Бывший друг мотоциклиста

Ксения Андреевна Кабочкина, 2021

Что делать, если старший брат едва не погиб, а его ближайший друг оказался предателем? Пятиклассник Тишка и его товарищи, близнецы Юрка и Юлька, бесстрашно вступают на тропу войны с хулиганами из старших классов, остаются верными своей дружбе. А помогает им в настоящей детективной истории домашний кот, который на самом деле оказывается… Котом в сапогах!..

В одном небольшом городке жили трое друзей — пятиклассники Тишка, Юрка и его сестра-близнец Юлька. Юрка был спортсменом, занимался борьбой, первым в драку не лез, но здорово умел давать сдачу. А учился плохо. Юлька позволяла списывать у себя домашние задания и не задирала нос, как другие отличницы. Но мальчишки уважали ее не за это, просто Юлька была хорошим товарищем.

У Тишки жил кот по кличке Мирам или просто Мир. Казалось бы, эка невидаль, кот. Но в том-то и дело что он был непростой, а говорящий. Друзья знали, что на самом деле это был Кот в сапогах! Правда, родители ребят, даже Тишкины мама и папа, об этом не догадывались: кот разговаривал только с детьми и только при них надевал свою мушкетерскую экипировку.

Надо сказать, что Тишка был предметом зависти для половины класса, потому что у него был брат — чемпион по мотоциклетным гонкам. Тишка гордился братом.

На стадионе

…Комментатор продолжал объявлять участников гонок:

— И, наконец, под номером «десять» — неизменный победитель городских и областных соревнований, Гран-призёр, чемпион и любимец зрителей Михаил Волко-ов!

Трибуны взорвались от восторженных воплей, над головами взвились флажки и шапки. Громче всех, так, что даже охрип, приветствовал брата Тишка, рядом размахивали плакатом с именем гонщика Юрка с Юлькой.

Ободренный реакцией толпы комментатор продолжал:

— Михаил, что-нибудь скажете зрителям?

Толпа взревела еще громче, неистовей замелькали флаги и плакаты. Паренек в рабочем комбинезоне перенес микрофон из комментаторской трибуны к участникам заезда.

— Всем привет! — сказал в микрофон Михаил, и оказалось, что голос у него ломается, как у всех шестнадцатилетних подростков. Толпа с новой энергией зааплодировала.

— О-о! — продолжал он. — Кого я вижу в первом ряду! Да это же мой младший братишка Тишка и его товарищи!

Все телекамеры повернулись к ребятам, Тишка, Юрка и Юлька помахали им руками. Тишка крикнул:

— Мишка, не подкачай!

Брат подмигнул, надел шлем и покатил на старт.

Грянул выстрел. Взревели моторы. Гонка началась.

— Миш-ка! Миш-ка! — вопил Тишка, размахивая руками, стараясь перекричать толпу.

И Мишка словно услышал, вырвался вперед, оставив далеко позади девятерых конкурентов. Мотоцикл Мишки легко перескакивал рвы, запросто взлетал в воздух с трамплинов, делал головокружительные кувырки, а приземляясь, как горячий скакун взрывал колесами землю. Это была красивая езда. И Тишка уже представлял себе звучные названия газетных полос в завтрашней прессе. Тем временем конкуренты сходили с дистанции один за другим. Первый не смог перемахнуть через ручей и свалился в воду, двое других, не поделив дорожку, вместе с мотоциклами скатились в кювет. Еще один пробил колесо и сошел на обочину… Пятеро остались на конях, но безнадежно отстали от Мишки. Вдруг, когда до финиша оставалось рукой подать, раздался страшный грохот. Тишка даже не сразу понял, что произошло. Просто вдруг оказалось, что мотоцикл его брата больше не летит красивой птицей, а безжизненной железкой валяется на спортивной дорожке. Руль вывернут, колесо погнуто. Рядом без движения — Мишка.

Когда к месту аварии начала с трибун стекаться толпа, и по рядам болельщиков покатилось: «Взрыв! Взорвали! Взрывчатка!» Тишка вдруг страшно закричал и со всех ног бросился к Мишке.

В больнице

— Что с ним? — бледная женщина взволнованно поднялась навстречу хирургу, только что покинувшему операционную. — Все будет хорошо, правда?

В ее глазах, голосе, позе было столько страдания и мольбы.

Врач ответил не сразу. Cнял очки, протер их подолом застиранного халата, почесал переносицу, водрузил очки обратно и только тогда произнес:

— Боюсь, что нет.

Хирург еще помолчал, снова снял очки и провел ладонью по глазам, сразу стало заметно, как он устал.

— Осколочные ранения и травма головы. Ваш сын в коме. Мы перевезли его в реанимацию, питание обеспечили через трубку.

Женщина покачнулась. Тишка медленно сполз по стене и в голос зарыдал.

Врач сочувственно похлопал его по плечу:

— Обещаю, мы сделаем все, что сможем…

Дома

Они с Мишкой делили одну комнату на двоих. Было тесновато. Рядом с двухъярусной кроватью помещался один письменный стол, который тоже приходилось «делить», когда делали уроки. Кто приходил первым, занимал место на стуле. Опоздавшему доставалась кровать.

Раньше Тишке нравилось оставаться полным хозяином комнаты на день-другой, а то и на неделю, когда брат уезжал на соревнования. Но сейчас в ней было пусто, уныло, мальчик хлюпнул носом. Послышалось настойчивое поскребывание в дверь.

— Мир! — мальчик впустил в комнату кота.

— Жаль Мишку, — промурлыкал тот, потершись мягким боком о Тишкины ноги, подождал пока хозяин сядет на кровать, запрыгнул к нему на колени, уютно свернулся калачиком, как самый обыкновенный кот.

Мальчик почесал его за ухом. Кот был мягкий, теплый, по-домашнему урчал и тыкался холодным носом в ладони. Тишка обнял его и заплакал… Уже засыпая, Тишка вспомнил песенку, которую часто в детстве ему пел Мишка, когда Тишка температурил или хандрил:

Пусть всегда будет солнце,

Пусть всегда будет небо,

Пусть всегда будет мама,

Пусть всегда будет брат!

В эту ночь Тишке снились тяжёлые сны. Он видел, как взрыв опрокинул Мишкин мотоцикл. Когда медики сняли шлем с головы наездника, тот посмотрел на Тишку кошачьими глазами и замурлыкал: «Жа-аль Мишку, Жа-аль». Вокруг толпился народ. Вперед протиснулся очкарик в несвежем белом халате и Тишка с удивлением узнал Юрку. «Почему ты в очках?» — спросил Тишка, а Юрка снял очки, протер их полой халата и сухо сказал: «Обеспечим питание через трубку». В толпе мелькал человек, от которого, Тишка чувствовал, исходила опасность: именно этот человек взорвал брата. Он силился разглядеть его, и когда уже почти узнал, проснулся…

На уроке

— Тихон, — до сознания донесся голос математички, всегда строгой дамы с сухой складкой у губ, — тебе нехорошо?

Тишка с трудом поднял глаза, увидел над собой маленькие очечки Зинаиды Петровны и выдавил:

— Можно выйти?

— Выйди.

В коридоре было тихо, шли уроки. Мишка прислонился к стене. В полиции начали расследование по делу его брата. Отца, служившего в органах, от дела отстранили, как «лицо за-ин-те-ре-со-ван-ное», хорошо хоть не запретили помогать следствию в качестве «частного лица». Тишка хмыкнул: «заинтересованное», «частное» — слова-то какие подобрали, не следственный комитет, а шахматно-математический клуб какой-то. Ему казалось, что следствие не двигается, хотя с момента взрыва не прошло и двух суток.

Тишка вздохнул и вдруг услышал голоса. Он никогда раньше не подслушивал, и терпеть не мог любителей чужих тайн. Но сейчас что-то заставило его остановиться и напрячь слух.

–… так ты его прикончил, или только покалечил?

Тишка затаил дыхание.

— Это Волкова-то?

Второй голос был до боли знаком. Оцепеневший Тишка даже зажмурился и потряс головой, чтобы отогнать наваждение. Это был голос Макса — лучшего Мишкиного друга! Значит, друг — вовсе не друг, а враг? Вроде бы так пелось в старой песне… Не может быть! Тишка тихонько выглянул из-за угла, но сердце так лихорадочно колотилось, и желание развеять страшное подозрение было так велико, что Тишка сделал слишком энергичное движение, не удержался, упал.

— О-о-о! Да это ж братец Волкова! — развязно хмыкнул Макс.

В его глазах однако мелькнула тревога, он быстро подошел, подозрительным взглядом окинул коридор позади Тишки, никого не увидев, перевел дух и зло уставился на мальчика:

— Вставай, молокосос…

Тишка вскочил, рванул прочь.

— Стой, козявка! — добродушно прогремел толстый парень, похожий на батон.

— Остановись, лилипут! — резко рубанул худой и сутулый как буква «Г».

— За ним! — коротко скомандовал Макс.

Тишка бежал по школьному коридору, задыхался от душивших его рыданий. В висках стучало: «Предатель, предатель, предатель». Немедленно рассказать все Юрке с Юлькой, но главное — папе. И директору. И математичке. Пусть все узнают, что Макс, которому Мишка верил как себе — предатель. Вдруг чья-то рука с силой рванула его за шиворот. Воротник затрещал. Тишка рухнул прямо к ногам хулиганов.

Над ним навис улыбающийся батон.

— Сейчас получишь урок, — процедил Макс, отпихивая толстяка в сторону. — А вякнешь кому-нибудь, — конец твоему Мишке…

В коридоре

Тишка очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Ужасно не хотелось возвращаться из мира покоя и тишины. Но возвращение началось, заныло все тело, будто на нем не осталось живого места, затрещала голова. Тишка провел ладонью по лицу. Ладонь — будто ватная, ноги не слушались, ощущение, будто одна щека больше другой, левый глаз заплыл. Высоко над Тишкой потолок, ниже — сомкнутый полукруг голов учителей и одноклассников, ближе всех испуганные глаза математички за стеклами очков и где-то совсем рядом, со стороны заплывшего глаза, Юлькин звонкий голосок:

Конец ознакомительного фрагмента.