Василиса из рода Ягинь

Кристина Юрьевна Юраш (2024)

Василису вырастили, чтобы она боролась с нечистой силой. Впрочем, так же как и других брошенных девочек. Они должны стать защитницами людей от навьих. Угомонить домового, спасти от русалок, справиться с Боли Бошкой. Тысячи опасностей подстерегают василис в огромном, казалось, бескрайнем лесу из которого нет выхода. Их не любят ни навьи, ни люди. А сами они не люди, не навьи. Юная василиса еще не заслужила имя. Она только-только вышла к людям, чтобы помочь им. Но у же встретила судьбу. Навий княжич давно ее приметил, а теперь готов с ней хоть на край света. Для чего ему неопытная василиса? Какие тайны хранит древний лес? И чем закончится битва за Посады между тремя братьями — князьями?

Глава 13. Не тронь чужое!

Сдув с носа ползущего жука, она перепугано бросилась к дремлющему филину.

— Вставай! — крикнула она, глядя на слепящее полуденное солнце. Филин простонал и робко приоткрыл глаз.

— Ты знаешь, я ночное животное, — зевнул он, пряча голову под крыло. — Почти ночная бабочка! Это ведь несложно запомнить…. Ой…

Василиса вскочила на ноги, с ужасом осматриваясь. Посох был при ней. Она лежала на могиле посреди кладбища.

Поросшие травой холмы старых могил, без единого намека на то, кто в них упокоился, редкие кресты — голбцы, почерневшие от времени и превратившиеся в труху.

— Ну и дела! Теперь понятно, что за «Пригорки», — послышался голос филина, пока василиса смотрела себе под ноги. На том месте, где была избушка сейчас была старая могила. А на могиле лежало то самое домотканое одеяло, которым она укрывалась всю ночь. Неподалеку лежали пирожки.

— Я вам гостинчик оставлю, — прошептала василиса,

Она присмотрелась, словно пытаясь сквозь время, дожди, снега и ветер рассмотреть, что на нем написано.

На старом голбце было криво выцарапанное имя: «Авдотья». Еще год, или два, и сотрется даже имя.

— Ты гляди, как трава утоптана! — послышался голос филина, пока василиса сминала в руках одеяло и смотрела на старые пирожки. Вот почему каша была с плесенью! Вот же она! В горшке стоит! А вот и огарочек свечи!

— Не иначе ночью кто-то ходил. Да не один! Так, вернемся-ка мы на дорогу, мать! — торопил филин, пока василиса бережно возвращала покрывало на могилу. Филин уже полетел на разведку.

— Ой, мать моя! И коня сожрали! И купца! — послышался изумленный голос.

— Значит, уберегла ты нас от беды, матушка, — прошептала василиса, глядя на следы, которые топтались вокруг могилы. — Спасибо тебе… Авдотьюшка…

— Пойдем! Шустренько шевели нижними караваями! А то пока то, пока се, уже и суседи проснутся! — прикрикнул филин, пока василиса со вздохом смотрела на понурые «Пригорки».

Кресты — голбцы провожали ее молча. Поросшие травой могилы терялись из виду. Пригорки остались позади.

Стоило выйти на дорогу, как она увидала телегу с товарами да два следа кровавых, что к оврагу придорожному тянутся.

— Жаль, а мы бы могли его спасти! — вздохнула василиса, проходя мимо. — Если бы бросились тогда, когда крик услышали.

— Но мы можем смело спасти его товар! — оживился филин, подлетая к телеге.

— Но ведь… — замялась василиса, видя холстину, прикрывающую скарб, под которую уже залез филин.

— Ой, тут красивый сарафан о помощи просит! — усмехнулся он, пока василиса робко подходила к телеге. Негоже трогать чужое. Так ягиня учила. — Прямо твоего размера! Плюс минус! Хотя, нет! Велик чуток! Но это на вырост для государственной службы! Мы же отъедимся, не так ли?

— Ты что делаешь, это же чужие вещи, — ужаснулась василиса, видя, как филин бесцеремонно вытаскивает рубахи и сарафаны. — Не велено их трогать!

— Помофите! Фпафите! Я флифшком нарядный… — кричал противным голосом филин, держа в клюве угол нарядного сарафана. — Меня фкоро рафбойники пофифят!

— А зачем сарафан разбойникам? — спорила василиса, сомневаясь. Сарафан и правда был очень красивым. Расшитый, дорогой и очень нарядный.

— Тьфу! Ты что? Не видела разбойников в сарафане? — вздохнул филин. — Огромный потный бугай в сарафане наводит на окрестности больше страха, чем в рубахе, штанах и подпоясанный!

— Да, но… — сомневалась василиса, осторожно заглядывая в телегу. И правда, в ней было несколько рубашек и сарафан. Видимо, купец дочке на приданое вез.

— Аааа! Уфифают! — трепал сарафан филин. — Помофите! Фафилифа! Фпафи! Меня нечифть терфает!

— Нет, — твердо произнесла василиса, отворачиваясь от искушения.

— А теперь послушай меня сюда, — филин приземлился ей на наплечник. — Ты на работу идешь устраиваться! У тебя с князем собеседование будет!

— А что такое собеседование? — спросила василиса, глядя на дорогу, ведущую к Посаду.

— Беседы беседовать будете! — пояснил филин. — А у князя все просто! Встречают по одежке, а провожают вперед ногами! Да тебя в твоих лохмотьях даже к князю не пустят! Полушку сунут и вон выставят! Дескать, иди калика перехожая, в другом месте милостыню проси.

— Но они узнают, что я василиса! — заметила василиса, поглядывая на телегу и на череп.

— Хорошо. Вот что подумает князь, когда тебя в тряпье увидит в твоем рваном? — не остывал филин.

— Что я знаю, как с нечистью управиться! — ответила василиса не без гордости.

— Нет, что дела у нас плохи, и мы как бы лохи, — терпеливо объяснял филин. — Ты слушай, или я тебя клюну! Князь быстро смекнет, что нам многого не надо! Что мы за ночлег и за хлеба кусок всю нечисть в округе истребим! А если нам дадут пирожок понюхать, то мы весь лес вальнем! Ты слушай, что я тебе говорю!

— Слушаю, — насупилась василиса, понимая, что филин как бы прав. Наверное.

— Вот, а если мы в дорогом сарафане явимся, то разговор другой будет! — убеждал филин. — Дескать, за полушку работать не будем. Не меньше гривни или рубля! И просто так жопу от печки не оторвем! И с почтением к нам надо относится. С уважением!

— Уважение делами зарабатывается, а не одежей! — гордо произнесла василиса. — Одеть кого угодно можно!

— Профессиональные болячки делами зарабатываются! А уважение можно и сразу получить! — не унимался филин. — Главное, как себя преподнести! К тому же тебя в таком виде к князю вообще могут и не пустить!

— А если оденусь, то пустят? — спросила василиса, возвращаясь к телеге и доставая сарафан. На нем было немного крови. Видимо, брызнула, когда купца стаскивали.

Она взяла нарядную рубаху и сарафан и пошла переодеваться за телегу. Жгла ей руки красивая ткань чужого подарка, жгли ей душу мысли о том, что нехорошее дело она делает. Но делать было нечего. К князю в лохмотьях не завалишься! Мигом прогонит. На то он и князь.

— Ну, клуб начинающих мародеров? Ты там скоро? — спросил филин, вращая головой по кругу. — Где мой будущий госслужащий?

— Вот, — произнесла василиса, растеряно осматривая наряд. — Кажется, велик!

— Это на вырост! На государственной службе все отъедаются! — усмехнулся филин. — Ну, пойдем! Бери посох! Так, погоди… А откуда бусы?

И тут василиса покраснела, глядя на серебристый сарафан и нитку красивых бус, в несколько раз обвязавшую горло.

— Там взяла, — глухо произнесла она, кивая на телегу.

— О, мой юный мародер! Ты делаешь успехи! — оживился филин. — Сразу видно, к государственной службы у князя готовишься!

— Они просто красивые очень, переливаются! — оправдывалась василиса, тонким пальцем поддевая нитку перламутровых бус. Ей было так стыдно, что пока она возилась с сарафаном, бусы заприметила. И так они ей по сердцу пришлись, что рука сама за ними потянулась.

— Совсем другое дело! А то будут звать Василиса Пребедная! — фыркнул филин, взлетая на наплечник.

— Есть уже такая. Ее еще Василисой Горемычной кличут, — вздохнула василиса, ковыляя по широкой дороге.

Деревья, слово зеленая арка склонились над дорогой, переплетаясь ветвями.

— Не слыхал про такую, — заметил филин, пока посох отсчитывал каждый шаг.

— Осела она в деревне одной. Стала жить, как обычная баба. Парень приглянулся. Замуж позвал. А однажды пришла, а там мужик ее растерзанный лежит прямо посреди избы. И их дите из колыбели пропало. С тех пор, как про нечисть услышит, так готова тут же рвать и метать. Сама в чащобы гиблые лезет! — повторила василиса то, что слышала от ягини.

За деревьями показались деревянные крыши теремов. Но до них еще идти и идти.

— Так, смотри! Как к князю придем, сильно не кланяйся! Чай мы не бояре, и еще ничего у него не скомуниздили, чтобы в ножки кланятся! — напутствовал филин. — Как заведут тебя в палаты, так иди так, словно посох проглотила. Направо зыркнула, налево зыркнула. Но так, словно нечисть в каждом углу таится. Дескать, все ты насквозь видишь!

— Хорошо, — вздохнула василиса, глядя на старую дорогу и обережные камни, охраняющие путников от тех, кто живет в лесу.

— Первой не говори. Дождись, когда князь разговор заведет, — ерзал филин. — И тут же продавай ему ручку!

— Что продать? — спросила василиса, заслушавшись пением лесных птиц.

— Ручку продать! Ручку домового, русалки или еще какой-нибудь кикиморы. Дескать, чтобы он мог убедиться в твоей компетентности! — продолжал филин, но василиса слабо понимала, о чем это он.

— Так, смотри! Нам нужно отловить что-нибудь мелкое. В идеале кровожадное! — заметил филин. — И князю на стол шлепнуть, дескать, гляди, что в округе твоей водится! Пока князь седеет и тихо тошнит под стол, мы заводим разговор, что может так делать на постоянной основе. За умеренную плату. Поняла меня? Это, если князь упираться будет!

Конец ознакомительного фрагмента.