не было дара божественного у него», мне будет по нраву и сей вывод… Все же, поведаю я тебе и о еще одном творении не самой простой судьбы, да, мы пройдемся по его просторам, наблюдать будем и за прекрасным представлением — его разыграют жители заколдованного полотна, но ты можешь представить, что мы и вправду зашли в старый театр, двери которого после входа откроются только особыми ключами, и к слову, впускает он не каждого… Господи, так и пошла бы в настоящий театр позже, если бы не стены темного пространства… Скинь с табуретки старый берет — он лежит без дела настолько давно, что его хозяин уж было про него позабыл, возьми кисти (они тебе вскоре пригодятся), да вникай — никто не оставляет мысли, что из сего старого собора магического и театрального искусства у тебя выбраться, скажем так, не представится возможным, а знания о нем тебе могут помочь, да возьми фонарь. Всмотрись в темноту — здесь, во мраке старинной неизвестности, давно уж прячутся гобелены, застилающие стены мастерской. В каждом из них сокрыта часть истории, их больше, чем ты можешь заметить, ведь сокрытое в веках не всегда видно обычным человеческим глазом, тебе предстоит найти все. Фонарь тоже не новый, но сие не значит, что он нам не пригодится, — подсвети первый гобелен, с него и начнем театральную постановку, а я буду работать для тебя, словно либретто в опере…

Когда-то давно, в те далекие времена, которые уже совсем никто достоверно не помнит, существовал один необычный человек. Он внезапно появился в неприметной старенькой деревушке Китая в особо туманный и холодный день, новый гость сразу же привлек внимание деревенских жителей. Загадочный мудрец выходил из дома с переменой ветра на западный или северный, почти ни с кем не разговаривал; он будто всегда был в облаке ароматного дыма. В деревне про него ходило немало легенд, многие считали его колдуном и побаивались (что было совсем зря — загадочный пользователь темной математики их бы не тронул). В секрете от всех людей, кроме единственного мальчишки, который смело следовал за странным гостем и всячески помогал ему, старец создал книгу, какой не будет нигде более на свете. Творение было необычным: в ней тайком меж слов и страниц процветал целый чудной мир со своими жителями и законами, кои были придуманы самим Мастером*. Несмотря на все умения мальчишки-подмастерья, мудрец не стал брать его в ученики, он не собирался доверять свою книгу другим людям. Так и оказалось, что для старца и его диковинного дара не нашлось преемников, секрету пришлось уйти в небытие на какое-то время. И затерялась книга затерянной на бугорке земли близко к Европе, куда напоследок принес ее мудрец, то безымянное ныне место тогда именовалось неким товарищем творца, как земли Сао-Лан (название не имело некоего смысла и могло перевестись только с языка гуннов).

Но вместе с процветанием тайного мирка появились некоторые проблемы. Всадники апокалипсиса — существа, которые начали предпринимать попытки выбраться из книги, в какой-то неудачный момент возомнили себя царями всего и вся, да решили править и в человеческом мире, дурную черту завоевателя они переняли у своего автора, более того, именно их он боготворил и ими же дорожил. Но не давало им достигнуть цели лишь одно, а именно новоявленный хранитель творения, имени у него не было, но все осознанно звали его Моргардом. Мастер с самого начала наделил всадников апокалипсиса нечеловеческой силой. Один раз, после очередного усмирения злобных существ хранитель решил, что необходимо как-то усложнить задачу врагам человеческого рода, и вот какие меры он предпринял. Вначале Моргард разделил портал, ведущий в людской мир, на отдельные камни-самоцветы, да заколдовал их так, чтобы через некоторое время после каждой новой постройки портала разлетались по книжному мирку в новые и новые места, а уже потом начал выбирать каждые сто лет юных отроков из людей и перемещать их в тайный уголок творения, дабы они собирали портал, а позже детали постройки (каменья) перемещались куда подальше. Неудач в сомнительной идее долгое время не было, по плану гостей книги должно было быть трое, но хранитель все же посчитал, что их должно быть именно семь (не станем с ним спорить, люди лучше работают в некой группе, отдельно они не так быстро ищут, тем более размышляют).

Моргард заранее точно просчитывал дальнейший ход событий, старался выбирать для важной миссии самых лучших и способных, но потом из-за неясной причины стал полагаться на полнейший рандом и особое внимание мало чему уделял, ему не за что было беспокоиться, и эта его не самая лучшая идея работала на отлично. Хранитель выбирал для гостей книги подробную судьбу, он всегда первый знал, кто спокойно и почти без препятствий выполнит свою задачу, кому все же придется хорошо постараться, а кому предначертано остаться в тайном мирке вдали от человечества, может, и навсегда. Но, правда, последнее поколение вышло не совсем удачным, и пришлось найти новое значительно раньше, чем планировалось. Люди изменились не в лучшую сторону со временем, не могу точно сказать, от чего, но, смотря на ваше копошение в мирской суете, невольно вспоминаются былые времена, они были не лучше, не хуже, но ваш личный Vanitas, предназначенный на каждого жителя такой большой и тесной планетки, вынудил меня не раз горько и протяжно вздохнуть, пропустив через себя все то сладкое, былое, что воскресить можно лишь в памяти, да неслышно позвать давно ушедшего старого друга (но я и не говорю о том, что вы так никчемны просто поголовно, заметьте). На примете у Моргарда как раз быстро появились довольно способные ребята, но нужно было дождаться, пока им исполнится минимум двенадцать лет. Те, кого он выбрал в этот раз, были из знатных семей, чьи фамилии перекликались с фамилиями известных писателей и художников, они сильно отличались от своих сверстников. Но перенесемся в настоящее время и место, с которого началась совсем новая история нового поколения гостей книги.

На дворе две тысячи двадцать пятый год. Одна из тех, кого заранее выбрал хранитель, юная Клер Дель Дюма после двадцатого мая, которое по здешнему времени было только вчера, делала зарисовки деревьев в блокноте на территории старого парка. Парк был полузаброшен, но, несмотря на это, очень красив в глазах девочки. Как Клер сюда умудрилась пробраться? Ей же давно было сказано, что двенадцатилетним девочкам, тем более без взрослых, категорически запрещено лазать по старым паркам. Но, чисто теоретически, она была не совсем без сопровождения, по крайней мере, должна быть — она уже какое-то время ждала своего хорошего друга, идея по поводу прогулки именно здесь пришла ему. Давайте попробуем составить портрет художницы-самоучки. Аккуратные каштановые волосы (длиннее, чем до плеч) развеваются на ветру, достаточно загорелая кожа, яркие мудрые глаза яшмового цвета глядят куда-то за ограду, да чуть нарциссично вздернутый носик. Проверив время на часах, она еще раз окинула взглядом весь парк. Уже четыре часа дня, стало очевидно, что ее друг весьма задерживается.

Кто-то зашуршал в кустах, а именно Киро Пикассо́. Кто же еще мог додуматься сократить путь через кусты, к тому же дабы его не заметили с подругой другие его товарищи (они бы не приняли его инициативы в такой погожий денек прогуляться не всем вместе разносортной компанией, а уделить внимание лишь самой из них старшей)? Клер побежала товарищу навстречу, по пути уронив свой берет. Отряхнув головной убор от земли, девочка вручила своему другу замысловатый десерт в узорчатой обертке с маленьким золотистым бантом из ленты.

— Это данго, японская сладость, — объяснила Клер.

— Откуда он у тебя?! Неужели из магазина редких десертов?! — старался догадаться Киро.

— Почти. По рецепту оттуда. Хитрая подслушка все решает, и даже недостатки важной информации!

Друзья долго и увлеченно разговаривали на совершенно разные темы, пока не заметили очень странную старую книгу на самой ближайшей скамейке. Вокруг, а точнее совсем рядом, столпились пятеро детей примерно их возраста, чуть подальше стоял довольно взрослый мужчина. К этим личностям ребята сначала интереса не проявили. Любопытство взяло верх, товарищ художницы быстро забрал книгу и, отойдя на некоторое расстояние да приблизившись к пляжному коврику, который расстелила Клер для большего удобства, уже вместе друзья начали пристально разглядывать обложку.

— Железная, — шепотом произнес Киро.

— Старинный дневник или подлинная летопись, если повезет… — предположила Клер, продолжив размышление.

— Давай почитаем, а если последняя страница окажется пустой, то оставим свои подписи и положим на видном месте, кто-нибудь найдет и в музей сдаст. Мы войдем в историю, лишь найдя старинную штуковину!

— А давай!

Они открыли книгу и сильно удивились, обнаружив в ней странные руны, явно написанные от руки, да и к тому же подробную звукопись к ним, все страницы сверху донизу расписаны. Потом друзья отвлеклись на вышеупомянутую группу своих сверстников, они что-то увлеченно обсуждали и местами спорили. К ним почти в упор подошел мальчик лет пятнадцати, представший перед ними в готических одеждах. Он предложил им вступить в клуб паранормального и представился Астором Лондоном. Ребята сообщили свои имена и, чуть посовещавшись, все-таки согласились — взгляд предложившего не оставлял им выбора, уж так казалось, будто он с самого начала верил в их беспрекословное согласие. Радостный мальчик окликнул своих друзей. Киро, явно не удержавшись от распирающего любопытства, дотронулся до волос Астора, которые сами по себе формировали фигуру наподобие лисьих ушей, да цвет их уместно представить как ранее яркий, но сейчас же выцветший алый цвет, сразу напоминающий винный. Клер со стыдом посмотрела на товарища, хоть юный мистер Лондон даже не пошевельнулся, далее решив представить и своих товарищей. В их числе были Марго-Витель и Анжел (его настоящее имя, судя по словам Астора, было Ангел, но мальчишка больше любил произносить его по английской манере и в общем увлекался переносом в свой родной язык слов английского звучания), а также единственная из группы, что была недовольна новыми участниками клуба паранормального, Алекс, больно недоверчивая и такая строгая (по виду), что в сравнении с ней истинный главарь сего разносортного объединения товарищей-сверстников выглядел лишь странноватым актером с особой ролью.

Вдруг взрослый незнакомец повернулся в их сторону, ребятам показалось, что мужчина за ними следит. И, собрав все вещи и старую книгу в том числе, они отправились дальше, в глубь парка. Вновь расстелив пляжный коврик, новые знакомые коллективно решили во что бы то ни стало непременно прочесть написанное в странной книжке, блестящей чуть заржавевшей железной обложкой и привлекавшей их взгляды с самого начала. Откуда-то за спиной Астора появилась миниатюрная девочка с рыжей копной волос и веснушками, точь-в-точь как у Ангела. Ее звали Мэри Роулинг и, предположительно, она являлась сестрицей англомана.

— А я уже думала, что наша Роза Ветров потерялась, а ты здесь! — воскликнула Алекс. — И да, в нашем коллективе почти у всех есть что-то наподобие вторых имен или позывных, что лишь для забавы. Мэри мы так называем, ведь она и вправду наш вечный ориентир, а вот Астор у нас Радио Масонов, он читает нам важную информацию, если какому-нибудь псевдоангличанину лень это делать, да он и просто любит пустую болтовню на несколько фальшивых ладов. То «погода на следующую неделю» в слиянии с предсказаниями по календарю майя, то, если будет особый повод, и «новые бесцензурные антидоты Задорнова», что звучат во весь голос и слышно их вплоть до соседних уделов. Мало того, сие все существует без цензуры и изъятия в дневниках вышеупомянутого говоруна, которые он, преисполненный высшей наглостью, оставляет на полках библиотек как подарок потомкам. У нас не собрание, а его монолог местами случается! (Это девочка добавила для пояснения новым участникам с особенной, сатиричной, хоть и слегка гневной интонацией.)

— Я не буду этот ведьмин язык читать!! Только вот попробуйте заставить — я «спалю» вашу контору по изучению нечисти, у меня же важнейшие знакомства с вашими родителями при себе… Вот если бы здесь был японский… — наигранно обиженно заявил Анжел.

— Что и требовалось доказать, — подметил Астор. — Я видел в конце этой книжонки перевод на испанский… Клер, хоть ты умеешь читать на этом языке???

Художница-самоучка с недоумением посмотрела на главного в коллективе, очевидно, в своих способностях она на миг усомнилась, как и в чистоте репутации лидера, выхватила у него книгу и показала перевод и на японский. На сей раз Анжел согласился прочитать это и даже попробовать перевести на русский язык все, что удосужится прочесть. Марго предложила устроиться поудобнее, ведь чтение займет какое-то время, а перевод может затянуться надолго. Сама Витель легла на край коврика, не желая приобщаться к собранию полиглотов, мечтая только вновь утопать в своих беглых незаконченных мыслях о конце всего этого представления лицемеров и честолюбцев, противоположный тому, где присела Мэри, сдвинув широкополую шляпку-канотье набок и поправив платье нежно зеленого цвета. Она была словно настоящая кукла, неприхотливо слушала любые самые затяжные беседы, была небольшим украшением пейзажа по типу статуи, Астор с гордым видом остался на месте неподалеку от маленькой Розы Ветров, изображая старинного знатока, но без охоты спорить — он должен быть прав в любом случае, без погрешностей. Клер села посередине, уже показывая свою неотъемлемость в сложившихся обстоятельствах, а за ней встал на колени Киро, конечно, подле нее, но принимать участие в чем-либо интеллектуальном не имел желания, да и такой оборот почти не мог быть возможным. Положив голову на плечо мисс Роулинг, уселась и Алекс, сейчас уже не изображая, но готовясь изображать строгого блюстителя порядка и графика вновь. Анжел устроился близко к середине, скрестив ноги по-турецки да прижавшись к юной леди Дель Дюма, что, к слову, возмутило лишь давнего друга леди, пепельно-белые волосы англомана иногда попадали ей в лицо.

Анжел принялся читать, ниоткуда вдруг сильно запахло выпечкой, бамбуком и чернилами, что было списано абсолютно каждым на занесенные только ветром и ничем более ароматы. А к новым друзьям подбежали вприпрыжку, да держась за руки, еще ребята примерно лет десяти, их было трое. И тут появился розовый туман, что совсем сбивало с толку и с представлениями об обычном майском деньке никак не совпадало.

— Я же сказала вам не приходить сюда! — громко проворчала Алекс, когда дети запрыгнули на ковер.

В тумане не было видно даже собственные руки, от него на удивление сладко пахло, Киро в шутку пытался съесть дым, мальчишка находил сладкий дымок уж больно похожим на облака сахарной ваты — точь-в-точь на ярмарках, но совсем никто сию шутку не принял за смешную и уместную. И в этот момент всей группе детей показалось, что земля под ними исчезла, все начали стремительно падать, а некоторые даже резко паниковать, но ни в коем случае не вслух. Туман тоже вдруг исчез — стало отчетливо видно, что те, кто стоял, сидел или лежал на пляжном коврике, теперь летят вниз и довольно быстро. Анжел зажмурился и крепко схватился за ковер как только мог, прежде подметив отличную дырочку со слабо затянутыми ниточками, в которую для еще большего шанса не сорваться с порывом ветра он запустил несколько пальцев, скрестив их на удачу. А Киро же, наоборот, — соскочил с коврика и без малейшей доли страха начал падать уже отдельно от всех, посмеиваясь над испугавшимися. Клер в панике быстро старалась найти книгу, с которой все это началось, а также свой альбом и сумку друга заодно, ей не хотелось потерять ценные вещи. На удивление один из предметов, который она так яро искала, находился у нее на коленях, а книжки в чуть-чуть заржавевшей железной обложке нигде не оказалось, сие довольно подозрительно. Мэри очень громко кричала от страха, будто еще совсем маленький ребенок, впервые увидевший настолько большую высоту, Марго-Витель взялась за руку Астора с серьезным выражением лица, словно сейчас начнет диктовать своего рода инструктаж по поведению в оной неожиданной ситуации, а Алекс недовольно окликнула неожиданных гостей:

— Лиза, Коля, Женя! Это уже не смешно!

Элизабет не очень крепко держалась за ногу Киро и задавала всевозможные вопросы, которые могли не относиться к происходящему, но ей были интересны, девчонка была неукротимо любопытной. Ответов на них не прозвучало и прозвучать не планировалось, девочка попросту начала вглядываться в облака и небо, размышляя о чем-то своем, о том, что тоже никак не вязалось с теми делами часа сего. А вот в плечи Анжела вцепился недовольный Евгений и объяснял, что якобы он и его компания не знали, что тут такая запущенная ситуация, и уж ни разу они не предполагали, что вдруг что-то пойдет не так и все начнут куда-то падать, выявив дополнительно в просьбу, чтобы его называли полным именем, а лучше сразу всеми двумя именами и по фамилии (Евгением Люцифером Бетховеном). Слов Анжела он практически в упор не слышал, но пытался при сем вести себя как можно уважительнее к собеседнику. Николай же практически не держался за краешек ковра, по крайней мере, он был рядом с ним, его невозмутимость была обоснована лишь плохим расположением духа, но многие верили, будто есть причины и повыше значением. Теперь же предлагаю попробовать воссоздать портрет озорной троицы, которая только что тоже решила попасть в мирок книги зайцем вместе с гостями книги. Из них всех выше был Николай, у Коли рыжевато-каштановые непослушные волосы, почти всегда стоящие как будто дыбом, а озорные глазки небесно-голубые, светящиеся необычной светлой радостью. Он большую часть времени непослушнее всех и очень находчивый, у него очень много талантов, но его не всегда замечают за тенью Люцифера, хоть и сие лишь условно — иногда юный Николай бунтовал и проявлял такую капризность, что не может даже наиграть его притворяющийся феодал. Элизабет из троицы самая низкая и миниатюрная, это в совокупности с ее особой непоседливостью делает из нее самого обычного ребенка — без достоинств и недостатков, будто чистый лист, ее очень длинная золотистая шевелюра представляет из себя аккуратнейшего вида косу с вплетенными в нее ромашками. Как коллектив догадывается, она слишком добрая и доверчивая (это может быть не так), но неплохо разбирается в символизме. У Жени необычная внешность и сложноватый характер: его волосы окрашены в лиловый цвет по его же просьбе, ведь он предпочитает очень сильно выделяться. По крайней мере, раньше он так считал, а сейчас уже привык к своей устоявшейся дерзкой роли и редко ей изменяет. Глаза большие и салатовые, взгляд противоречив и чуть непонимающий, он очень критичный и иногда вредничает, но Колю переигрывает лишь иногда для подтверждения, мол, он не так и немощен из-за своей глухоты на левое ухо и вполне хорошо умеет дерзить и похлеще других, обычных детей, часто влезает в конфликты, но любит уходить из них под шумок. Все остальные участники троицы почти беспрекословно его слушаются, и это ему необычайно нравится, хоть все только для вида — поистине любая поблажка со стороны младших участников отбивает у трио позолоту, для поддержания ее мальчонка и продолжил изображать мелкого нарцисса.