ЗаБить. Часть вторая

Кристина Дехант

Амбициозная студентка Алекса ищет настоящую любовь, о которой так мечтала с детства. Пьянящие чувства, головокружительные прикосновения, обжигающие слова – вот то, что, кажется, сделает её по-настоящему счастливой. Но почему взгляд её рокового мужчины совсем не похож на взгляды других, и что кроется в его странном блеске? Что таит разум того, без кого Алекса не мыслит ни дня? Куда заведёт её отчаянная любовь, и какие сюрпризы готовит ей тот единственный, рядом с которым она буквально не владеет собой?.. Вторая часть трилогии о девушке с необычной судьбой. Более неожиданная, более захватывающая, более откровенная.

Алекса старалась не вникать в причину неожиданных изменений в Феликсе, но её интуицию накалял неизвестно откуда появляющийся в нём другой человек с новыми поведенческими оттенками — отчужденностью и ещё более ярко выраженной скрытностью. Продолжая вести свою обычную политику человека фееричного настроения и столь же ярких эмоций, Алекса замечала, как коммуникативные навыки Феликса трансформировалась в некое чудовище, которое, продолжая исправно звонить и отвечать на её звонки, всё же очерствело и перестало мыслить позитивно. С детской тревожностью она всё чаще убеждалась в том, что главной причиной трансформации его настроения в мрачное, безулыбчивое состояние является либо она, либо его так называемые новые «делишки», о которых он особо не распространялся, объясняя это тем, что не в его интересах засорять её светлую голову ненужной информацией. Обеспокоенная его странным поведением, Алекса решила убедиться в его дружеской надёжности, раз и навсегда покончив со всеми сомнениями. Она собиралась дождаться подходящего времени, но повод возник сам собой.

— Привет, Фил, — Алекса ехала в машине, наблюдая за тем, как солнце за окном перемещается всё выше. — Мы можем встретиться?

— Без вопросов, — коротко ответил его голос. — Скажи день и время.

— Так официально? — хмыкнула Алекса, в очередной раз убеждаясь, что Феликс стал вести себя по-другому. — Сегодня.

— Сегодня не могу, дружочек… — послышался его совершенно безрадостный голос, — мне предстоит сумасшедший денёк. Надо будет как следует помотаться по городу. Очень много дел и мало времени.

Как получалось так, что человек, не мыслящий без неё ни одного вечера, мероприятия или прогулки, вдруг находит множество причин, чтобы перенести или вовсе избежать встречи? Ведь раньше он никогда не отказывал ей даже в самой незначительной просьбе. Что стало причиной отдаления? Или она, как всегда, придумывает себе то, чего нет?

— Феликс, моя мама хотела обратиться к тебе с личной просьбой, — конкретизировала Алекса, ожидая, какой аргумент он приведёт, чтобы отказать её матери.

— Говори, — коротко и требовательно прозвучало в ответ, и Алекса не сдержала улыбки.

— Если без лишних подробностей, то тебе предстоит выполнить роль моего личного телохранителя и сопроводить на железнодорожный вокзал.

— Цель?

— Поезд на Москву. Он будет стоять ровно 5 минут. Нужно забрать у человека очень важную бандероль и в полной сохранности доставить домой.

— Во сколько?

— Ровно в три дня, — предупредила она, задержав дыхание в последующей паузе.

— Я заеду за тобой через час, — живо предупредил он и положил трубку.

Не услышав отказа, она с облегчением смотрела на телефон и при этом сияла так, будто заполучила на аукционе самую дорогую безделушку. А судя по тому, как он безоговорочно отодвинул свой «сумасшедший денёк» и согласился помочь, Алекса поняла, что присутствие мамы в их непродолжительном диалоге является для него важным аргументом.

В назначенное время они были на перроне. И как только поезд пронёсся мимо и со свистом остановился, выпустив порцию пара, несколькими торопливыми шагами Феликс достиг нужного вагона, преодолел две складные ступеньки и скрылся из виду. Между тем, Алекса не успела опомниться, как тот с абсолютно спокойным лицом, в лёгкой манерности соскочил с подножки и поманил её за собой, держа в руке пакет средней тяжести и величины. Хмурость бровей, прямолинейный, обжигающий взгляд вперёд. Словно герой из современных боевиков. Просто взял и сделал. Без лишних эмоций, расспросов и разговоров.

— Спасибо. Чисто сработано! — подстегнула она, вспоминая лицо матери, которая в лёгком замешательстве объясняла, что нужен надёжный человек, поскольку то, что попадёт в его руки, имеет огромную ценность.

— Нет проблем, — без улыбки заверил он.

— Фил, помнишь анекдот старый? Курите? Пьёте? — Нет. — А как вы расслабляетесь? — А я и не напрягаюсь!

— Помню. Это ты не в мою честь?

— Просто мне кажется, что ты в последнее время очень напряжён… — после небольшой паузы решилась Алекса.

— Правда? — он приподнял брови. — Тебе, скорее всего, показалось. Я в полном порядке!

Алекса с минуту смотрела на него. Потемневший взор, отрешённость взгляда и чрезмерная хмурость заставили её припомнить его бестолковый игнор к противоположному полу, и она вдруг пришла к самому логичному выводу: не имея ни одного обожаемого объекта в течение длительного времени, ни одного прекрасного ощущения, похожего на забвение или помутнение рассудка, рождённого влиянием другого человека, ни одного серьёзного увлечения, Алекса вдруг ощутила, что именно данный факт разрушает этого нерушимого мужчину изнутри.

— Пора бы тебе влюбиться, друг мой… — сказала она с абсолютной убеждённостью в том, что причина кроется в отсутствии женского тепла и заботы.

— Алекса, — Феликс оторвался от телефона и, приостановив нажатие кнопок, посмотрел на неё так, будто она была не в своём уме. — Возможно, ты сейчас ляпнула, не подумав…

— Отчего же? Я говорю то, что думаю. Но почему это вызывает у тебя такую реакцию? — премило заулыбалась она, нацелив на него свои ярко-синие глаза.

— Потому что я не люблю обсуждать глупости. И надеюсь, мы больше никогда не будем затрагивать эту тему, — попытался как можно мягче донести он.

— А… по-твоему, испытывать чувства — это не естественное состояние и потребность человека, а глупость? — задетая его категоричностью, изумилась она. — Тебе не кажется, что такие теории присущи бессердечным людям? Тем, кто просто не способен к чувствам. А ты — человек, который ещё ни разу не остался равнодушным к моим проблемам и просьбам, и поэтому тебе не чужды душевная теплота и нежность. По-моему, глупость — это запрещать себе и отказываться от того, что готова преподнести тебе жизнь. Человек, отвергающий любовь — погибший человек.

— Алекса… что на тебя нашло?

— Ничего такого. Просто быть влюбленным — это самая главная потребность человеческой души.

— Тогда я полностью удовлетворяю свою потребность. Я влюблён в свою работу.

Алекса проглотила напряжённый комок чувств, ведь он никогда ещё не говорил с ней столь резко и бездушно.

— Я тоже влюблена. Например, я влюблена в Шопена. Влюблена в тяжёлые биографии, которые являются первопричиной к созданию мировых шедевров. Влюблена в необычные книги. В актёрские тренинги и исполнительское искусство. Но как я могу сказать, что я полноценный человек, если всё это — посредническая связь между человеческими мыслями и результатом, лишь средство выражения, лишь процесс. Мы должны быть влюблены в человеческую душу, а не в её отражение. Работа не может пробуждать всего, что заложено в нас Богом.

— Это всё не моя тема, — он сощурил глаза, как делал всегда, когда скрывал сложные эмоции, но тут же вынул слегка небрежную улыбку.

— Странный у нас разговор с тобой получается, — столь же лёгкая ухмылка окрасила её лицо. — Как влюбленность, которая не подвластна человеческому разуму и возникает спонтанно, может быть твоей или не твоей темой? Мы же не говорим о спорте и о вещах, которые поддаются контролю.

— А я никогда не смогу полюбить, Алекса, — непоколебимо и достаточно жёстко отрезал он, чем на пару секунд заставил её замолчать.

— Сказал, как отрезал… — попыталась отшутиться Алекса, но ощутила, как от его взгляда её настигли мурашки. — Вы что, решили совершить постриг, отец Феликс?

— Я говорю вполне серьёзно, — его миндалевидные глаза сверкнули опасным предупреждением. — Для меня не существует понятия любви.

— То есть иметь случайных подружек на одну ночь — это лучше, чем одну на все случаи жизни?

Алексе всё же было непонятно, почему он до сих пор так и не отдал своё предпочтение хотя бы одной из проходящих через его постель девушек, и теперь ей было просто необходимо знать, что могло так укоренить в нём это мнение о женщинах.

— Я не могу иметь одну на все случаи жизни. Это ниже моего достоинства.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Это как долгосрочный съём, в котором я не хочу принимать участия, — всё больше его лицо искажала дурная улыбка. — Все женщины подлы и продажны. И я не испытываю к ним ничего, кроме того, что испытываю…

— И чем женщины заслужили столь обидный социальный статус и столь унизительные ярлыки? — не ожидая от этого человека столько хладнокровия, спросила раскрасневшаяся Алекса.

В определённых кругах и с определёнными людьми Феликс всегда держался на высоте, весьма легко выражая свою мужественность и галантность по отношению к тем, кто находился рядом, а также безоговорочную ответственность за то, как он будет выглядеть в глазах собственных и чужих. Это просвечивалось сквозь его кожу. Приятные манеры, тактичность, не сходящая улыбка на выдающихся скулах и чары казахских и немецких кровей. И теперь такое откровение. Несмотря на то, каким истинным джентльменом он мог быть, он буквально презирал и ненавидел женщин. Поразительное притворство! Непревзойдённое лицемерие!

— И что плохого тебе сделали женщины? — не принимая такого обобщённого мнения, уязвленно спросила она.

— Алекса, ты прекрасно знаешь, что у меня уже был неудачный брак.

— У тебя был горький опыт. Но это ни в коем случае не должно стать завершающей миссией и рушить твою дальнейшую жизнь. Заблуждение и ложный путь ставить крест на себе из-за одной женщины, которая была не способна оценить тебя по достоинству.

Его глаза окутали лучики морщинок, делая их насмешливыми и блестящими.

— Это всё поэзия, Алекса, — уголок его верхней губы подпрыгнул. — Возможно, это прозвучит слишком грубо для твоих ушек, но для меня все женщины — проститутки. Единственное отличие — это уровень и категория этих женщин, которые зависят от их положения и менталитета. Есть дешёвки, которые не скрывают, что занимаются продажным сексом, а есть скрытые проститутки, которые не делают этого до того момента, пока на них не оформят пару коттеджей или спорткар.

— Весьма серьёзное заявление, — снисходительно улыбнулась Алекса, ошарашенная его мнением и столь откровенным презрением к женщинам. — Надеюсь, у тебя хватит для меня аргументов на тему столь резкого обвинения?

— Тут без аргументов, сплошные факты. Но я не хочу углубляться в тему, в которой мы не продвинемся ни на шаг. Это на совести каждой! — от его голоса повеяло таким холодом цинизма, что Алексе стало чудовищно обидно.

Если бы она имела возможность, она бы как следует взболтнула его за воротник и вытрясала бы из него весь этот мысленный произвол и прямолинейную ошибочную теорию. Огорчённая его высказываниями и пренебрежительным мнением о женщинах, Алекса подверглась новому анализу. Но уже через секунду в его глазах вспыхнула догадка, незамедлительно разгладив эти ожесточённые морщинки, будто кто-то вколол ему укол против бешенства.

— Алекса, — он подтянул её к себе за мочку уха и без притворства посмотрел ей в глаза. — Женщины женщинами, а ты — единственное исключение из правил. Ты и сама знаешь, насколько ты особенная. И запомни, что моё мнение в целом никогда не касается тебя. Для меня ты — лучшая женщина-друг.

— Ты сейчас прямо-таки подарил мне надежду, — с нарочитым облегчением выдохнула она, чувствуя, как при этих словах её внутренняя богиня засветилась гордостью. — Только позволь с тобой не согласиться в отношении женщин хотя бы потому, что дурная слава тянется за полигамными мужчинами. Женщины и устроены как хранительницы очага, тогда как мужчина желает завоевать весь мир. А поле боя из знатных красавиц велико. Женщина в действительности, когда видит мужчину впервые, примеряет его, как потенциального мужа, а мужчина примеряет её для своей постели. Так кто же, всё-таки, больше способен на подлость? А как же тот факт, что женщинами правят сильные эмоции? Женщина мучается в любви, у неё нет логического объяснения своим чувствам, она любит без меры, и уж если она полюбила, она будет раскрывать этого мужчину и понимать, на что он способен и сколько в нём силы.

— Помани женщину куском побольше, приласкай, и она тут же перебежит в другую будку… — всё ещё стоял на своём Феликс, коснувшись ещё одного нелицеприятного сравнения.

— Я не уверена, что будка — это подходящее слово. Но в любом случае женщина предпочтёт построить новую жизнь только в том случае, если она больше не востребована и не желанна для своего возлюбленного. Перестать быть главной целью мужчины — вот самая большая утрата для женщины. Никогда женщины не будут рисковать любовью ради мелкой интрижки. Женщины — великие интриганки, но далеко не тупицы.

— Женщины — коварный и трусливый народ.

— А я бы сказала честолюбивый.

— Для меня не существует веры в женщин, как и не существует веры им самим, — равнодушно произнёс он.

— И что ты будешь с этим делать?

— Ничего! — вдруг расхохотался Феликс. — Просто ты вряд ли увидишь меня обременённым отношениями. Я скажу тебе откровенно: я никогда не полюблю ни одной женщины, ходящей по этой земле.

— Да что ты в самом деле?! — ударила она его по плечу, как товарищ товарища, одарив нежнейшей улыбкой. — И как долго ты намерен сопротивляться важнейшим человеческим инстинктам?

— Это не сопротивление… это осознание. Я однажды сильно обжёгся, Алекса, и рад тому, что сумел пережить всё, с чем столкнулся, — пояснил он, будто это его уже никак не касалось. — Я вынес из всего этого весьма неплохой урок и больше не собираюсь оставаться в дураках.

— Неужели одна непорядочная женщина так повлияла на всю твою дальнейшую жизнь и заставила думать, что любовь для дураков?

— Дураки — это те, кто, совершив ошибку, совершают её повторно. А я достаточно быстро адаптируюсь к тому, чему учит жизнь, чтобы не быть дураком. Любовь, перечеркнутая предательством, это весьма суровая штука, требующая длительной реабилитации после того, как тебе воткнули нож в спину.

— Это пустяковый отрезок твоей жизни! Сейчас всё только начинается, а ты уже запрещаешь себе быть счастливым.

— А кто тебе сказал, что я несчастлив? — его глаза иронично распахнулись.

Этот прозвучавший вопрос поставил Алексу в тупик, ведь её сформированное мнение об этом человеке плотно укоренилось в сознании — он никогда не жаловался, крайне редко говорил о том, что было, никогда не срывался в нервном исступлении. Вполне довольный жизнью холостяк, играющий по своим правилам. Но теперь, после этого разговора её внутренний демон, отвечающий за авантюрное начало, притаился, ожидая того самого времени, когда она сможет смело ткнуть пальцем в его упрямство и, глядя в его ожившие глаза, сказать одну лишь фразу: «Я же тебе говорила, что ты влюбишься, как мальчишка!».

* * *

День выдался солнечным и жарким. Алекса направлялась к маленькому зелёному скверику и, даже вопреки запрещающему сигналу светофора, была любезно пропущена через дорогу. Поравнявшись с чёрными старинными воротами, огибающими этот тихий отрезок зелени, она заметила сквозь решётку Феликса, который уже пришёл на встречу и теперь стоял к ней спиной, разглядывая чудный фонтанчик. Не видя его около двух месяцев из-за того, что всё это время он гостил у бабушки с дедом в Германии, Алекса слегка разнервничалась. Но как только подошла ближе, разволновалась ещё сильнее, не узнав в этом человеке прежнего Феликса. Как он мог так измениться всего за восемь недель, ведь за время их разлуки в ней самой не было кардинальных перемен, кроме нескольких сантиметров отросших волос, загара и нового джинсового платья на молнии.

Уезжая из города стройным молодым человеком, он вернулся крепким мужчиной. Не замечая её и чуть запрокинув голову назад, он стоял в жемчужно-голубых джинсах и лунной футболке, перечёркнутой ремнём кожаной сумки, а она, всё ещё находясь под сильным впечатлением, украдкой наблюдала за ним, пока оставалась незамеченной. В нём не было ничего посредственного, ничего простого, ничего доступного. Недосягаемость, неприкосновенность и независимость — вот о чём кричал его новый облик. Непреклонная поза, рельефы окрепших рук, фантастическое мужественное тело и внешняя суровая сдержанность. Лицо, окрашенное тёмным загаром, с густой щетиной на вдруг ставших более резко очерченными и выразительными скулах, было тоже не таким, как прежде. Столь кардинальные внешние изменения, в которых неразрывно считывались и внутренние, Алекса относила к какому-то резкому перевороту или происшествию в жизни, которое, наперекор всему, заставляет человека прозреть, окрепнуть и возмужать. «О чём он думает?..» — размышляла она.

Наконец, немного встряхнув распущенные волосы рукой, Алекса подошла к нему и тут же встретилась с его улыбкой, но уже не той, что была раньше — лёгкой, праздничной, горящей. Его мимика осталась прежней, миндалины глаз сконцентрировались на ней, пухлые губы резко разомкнулись, демонстрируя крупные зубы, но улыбка была уже не такая свободная, она стала осознанно напускной.

— Приииивеееет, — пропел он. — Ну что, скучала хоть немного? — полюбопытствовал Феликс, захватил её шею рукой и слегка потрепал, как треплют друг друга при встрече мальчишки.

— А сам как думаешь? Скучала. И до неприличия сильно… А ты лучше скажи, что у тебя произошло? — всё ещё разглядывая его с ног до головы и неуклюже пошатываясь от его захвата, восклицала она.

— Всё идёт своим чередом. То есть в гору. А вот тебя при этом восхождении очень не хватало, — и он вновь потянулся, чтобы потрепать её по волосам.

— Фил, я тебя не узнаю… Ты очень изменился…

— Стал большим мальчиком? — расхохотался он. — Бабушка откармливала меня в перерывах между залом.

«А ты, оказывается, не так уж плох… — подумалось Алексе, оценивающей его новую мужественность и рельефность. — Вот теперь я могу понять, на что клюют девушки».

— Ты прямо завидный жених… — находясь под впечатлением, констатировала она и демонстративно пощупала его мышечные бугры на предплечье, давая ясно понять в чём его новое приобретение.

Почувствовав в его лице лёгкую, освежающую ласку, она, наконец, расслабилась, осознавая, что дни в разлуке никак не отдалили их. Расположившись на одной из парковых скамеек, чтобы немного поболтать, они пили кофе, а через час, когда её голова, покоившаяся на его плече, начала плавиться от солнца, а мысли стали бессвязны и путаны, они решили покинуть сквер.

— У всех людей должен быть свой «островок недосягаемости», — вдруг сказал Феликс. — Я вижу, что тебе он очень нужен. Я это чувствую, и не буду туда даже «плыть» или пытаться что-то разузнать. Захочешь — расскажешь. Если нет, значит, нет. Для меня важнее твоё отношение ко мне и твоё желание сохранить то, что есть. Но это в большей мере зависит от меня самого. Знаешь, придёт время, ты найдёшь мужчину, и однажды он запретит тебе общение со мной. Он будет ревностно относиться к тому, что я — твой друг. А ты, в свою очередь, чтобы сохранить семью и ради любви, конечно, не станешь играть на его чувствах и доставлять ему волнение, и сама примешь решение, что нам нужно увеличить дистанцию, сократить встречи, а потом и перестать доверять друг другу.

Она смотрела на его давно знакомое, изученное, такое привычное лицо и не верила в то, что он может так думать.

— Ты не смеешь говорить так… и даже думать об этом… — Алекса пододвинулась к нему вплотную и прижалась лбом к его руке. — Те отношения, что мы построили — это для меня особый мир, в который нет доступа никому. Ты — мой лучший друг, и ты знаешь меня настоящую со всеми моими прибамбасами. Я никому не позволю войти в мою жизнь и разрушить наши отношения. Если я почувствую хоть какое-то притеснение или недовольство в отношении нашей дружбы, значит, это не мой мужчина. Любимым не ставят ультиматумы. Любимых не ставят перед выбором. Любимым не причиняют боль. Доверие и стремление сделать человека счастливым — вот настоящие искренние чувства. Я всегда выберу тебя, потому что я тебе доверяю. А как можно доверить свою жизнь тому, кто захочет, вопреки моему желанию, нас разлучить?

— Мне дорого всё, что ты говоришь. Дорого и то, о чём ты лишь помышляешь в своей фантастической головке.

— Я надеюсь, ты всё ещё помнишь, как сделать меня счастливой, — промурлыкала Алекса, чувствуя, как постепенно нагревается его кожа в месте их касания.

— Эээ… купить тебе шоколадную фабрику?

— Брось. Когда-то ты поклялся стать крёстным отцом моим будущим деткам.

— Ты хочешь меня подловить на том, чего я не делал и не сделаю?

— В смысле? — оторопела Алекса и буквально проникла в него взглядом.

— В том смысле, что я никогда не даю клятв.

— А… эти твои религиозные предубеждения, — закатила глаза Алекса.

— Скорее принципиальные вещи. Я не даю клятв, потому что для меня не существует так называемого бога. Но зато я даю обещания, которые, как мужчина, всегда выполняю железно.

— Значит, ты обещал стать крёстным отцом моим будущим детям, хотя на самом деле мне вообще трудно поверить в то, что они у меня когда-то будут. Каким-то нереальным кажется сейчас это событие.

— Всё у тебя будет! И даже больше, чем ты можешь себе представить, — заверил он. — А вообще, я хочу тебя поправить… Обещание обещанием, но я и сам горю желанием взять на себя эту роль. Так что в тот самый момент тебе не пришлось бы об этом просить, было бы достаточно просто согласиться на моё предложение.

— Ну вот, такое течение разговора мне нравится больше, — удовлетворённо скорчила она личико.

— А что, было когда-то по-другому?

— Я о том, что когда мы затронули эту тему в первый раз, ты заподозрил меня в корыстных целях…

— В тех, что ты хочешь привязать меня пожизненно, заполучив в крёстные?

— Да!

— Я и сейчас так думаю, — открыто рассмеялся Феликс и, дурачась, потрепал её за шею.

* * *

Частая хмурая задумчивость в потемневших глазах Феликса, его странная зацикленность на своих, только ему одному ведомых мыслях, и его вечная наблюдательная позиция вызывали в Алексе эмоции, которые не остывали ещё и потому, что в этом человеке не было той самой предсказуемости, какой обладали люди более лёгкого, незатейливого и болтливого характера. Напротив, двойственность его натуры, неудержимость, ироничность, безупречный вкус, а также категоричность, скрытность и невозмутимость настолько нравились ей, что Алекса просто не успевала отслеживать его резкие переходы из одного состояния в другое, и уж тем более не могла потерять интерес к его внутренней природе. Единственное, что всегда было в нём неизменным, как молекула ДНК, так это его непоколебимая решительность во всём, чего бы не коснулся вопрос.

До этого дня, который казался одним из жемчужных дней лета, они с Феликсом никогда не отдыхали в окружении лесной природы, как и не гостили на её даче, расположенной в недрах соснового бора, неподалёку от прекрасных видов на серо-голубой Финский залив. Неоднократные размышления Алексы над тем, чтобы пригласить его в загородный дом оставались лишь на уровне её мыслей, не произносимых вслух по причине того, что их совместное времяпрепровождение, происходившее в многолюдных и шумных местах, не могло быть истолковано превратно, в отличие от мест тихой уединённости. И всё же, отбросив все сомнения и оставив предрассудки, Алекса решилась провести с ним время вдали от города, в местах чистейшего воздуха, и в абсолютно естественной для себя манере озвучила ему своё предложение. Расценив эту идею, как прекрасную возможность чуть лучше узнать друг друга и не видя в этом никакой подоплёки, Феликс мгновенно приободрился, и уже через полчаса они стояли на Балтийском вокзале, изучая расписание поездов.

— Мы не успеем. Наша электричка отходит через пять минут, — расстроилась Алекса, глядя на длинную очередь у кассы, — следующая будет только через полтора часа.

— Сейчас решим, — он бегло взглянул на толпу людей, примыкавших друг за другом к кассе, и решительно направился к девушке, чья очередь подошла обращаться за билетами. Моментально на его губах заиграла улыбка, и он с изысканными манерами заговорил с ней, близко наклонившись к её уху. Изворотливая девушка сначала взглянула недоверчиво и претенциозно, но уже через мгновенье её лицо преобразилось в карамельную любезность, и она, хихикнув, пропустила его перед собой, отстранившись от окна. А ещё через несколько секунд Феликс, провожаемый взглядами нетерпеливой и слегка возмущённой толпы, спешил к Алексе с двумя билетами в руке.

«А ты ещё тот лис, Феликс Дрекслер! Умеешь расположить, ввести в заблуждение и добиться желаемого!» — не без восторга подметила про себя Алекса, сгорая от любопытства узнать, что такого он мог шепнуть этой девушке в очереди.

— Бежим! — спокойно скомандовал он и, не дав ей опомниться, потащил к турникету через весь зал вокзала.

— Не успеем, Фил! — прокричала она, чувствуя, как буквально отрывается носками от земли.

— Сомневаешься во мне? — выпалил Феликс и разогнался так, что Алекса не удержалась от хохота.

— Ещё немного, и я взлечу!

— За это не переживай! Двойная шаверма не позволит тебе этого сделать.

— А ты умеешь поддать жару в огонь!

— Дружочек, если уж тебе не суждено взлететь, то хоть поднажми немного, — громко смеялся он в ответ, ускоряясь всё больше. — Электричка отходит.

Даже промчавшись по платформе и запрыгнув в вагон тронувшейся электрички, они не смогли укротить настигшее их веселье, и, балансируя по вагону разгоняющегося поезда, дошли до конца и упали на скамейку, чтобы отдышаться и реанимировать свои взбудораженные сердца.

— Сколько у нас времени в пути? — поинтересовался он, ставя пакет с армянским коньяком себе в ноги.

— Около часа.

— Тогда у нас есть возможность развлечься, — потеребил он кончик своего носа и, достав свой мобильный, вплотную пододвинулся к ней. — У меня есть несколько приложений, которые могут быть очень полезны для развития интеллекта, логического мышления и реакции. Тебе, скорее всего, будут интересны ребусы и графические картинки.

Солнце проникало сквозь окно и ярко светило на них, отчего Феликс сильно зажмуривался, вглядываясь в дисплей телефона. При каждом движении его головы её обдавало волной мужского парфюма.

— Как хорошо, что ты сегодня так надушился, — отметила Алекса.

— Что, учуяла пренеприятный запах электрички? — поднял бровь Феликс, и она утвердительно кивнула.

— Ну тогда нюхайте на здоровье, мне не жалко.

— Спасибо, Фил. А что это ты мне показываешь? — встрепенулась она.

— Это неплохая вещь. Применяется, в основном, для развития тех или иных составляющих нашей памяти. В целом, это тренировка мозга.

— И давно ты этим увлекаешься?

— Не столько давно, сколько стараюсь почаще… Как только у меня появляется перерыв, я сразу ползаю по этим программам, загружаю разные уровни и выполняю их.

— И в чём суть заданий?

— Вот из простых. Например, тренажёр человеческого внимания. Смотри на картинку, ты должна найти на ней лишний кусок. Сосредоточься и сконцентрируйся, необходимо объять её всю целиком. В какой-то момент в ней произойдёт изменение, появится что-то лишнее, или наоборот что-то исчезнет. Оно проявляется так медленно и плавно, что становится практически не осязаемо человеческим зрением.

Им оставалась последняя станция, когда в их вагон вошёл мужчина, одетый в военную форму, с гитарой в руках, с маленькой колонкой в рюкзаке за плечами и прикреплённым к лацкану камуфляжной формы микрофоном. Он вошёл и, по-доброму оглядев вагон, будто ища поддержки, после короткой паузы взял первый аккорд. Его лицо осунулось в грустной мимике, а голос загрохотал: «Отчего так в России берёзы шумят? Отчего белоствольные всё понимают?.. А на сердце опять горячо-горячо, и опять и опять без ответа, а листочек с берёзки упал на плечо, он, как я, оторвался от веток».

— Мда… дружочек мой… Сентиментальности тебе не занимать, — усмехнулся Феликс, заметив в глазах Алексы слёзы.

— У меня сердце сейчас выпрыгнет от тоски…

Её лицо отражало печальную нотку, пойманную настроением песни, и поэтому Феликс всё больше расходился в улыбке, стараясь её растормошить.

— Алекса, он обычный алкаш, который завывает по вагонам. Таких миллионы и расстраиваться из-за него — полная глупость.

— Это… это талантливо…

— Я не знаю, — отмахнулся он, — я не сторонник всего этого творчества. Пусть идёт работать на завод.

— Но если это кому-то доставляет удовольствие?

— Это попрошайничество!

В её глазах совсем потемнело от назревающих слёз, скулы задрожали, и застенчивая улыбка поползла по лицу. Электричка выпустила толпу спешащих людей, среди которых были Феликс и Алекса.

— На такую реакцию и рассчитан этот спектакль. Чтобы ему захотели помочь и дали денег. Только вот поверить не могу — ты сама актриса, знаешь это всё изнутри, ты-то не должна вестись на все эти приёмчики, срабатывающие со стариками и наивными дурачками. Нет людей, которые не могут сделать свою жизнь полноценной, есть лень, слабость и тупое, упрямое мнение, что когда-то всё изменится само собой!

Прогулявшись по широкой тропе в шуршащей таинственности леса и выйдя к высоким воротам, они вошли на участок. Трёхцветная кошка встретила нового гостя тонким интеллигентным писком, медленно прокатила по его ноге бочком, оставив рыже-чёрно-белый пух на лёгких вельветовых джинсах.

— Линяет, зараза, — беззлобно сказал он, и с ответной лаской почесал ту за ухом, доводя кошку до экстаза и пронзительного мурлыканья.

Тут же из кустов к ним навстречу прыгнула вторая бестия и, прошмыгнув мимо Феликса, вспорхнула на кирпичный столб, всмотрелась в него своими большими ярко-жёлтыми глазами и, стремительно приняв атакующую позу, изогнула гладкошёрстное пепельное туловище и мгновенным броском влетела обратно в кусты.

— Эта не такая гостеприимная, — от души рассмеялся Феликс, — дикарка.

— Настоящая охотница, которая ничего не боится. Ест всё, что поймает. А первая — аристократка и крайне брезглива. Питается исключительно паштетами.

— Сколько у вас их тут?

— Три кошки и сторожевая овчарка. Это всё любовь мамы к животным. Мне кажется, что была бы её воля, она бы с радостью развела здесь целую ферму.

Обойдя дом и выйдя на задний участок, Феликс остановился и с особым удовольствием огляделся вокруг. Зелёный ковер свежестриженной травы, переливающейся от яркого солнца, открылся их взору и будто подвёл их к плетёным качелям, присев на которые, они вдохнули воздух, наполненный ароматами цветов. Пышные, высокие кусты роз, распустившиеся по всему периметру участка, притягивали взгляд своей насыщенностью цветов, будто вся палитра красок наполнила сад. Ухоженные альпийские горки, каменистые ручейки, орнаменты, круглая беседка, заросшая зелёными листьями и тонкими изящными стебельками, скрытая в тени высоких елей лавочка, робинзоновский островок для костра, открытый бассейн — всё это было теперь на месте того запущенного, огрубевшего от ветров и дождей, покрытого земляными природными буграми участка, который превратился в маленький рай на земле.

— Откровенно сказать, я предполагал увидеть здесь нечто иное…

— И что же?

— Слово «дача» ассоциируется у меня с определёнными бытовыми условиями и подразумевает обычно дома другого типа… — со шкодливой улыбкой пояснил он, обводя взглядом всю эту сочную зелень и силуэтные масштабы дома из тёмного камня и декоративной отделки. — Пока мы ехали, мне представлялось, что у вас уютный деревянный домик в лесу со своим огородом, теплицами, а вместо этого я попадаю в большой и красивый особняк, оборудованный всеми коммуникациями и окружённый великолепным садом.

— О таком доме мечтала моя мама, — с улыбкой подтвердила Алекса. — И она отчасти воплотила свою мечту в жизнь. Правда, это стоило ей невероятно тяжёлых временных, физических и моральных затрат. И всё ради того, чтобы этот дом стал любимым, родным местом, способным сплотить всю нашу семью, домом со своими традициями и семейными ценностями, со своими памятными воспоминаниями и радостными переживаниями, а главное, чтобы он всегда был полон людьми и несмолкающими голосами детей и внуков.

Алекса сидела, подогнув одну ногу под себя, а второй плавно раскачивала качели.

— Я тебе очень благодарен, Алекса… — тихо сказал он и посмотрел на неё умилённым, нежным взглядом, — за то, что ты взяла меня с собой. Я уже и не помню, когда в последний раз выбирался куда-нибудь загород. А здесь то место, откуда не хочется уезжать. Даже вставать не хочется.

— А ты не утруждай себя и отдыхай. Дом я покажу тебе чуть позже, а сейчас я заварю тебе чай со свежей мятой по особому рецепту, — она тут же вскочила с качели и направилась к участку, где зеленели крупные листья. — Могу заверить, что ты не пробовал ничего подобного.

— Ну, тогда удиви меня, детка, — весело и отрывисто засмеялся он, покачав головой. — Хотя ты и так никогда не перестаёшь меня удивлять.

После распития ароматного чая с натуральным ягодным джемом под тёплым, играющим солнцем, Алекса, наконец, пригласила его в дом. Провожая его из одной спальни в другую, из коридора на террасу, с террасы на лестницу, она увлечённо рассказывала ему обо всех редких вещицах и настенных картинах, присутствующих в обстановке дома, сделанной в современном стиле. Следуя за ней, как за гидом обзорной экскурсии, Феликс не переставал одобрительно улыбаться и подробно изучал те предметы, о которых она говорила столь самозабвенно.

— Что на третьем этаже? — кивнул он в сторону лестницы, которая упиралась в потолочную затворку.

— На мансардном этаже пока ничего особенного. Большое пространство, обитое деревом. Мы предполагали обустроить это место под домашнюю библиотеку, а один угол оставить под бильярд. Всё дело в том, что уже никто из родных и не помнит, как к нам в руки попало такое количество бесценных книг, что хранится сейчас наверху. Там столько старинных изданий, научных энциклопедий, художественной литературы, библейских книг… это тысячи томов, среди которых есть пергаментные рукописи на латинском, иврите и древнеславянских языках. Я держала эти рукописи в руках, но даже не смогла перелистнуть. Их страницы настолько хрупки и истёрты временем, что я боялась лишний раз дотронуться до них, чтобы не превратить в пыль. В общем, для такой золотой коллекции нужно достойное обрамление и не менее достойное хранение. И теперь ты знаешь, что как только у тебя возникнет желание полистать лучшие издания, милости просим в самую укромную и тихую библиотеку нашей северной столицы.

— Спасибо, дружочек, — он скептически растянул губы, и его руки спрятались в карманах джинсов, — но я не люблю книги.

— Почему?

— Книги крадут много реального времени. И при этом чтение для меня слишком утомительное и бесполезное занятие. Я привык строить свои теории на жизненном опыте и собственной практике, поэтому и предпочитаю учению действия. И вместо того, чтобы читать о тех, кто уже стал великим, я хочу двигаться к своим целям. А если серьёзно, Алекса, то эти старинные собрания, о которых ты рассказала, могут иметь хорошую цену. Попробуй отнести их в магазин антиквариата, чтобы узнать их стоимость.

Обратив свой взор на синюю стену, на которой висели два чёрно-белых портрета в стеклянных рамах, Феликс вдруг замолчал и, подойдя ближе, заинтересованно изучил эти два прекрасных молодых лица.

— Это мои родные бабушка и дедушка, — с лёгкой улыбкой ответила она его немому вопросу и встала рядом.

Феликс зорко перевёл взгляд с молодой женщины на молодого мужчину и тут же сделался совершенно серьёзным. Гипнотизируя переменчивого Феликса взглядом, Алекса предполагала, что проявленная заинтересованность к памятным снимкам — не что иное, как любопытство, касающееся её семейных уз и реликвий. Алекса неоднократно слышала, с каким уважением, терпением и глубокой благодарностью он говорил по телефону со своими бабушкой и дедом, и теперь она предполагала, что ему важно знать, какие у неё отношения со старшим поколением.

— Бабушка с дедушкой рано ушли из жизни. Мне не посчастливилось узнать их лично, — с сожалением вздохнула она.

От этого мимолетного осознания у неё дрогнули губы, ведь каждый раз, проходя мимо их портретов, Алексе казалось, что с уходом этих людей судьба отняла у неё шанс познать нечто большее, лишив возможности перенять опыт, передающийся от старшего поколения к следующему.

— Тоскуешь о них? — всё ещё разглядывая фотографии, спросил Феликс.

— Терять близких — это страшное горе, но нет ничего горче, чем терять родителей. Для моей мамы они были родителями, а для меня бабушкой и дедушкой, которых я даже ни разу не видела.

— Ты похожа на своего деда…

Это наблюдение приятно тронуло Алексу.

— Моё сходство с дедушкой начали замечать всего несколько лет назад. И с каждым годом оно становится все явственнее. Он был очень молод, когда делали этот снимок, другие не сохранились. Каждый раз, когда я смотрю на него, мне кажется, я вижу человека с внешностью земного ангела и глазами мудреца.

Она ещё раз внимательно рассмотрела деда и снова подумала о том, как кристально чиста и правильна его мужская красота. Никаких грубых черт в этом благородном лице, приковывающем своей безупречностью, и при этом такая порода! Высокий открытый лоб, граничащий с густыми русыми волосами, широкие, приподнятые скулы, приплюснутый подбородок, делающий его внушительным, ямочки на щеках и длинные полоски ровных губ, говорящие о твёрдости характера. И эти бесподобные серо-голубые глаза, спрятанные под дремучими ресницами и глядящие из-под слегка дымчатых форменных бровей.

— Расскажешь мне о них? — попросил он и с готовностью слушать присел на голубую тахту напротив.

— Я знаю о них совсем немного… — вдруг помрачнела Алекса, с ревностью понимая, что знакома с совершенно призрачными фактами из их жизни.

— Бабушка с дедом родились в Тамбовской области, в окрестностях Пичаевского района. Деревня Липовка, в которой они жили, располагалась прямо на склоне горы, именуемой горой Дураков. Это было послевоенное время, каторжные условия, разорённые земли… Люди в этой деревне жили весьма обособленно и делились на два поселка — Верх и Низ. По причине того, что там творилась какая-то чертовщина, люди говорили про это место, что это «деревня, проклятая Богом». Народ был очень суеверным, беспокойным и озлобленным. И, как мне рассказывали, между этими посёлками всегда существовала вражда. Молодёжь одного и другого неустанно выясняли отношения, затевали жестокие драки, устраивали разбои, в общем, каждый отстаивал свой посёлок. В то время считалось нормой иметь более десяти детей на семью. Как тут выживешь?.. Тяжелый быт, общее хозяйство, скотина. В правилах было и то, что как только ребёнок научился самостоятельно передвигаться, его тут же приучали работать со всеми остальными. Суровое время и весьма сомнительное детство. Единственная школа, больница и церквушка находились аж в семи километрах, в соседнем поселке, и мои дяди и тёти, будучи детьми, каждый день преодолевали это расстояние пешком. Никто не жаловался и не сетовал на судьбу, поскольку иной жизни они не знали.

В общем, эта история напоминает историю Монтекки и Капуллетти, потому что мой дед и моя бабушка были уроженцами разных посёлков. Дедушка жил в поселке Низ, да ещё и в самом последнем, дальнем доме, а бабушка наоборот — наверху горы. Двое влюбленных из враждующих поселений. Дед жил очень скромно. Он был четвёртым ребенком из пяти и делил небольшой домишко с братьями и их женами. Все они были мужиками красивыми и крепкими, породистыми, как и сам дедушка. Из-за его внешнего обаяния влюбленные в него девчата дали ему прозвище «Еланёк». Поклонниц у него всегда было предостаточно, но если верить воспоминаниям моей семьи, то дедушка был настолько отчаянно влюблён в бабушку, что совершенно не замечал других девушек.

Феликс поманил Алексу к себе и, усадив рядом, пристально посмотрел на неё, попросив продолжать.

— Бабушка, напротив, была из зажиточной семьи и была единственной дочкой. Про неё говорили, что она слыла красавицей, — Алекса всё больше ощущала потребность в этом разговоре, ведь он помогал хоть и призрачно, но оживить их в воображении. — Синие глаза, чёрные волосы, сильный характер. Из поклонников она выделяла двоих — Трухача из её поселка и моего дедушку — двоих молодых мужчин из враждующих миров, люто ненавидящих друг друга.

— Два безумца. Любовь — дело такое… — вдруг сказал Феликс с понимающей улыбкой.

— Да, сердечные дела заставляют совершать невероятные поступки. Дедушке приходилось тайком пробираться к ним в посёлок, а братьям — потом вытаскивать его оттуда живым. Постепенно разборки между соперниками переросли в настоящие бои между Еланьковыми и Трухачёвыми. Сам дедушка не был уверен в том, что бабушка предпочтет его Трухачу, ведь тот обхаживал её чуть ли не с рождения. Дедушка был призван на службу и за месяц до поездки в армейскую часть он осмелился сделать ей предложение.

— Люди старой закалки всегда были неисправимыми романтиками, склонными к риску, — Феликс был заинтересован рассказом, словно сказкой на ночь.

— Он проник к ним в поселок, отыскал её и рассказал о своих чувствах. К его большому изумлению, она тут же согласилась стать его женой.

— Значит, любовь была взаимной, — подчеркнул Феликс и удовлетворённо причмокнул.

— Иначе и быть не могло, ведь остаться равнодушной к такому замечательному человеку было просто невозможно. Дед был очень работящим и талантливым. Помимо коммерческой жилки, он обладал невероятным даром — был лучшим гармонистом в деревне и на зависть другим играл просто фантастически. Таких называли виртуозы и самородки. Конечно, он завоевал всеобщее уважение и любовь. Начищенные сапоги, горящие глаза, гармонь — он превращал своё входное крыльцо в уличное театральное представление. Многие сельские мужики практиковали игру на гармошке, но сравниться с ним не мог ни один. Мама рассказывала, что соседи нарекли его «Чародей с гармонью» и «Еланёк-волшебник».

Работая в деревне, он предлагал идеи по улучшению в садоводстве и животноводстве, выступал на собраниях. Нашу семью он воспитывал в строгости и любви. Бабушка часто наказывала детей, а дедушка же, напротив, говорил с ними взглядом и никогда не повышал голоса. В деревне шептались, будто его «ангел умыл» и одарил не только прекрасным ликом, но и любящим, преданным сердцем. Дедушка не приветствовал пьянства и ссор. Трезвый ум, живой характер, умелые руки и доброе сердце — редкий набор качеств, соединившихся в одном человеке.

— Ты сказала, что ему светила армия… тогда как они поженились? — в тёмных глазах Феликса блеснул азарт, и от улыбки появились хорошенькие лучики-морщинки.

— В том то и дело, что, насколько мне известно, он боялся уходить в армию и оставлять её. Скорее всего, он понимал, что если не предпримет решительных шагов, то уже больше никогда не увидит возлюбленную.

Так вот, с объявлением их помолвки наступила всеобщая паника. Дело в том, что в Липовке свадебные обряды проходили на всеобщее обозрение, когда избранницу провожали всей деревней и выставляли её на последний безбрачный показ. За ней следовали вереницы родственников — племянников, братьев, сестёр, старост, и каждый удерживал в своих руках приданое невесты, которое отправлялось вслед за ней, в дом её будущего мужа. Вся деревня выходила посмотреть на это шествие, всем было любопытно подглядеть, каким приданым наделили невесту родители. Бывало, что у девушки и вовсе было незавидное положение, и тогда руки следовавших по пятам свидетелей торжества оставались пустыми или несли одно единственное платье, да пару лаптей.

Так и моя бабушка, провожаемая взглядами соседей, вошла в обитель мужа со своим нажитым имуществом и, уместившись в углу у печи, принялась хозяйничать, как и все женщины в доме. Многие в деревне думали, что это событие закончится страшным смерчем, перешептывались, что оставшийся не у дел Трухач, не смирившийся с таким поражением, может задуматься о мести, и поэтому братья деда были начеку, не спускали глаз с молодой семьи, не позволяя себе расслабляться, пока напряжённая атмосфера витала в воздухе. Парни запаслись оружием, старались не ходить поодиночке и вообще держались вместе. Но того, что случилось позже, никто не мог даже предположить.

Ожидая возможной расправы, они были ошеломлены, когда узнали, что посёлок Верх не только не собирался крушить их, но и собственноручно пришёл ко двору, чтобы заключить мир. Отныне девушка из Верха вступила в брачный союз с молодым человеком из Низа. Все ждали настоящей войны, а в итоге примирились, надеясь, что новое поколение будет смешанным — еланьковыми и трухачёвскими.

— Я и сам вырос в горной местности, в маленьком городке и знаю, как непросто складываются отношения между людьми в подобной глуши, — со знанием дела сказал Феликс. — Дружочек, и что в итоге?

— Они быстро обвенчались в церкви. По этой причине недруги и завистники отступили. Казалось, их оставили в покое. Но теперь их ждало новое испытание — три года службы, а соответственно и три года разлуки с бабушкой, — Алекса еле заметно покачала головой, поражаясь тому, как любые препятствия казались им лишь временными трудностями. — В разлуке дедушка не находил себе места и уже тогда решил, что сбежит к ней при первой же возможности. А перед самым отъездом у моего деда состоялся разговор с братом. Брат тогда выглядел страшно болезненным и в итоге рассказал деду о своих страхах и тревогах. Дело в том, что все бабы в то время рожали одного за другим, а у них с женой детей не было, и злые языки стали поговаривать, что, коль детей завести не могут, значит, они прокляты.

Огорчённый, что на его семью наговаривают проклятья и пугаясь того, что та же участь может постигнуть и его с бабушкой, мой дед страшно расстроился. Но сразу после ухода в армию ему прислали весточку, в которой сообщили о том, что его жена в положении. Эта внезапная новость сводила его с ума, он не находил себе места. Вот он и решил сбежать из воинской части, чтобы повидаться с ней. А когда его изловили, он понёс строгое наказание, чудом избежал трибунала и был помещён на гауптвахту. А теперь представь, каково это — сидеть в одиночном заточении и не иметь возможности увидеть жену и первенца!

Она видела, как Феликс поддерживает её своей мягкой улыбкой, и это настолько вдохновляло её, что она с упоением продолжала рассказ.

— Спустя три года, когда он вернулся в родной дом, его встретила жена с двухлетней дочерью. Так появилась на свет тётя Виктория. За это время многие братья дедушки разъехались с жёнами в свои дома в самую глушь Липовки, а они с дочкой поселились в поселке Верх, переехав в новый дом. Следом у них появился сын — дядя Митя, через два года ещё дочь — тётя Нонна, ещё через два года родилась моя мама и ещё через несколько лет — дядя Коля. Сам понимаешь, чтобы прокормить такую семью, все работали от рассвета до заката.

Голос Алексы резко оборвался, и в комнате наступила тишина. Ей вдруг показалось, что после стольких лет разговор о давно ушедших из жизни был сродни тому, что она действительно воскресила эти портреты на недлительные минуты. Неосведомлённость о том, что на самом деле было между бабушкой и дедушкой, сильно коробила её сердце, ведь всё, что она рассказала, было собрано из старых осколочных воспоминаний некоторых членов её семьи, чему она придала некой сказочной завершённости. С лёгкой опаской она взглянула на Феликса, пытаясь прочесть его выражение лица. «О чём он думает в эту минуту? Хочет ли вообще говорить об этом? Или разговоры о прошлой жизни чужих для него людей заставляют его скучать?». Обнаружив на его лице тень таинственной задумчивости и абсолютно мягкие, улыбающиеся глаза, Алекса успокоилась.

— Почему ты замолчала? — в его голосе появились трогательные нотки. — Я слушал так, будто попал под гипноз.

Несмотря на то, что она всегда останется неизвестной внучкой, для которой судьба этих людей окутана глубокой тайной, она всё же говорила о них так, что её щёки вспыхивали, будто она сама пережила часть этих событий. Наблюдавший за её живыми, переливающимися, будто сотни цветных стёкол, эмоциями, Феликс неожиданно подался вперёд и поднялся с дивана.

— Значит, поступаем таким образом… — предложил он, — я сейчас спущусь вниз, принесу чего-нибудь вкусного, а когда вернусь, ты мне расскажешь, что было дальше.

— А что именно тебя интересует?

— Теперь меня интересует и всё остальное… — с мягкой серьёзностью заверил он.

Они и не заметили, как пролетело время, и свет за окном превратился в черноту. Лёгкий треск в камине приятно воздействовал на слух, погружая их в новое настроение. Феликс поднялся с дивана и, подойдя к догоравшему огню, взял несколько поленьев и подкинул их в горящие угли, которые, тут же охватив пламенем дерево, разогнали по комнате тепло. Вернувшись на диван и откинувшись на мягкую подушку, он с жадным наслаждением посмотрел сначала на камин, а потом в её глаза.

— Отгадай, кого я недавно видел?

— По всей вероятности, это была приятная встреча, раз ты говоришь об этом с такой улыбой.

Повеселев ещё больше, Феликс отхлебнул из фужера и полностью развернулся к ней, готовый ненадолго переключиться от огня к разговору.

— Свою бывшую подружку? — предположила она, зная, что воочию она видела лишь Риту, а остальных могла только перечислить по выдающимся и редким именам, которые время от времени высвечивались на дисплее его телефона, так и оставаясь «непринятыми звонками».

— Это больше по твоей части… — намекнул он.

Получалось несправедливо — он знал о её бывших отношениях гораздо больше, чем она о его коротких интрижках. И поэтому, когда она пыталась проникнуть в подробности его романтических отношений, он как-то безэмоционально и вяло отнекивался, заверяя её в том, что это настолько несерьёзные и бесчувственные увлечения, что обсуждать их и набивать цену тому, что её не имеет, дело бессмысленное.

— Не томите, Феликс Дрекслер! — с детской непосредственностью попросила она.

— Феликс Дрекслер? Что за баловство? Ты рискуешь быть защекоченной до смерти!

— Спокойно! — выставила она перед ним защиту из двух ладошек. — Я сдаюсь! Просто назови мне имя, и спор будет исчерпан.

— Вчера в центре города я случайно встретил твоего Руслана.

— Ясно… — даже слегка расстроенно отозвалась она. — Ну и как он поживает? — спросила она на автомате, хотя давно уже изжила из своего сердца все воспоминания о нём.

— Да он всё такой же. Блатной, худой, руки в карманах, походка эта его расхлябанная. Фраерок, короче! Или нет… «Я московский озорной гуляка!» — фальшивым голосом пропел Феликс и разразился смехом, скорее даже не над её бывшим, а над своим отсутствующим слухом и голосом.

Тихонько улыбаясь, Алекса с недоумением посмотрела на своего весёлого друга.

— Да… признаться честно, ты первый человек, кто стал свидетелем моего бездарного вокала, — сглатывая последние остатки смеха, сказал Феликс. — Запомни, свой позор я открыл только тебе.

— Иногда у тебя очень даже неплохо получается… — польстила она ему и чуть не прыснула со смеха, припоминая похожие вокальные моменты.

— Не вспоминаешь уже о нём? — как всегда с тонким намёком на беспокойство о её душевном состоянии поинтересовался Феликс. — Ты была так сосредоточена на этих отношениях…

И, действительно, его слова сыграли свою роль, и воспоминания о давно ушедшей влюблённости нахлынули на неё, как памятные кусочки её личной истории.

Феликс вновь поднялся с дивана и, подойдя к камину, поправил кочергой горящие поленья.

— Ты знаешь, Фил… Мне есть что вспомнить. Моя прошлая юношеская влюблённость имела неординарный склад ума, несравненное остроумие и невероятную мощь внушения. В общем, мне нравилось, а главное — меня привлекало то, что он говорил…

— Удивительно, что кто-то может говорить больше, чем ты… — вновь мягкие губы Феликса дрогнули в полуулыбке.

— Не так уж и много я говорю… Только о том, что меня действительно волнует.

— А волнует тебя, ни больше ни меньше, всё, что происходит в этом мире, — искренне рассмеялся Феликс. — Так что же ещё вас связывало?

— Я о том, что сам образ жизни Руслана стал для меня рыболовным крючком. Его жизнь и его окружение были для меня новой декорацией. Я сама втянулась туда с головой. Руслан — лидер. Авторитетный отец, родственники — воры в законе, уровень жизни, ну и, конечно, влияние отца на его образование, ведь Руслан всегда читал запрещённую литературу, старинные издания, историю… в общем, старался соответствовать отцу. Он никогда не подставлял друзей, лишь опекал их.

Алекса совсем расслабилась и теперь вспоминала прошлые отношения с неким азартом.

— Хорошие предпочтения в окружении у тебя были…

— Это было больше не предпочтение, а исследовательская работа на определенном этапе моей жизни.

— И что, дружочек мой, ты велась на всё это?

— Это был своеобразный адреналин. Фил, мне просто хотелось расширить предел допустимого… расширить те рамки, в которые загнало меня моё воспитание. И знаешь, пока ты находишься в этих рамках, ты всегда будешь чувствовать потребность выйти за них. Я помню тот момент, когда представила вас друг другу, тогда, в сумерках, в пустой арке, о чём ты подумал?

— Думал я тогда о том, что голоден, — пошутил он. — Ты имеешь в виду, какое у меня сложилось впечатление?

— Да. Что ты подумал о моём выборе?

— Тогда он пожал мне руку со всей мужской приветливостью и держался довольно достойно, но мне показался совсем ребёнком, несмотря на то, что он создавал впечатление цепкого и продуманного по жизни. А о вас, как о паре, я подумал, как о временном явлении.

— Почему? — поразилась она.

— Странно, что ты удивляешься этому тогда, как давно, по сути, не состоишь с ним в отношениях.

— И всё же…

— Потому что вы не пара друг другу, рядом с тобой я всегда видел совершенно другого человека… Однако, я же тебе об этом никогда не говорил… — оправдательным тоном продолжил он. — Для меня было важно не вмешиваться, пока тебе было с ним хорошо.

* * *

м

— Могу я узнать, чем в данный момент занимается мой дружочек? — прошелестел в трубку голос Феликса, пока Алекса переходила из одной аудитории в другую.

— Безумно радуется твоему звонку.

— Ах ты маленькая подлиза… — замурлыкал он, явно удовлетворённый её реакцией. — В общем, дела такие, Алекса. Сегодня утром из Москвы прилетели мои хорошие приятели. Они тут задержатся на пару дней, решат все свои дела и отчалят обратно. А вечером они изъявили желание организованно посидеть где-нибудь.

— В таком случае напоминаю: много не пей, мало тоже! — весело парировала Алекса, отмечая про себя, что Феликс часто прибеднялся насчёт того, что у него весьма бедная копилка знакомых и друзей, ведь в последнее время он то и дело знакомил её со своим окружением. — А я, в свою очередь, завтра заеду в гости и попробую спасти тебя от похмельного синдрома.

— Ты можешь начинать уже сегодня.

— В смысле? Ты что, уже хорошенький? — ласково уточнила она.

— Ты не поняла. Я в том смысле, что сегодняшний вечер ты проведёшь с нами. Я горю желанием познакомить тебя со своими пацанами. Так что, как закончишь дела в доме монстров режиссуры, сразу подъезжай к нам в «Фурштат», там бахнем по аперитивчику и сразу рванём туда, где царят разврат и похоть, — рассмеялся он.

— Фил, ты же знаешь, что я с огромным удовольствием, но сегодня вечером я никак не могу, — оправдывающимся голосом пролепетала Алекса. — Завтра сложный семинар и пробное тестирование. И мне, как минимум, нужно быть в форме.

— Сразу предупреждаю, что отговорки не принимаются! — возразил он. — Тем более, «пробное тестирование» подразумевает лишь пробу своих сил перед основным испытанием. Так что, ничего криминального. В общем, план у нас с тобой — проще некуда: после учёбы берёшь такси и прямиком ко мне. Когда будешь на месте, звякни, чтобы я вышел отпустить таксиста. Ну а потом мы позволим себе немного праздника. Обещаю обеспечить хорошей музыкой, вкусной кухней и качественным алкоголем.

— Фил, послушай… Я действительно очень хочу провести этот вечер с тобой и твоими друзьями, как и любой другой вечер, но я просто не могу себе позволить этого сегодня. Уж так вышло, что твой дружочек — ещё и студентка ВУЗа. Но я хочу сказать тебе спасибо за то, что ты всегда обо мне помнишь.

— Алекса, если ты хочешь поблагодарить меня, сделаешь это сегодня при личной встрече. А я повторюсь, что отказы не принимаются, — категоричным тоном предупредил он и тут же прервал связь, лишая её возможности ответить.

— Он неисправим! — Алекса взмахнула руками и, обернувшись к Наде, швырнула свой телефон в сумочку.

— Говорила со своим Феликсом?

— Он настаивает на встрече и даже слышать не хочет о том, что ждёт меня завтра. Хотя я уже знаю эту сторону его медали. Такое категоричное упрямство и настойчивость, которые иногда переходят все границы, проявляются в нём под влиянием чего-нибудь крепкого…

— Думаешь, он уже вовсю гуляет?

— Это очевидно.

— И как ты поступишь?

— У меня не так много вариантов, как хотелось бы, — обречённо вздохнула Алекса, зная, что обмануть его ожидания было бы для него равносильно предательству.

— Судя по твоим рассказам о нём, могу сделать вывод, что у тебя их вообще нет, кроме единственно возможного… — заметила Надя, расправляя свою густую чёлку пальцами.

— Так-то оно так. Главное, чтобы потом я сама себя не загнала в угол.

— Ты имеешь в виду, что он будет пользоваться твоей безотказностью?

— Я имею в виду, чтобы мне потом не попасть в долговую яму по учёбе.

Около девяти вечера Алекса спустилась в заведение, о котором говорил Феликс, и, тут же заметив его в окружении своих знакомых, направилась к их столику. Обжигаемая любопытством о том, какими типажами окажутся его друзья, она предвкушала интригующую игру в завоевание симпатии каждого из них. Но главной её целью было в очередной раз подчеркнуть свою неповторимость и укоренить в Феликсе мнение о том, что она — номер один.

— Алекса! — заметив её, Феликс вскочил с места, и три абсолютно непохожих друг на друга лица, тут же обернувшись, уставились на неё. — Как я рад, что ты уже здесь. Присаживайся пока, а я пойду рассчитаюсь с такси.

— Не надо, — приобняла его Алекса. — Меня подвезли по пути.

— Понял, — хмыкнул он и, тут же взяв её за руку, подвёл к столику. — Ребят, знакомьтесь. Это мой самый близкий и родной человек. И, конечно, мой самый лучший друг, которому я доверяю, как самому себе.

«Ничего себе пиар-акция! Вот так публично признаться этим упакованным и сытым физиономиям в том, что какая-то девчонка настолько завоевала его доверие! Ну, Феликс, умеешь ты потешить моё самолюбие…» — подумала Алекса и лучезарно улыбнулась, чтобы растопить первую неловкую паузу.

— Ну, если я не ошибаюсь, то этого парня ты уже однажды видела, — Феликс кивнул в сторону высокого, светло-русого москвича с поразительно голубыми азартными глазами. — Помнишь Макса?

— Его сложно забыть, — подтвердила она и протянула ему руку. — Рада встрече, Макс!

— Только представь, как рад я, — приподнялся он с места и, наклонившись, поцеловал её руку, показав две обворожительные ямочки. — Давно уже прошу у этого типка твой телефон, а он всё вредничает.

— Хорош, Макс! — по-братски хлопнул Феликс того по плечу. — Вся Москва в твоём распоряжении, вот там и делай свои дела.

— Ладно, молодёжь, потом разберётесь, — перебил их коренастый молодой мужчина с небрежной шевелюрой и густой щетиной. — Дайте другим возможность познакомиться с девушкой.

— Алекса, — спохватившись, протянула она ему руку, глядя на него заинтересованным взглядом. — Очень приятно познакомиться.

— А мне-то как приятно! — он крепко и слегка требовательно сжал её пальцы в своей руке. — Меня зовут Пётр.

Феликс стоял с улыбкой до ушей и внимательно наблюдал весь этот шутливый эпизод и приветственные рукопожатия.

— Алексей, — представился третий молодой человек приятной наружности и спортивного телосложения.

— Кстати, дружочек, вы с Лёхой, оказывается, однофамильцы. Оба Димченко, — пояснил Феликс. — Так что, вас можно принять за родственников.

— Почему сразу за родственников? Я бы подумал, что они муж с женой. Неплохо смотрятся, между прочим, — хихикнул Пётр, толкнув локтём Макса.

— Ну, если учесть, что Лёха у нас почти женат, — напомнил Феликс, продолжая давить улыбку и наблюдать за тем, с каким любопытством он разглядывает Алексу, — то супружеская аналогия будет не совсем уместна. Это я так, освежить твою память, а то мне на мгновенье показалось, что ты об этом забыл…

— А вы обязательно вспоминаете об этом при любом удобном случае, — сделал расстроенную физиономию Алексей.

— Ну всё, парни, давайте немного отвлечёмся и закажем чего-нибудь штурмового, — Феликс попытался хоть на мгновенье снять нарастающее напряжение и вытянуть Алексу из центра внимания.

Наконец, после порции шуточных изречений и душераздирающего всеобщего хохота Алекса ещё глубже прониклась к этим абсолютно непохожим друг на друга, но по-своему уникальным ребятам, ведь, несмотря на подробную демонстрацию столичного шика, весьма смелые жесты и желание козырнуть теми или иными вещами, они оказались позитивными личностями, которым почти сразу удалось ввести её в безумную атмосферу настоящей свободы.

— Ну что, Алекса, как ты чувствуешь себя в окружении столь видных, энергичных и немного дерзких мужчин? — играючи спроси у неё Пётр, когда они усаживались в очередном заведении, заведомо предполагая, что не задержатся в нём надолго и продолжат обзорный вояж по элитным клубам города.

— Более чем. Кто сказал, что в современном мире не может быть мужских гаремов? — обвела она довольным взглядом всех троих холостяков. — Тем более, я весь вечер ловлю на себе завистливые взгляды девушек, и сегодня меня это вполне устраивает.

— Ты знаешь, а мы, в свою очередь, готовы остаться в твоём гареме и дальше. Веришь или нет, но мы сегодня не замечали на себе взглядов женщин. Вообще, трудно заметить то, что происходит вокруг, когда рядом такая девушка! — кокетливо сказал Макс, находясь в опьянённом состоянии.

Смущённая Алекса отвела взгляд в сторону и слегка закусила нижнюю губу.

— Нет, это невозможно! — почти закричал Пётр. — Эта девушка сводит меня с ума! Что же ты за манящее создание такое?! Фил! И ты реально хочешь вкрутить нам, что ты дружишь с Алексой без всякой задней мысли?

— Прости… — жестом остановил его Феликс и обратился к подошедшему официанту. — Бутылку «Джонни Уокера Блю Лейбл», кальян и закуску.

Алексе было досадно, что его товарищи говорят о ней и Феликсе в таком контексте, и теперь её улыбка вновь приобрела напряжённые линии.

— Я же уже объяснял вам, что мы с Алексой — очень близкие друзья. Мы дружим уже несколько лет, и наша дружба с годами становится только крепче.

— Вот как раз это — полная хрень! Как можно дружить с такой женщиной, Фил? — разошёлся Пётр, нервно проведя рукой по щетине. — Ты, дружище, извини меня, конечно, за грубость, но тут надо быть либо импотентом, либо гомосексуалистом.

На это Феликс заулыбался ещё шире, всем своим внешним спокойствием показывая, что его ничуть не трогают эти резкие слова.

— В том-то и дело, братух, — начал объяснять ему Феликс, — что я, скорее, третий вариант.

— Какой же?

— Всё очень просто. Я дружу с этой женщиной, потому что мы друзья.

— Ну-ну… Макс, ты это слышал? — положил ему на плечо руку Пётр.

— Вот смотрите, парни. Думаю, наш женатик тоже меня поддержит, — прожигая Алексу взглядом, вступил Макс. — Что мы видим? Алекса — сексуальная блондинка, умная девушка, такие губы у неё сочные, выразительные глаза. Я тысячу раз извиняюсь, манящая грудь, тонкая талия, в общем, лучшего и не пожелать…

— Вас не смущает, что я тут? — Алекса покраснела, но продолжала смело смотреть на говорившего. — Может, мы сменим тему?

— Позволь я закончу, — поднял шум Макс. — Полагаю, ты и сама прекрасно осознаешь, что ты просто невероятная девочка. И поэтому возникает вполне естественный вопрос: как можно с тобой просто дружить? Нет, ну реально, видеть тебя каждый день в разных образах, сидеть рядом, прикасаться к тебе и не захотеть… Ну ты-то хоть признайся, Алекса, что всё это неспроста…

— Не обращай внимания, дружочек, — Феликс послал ей извиняющийся взгляд. — Эти прожжённые волки настолько испорчены, что видят вокруг только пошлятину, забыв о том, что есть человеческие отношения.

— Ладно, братух, не нервничай, — передал Макс неизменно весёлому Феликсу мундштук от кальяна. — Но запомни то, что я сейчас скажу: ещё пару лет, и мы, все здесь присутствующие, будем отрываться на вашей свадьбе и кричать «Горько»!

— Пацаны, хорош, я сказал! — предупредил Феликс. — Завидуйте молча. А то, я смотрю, вам покоя не даёт то, что мой лучший друг — девушка. Однако, так бывает!

— Ладно, Фил, замяли. Главное, что в делах всё начинает понемногу проясняться. Глядишь, и на свадьбу потом вам отвалим.

Улучив момент и ускользнув от его игривых дружков, Алекса поймала Феликса у бара и, ловко усевшись на стул, с ангельской улыбкой заказала ещё виски.

— Хотела немного поговорить с тобой наедине.

— Прости, дружочек. Эти шакалы буквально атаковали тебя. Честно признаться, я не ожидал, что они будут вести себя таким образом. Такое ощущение, что они там оголодали в своих Хабаровске и Москве.

— Я же понимаю, что они намеренно веселятся. Тем более, я уже раскусила, что они все нормальные ребята.

— Ты — прелесть, — рассмеялся Феликс. — Тебе как обычно — три кубика льда?

— Фил, я хотела спросить, какие у тебя с ними дела, чем вы занялись?

— Если коротко, то растаможкой автомобилей. У нас уже есть несколько человечков, которые хотят приобрести авто и эксплуатировать европейские машины в России.

— Насколько это законно? И кто будет заниматься перегоном?

— Пока риск имеется. У нас есть два частных перегонщика. Плюс один человек, который готовит документы для покупателя.

— А разве сотрудники ГИБДД не смогут пробить, что машина официально не растаможена при проверке документов?

— Сейчас есть пробелы в законодательстве, которыми можно воспользоваться, мы как раз этим занимаемся, и всё должно сработать. Это дело не на один день. Знаешь, как только мы отладим схему, всё будет гораздо проще. У Макса много подвязок в Москве, да и Пётр сейчас пробивает одну тему, и если всё срастётся, то мы сорвём неплохой куш. Сейчас главное, чтобы Макс побыстрее купил здесь тачку и вернулся в Москву. Так будет намного проще контролировать наше общее дело.

— Он приехал за машиной?

— Да, есть одна машинка на примете. Если с документами всё окажется в порядке, то он на ней обратно в Москву и вернётся.

— Ясно. Ты, главное, держи меня в курсе о том, что у тебя происходит. А то, насколько я понимаю, если бы я не спросила, то ты особо не распространялся бы.

— Я обо всём бы тебе рассказал, вне зависимости от того, срослось бы у нас или нет.

Алекса смотрела на Феликса, который, наслаждаясь, цедил свой виски, и думала о том, насколько всё же авантюрный человек её лучший друг.

Когда почти без задних ног Алекса вошла в свою квартиру и поняла, что ванные процедуры ей сейчас просто не под силу, она прямиком направилась в спальню и рухнула на постель, испытывая космическое блаженство от комнатной тишины и от того, как собственное утомлённое прогулками тело соприкасается с мягким постельным бельём. Вся последняя неделя, проведённая в компании этих ребят, которые неожиданно решили продлить своё пребывание в этом городе, настолько вскружила ей голову, что Алекса до сих пор терялась в догадках, было ли это весельем или всё же безумством. Пограничное состояние, близкое к эйфории, безостановочное желание смеяться, ночные карусели по злачным заведениям города настолько перенасытили и измотали её, что ей показалось, что, только благодаря большому чуду, она сможет восстановить прежние силы. Теперь, когда она практически сбежала от перевозбуждённых парней, стоящих у входа в очередной клуб, пожелав им повеселиться от души и, наконец, завести приятные знакомства, Алекса победно ликовала, что всё же смогла прервать это затянувшееся беспечное рандеву. Ещё пару минут память пролистывала в голове эпизоды прошлых дней, разговоры, которые велись между ними, события, новые места, а затем все кадры легли один на другой и превратились во что-то бессвязное и расплывчатое. И вот, как только Алексу начал покидать дух реального мира, она услышала звук домофона, испытав при этом страшнейшее разочарование: «Кто это может быть? Кому вообще понадобился столь поздний визит? Или мама решила вернуться с дачи? Но у неё ключи. Ошиблись квартирой?». Выйдя в коридор и ответив звонившему, она тут же узнала голос.

— Алекса, это я…

— Макс? — не понимая, что он делает возле её дома, переспросила она.

— Впусти меня, пожалуйста, я сейчас умру от жажды.

«Какого чёрта ему нужно посреди ночи? Почему он не в клубе? Почему не с Феликсом? Что случилось?».

Нажав кнопку для разблокировки парадной двери, Алекса, сильно озадаченная и недовольная его неожиданным появлением, бросилась в комнату и, быстро натянув домашние шорты и футболку, вернулась в прихожую.

— Доброй ночи, — из-за двери показалась его скромная улыбка, и он тут же возник перед ней, заставляя приподнять на него голову.

— И тебе, — сонно пробормотала Алекса, смахивая волосы с лица и тщетно пытаясь понять, почему он не нашёл более простого способа утолить жажду.

— Ну что, впустишь меня?

— Проходи, пожалуйста, — указала она жестом в сторону кухни. — Я сейчас налью тебе воды.

— Ты меня спасёшь от обморока. Давно я столько не ходил пешком.

— Максим, а где Феликс? У вас что-то случилось?

— Случилось, — подтвердил он. — Мы потеряли настрой и всякое желание продолжать вечер. Мне вообще показалось, что ты меня избегаешь.

— Что за глупости! — недоумённо округлила глаза Алекса. — С чего бы мне избегать тебя?

— С того, что ты, возможно, чувствуешь, как неровно я к тебе дышу.

— Да ладно тебе, — попыталась улыбнуться она, зная, на какие словечки способен этот ловелас.

— Просто в последнее время я чувствую, что наш марафон требует передышки. Я уже и не помню, когда спала больше двух часов. И рассчитывала сделать это сегодня, чтобы не клевать завтра носом на лекциях.

— Вот ты и поставила сегодня для всех жирную точку.

— С чего бы это? Мы распрощались с вами на том, что вы пойдёте искать себе девочек. — Алекса протянула ему стакан воды, и Макс осторожно принял его из её рук.

— Не обобщай, речь шла не о нас. Об этом помышлял только Феликс, — оправдался Макс и залпом выпил стакан воды. — Да и то, это было сказано несерьёзно. Просто мы расстроились, что ты вот так запросто решила оставить нашу компанию. Но как только ты отъехала от клуба, никто никуда не пошёл. У Фила испортилось настроение, и мы разошлись.

— Значит, в клуб вы не пошли… — скрывая лёгкое удовлетворение от того, что её отсутствие так отразилось на их настроении, уточнила она.

— Как видишь, я здесь, а не на танцполе. А Фил, скорее всего, уже дома в кровати. Я ничего не сказал ему, когда захотел увидеть тебя, и он, соответственно, не в курсе, что я сейчас с тобой. Просто когда я попытался взять тачку, чтобы приехать к тебе, я понял, что без копейки денег, потому что забыл забрать свой кошелёк у Фила. Так что мне пришлось идти пешком от самого клуба. Но это и хорошо. Я был сильно пьян, а сейчас пришёл в кондицию.

— Понятно… — начиная чувствовать себя ещё более уставшей, кивнула Алекса, размышляя о том, каким образом он собирался добираться к себе в гостиницу.

— А можно ещё воды?

Алекса молча кивнула, но как только отвернулась, чтобы взять кувшин с водой, то сразу почувствовала, как он встал сзади и опустил руки на столешницу, преградив ей путь.

— Ты считаешь моё отношение к тебе несерьёзным?

— Нет, Макс, я прекрасно понимаю, что, учитывая твои внешние данные и ветреный характер, в твоём списке было немало девушек, — спокойно ответила Алекса, стараясь не показывать ему своё волнение, которое было результатом его неуместного поведения.

— Ты ошибаешься. Я не знаю, что тебе наплел обо мне Фил, но я действительно очень серьёзно настроен по отношению к тебе. Ты мне нравишься. Я попрошу корешей привезти мои карточки, и мы поедем с тобой отдыхать… Давай сейчас рванём в самую крутую сауну или гостиницу. Я закажу номер люкс, и мы проведём вместе незабываемую ночь.

Его руки опустились на её бедра, и Алекса чуть не взорвалась от негодования, которое испытывала с того момента, как он подошёл сзади.

— Макс, пожалуйста, не надо, — она резко убрала его руки. — Пей воду. Я хочу лечь спать.

— И я хочу лечь спать… с тобой… Поехали, впереди вся ночь, и она будет нашей…

Алекса увидела, как его губы сжались, как глаза изменили выражение, он подхватил её за ноги и прижал к стене.

— Что ты творишь, Макс? — забрыкалась Алекса, шевеля ногами и ощущая, как он беспардонно изучает её бедра, сжимая их всё сильнее.

Алекса с ужасом увидела их отражение в зеркальном холодильнике и оторопела. Высокая фигура вжимала её миниатюрное тело, засасывая её шею.

— Макс, пожалуйста! Успокойся! Поставь меня на пол!

«Что он задумал? А если это только раззадорит его? Если у меня не хватит сил справиться с ним? Что мне делать?» — пугающие мысли мелькали в её голове друг за другом.

— Алекса, не отталкивай меня… Я не просто хочу… Я хочу встречаться с тобой. Никто этому не может помешать. Я скоро уеду в Москву и хочу знать, что мне есть к кому здесь возвращаться.

— Макс! Не сходи с ума!

Несмотря на дюжину обаяния, заключённого в его почти под два метра фигуре, и эти рыцарские замашки в стремлении ухаживать за ней с их самой первой встречи, этот сердцеед так и не смог затуманить её рассудок. И если в этом молодом холостяке действительно подкупало многое, то уверенность в том, что этот хищник лишь играет в охоту, с первых минут решительно настроила Алексу не поддаваться искушению, чтобы случайным образом не стать очередной победой, пополнившей его коллекцию. Ей хотелось заполнить собой весь мир мужчины, а не быть одним из приятных воспоминаний в его жизни.

— Ты — редкая девушка, Алекса, — почти задумчиво посмотрел он на неё глазами чистейшей голубизны. — Я не хочу ходить вокруг, да около и искать среди тысяч…

— Спасибо, — резко ответила она, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. — Ты как раз это и продемонстрировал сейчас в полной мере.

— Прости, — он очаровательно похлопал глазами и даже сделал полшага назад, чтобы увеличить дистанцию и показать, что ей больше ничего не угрожает. — Ты для меня больше, чем просто красивая женщина. Я много думал обо всём. Ты — большое искушение, Алекса, которое трудно заглушить чем-либо.

— Макс…

— Послушай меня! Если тебе неудобно по причине того, что нас познакомил Фил, то могу тебя успокоить на этот счет. Он имеет достаточно уважения ко мне и безумно дорожит тобой, поэтому если между тобой и мной что-то возникнет, то, поверь, он никогда не будет препятствовать этому. Он деликатен в отношении своих друзей. Я не буду торопить события и давить на тебя, но хочу, чтобы ты приняла моё приглашение и пошла со мной на свидание. Я сделаю так, что ты никогда об этом не пожалеешь. Это будет самое шикарное свидание, — уверял он, не сводя с неё глаз.

«Господи, Феликс, ну почему вы не пошли в этот чёртов клуб?!».

— Доброе утро, герой, — с лёгкой иронией позвала Алекса, глядя на то, как этот парень модельной внешности, подложивший под щёку ладонь, причмокивает губами.

— Ого… — тут же очнулся он и, усиленно растерев глаза, приподнялся на диване. — Ты уже такая нарядная… И вкусно пахнешь.

— Вставай, московский озорной гуляка. Ровно через пятнадцать минут я должна выйти из дома.

— А что случилось?

— Случилось то, что мне категорически нельзя опоздать в институт.

— Ах ты, чёрт! — смешно взъерошил он на себе волосы. — Деньги оставил у Фила. Я бы сейчас заказал машину и отвёз тебя. Надо же так…

— В это время суток я предпочитаю метро. Сейчас даже набережная стоит.

— В любом случае я надеюсь, что ты не будешь против, если я провожу тебя до учебы?

— Обсудим это по дороге. Твой кофе на столе.

— Мой кофе?! Приятно слышать, — сквозь заискивающую улыбку проговорил он. — Кстати, Алекса, а ты не знаешь, как я оказался одетым?

— Всё просто. Ты и не раздевался, — припомнив то, как он набросился на неё ночью, укоризненно посмотрела на него она.

— А почему ты была против, чтобы я разделся? — в его глазах вспыхнули вопрошающие похотливые огоньки.

— Потому что мы не имеем права на ошибку.

— А кто сказал, что секс между нами — это ошибка? Ты мне нравишься, Алекса. И, поверь, ты крепко меня зацепила…

— Мы с тобой уже обо всём договорились, — не желая возвращаться к его притязаниям, сказала Алекса, собирая свою сумку.

— Договорились. И хочу напомнить, что ты обещала пойти со мной на свидание.

— А вот и нет. Ничего подобного я тебе не обещала.

Вполне довольная проведённым днём и тем, что она смогла выспаться этой ночью, Алекса вышла с последней пары.

— Фил, как раз о тебе вспоминала, — обрадовавшись его звонку, она прислонила к уху свой мобильный и задержалась перед дверью в учебный театр.

— Привет-привет. Ну что, у нас с тобой сегодня всё в силе? Встречаемся?

— Конечно. У меня сейчас пара репетиций, а потом я в твоём распоряжении.

— Как долго ты будешь занята?

— Часа полтора.

— Хорошо. Мы заедем за тобой через час и подождём у выхода.

— Было бы здорово, — обрадованная перспективой, что её прокатят с ветерком, сказала она. — А какие у нас планы?

— Сегодня ничего особенного. Сходим в киношку, посмотрим что-нибудь новенькое и отдыхать по домам.

— Этого более чем достаточно, — вполне довольная тем, что впереди её ждёт полноценная ночь отдыха, сказала Алекса. — Ты чего такой пасмурный?

— У меня плохие новости. Но это не по телефону, — отрезал он, и Алекса встревожилась.

— Как скажешь.

— И ещё. Я тут хотел спросить тебя кое о чём…

— Спрашивай, конечно.

— У тебя что, вчера Макс ночевал?

«Что за чертовщина?! Макс! Убеждал и просил меня, чтобы этот его подвиг остался между нами, а сам раскололся и ещё и наплёл невесть что! Я сама должна была сказать об этом Филу, а не идти у него на поводу. От меня он должен был услышать об этом инциденте. Даже если он ничего не сказал, получается, что я утаила от него это. Скрыла этот факт! И как я теперь выгляжу в этой ситуации? Ничего не сказала лучшему другу. И что теперь получается?..».

— Да, Фил, — оправдываясь и чувствуя себя неловко, подтвердила Алекса. — Я уже спала, когда он позвонил в домофон и попросил налить ему стакан воды. Он был сильно пьян и сказал, что не доедет до дома. Он пришёл вчера ночью и попросил остаться до утра.

— Понятно… — сухо и почти по-деловому произнёс он. — У вас с ним что-то было?

— Что?! — возмущённая такой прямолинейностью, округлила она глаза. — Ты почему мне задаёшь подобный вопрос?

— Потому что мне хочется знать правду.

— Но спрашивая об этом, ты ставишь мою репутацию под сомнение… — покраснела Алекса.

— Я просто хочу услышать это от тебя.

— Конечно ничего не было и быть не могло! Меня обижает то, что ты можешь так думать. Во-первых, я бы ни за что не стала спать с твоим другом или партнёром за твоей спиной, тем более, с таким нарциссом и бабником, и лишний раз укоренять в нём уверенность в том, что он может заполучить любую женщину. А почему у тебя вообще промелькнула такая мысль? Странно получается — вчера он убеждал меня, что ты не знаешь о его намерении прийти ко мне и даже просил не выдавать его.

В воздухе на несколько секунд повисла пауза.

— Макс не только поделился о том, что провёл ночь у тебя, — почти металлическим тоном пояснил он, — но и во всех подробностях рассказал, как вы до утра кувыркались…

Открыв рот и потеряв на несколько секунд дар речи, Алекса отошла от двери и, прислонившись к стене, нервно выдохнула.

— Фил… это гнусная ложь… как же так… — её голос прозвучал жалко и неубедительно.

«А что, если он больше не верит мне? Ведь я умолчала о ночном визите, и теперь он, скорее всего, думает, что я сделала это осознанно, чтобы выйти из воды чистой. И кому он с большей вероятностью поверит?.. Максу — многолетнему приятелю или ей — женщине, которая, возможно, отрицает случившееся с той самой целью, чтобы сохранить репутацию?.. В любом случае Максим провёл у неё ночь, и Феликс мог думать всё, что угодно».

— Фил… скажи, ты же веришь мне? Я, признаться честно, сейчас очень растеряна и не понимаю, зачем ему всё это… Ничего ведь не было…

— Просто он рассказал такие вещи, — с каким-то сожалением и злостью сообщил он.

— Фил, пожалуйста! Я даже слушать этого не хочу. Я не знаю, что он там тебе наплёл, но он просто спал на моём диване и утром покинул дом. Это грязная провокация. Это сплетни, его фантазии. Но это сильно оскорбляет меня и мне бы не хотелось, чтобы ты думал обо мне то, чего не было.

— Дело в том, что не только мне. Свидетелем этой безумной ночи был и Пётр.

— Господи, как это мерзко… — возмутилась она до такой степени, что у неё поднялась температура. — Зачем ему всё это?

— Ладно, не переживай, — всё тем же вымученным тоном сказал он. — У меня нет поводов не доверять тебе. Мы ведь всегда и во всём говорим друг другу правду.

«Правду… А я не сказала тебе о том, что вместо того, чтобы поехать домой, Макс направился ко мне. Мне стоило поделиться об этом первой, хотя бы потому, что это касается твоего приятеля».

— Мой тебе совет, дружочек: с ним лучше не связываться.

«Это я поняла ещё до того, как он начал попытки соблазнить меня. И что теперь? Феликс будет всегда где-то в глубине души сомневаться в том, переспала я с ним или нет? Разве это правильно?».

— Я принципиально хочу разобраться в этой ситуации. Я не хочу быть центром чьих-то выдумок и эротических фантазий.

— Если бы эротических… — хмыкнул Феликс, заставляя Алексу размышлять на тему того, как именно преподнёс Макс их совместно проведённую ночь.

Очередная пауза заставила Алексу пересмотреть эту ситуацию.

— Феликс, пожалуйста, это очень важно для меня, — умоляюще захныкала Алекса, чувствуя, что из-за этого инцидента он может усомниться в её искренности, и это станет причиной их отдаления.

— Я тебя услышал и всё понял, — заверил он и отключился, оставляя её в недоумении.

Чёрный блестящий порше кайен, за рулем которого сидел Максим, набирая обороты, проносился мимо других машин по освещённой уличными фонарями набережной.

— Хорошо идёт, малышка, — в приподнятом настроении прокомментировал Феликс, вальяжно раскинувшийся рядом с ним.

Алекса сидела с Петром на заднем сидении и ловила появляющиеся мурашки от того, как разогнавшийся автомобиль плавно падал вниз с пригорков.

— Всё, Макс, с машиной вопрос решили, надо бы как следует выспаться, а завтра с утреца рванём в Москву, — серьёзно сказал Пётр и, закурив, открыл окно.

— Ну, что вы раскисли? Вон у Макса, например, ночка сегодня была бурная, да? Колись, — неожиданно озвучил Феликс и слегка толкнул Макса.

— Да, Макс, как всё было? Рассказывай, тут все свои, — подогрел его Пётр, ехидно хихикнув.

Макс изменился в лице. Дёрнув плечами, он ещё больше вцепился в руль, стушевался, не зная, куда себя деть, и залился краской стыда. Феликс с Петром тут же многозначительно переглянулись.

— Всё нормально, — огрызнулся тот и впал в ступор, глядя на дорогу.

— Ну ты даёшь, Макс, — широко улыбаясь, покачал головой Феликс и снисходительно похлопал того по плечу. — Ладно, проехали, братан.

Тут же заглушив неловкую паузу музыкой, Феликс повернулся к Алексе и незаметно подмигнул ей — всё встало на свои места. Она расслабилась и даже ощутила, как после этого инцидента между ней и Феликсом станет ещё больше тепла и доверия.

* * *

Поздним вечером Феликс и Алекса сидели на мягком матрасе на открытой веранде второго этажа и любовались розовым закатом. Дурачась и хохоча, они весело проводили время.

— Люблю, когда ты такая, — одобрил он её несколько резкое, взбалмошное настроение.

— Какая такая? — её глаза заблестели, и она выпила немного из бокала.

— Чумовая…

— Тогда пьём за меня!

— Только представь себе: мы с тобой здесь совсем одни, мужчина и женщина… нетрезвые… — он не сводил с неё глаз, — и я чувствую, что даже при всех этих обстоятельствах мы не способны на совершение ошибки.

— Именно поэтому нам так хорошо и комфортно друг с другом.

— Просто даже не верится, — усмехнулся Феликс. — С любой другой я, наверное, воспользовался бы случаем, но ты значишь для меня настолько много, что во мне укоренилось железное чувство к тебе, как к моему самому близкому человеку. Раз уж говорим откровенно… нет никаких сексуальных мотивов, тяги к тебе, как к женщине, никакого желания сделать тебе неприятно, как-то обидеть тебя. Я искренне рад, что мы можем хранить то, что между нами.

— И я очень рада. Если можно так выразиться, то ты для меня — как старший брат, который всегда присматривает за мной, — расхохоталась Алекса.

— Иди ко мне, сестричка, — он схватил её за руку и подвинул к себе, подложив ей под спину пару мягких подушек.

Они распили очередную бутылку, после которой Феликс почти мурлыкал от того, как её рука гладила ему волосы на затылке, пока он лежал, глядя на небо, во фрагмент которого попадало её склонённое над ним улыбающееся лицо.

— Где ты положишь меня, дружочек? — устало промычал он, прикрывая глаза. — Или мы встретим утро прямо здесь?

— Здесь уже довольно прохладно, — поёжилась Алекса. — На самом деле, положу туда, где ты захочешь.

— Я хочу с тобой, — жалобно попросил он. — Хочу, чтобы ты держала меня за руку и охраняла всю ночь, — растянулся он в улыбке.

— И по какой причине у нас смена ролей? — удивилась она. — Почему теперь я работаю секьюрити?

— Ладно, тогда я хочу держать тебя за руку и охранять всю ночь.

— Тогда пошли отдыхать.

Алекса уже не чувствовала в себе особого энтузиазма находиться на свежем воздухе в темноте и хотела отдаться в объятия Морфея. Как только они вошли в дом, за окном уже начал рыжеть рассвет.

— Только не это, — раздосадовано всплеснула руками она. — Это первые признаки недосыпания и тяжелых мыслей. Вот почему с тобой всегда так? Всегда до рассвета… Я ещё ни разу с тобой не высыпалась!

— Ничего, у нас ещё есть время, пока утро только рождается и даёт нам возможность бодрствовать вдвоём.

Едва войдя в комнату, где стояла тахта, застеленная покрывалом, он буквально свалился на неё. Феликс только снял джинсы и залез под покрывало, а она просто прилегла рядом.

— Уфф! Как хорошо! — завздыхал он и сладко потянулся. — Только тебя не хватает.

Она легла на его руку, и тут же почувствовала, как тело повинуется сонному началу. Под крышей дома, внутри которого стояла утренняя тишина, она, свернувшись калачиком, лежала на его груди.

— Давай я тебя укрою, — заботливо предложил он.

— Не надо, Фил, мне жарко, — чуть по-детски пробормотала она.

Алекса чувствовала себя отяжелевшей и вялой, но всё же приподняла лицо и взглянула на него. Его глаза были прикрыты. Резко, так, что даже она не ожидала, он распахнул их, желая пошутить, но тут же скривился от этого движения, которое причинило ему дискомфорт. Она заулыбалась.

— Спи уже! — с мягким упрёком сказала она. — Я тоже скоро присоединюсь. Я не сразу засыпаю.

— Спокойной ночи, дружочек. Я буду оберегать твой сон.

Поначалу Алексе было немного странно от того, что они — два лучших друга, засыпают в одной постели, сцепленные друг с другом объятиями. Но с другой стороны, это была абсолютно невинная, дружеская связь, в которой хотелось, помимо общения, ещё и немного человеческого тепла. Разве они не были столь откровенны и честны в отношении своей дружбы? Разве существовало между ними что-то, что могло очернить и поставить под сомнение их почти родственную связь? Нет! И этот вечер был очередным доказательством того, что они чувствуют одно и то же. Духовную привязанность без сексуальной подоплёки.

Лежа на его груди, она совершенно не думала уличить его в каких-либо тайных чувствах к ней или неконтролируемых эмоциях, а наоборот, пытаясь оправдать их такую близкую позу, затаила дыхание и замерла, прислушиваясь к стуку его сердца. Вот единственный орган, который жёсткой сумасшедшей пульсацией может выдать совершенно спокойного с виду человека, и сразу распознать его противоестественный внутреннему состоянию и волнению внешний контроль. Пульс и ритм сердечной мышцы, скрытой под левой грудиной, в потаённом месте — вот то, что могло вскрыть многие карты. Но она, не сдержав улыбки, испытала истинное успокоение, когда столкнулась с его абсолютно ровным, тихим биением сердца и спокойным комфортным дыханием. Это означало лишь одно — в нём нет никаких лишних, мешающих, тяжело контролируемых, посторонних чувств. «Как же хорошо с тобой Феликс Дрекслер. С мужчиной, который просто согревает своим теплом, не требуя ничего взамен, и который никогда не будет унижать её своей неоправданной ревностью, своими многочисленными претензиями, своими особыми замороченными правилами на совместную жизнь». Это упоительное состояние накрывало её с головой, и глаза невольно закрылись, провожая мысль о настоящей гармонии в их отношениях.

Алекса не знала, как долго длился её сон и снился ли он вообще, но как только она попыталась открыть глаза, чтобы понять, что её беспокоит, она тут же почувствовала сильный озноб и нестерпимую зубную боль, которая ощущалась до кончиков пальцев. «Что это могло значить? Кара небесная?».

— Фил. Проснись, пожалуйста, Фил, ты слышишь меня? — начала будить его Алекса, и он, тут же зашевелившись, практически вслепую порыскал рукой по полу и, нащупав наручные часы, посмотрел время.

— Уже пора вставать? — сонно зажмурившись, он приподнялся с подушки. — Сейчас только половина шестого утра.

— Фил, у меня очень болит зуб, — захныкала Алекса, еле сдерживаясь, чтобы не заорать от боли.

— Да ты что?! — он резко протёр глаза и несколько раз зажмурился. — Так, дай мне подумать! Маршрутки в это время не ходят. Дружочек, ты сможешь потерпеть до утра? Я думаю, через пару часов уже можно будет добраться до города.

— Не смогу, Фил. Меня буквально разрывает от боли, — Алекса свернулась в калачик и крепко сжала кулаки.

— Обезболивающие есть? — разволновавшись, спросил он и, вскочив с постели, быстро натянул джинсы.

— Нет…

Увидев, как в её глазах назрели слёзы, Феликс засуетился ещё больше.

— Значит поступаем сейчас следующим образом: собираемся и идём до станции, если по пути кого-то поймаем, то уедем, если нет, то сядем на первую электричку и в город. Хорошо?

— Угу… — согласилась Алекса, чувствуя, как хрустит что-то внутри её головы, а отравленный алкоголем желудок мутит.

— Всё, поднимайся, дружочек. Что-то ты совсем кисло выглядишь, — Феликс нагнулся и приподнял её за спину, а затем, подхватив под колени, взял на руки. Спустив её по лестнице и усадив на стул, он метнулся к своей сумке и некоторое время усиленно пытался в ней что-то найти.

— Чёрт! Я надеялся, что у меня есть с собой обезболивающее, — он швырнул сумку и, бросившись к холодильнику и осмотрев полки, изъял оттуда сало.

Отрезав небольшой кусочек, он протянул его ей, чтобы она хоть ненадолго заморозила зуб, принёс ей куртку и после того, как помог надеть обувь, вывел из дома. Алекса всё ещё не верила, что они преодолели пешком весь этот путь до станции, сокращая всевозможными способами маршрут, и пришли в тот момент, когда приехала новая электричка.

— Тебе легче? — тихонько спросил Феликс, глядя в окно, и, горячей ладонью укрывая её левую щёку, ещё сильнее прижал к себе.

— Немного… — подала голос Алекса, чувствуя, как от его прикосновения острая пульсация чуть затихает.

— Всё, дружочек, поспи, пока едем. Так быстрее отпустит.

Видя, как он старается бороться с усталостью и тайком зевает, продолжая поглаживать её по голове, Алекса мысленно благодарила его за то, что он находится рядом с ней и помогает пережить эту нестерпимую боль и сильное похмелье.