Бабочки

Ксана Гильгенберг

Лика только что окончила школу в двадцать восьмой раз, потому что именно столько жизней она уже прожила. Каждый раз всё в её жизни происходит по одному и тому же сценарию. Вот и в этот раз жизнь текла в привычном русле. Она должна была поступить в институт, выйти замуж за своего одноклассника, родить дочь и так далее. Всё к этому и шло. Лика подала документы в институт, да и Влад был в неё влюблён. Но в тот день, когда он пригласил Лику на вечеринку, некто решает вмешаться в жизнь девушки.

Глава 10

Вирус безнравственности

В последующие три дня Лике не удалось ни увидеться, ни поговорить с Ритой. Лишь раз в день подруга отвечала на смс, присылая пару слов, о том, что с ней все в порядке. Лика же продолжала размышлять о Рите, Владике и Коко.

Днем она, пообедав, решила немного отвлечься от одних и тех же мыслей и взялась за книгу, которую уже давно начала читать, но отложила из-за событий с Ритой. Удобно устроившись за столом, девушка старалась припомнить, на чем она остановилась, но её отвлек звук входящего сообщения в скайп. Каково же было её удивления, когда она увидела сообщение от Влада. Сразу забыв обо всем на свете, с неровно бьющимся сердцем и подрагивающими от возбуждения пальцами, она ответила на его «Привет, Лика!». Потом Влад позвонил ей и рассказал, о том, как он устроился на новом месте, немного о городе, о речке, протекающей рядом, о солнечной погоде и о ребятах, с которыми он успел подружиться. Очевидно, его очень воодушевляла новая жизнь и новое место. Наконец, закончив свой рассказ, он поинтересовался, что происходило в жизни у нее. У Лики внутри что-то вздрогнуло. О чем она могла ему поведать? О беременности Риты? Нет. Рита просила не говорить ему об этом, и, конечно, она этого не сделает. О Коко? Тоже исключено. Вне всякого сомнения, говорящая кошка заинтересовала бы кого угодно, но только в том случае, когда этот кто угодно сам её слышит. Влад подумал бы, что Лика сошла сума, расскажи она ему об этом. В итоге, её отчет о проведенных в его отсутствие днях оказался самым обычным и даже немного скучным, но Влад, казалось, внимательно слушал её. Затем он поинтересовался здоровьем тети Ани и спросил, как Ритка, почему она не появляется в сети. Лика почувствовала, как краской наливается её лицо и даже уши начинали «гореть» — сказать правду она не могла, а врать не очень-то умела. Не зная, что придумать, она просто сбросила звонок. Вскочив со стула, она зашагала туда-сюда по комнате, не зная, что делать, а времени на раздумья не было — гудки входящего звонка раздались почти сразу. Девушка пару раз глубоко вздохнула и нажала «ответить». Влад извинился за качество связи, вероятно, он и предположить не мог, что Лика сама прервала звонок, а потом извинился снова, но уже за то, что не мог продолжать разговор, так как ему нужно было идти. На том они и попрощались, пообещав друг другу, что будут поддерживать связь. Закрыв скайп, Лика облегченно вздохнула — на этот раз обошлось.

Почему в её жизни всё так? Почему не бывает радости без боли? Она была так рада увидеть любимого и дорогого человека, но и эта радость была омрачена невозможностью быть с ним доконца искренней.

— Боль и радость всегда идут рука об руку, — сказала ей тогда Коко, — это нормально. Чтобы дышать, нельзя только вдыхать, нужно и выдыхать. Чтобы сердце билось, оно должно не только расширяться, но и сжиматься. Без этого не будет жизни.

В эти дни Лика очень сблизилась с Коко. По завершение двух дней непогоды, тетя снова уехала на дачу к подруге, и Лика часами болтала с Коко. Она и сама не заметила, насколько сильно привязалась к кошке, насколько их беседы повлияли на ход её мыслей, а, может, и на ход её жизни. Лику впечатляла неординарность мышления Коко, её подхода к жизни, в чем-то она казалось ей даже мудрой, и девушке было интересно узнать её мнение по любому вопросу. Иногда они подолгу спорили, потому что Лика была категорически не согласна с мнением Коко, но каким-то магическим способом кошке всегда удавалось привести убедительные доводы и изменить мнение своей хозяйки.

— Послезавтра родители Риты улетают в Турцию, — сообщила Лика своей кошке, прочитав сообщение от подруги.

— Что ж, — ответила та, — дело близится к развязке.

— Я так и не смогла повлиять на ее решение, — Лика вздохнула, — вот если бы ты с ней поговорила…

— Я? Нет! Это исключено. Ты хочешь, чтобы она сошла сума? Представь, если в ее нынешнем неустойчивом психическом состоянии, с ней заговорит кошка!

— Да, — протянула Лика, — я об этом не подумала.

Коко молчала, а Лика задумалась. Накануне вечером она погуглила на тему абортов. Больше всего ее поразила статистика. По данным ВОЗ ежегодно в мире производится сорок шесть миллионов искусственных абортов. Сорок шесть миллионов в год! Сорок шесть миллионов оборванных жизней! Сорок шесть миллионов нереализованных возможностей! Сорок шесть миллионов тех, кому не дали ни единого шанса! И ведь это происходит из года в год. И после этого сегодняшнее человечество называет себя разумным и гуманным? Как, убивая себя, отнимая у себя шансы и возможности, человечество надеется на комфортное будущее? Сколько могло бы родиться людей, подобных Эйнштейну, Ломоносову, Чарли Чаплину, Марии Терезе, Сальвадору Дали, Махатме Ганди, а, может, и Иисусу Христу?

— А сколько могло родиться таких, как Иуда, царь Ирод, или Мао Дзедун, Гитлер и Сталин? — вмешалась в размышления хозяйки Коко.

— Но ведь тех, кто созидал, гораздо больше тех, кто разрушал, — не согласилась Лика.

— Не намного. Сама посуди, сорок шесть миллионов абортов в год. Их делают не те, кто созидает, или если сказать точнее, тот, кто созидает, не станет делать аборт, иначе он уже не сможет быть в разряде созидателей.

— Наверное, ты права. И это печально. А знаешь, что мне сложнее всего понять?

— Предполагаю.

— Двенадцать процентов от всех абортов делаются по медицинским показаниям, двадцать три — по социальным, двадцать пять — по жизненным, и сорок — по желанию женщины. То есть сорок женщин из ста делают аборт, просто потому что не хотят ребенка. А ведь желание — это такая вещь, что сегодня ты хочешь, завтра не хочешь, а послезавтра снова хочешь. Как можно ориентироваться лишь на желание? Должно быть что-то большее… ответственность, нравственность, любовь…

— Должно быть, — усмехнулась Коко, — а если ничего этого нет? Как ориентироваться на то, чего нет? Вот и руководствуются тем, что есть…

— А почему нет?

— Знаешь, этим вопросом в будущем будут задаваться многие люди, и, возможно, даже найдут на него ответ. В то время, когда я родилась, самым безнравственным отрезком времени считается не период расцвета Содома и Гоморры, а как раз таки вторая половина двадцатого и начало двадцать первого веков.

— Неужели в наше время всё хуже, чем тогда? — грустно спросила Лика.

— Во-первых, масштабнее, — стала объяснять Коко, — вся планета заражена вирусом безнравственности, почти каждый поражен им в большей или меньшей степени. Во-вторых, уровень сознания людей стал выше, ну, или он должен был стать выше к этому времени. То, что не прощалось древним людям с их примитивным мышлением, думаешь, может, пройти бесследно для современных людей?

— Нет, не думаю.

— И ты права. Все третье тысячелетие пройдет в поисках ответов на вопросы, созданные настоящим временем. Самым насущным станет рождение человека.

Лика приподняла брови.

— Не удивляйся, дорогая, со временем проблема бесплодия займет первое место. Но это произойдет не сразу. Современный человек настолько самоуверен, что не скоро начнет бить тревогу, полагая, что у него на руках есть козырь, в виде клонирования. И только после нескольких десятков лет неудачных опытов и экспериментов, после естественного сокращения населения планеты в разы, начнутся серьезные поиски ответов.

— И проблема решится?

— Да.

— И в будущем уже никогда не будет абортов?

— Не будет.

— Так в чем же решение? — воскликнула Лика, — Знай мы решение, мы могли бы изменить ситуацию уже сейчас!

— Сомневаюсь, — вздохнула Коко, — я очень надеюсь изменить направление судьбы хотя бы одного человека, а ты хочешь изменить судьбу всего человечества. Это слишком.

— Разве изменение судьбы одного человека, не влияет на судьбу всего человечества?

— Если бы всё было так просто, то после рождения Христа, люди перешли бы на новый уровень сознания и сейчас мы бы были на уровне развития людей моего времени.

Лика все же не соглашалась с мнением Коко, и настаивала на том, чтобы кошка рассказала ей о том, какое решение нашли люди будущего. Коко же твердо стояла на своем, утверждая, что уровень развития сознания человечества не достаточно высок для этой информации, что она не будет воспринята, или же будет воспринята неверно.

— Это все равно, что пытаться объяснить трехлетнему ребенку, почему Анна Каренина бросилась под поезд, — завершила кошка свои объяснения.

— Потому что не хотела жить.

— Вот и попробуй объяснить маленькому ребенку, не имеющего представления о смерти, что такое жить и как можно не хотеть этого делать.

Лика вздохнула, ей ничего не оставалось, как признать, что Коко права.

На следующий день вечером Рита сама позвонила Лике и попросила пойти с ней вместе в больницу следующим утром. Лика, конечно же, согласилась. К тому же, тетя Аня все еще оставалась на даче у подруги, и Лике не нужно было придумывать для нее каких-то оправданий, ведь тетя, едва ли, станет звонить в восемь утра, чтобы узнать, чем занята племянница.

В больнице всё оказалось не так просто, как ожидала Рита. Она думала, что придет, ей тут же сделают аборт, и она уйдет домой. Вместо этого её направили сначала к одному врачу, затем к другому, а после выдали направления на различные анализы и ультразвуковое обследование. Риту бесконечно раздражало, что всё так затягивается. Сильно похудевшая, нервная и издерганная, она являла собой лишь жалкую тень той Риты, которую знала и так любила Лика. Лика смотрела на подругу и не узнавала. И всё же она продолжала относиться к ней с заботой и нежностью, списывая состояние Риты на обстоятельства. Как могла, она поддерживала измученную девушку, успокаивала её и старалась «сгладить углы», когда Рита вдруг стала грубить лаборантке, бравшей у нее кровь на анализ.

Ожидание результатов анализов казалось самым утомительным, но настоящим испытанием стали сами результаты. Когда подруги вновь пришли в больницу, Елена Михайловна, врач, на вид лет пятидесяти, с приятным и добрым лицом, разрешила и Лике войти вместе с Ритой в кабинет. Она была очень дружелюбна и говорила ласковым мелодичным голосом, очень спокойно и медленно, словно тщательно подбирала слова и хотела, чтобы обе девушки полностью осознали то, что она собиралась до них донести. Она сообщила, что результаты анализов не позволяют сделать Рите аборт. Во-первых, оказалось, что у Риты отрицательный резус-фактор, и впоследствии, она с большой вероятностью может остаться бесплодной, а она, Елена Михайловна, не могла допустить, чтобы такая красивая и хорошая девушка страдала всю жизнь из-за ошибки, совершенной при поддержке бездушных врачей, к коим себя она не относила. Во-вторых, у Риты обнаружился сальпингит — воспаление маточных труб. И вот его необходимо вылечить в первую очередь, иначе в будущем его последствия также могут привести к трудностям с деторождением. Потом Елена Михайловна назначила различные препараты. Назначение каждого выписываемого препарата она детально поясняла. Сначала она всё объясняла, обращаясь к Рите, но та начала тихо плакать, как только поняла, что в ближайшие дни аборт ей не сделают, если, вообще, сделают, тогда врач переключилась на Лику, и та старалась внимательно слушать, чтобы не упустить ничего важного. Также врач рекомендовала обязательно обратиться к психологу, а когда Рита уже почти вышла из кабинета, Елена Михайловна задержала Лику, и посоветовала рассказать о случившемся родителям Риты, даже если сама Рита была против этого.

— Но ведь это будет предательством с моей стороны, — тихо произнесла Лика, глядя в глаза врачу.

— Сейчас это может показаться предательством, но в будущем она сама вас поблагодарит за него, — также тихо ответила врач.

По дороге домой Рита молчала и, время от времени, тяжело вздыхала. Лика не находила больше слов поддержки и тоже молчала. Она лишь предложила зайти в аптеку и купить лекарства, которые прописала врач. На что Рита ответила, что у нее нет денег на лекарства.

— Тебе ведь Сергей давал деньги, разве нет? — удивилась ответу Лика.

— Он давал деньги не на лекарства, — зло ответила Рита, — если я их сейчас потрачу на лекарства, то потом у меня не будет денег на… — она не решалась произнести это слово, — на то, на что он их дал.

— Рит, но лекарства сейчас важнее! — воскликнула Лика. — Ты посмотри на себя, Рита! Ты больна! Тебе нужно лечиться! Нужно купить хотя бы лекарства от тошноты, чтобы ты могла нормально есть!

— Я не могу их тратить, — твердо заявила Рита.

Лика просто не находила слов от возмущения. Она не понимала, почему подруга так ведет себя. Почему она не видит очевидного? Ведь здоровье важнее каких-то там денег! В крайнем случае, можно объяснить ситуацию Сергею и попросить у него еще денег, да и родители, наверняка, оставили Рите денег на время своего отсутствия. Подруга же заявила, что ни за что больше не обратится к Сергею, а родители оставили не так уж много, лишь на еду, чтобы дочь не могла себе позволить ходить в клубы и дискотеки в их отсутствие.

— У меня есть немного денег, — сказала Лика, — мне они сейчас не нужны. К тому же папа обещал прислать немного к началу учебного года.

— Не надо, Лик, — возразила подруга.

— Нет. Это решено. Я не могу смотреть, как ты превращаешься в скелет.

Рита заплакала и обняла подругу.

— Спасибо, Лик, — прошептала она.

Девушка забрала у подруги рецепты и пообещала после обеда занести ей лекарства. Взяв из коробочки в своей комнате все денежные запасы, какие у нее были, она, не медля, пошла в аптеку. Поблизости было две аптеки. Ей пришлось зайти в обе, потому что в первой не оказалось одного из лекарств. По сути, это было даже не лекарство, а витамины. Лика обрадовалась, увидев их в следующей аптеке, но у нее не хватило денег, чтобы купить их. «Придется занять денег и завтра вернуться за ними», — решила она для себя и направилась к Рите.

Конец ознакомительного фрагмента.