Будь моей невестой, Колючка

Кристина Сергиенко (2024)

Проснуться в кровати парня, с которым у меня противостояние все пять лет обучения в академии, что может быть хуже? Только если этот самый враг сойдёт с ума и предложит мне… стать его невестой. Фиктивной. На время. Ему, видите ли, родители поставили условие: или он срочно обручается, или они лишают его денег. А он слишком молод для брака. И единственной подходящей на эту роль девушкой, которая не попытается женить его на себе, оказалась я. И я бы с радостью послала его куда подальше, но была вынуждена согласиться. Потому что строгие родственники есть не только у него. Но время идёт, и с каждым днём я понимаю: что-то пошло не так. И наша помолвка всё меньше походит на фиктивную.

ГЛАВА 5

Звонила, конечно же, тётя.

Я знала это ещё до того, как зашла в комнату, и вовсе не потому, что у меня было новомодное маг.зеркало с возможностью выбора звуков. Нет, оно было самое обычное, дешёвенькое, простое и даже неновое. А ещё совсем небольшое, с мою ладонь размером. В нём было всего два кольца под специальные маг.кристаллы, на которые записывали номера и по которым потом можно было звонить. Хотя у многих этими кольцами было утыкано всё зеркало и ещё не хватало. Я же брала такое с расчётом, что к тёте со временем прибавится подруга. Но, так как мы с ней жили почти весь год вместе, то это кольцо пустовало. Конечно, был ещё Уильям, но он всегда предпочитал общаться вживую.

Я села за стол, поставила зеркало вертикально и только потом, выдохнув, словно перед прыжком, нажала на кристалл, светящийся алым. И в зеркале появилось лицо моей тёти.

Её красота, пусть уже и увядающая, была видна до сих пор, и я не сомневалась, что она пользовалась большой популярностью у противоположного пола в молодости. Впрочем, в высшем свете одной красоты недостаточно, там важнее родовитость и наличие денег.

А ещё — магия.

Пустышек не любили, потому что был шанс, что и дети родятся без дара или он будет слишком слаб.

А тётя была пустышкой. Красивой и из древнего, но угасающего рода. Правда, ей всё же удалось выйти замуж и даже не за какого-то богатого торгаша, которых, конечно, пускали на балы и приёмы, но неохотно и не всех, и презирали за глаза. Брак с таким считался мезальянсом, и все прекрасно понимали, что одна сторона покупает доступ в высший свет, а другая — просто слишком бедна, чтобы отказаться. Тёти повезло: она вышла за аристократа, пусть и не такого богатого и родовитого, каким когда-то был её род.

— Здравствуй, Луиза, — сказала она, глядя на меня слегка надменно, а затем осторожно потёрла правый уголок губ, демонстрируя новое кольцо с внушительным камнем.

Он явно был куплен с денег, которые она смогла вытащить из моего наследства за якобы провинности. Во всяком, случае, раньше тётя всегда так делала: демонстрировала мне то, что купила на отнятые деньги.

Наверное, кто-нибудь мог бы возразить: так почему бы тебе просто не поделиться с тётей деньгами и не прекратить конфликт? И этот кто-то был бы прав, но лишь отчасти. Я могла так сделать и, возможно, сделала. Если бы не все те годы холода, отчуждения и придирок, что мне пришлось пережить. Нет, она не обращалась со мной совсем уж ужасно. Да и не смогла бы, потому что отправила в пансион для девочек, в котором я проводила большую часть года.

Мой дар проснулся как раз к семи годам, довольно поздно, ведь обычно это происходило к двум-трём годам, но как раз для того, чтобы отправить меня прочь из дома. И почти десять лет я так жила, с каждым годом всё сильнее забывая, что вначале тётя была совсем другой. И что я даже пыталась звать её матерью, а она уже почти готова была это принять.

Впрочем, как бы то ни было, она единственная, кто взял меня, когда мать отказалась. Ведь даже прадед, который и наследство-то написал в мою пользу лишь из-за проснувшегося дара, а до этого не желал обо мне ничего знать.

— Здравствуйте, тётя, — сказала я холодно.

Всё тёплые чувства, что когда-то были у меня к ней, давно умерли.

Она слегка поджала губы, явно недовольная тем, что я никак не реагирую на её новое кольцо.

Это, демонстрация купленных на деньги из моего наследства драгоценностей, началась далеко не сразу. Сначала я была слишком мала, чтобы понять, что вообще происходит. А вот позже, в подростковом возрасте, я уже начала осознавать всё гораздо лучше и сильно злилась. И дело было не столько в деньгах, сколько в её отношении. Даже спустя года, видеть это было больно и неприятно. Но, заметив, что тёте нравится моя реакция и что она специально меня провоцирует, я поклялась, что больше не доставлю ей такого удовольствия.

— До меня дошли слухи, — сказала она, пристально и цепко глядя на меня, — что твоя помолвка с Уильямом вон Текорн разорвана из-за твоей распущенности. Ты ведь понимаешь, что это значит, Луиза? — спросила она, уже не скрывая победной улыбки.

Я опустила глаза, изображая горе и смирение, а сама на самом деле подбирала слова. Конечно, новая фиктивная помолвка должна мне помочь из-за статуса жениха, но и подать её нужно правильно.

— Вы правы, — сказал я. — Наша помолвка с Уильямом расторгнута. — И я вздохнула с максимальным сожалением. — Всё дело в том, что моего внимания уже некоторое время добивался другой адепт. И вчера вечером ему удалось заманить меня к себе в комнаты, пообещав одну редкую книгу, а потом… — Я сделала театральную паузу. — Он меня поцеловал… в щёку. Я, конечно же, тут же убежала, но понимала, что моя репутация теперь загублена.

Я осторожно скосила глаза в зеркало, успевая заметить вытянутое от потрясения лицо тёти. Ещё бы! Такое “падение” племянницы не каждый день происходит. Но она быстро взяла себя в руки.

А я продолжила, пока она не заговорила про наследство:

— К счастью, он давно предлагал мне выйти за него и не стал отказываться от своих слов, хотя уже получил своё.

Я медленно подняла взгляд, читая в глазах тёти явный вопрос: что ты несёшь?

Да, возможно, я немного перегнула, но и не я первая начала этот спектакль с нравственностью.

— И как же зовут этого адепта? — спросил она, откашлявшись и придав лицу невозмутимое выражение.

— Винсент вон Шраймс, — сказала я медленно, тщательно проговаривая каждую букву.

Тётя совсем неаристократично распахнула рот, глядя на меня круглыми от удивления глазами. И я могла её понять: Шраймсы были не просто очень богаты и родовиты, а имели, пусть и дальнее, но родство с нынешним королём.

— И где же кольцо? — спросила она, кое-как взяв себя в руки.

Упс.

А вот об этом я не подумала.

— Луиза? — повторила она требовательно.

— Простите, тётя, меня, зовут. — Я быстро потянулась к кристаллу, чтобы прервать связь, пока не загубила всё окончательно. — Я покажу его вам в следующий раз вместе с Винсентом, если хотите.

Подозрение во взгляде тёти медленно сменилось на сомнение. Но я не дала ей шанса ответить и отключилась.

Фух.

Полдела сделано.

Теперь нужно связаться с Винсентом и спросить про кольцо.

В поисках сумки мне пришлось вернуться в гостиную, там, к счастью, уже никого не было. Только вот злосчастная записка никак не находилась, я перерыла всю сумку, а потом и вовсе вытряхнула её содержимое на кровать.

Ничего.

Но как же так?

Он ведь совершенно точно дал мне эту злосчастную записку с номером. Но куда я её потом дела, я не помнила. Я со злости пнула несчастную и ни чём неповинную сумку. Потому что в таком случае оставался один вариант: идти к нему в общежитие, а этого я хотела меньше всего на свете. Пусть у меня теперь и был его плащ, позволяющий ходить незамеченной.

И тут в мою дверь постучали.

— Можно?

Я обернулась, глядя на застывшую на пороге Сэм, и кивнула.

— Беатрис забрала вещи и ушла, сказала, что поживёт пока в гостинице. Видимо, твоя тётя заплатила ей немало.

— Или она просто давно этим занимается и накопила, — сказала я, чувствуя, что мне, в общем-то, уже всё равно.

— Что-то потеряла? — Сэм подошла ближе и с интересом пригляделась к куче моего барахла, лежащего на кровати. — И как только ты всё это впихиваешь в обычную сумку. Я всегда говорила, что твоей можно убить, если хорошенько замахнуться.

— Записку с номером Винсента, — сказала я со вздохом, садясь тут же. — Кажется, мне всё же придётся идти к нему в гости.

— Ты всё-таки решила согласиться на его предложение?

— А у меня есть выбор?

Я удивлённо на неё посмотрела.

— Выбор есть всегда, но не всегда он бывает приятным.

Я лишь фыркнула в ответ.

Конечно, у меня был выбор: бороться за наследство или отказаться. В последнем случае и Винсента, и тётю можно было послать далеко и надолго. А ещё найти подработку и перестать, наконец, волноваться, что получишься на экзамене оценку ниже отлично, одеваться как хочешь, ходить, куда заблагорассудится.

Только с какой стати я должна отказываться от денег?

Может быть, завещание прадедушки и было составлено нечестно. Но разве я в этом виновата? Разве что только тем, что не оказалась пустышкой.

— Тогда держи.

И она протянула мне… записку Винсента. Правда, немного пожёванную, так что последняя пара цифр угадывалась с трудом.

— Откуда?

— Видимо, Огонёк стащил из твоего кармана. Я нашла её на диване.

— Спасибо. А теперь ты не могла бы оставить меня одну?

Я встала, решительно направляясь обратно к зеркалу.

— Конечно. Я возьму?

Она ловко выудила из горы на моей кровати… помаду.

— Бери. Если от неё ещё есть толк.

Не помню, когда последний раз красила губы.

— Ничего, я её реанимирую с помощью какого-нибудь зелья Эстер. Это же Живон, у них отличное качество.

Я села на стул и вставила слегка подрагивающими пальцами чистый кристалл в свободное кольцо, а потом активировала специальное меню и стала набирать номер. В последние цифры я вглядывалась особенно долго, чтобы не ошибиться. Конечно, если что можно было извиниться и попробовать ещё раз, и ещё. Но, кажется, мой лимит прочности на сегодня подходил к концу.

Не знаю, правильно ли я набрала номер, потому что в итоге зеркало молчало. То есть я видела, что сигнал идёт, но отвечать мне никто не спешил.

“А что если это было шуткой? — подумала я, чувствуя, как в груди ледяной змеёй ворочается страх. — Что, если Винсент просто посмеялся надо мной? А я, дура, уже и тёте всё рассказала”.

И когда я уже почти отчаялась, почти поверила, что сглупила и зря ему доверилась, в зеркале появилось лицо Винсента. Судя по капелькам воды на его коже и мокрой чёлке, прилипшей ко лбу, он был в ванной.

“И, может быть, даже не один. Он ведь не обещал, что изменит своих привычек”, — подумала я, ожидая, что вот-вот рядом появится полуголая девица или послышится её голос.

И от этой мысли почему-то на душе стало неприятно.

Нет уж. Если мы действительно станем парой, конечно же, фиктивной, то пусть хранит ”верность”. Или хотя бы не демонстрирует свою кобелиную сущность так явно.

Он окинул меня взглядом и, ухмыльнувшись уголком рта, сказал быстро:

— Встретимся в розовой беседке у пруда через полчаса.

И отключился, не дав сказать мне и слова. Я только растерянно хлопала глазами, глядя в потемневшую гладь зеркала.

“Точно с какой-нибудь девицей”, — решила я, вставая и направляясь к шкафу за плащом.