Трудно удержать

Кристи Бромберг (2020)

ЛЕННОКС Контракт с Профессиональной футбольной лигой должен был обелить мою испорченную репутацию. Но потом я обнаружила, что заключила сделку с дьяволом: игроком, которого мне нужно сделать своим клиентом, оказался плохиш и звезда Премьер-лиги Раш Маккензи. Татуированный сексуальный британец. Юноша, который стал центром невероятного скандала. Какая у меня цель? Убедить его остаться в США. Но я решила немного повеселиться. Просто скоротать вместе время, пока мы оба пытаемся показать миру, на что способны. Но если кто-то узнает, что нас связывает не только бизнес, все слухи, что о нас ходили, станут реальностью. РАШ Мне не стоило брать вину на себя. Но я это сделал и готов на все, лишь бы сдержать слово. Даже рискнуть тем, над чем так усердно трудился. Единственный плюс во всем происходящем — Леннокс Кинкейд. Восхитительная. Дерзкая. Девушка, с которой мне не стоит связываться. Проживание в одном доме с притягательной сотрудницей спортивного агентства должно было отвлечь меня от царящего вокруг хаоса. Но безобидная интрижка переросла в то, чего я совсем не ожидал.

K. Bromberg

HARD TO HOLD

Copyright © 2020. HARD TO HOLD by K. Bromberg

the moral rights of the author have been asserted

© Хусаенова Я., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог. Раш

Яделаю глубокий вдох и закрываю глаза.

Они колотят кулаками по затемненным стеклам внедорожника, постоянно повторяя мое имя.

— Это правда?

— Неужели ты разлучник?

— Как ты мог, Раш?

Журналисты. Пресса. СМИ.

В любой другой день их присутствие здесь означало бы, что я правильно выполняю свою работу. Играю хорошо, команда показывает отличный результат, и мир не встал с ног на голову.

Сегодня же… Черт, сегодня я просто хочу выбраться отсюда.

Если бы не вспышки камер и требовательные голоса, я мог бы разглядеть ворота, ведущие к моему дому. Дому, о котором в Формби ^[1] я и мечтать не смел. То, что тогда мне казалось несбыточным, теперь стало реальностью. Как же удивительно, что связь между «тогда» и «теперь» все еще сохраняется. Все еще удерживается.

Каждая частичка меня умоляет вернуться на стадион «Энфилд», потеряться в зелени газона, в возможности заглушить всю ту шумиху, из-за которой я и стал узнаваем. Мое спасение тогда и моя безмятежность сейчас — единственное, что остается неизменным в моей жизни.

А теперь? Теперь все оказалось под угрозой из-за долга, связанного с ситуацией, которая вышла из-под контроля.

— Снаружи творится настоящий бардак.

В зеркале заднего вида я встречаюсь взглядом с моим шофером и, поколебавшись, киваю. Что-то в его глазах умоляет меня сказать, что причина, по которой репортеры окружили машину, ложь. Что все их обвинения — неправда.

Но с чего бы им думать иначе? Разве не такого все от меня ждут?

В ответ я киваю, хоть и умираю от желания сказать хоть кому-то, что он прав, что я не виновен.

Шофер все еще смотрит на меня, когда я отстегиваю ремень безопасности, а слова защиты так и не срываются с моих губ.

— Да уж, приятель. Тяжелое времечко.

Мои слова то же самое, что полный раздражения вздох.

Но я больше ничего не произношу.

Ни в чем не признаюсь.

Не говорю ни слова.

Потому что не могу.

— Не знаю, как тебя благодарить…

— В этом нет необходимости, — говорю я и смотрю налево, на еще одного пассажира. Мне нужно прервать Арчибальда до того, как шофер успеет хоть что-то подслушать.

Я знаю этого человека всю свою сознательную жизнь. Поэтому глубокая печаль, что оседает тяжестью в его взгляде, и обреченность в его позе мучают меня. Хотя в Арчибальде чувствуется и некая расчетливость. Мы достаточно давно знакомы, чтобы время от времени я мог замечать жесткий блеск в его глазах и понимать, что все было предопределено еще несколько лет назад.

Он попросту решил воспользоваться идеальным моментом.

А я-то полагал, что все это время он действовал, руководствуясь лишь добротой и сознательностью.

Следовало знать лучше. Догадаться по заготовленным речам и понимающим взглядам. Подросток внутри меня все еще цепляется за то, что считал искренностью, но теперь понимает, что ей там даже не пахло.

И все же Арчибальд смотрит на меня со сдержанной улыбкой, хоть и понимает, что я рискую как личной жизнью, так и карьерой. Этот мужчина уверен, что я соглашусь, потому что задолжал ему и его семье. Пришло время платить по счетам.

Жаль только, что таким образом.

Черт.

— А Хелен знает? — расплывчато спрашиваю я.

Арчибальд коротко качает головой, взглядом говоря, что, конечно же, она не в курсе. Как мог он объяснить, что меняет родного сына на того, которого, по его словам, всегда считал вторым?

Улыбку, которой я одариваю Арчибальда, в лучшем случае можно назвать вымученной, но чего он ожидал? Меня вот-вот бросят на съедение волкам.

Волкам, которых вели по ложному следу.

— Если что, мы можем еще раз проехаться по кварталу, — предлагает водитель.

— Это мой дом, — невесело усмехаюсь я. — Они так и продолжат здесь дежурить.

— А что, если я надавлю на газ, пока они все не уберутся с дороги? Тогда мы проедем через ворота, и вам не придется иметь с ними дела, — говорит он.

— Эту толпу не разогнать, — бормочу я, когда рядом с ухом снова раздается стук. — К тому же я не собираюсь оставаться здесь надолго. Только соберу вещи.

— Ты же знаешь, что можешь остаться у нас, — шепчет Арчибальд. — Ни у кого бы не возникло вопросов.

— Нет, спасибо.

Вопросы все же могут возникнуть. В данный момент он всего лишь мужчина, который провожает меня до дома, помогает сохранять спокойствие. Позволь он себе чуть больше, люди стали бы присматриваться.

— Пока все не утихнет, — продолжает Арчибальд.

— Ты и правда думаешь, что это лучший выход? — повернувшись к нему, спрашиваю я резче, чем намеревался. Впервые я позволяю ему увидеть усталость в моих глазах, намек на изматывающее беспокойство, которое я ото всех скрываю. — Присмотревшись, люди могут увидеть не то, что ты пытаешься им показать. — Я делаю глубокий вдох, собираясь с силами. — Хотя терять все равно уже нечего.

Не сказав больше ни слова, хватаю сумку и открываю дверцу.

Шум оглушает.

Вспышки камер ослепляют.

Конечно, я привык к ним, но не настолько. Не в таком количестве. Не после того, как меня обвинили в том, что я переспал с женой товарища по команде.

— Это правда, Раш?

Щелк. Щелк. Щелк.

— Как давно вы с Эсме встречаетесь? — Щелк. Щелк. Щелк.

— Из-за этого вас переведут в другую команду? — Щелк. Щелк. Щелк.

— Пожалуйста, Раш, прокомментируйте сложившуюся ситуацию.

Мое имя — симфония резких звуков на их устах. Я натыкаюсь плечами на камеры, пока пытаюсь проложить себе путь до ворот. Вопросы сыплются градом, а я все твержу «Без комментариев!», поскольку менеджеры приказали мне держать рот на замке. Всё — их вопросы, мое имя, щелчки камер — становится белым шумом.

Репортеры давят, подталкивают и принижают.

Из-за них я чувствую себя точно так же, как когда был ребенком.

Они заставляют меня вспомнить детство, от которого я убежал.

Воскрешают стыд, который, как я думал, остался позади.

Я подхожу к воротам, ведущим в мой двор, но перед ними стоит репортер. Она первая, с которой я сталкиваюсь взглядом, и первая, кого я узнаю.

Я уже видел ее раньше. Все в ней — кожа, волосы, глаза — невзрачны, но тем не менее у нее добрая улыбка. К тому же эта женщина всегда была со мной вежлива.

Но когда наши взгляды встречаются, она обвиняюще приподнимает брови. Стоит мне заметить, что у нее в руках, как я осознаю причину такого поведения.

Копия The Sun ^[2] с черно-белым фото на первой странице.

Мне не нужно присматриваться, чтобы понять. Последние три дня я только и делал, что изучал это фото так внимательно, что запомнил каждую деталь. На ней определенно изображена британская поп-принцесса Эсме на балконе отеля, в объятиях какого-то мужчины. Журналист прятался среди деревьев, так что ветки закрывают кое-какие части их тел, но нельзя отрицать, что незнакомец выглядит в точности как я. Все — одежда, прическа, стиль, вплоть до обуви — напоминает меня.

Известный футболист крутит интрижку с женой капитана команды, поп-звездой Эсме

Этот заголовок я видел повсюду, а то, как журналистка смотрит на меня, доказывает, что она поверила написанному. Что она разочарована во мне.

Уверена, что я способен на подобное.

С чего бы ей вести себя иначе, когда мой менеджер, как и товарищи по команде, даже не усомнились в достоверности этого фото? Синяк под левым глазом, который мне поставил Сет, только подчеркивает это.

Они просто решили, что написанное — правда. Просто поверили, что я это сделал. Что у меня нет никаких моральных принципов. Нет веры в святость брака.

И именно это злит меня больше всего.

Я протягиваю руку, открываю калитку, прохожу мимо и, оставив журналистов кричать еще громче, направляюсь через лужайку к входной двери.

Мне хочется сказать им, что, присмотревшись, они увидели бы правду.

Но с какой стати мне это делать?

Почему они ожидают, что я буду доказывать свою невиновность, когда сами скандируют мое имя, накинув на плечи джерси с моим номером?

В сотый раз за сегодняшний вечер я спрашиваю себя, с какой стати?

Примечания

1

Небольшой город в Англии.

2

Британская газета-таблоид, известная историями (в том числе скандальными и провокационными) о жизни звезд и об индустрии развлечений; основана в 1964 году. — Здесь и далее прим. пер.