Покорять, а не быть покорённой

Крицеже Александра (2023)

Дорогие сигары, оружие, шлейф арабского одеколона и сладкий азарт. Мир, в котором живёт Горденко Александра — каждый день пытается её убить и напомнить о самом больном, потерянном, но не забытом. Казалось, худшее уже позади. Но неожиданно в самом могущественном клане России появляется крыса, в Pieta Morte грядут перевороты, а отец — глава русской мафии нанимает ей телохранителя, не представляя, что у него есть личные цели и мотивы пребывания в их семье, а у неё цель — убить телохранителя.

8 глава

Как и обещала — сначала я оторвалась на машине Дани.

Взломав замок в кабинет папы и покопавшись в его документах, я нашла распечатанную анкету на работу моим телохранителем, среди вопросов которой было:"Иметь личное безопасное средство передвижения". Тогда мои губы расплылись в коварной улыбке, а потом я нашла копию документов Дани на владение Кадиллаком и на его страховку.

Теперь можно было не переживать за то, что машина папина, и все расходы за неё будут на нём. Но тачку мне уже понемногу становилось жалко. Сначала я проткнула все четыре шины, на что не услышала ничего в ответ. Пришлось лишь потерпеть пару дней, наблюдая, как он идёт за мной, провожая в школу и со школы каждый день.

Потом я залила лобовое стекло подсолнечным маслом, и думая, что бы сделать дальше, встретила малышку, выгуливающую своего мопса. Бедный мопсик попятился назад, увидев меня на другой стороне улицы, расплывшейся в злобной улыбке и медленно наступающей в его сторону. Думаю, ему понравилось справлять нужду в новеньком салоне со светодиодами.

Потом, когда Даня снова привёл машину в порядок, я решила, что пора ему немного пройтись по Москве, насладившись прекрасными видами и пейзажами столицы. Тогда я села за руль и отвезла машину в самый ужасный район города, где езда на машине — адское приключение, которое я готова была пройти, чтобы снова наблюдать это независтливое выражение лица телохранителя при каждой встрече.

Даня тоже не грустил на службе, а именно развлекался, наблюдая моё ненавистливое лицо, каждый раз, когда я не могла попасть куда-то, куда очень хотела. Например, я не могла нормально сходить даже в спортивный зал, ибо этот идиот меня стал запирать в доме каждый раз, после того, как я угнала его тачку. Папе я не могла пожаловаться, ибо его бы это только развлекло, да и разговаривать я с ним не хотела вовсе.

Я бы могла пролезть через окно и через забор, но машина стояла там, где оно было видно, а лишаться единственного пути побега пока что я не хотела.

Иногда, как мне казалось, я могла читать его мысли, будто они были слишком громкие. Или как объяснить тот факт, что обо всём, что случалось на дороге во время нашего пути, я знала ещё до того, как поднимала голову, чтобы посмотреть.

Это настораживало меня, как и то, что настроение телохранителя ощущалось так же сильно, как и пронизывающий сквозняк, вдруг появившийся в душной комнате. Обстановка, воздух вокруг менялся, когда ему приходило какое-то сообщение, или, когда мы попадали в пробку. Иногда, после длительного молчания, я начинала неожиданно говорить что-то, что точно бы его разозлило, и воздух, будто на самом деле становился холоднее, колючее, по коже бежали мурашки, казалось, что само электричество витает в салоне машины. Хорошее настроение тоже ощущалось, но очень слабо и редко.

Эта неделя пронеслась быстро. Середина московской осени давала о себе знать, и за окном можно было уже наблюдать ужасно сильные вихри, срывающие листья с деревьев. Конкурс всё так же не оставался в тени. Урокам хореографии меня уже давно никто не учил, но моё тело к счастью помнило всё. Ежедневные тренировки вернули мне не только гибкое тело, но и улучшили самочувствие.

Смотря на сильные дожди за толстым слоем стекла, я вынашивала свой план. Каждый раз когда я думала о том, что хотела сделать — мою кожу покрывали мурашки. Мне казалось, что в такие моменты глубоких раздумий, моё лицо изображало полнейшее безумие и одержимость. Это заставляло меня бояться и желать одновременно. Убить — не просто слово, это в принципе — не просто. А самое главное, что я не могла пока что с этим ничего сделать. Иногда твоя проблема в том, что ты ставишь себе план, а потом раздражаешься, что нужно ему следовать.

В этот долгожданный день Даня был мрачнее грозовой тучи, но, когда я споткнулась по пути к машине — он не смог сдержать улыбки.

"скоро я сотру её с твоего лица" — разозлилась я, так как была на нервах.

— Не пытайся скрыть свои выпирающие ушки волосами. — язвительно сказала я, заметив, как он поправляет свои волосы в области ушей.

И всё таки, несмотря на всю мою искреннюю ненависть к нему, я не отрицала того факта, что он красив. У него были глубокие скулы, строгий овал лица, нос с маленькой горбинкой и немного широкий лоб. Под глазами и между бровей уже были заметные морщинки. По бледному лицу были разбросаны большие, но незаметные веснушки. Эта не слишком бледная кожа не имела ни единого прыщика и буквально светилась на солнце так же, как и глаза.

Его карие глаза привлекали больше всего. Хотя я не назвала бы их карими, они были настолько тёмными, что казалось, будто это всего лишь бусинки, порой не было видно даже зрачка. Таких тёмных глаз я не видела никогда, и я говорю не только о цвете… В них было по-настоящему что-то тёмное, скрытое, залитое мраком. Иногда я специально смотрела на него, не отрываясь, чтобы вывести из себя. Это срабатывало не совсем так, как я ожидала: на его щеках появлялся лишь лёгкий румянец. Но даже это было способом зацепиться.

— Ой какие мы нежные. — пыталась задеть его тогда я.

Редко за свою жизнь я встречала таких, именно красивых парней, но обложка — ничто, по сравнению с тем: кто он такой, и что я собираюсь сделать. Даня постоянно молчал, временами мог что-то сказать, и то по делу. Я старалась говорить как можно меньше, но даже если что-то вылетало из моего рта, то обычно это был либо какой-то упрёк, либо наезд, обидная шутка или угроза. Вскоре я настолько удивилась его непоколебимости, что стала пытаться разглядеть его уши. Может он туда запихивает вату? Так я и разглядела его особенность.

Когда мы случайно соприкасались плечами или руками — меня накрывала волна отвращения, по его выражению лица я видела то же самое. Это радовало, ведь в такие моменты я верила, что мой план сработает, и мне не придётся его убивать?

Было спокойно и тихо. Он не любил включать музыку в машине. Хотя я не знала, есть ли она вообще тут. Я старалась не думать ни о чём, освободить голову от мыслей и подготовиться к мероприятию. Когда мы остановились у светофора, я услышала его голос впервые за это утро.

— Переживаете?

Вместо ответа я вскинула бровь и презрительно взглянула на водительское зеркальце, не понимая, зачем он открыл свой рот.

— Отец сегодня сильно занят? — максимально непринуждённо спросила я.

— Меня не посвящают в такие дела. — ответил он.

— Да неужели? — съязвила я.

На самом деле я переживала, очень переживала, но не могла понять — из-за чего больше. Мысли, воспоминания и нервы опять смешались, превратившись в уже привычное паническое состояние, которое пока было на минимальном уровне. В голове проскальзывала ещё одна мысль, которая появляется каждый год в один и тот же день, как бы я не пыталась её игнорировать.

Эта мысль звучала так:"Папа снова не придёт посмотреть?".

Сейчас она звучала в голове резче, чем обычно, ибо не было мамы. Мамы, ради которой я и выходила тогда, на сцену, чтобы увидеть её довольное выражение лица и услышать радостные выкрики, о том, что на сцене её дочь… Мне было больно осознавать, что отцу так и не хватило времени подумать начать всё заново. Мне было больно и грустно.

Мы заехали за кофе и поехали дальше. Я посмотрела в зеркальце на свои губы, такие обветренные, красные и закусила нижнюю, почувствовав во рту легкий привкус крови. Потом я решила глотнуть кофе, и успешно обожгла себе весь рот.

"твою ж…"

— Вот. — протянул он одну руку назад, придерживая второй руль. — Это поможет.

В его руке была зелёная капсула, я ее пристально осмотрела, не торопясь брать и класть в рот.

— Это яд? — серьёзно спросила я.

— Да.

— Тогда-то что надо. — я закинула в рот эту капсулу, и она моментально растворилась, оставив странный привкус ментола во рту.

Мы остановились у школы. Машина отъехала так быстро, что чуть не унесла с собой мою руку. Я по-детски показала обожённый язык отъезжающей тачке и развернулась.

Школа как всегда встретила меня своим особенным запахом зависти, лицемерия и неприязни. Закрыв глаза, я с улыбкой вдохнула этот родную благовонию и прошла к шкафчику. На удивление он не скрипел. Вслед за открытой дверцей полетел кусочек бумаги. Я поймала его на лету и прочла:"Надеюсь, это тебе поднимет настроение… Бумаги и материалы по расследованию, ты сможешь найти в городской библиотеке. Назови пароль: D2.T3.S7. Тебе выдадут коробку. УДАЧИ!"

Дэни уехал со своим отцом в Воронеж несколько дней назад и выслушивал каждый день мои бесконечные угрозы в его адрес, за то, что бросил тут одну. Он всю эту неделю молчал, пытался не поднимать тему расследования, видимо готовясь, собирая информацию.

Я была готова сделать последнее для своей семьи, которая так легко отвернулась от меня в тяжёлое время, и для Дэни, который как и я, готов был весь мир опустить к моим ногам.

Я положила вещи в шкафчик, закрыла его и стала отходить. Сделав шаг назад, я почувствовала острую мимолётную боль в затылке и тихое"ай". Мне это напомнило недавний инцидент с кислотой. Я повернулась, держа затылок рукой. Там стояла Кристина, в костюме, с бейджиком участницы. Открыв рот для очередного наезда, мой взгляд зацепился за красивый кулон на её декольте.

Минута молчания, я не понимала свою заторможенность, но что-то заставляло не отводить от него взгляд. А потом я вспомнила…

"не может быть! Я забыла свой кулон! Мамин кулон на удачу! Нет нет нет"

Я начала нервничать. Кристина заметила мой взгляд и тоже посмотрела на него.

— Что-то не так? — спросила она.

В голове вертелось много ответов, но я не смогла выдавить и слова, мной овладевала паника.

Я медленно развернулась, и быстро пошла в туалет. Закрыла дверь и села на выступ с раковинами. Звонок на первый урок прозвенел. Конкурс начинается после третьего. У меня было где-то 100 минут, из которых 120 я потрачу на дорогу туда обратно, если побегу пешком и где-то столько же, учитывая утренние пробки, если поеду на такси.

— Нет-нет-нет. — шептала я. — Надо сниматься с конкурса, я не смогу без кулона.

"ты знаешь, что делать" — прозвучал в голове мамин голос, но я сжала кулак в руке, игнорируя её помощь.

Ведь выход как всегда был, но он мне просто не нравится. Наплевав на свои амбиции, я быстро стала набирать номер. Шли гудки, мне ответили.

— Ало? — прозвучал голос в телефоне. — от неожиданности у меня чуть не выпал телефон из рук.

— Мне нужна помощь.

Я скрепила из пальцев крестики, не забыв и о пальцах на ногах. Сердце отбивало ритм ускоренного танго, в запястье вибрировало.

— Я слушаю. — сказал Даня, и я сделала страдальческое выражение лица, готовая просить о помощи кого угодно, только не его.

— Мне необходимо, чтобы ты привёз одну важную вещь. — повелительным тоном сказала я, но снова закусила нижнюю губу и прикрыла глаза.

— Хорошо. — прозвучало по ту сторону телефона.

"о боги"

Я равнодушным тоном постаралась объяснить где он лежит, но притормозила, когда вспомнила, что он в коробке, местоположения и существования которой не знает даже папа. Эта коробка хранила в себе самое сокровенное, к чему даже я боялась лишний раз прикоснуться. Сколько можно было обо мне узнать, прочитав письма и стихи, которые я когда-то писала. Можно было бесконечно смеяться над моими детскими глупыми мечтами, которые я записывала в свои дневники и всю жизнь меня потом шантажировать любовными признаниями Дэймону из дневников Вампиров, которого я когда-то обожала.

"за что? Проверка на дверие? Так вот я ему не доверяю!" — мысленно ругалась я на жизнь, что так всё подстроила.

За ручку туалета стали дёргать, и от внезапности, я спрыгнула с выступа и крикнула:

— Пошла вон!

Стук прекратился, но казалось, что не только в дверь. Сердце точно пропустило пару ударов. Нервы были на пределе. Я сказала ему, где располагалась коробка.

— Если там что-то исчезнет или примет другую форму…

— Ничего не трону. — произнёс он, но легче не стало.

Я стала ненавидеть его ещё больше, но эта ненависть предназначалась только мне. До конкурса оставалось всё меньше времени, повисла напряжённая обстановка, все были какими-то дёргаными. Одна директриса вальяжно расхаживала по коридорам, не излучая ни капли нервозности.

"это его отличный шанс, чтобы мне отомстить за машину" — без остановки думала я, но очень сильно пыталась не нагонять волнения.

Когда до открытия конкурса оставались считанные минуты, места для позитивных мыслей не осталось.

"нет, этот гад не приедет, он воспользуется возможностью. Вот дура! Надо было бежать самой! Так я ему еще рассказала где находится эта коробка"

Подойдя к списку участников, я нашла своё место.

— Значит последняя. — с ноткой надежды в голосе прошептала я.

— А я значит перед тобой. — послышался голос Кристины. Она стояла рядом и разглядывала список. — Чем тебя заинтересовал мой кулон?

Я повернула голову, сохранив равнодушное выражение лица, в её сторону и заметила, что на каблуках, она была немного выше меня. От неё приторно пахло чем-то сладким, чёрные волосы сверкали несколькими серебряными прядями, а на губах была спокойная улыбка. Не была бы я собой — поверила бы в её уверенность.

— Не бери в голову. — махнула я рукой, и вспомнила:"врагов держи близко". — А откуда он у тебя?

— Моя тётя — какая-то там заклинательница. Вот она и решила сделать мне эту побрякушку.

— Оберег или на удачу? — с наигранной любезностью спросила я.

— Без понятия, она обогатила его энергией и сказала, что он мне поможет.

У меня был особенный амулет, который был сделан ювелирами нашего мира, по специальному заказу мамы. Она с ума сходила как по растениям, так и по камням, которые всегда считала магическими. Но речь шла не о том, о чём рассказывала Кристина, говоря о своём талисмане. Речь шла об энергии, которую хранили в себе все эти камни, создаваемые жестокой природой, воздействием магнитов, пресса и минералов. В центре камушка спрятано лезвие, которое можно вытащить путём магнитного воздействия на минерал, с помощью нажатия на нужный выступ.

Это как напоминание о том, что даже в прекрасном есть опасное.

Я ухмыльнулась, наблюдая за тем, как Кристина наглаживает свой амулет. По ней было видно, что она верит в его силу. Только он ей не поможет.

Развернувшись на пятках, я ушла, села в самый дальний угол зала и решила попробовать себя успокоить оценкой помещения. Мои глаза пробежались по декору. Это был небольшой зал, рассчитанный на 500 человек. Тут был высокий потолок, ступеньки, выводящие на сцену, и несколько кабинетов для подготовки. Все стены были украшены разными дешёвыми лентами, флажками и осыпающимися пуфами.

"никакого вкуса"

Глаза разбегались и все цвета сливались в одну кашу. Сцена была более-менее красиво украшена, так как ею занялась сама директриса. Она же стояла у самых нижних ступенек и осматривала всех гостей дружелюбным взглядом. Её взгляд внезапно переместился на меня, и она совсем незаметно поджала губы, пытаясь поддержать меня понимающим кивком. Но поддержка от неё мне не нужна была, в чём, конечно, я ошибалась, поэтому я отвела взгляд и нахмурилась. Она всё всегда понимала, чувствовала людей, знала их эмоции. Иногда я думала, что она знает про меня всё, а моя интуиция редко меня подводила.

Мои глаза не переставая бегали по залу, по коридору, по двору. Когда вышла третья участница, я посмотрела на свои руки. Они все были покрыты красными полосами и следами от ногтей. До меня оставалось всего лишь пять номеров. От силы пятнадцать минут… Вскоре я не сдержалась и набрала Даню. Гудок, ещё один, ещё три.

"пожалуйста"

Но я слишком ошибалась.

— Vete ai inferno! — воскликнула я и поймала на себе несколько взглядов (иди ты к чёрту).

Голова опустилась, надежда на лучшее медленно покидала меня, на глаза снова наворачивались слёзы. В этот момент я снова пожелала, чтобы рядом оказалась мама, и кажется, меня услышали. Снова что-то перемкнуло в воздухе, я почувствовала аромат её локонов, стук каблуков и нежный голос где-то очень далеко.

"она здесь, я это чувствую"

Да, мама была в зале, ну или её образ, я уловила эту перемену в обстановке. Но сколько бы я не выглядывала её в толпе незнакомых лиц, найти не смогла. На душе всё равно почему-то стало легче, мысли стали трезвыми, руки перестали быть ватными, глаза чётко всё видели. Я почувствовала какой-то толчок, будто силу, мотивацию, последнюю каплю этой надежды.

Я решила воспользоваться этим и стала прокручивать весь танец в голове, это отвлекало. Спустя некоторое время я взглянула на сцену, там была Кристина.

"Кристина…

Конец ознакомительного фрагмента.