Ведьмин долг

Кристина Демьянчук, 2023

Кто же знал, что большая часть моих родственников окажется проклятой нечистью, а я сама – ведьмой? – Все, кроме меня. И отныне мне придётся не только выживать с новыми способностями, но ещё и противостоять варварским устоям тёмных магов, чтобы спасти близких мне людей и исполнить свой истинный ведьмин долг.

Глава 3. «Побег»

Я хотела сбежать к Вере, с которой уже успела списаться и договориться, ещё утром, но мне не дала этого сделать Вайнона. И произошло это в весьма не благоприятных условиях. Мы оказались вдвоём в тёмном коридоре, когда как кто-то забрал ключи из тумбочки. С одной стороны был тупик, с другой — тётя, бежать было некуда. И, казалось бы, пора бы отпустить детские страхи и понять, что Вайнона ничего сможет мне сделать, ведь я сильнее и шустрее этой костлявой старухи. Но детские травмы, к несчастью, навсегда остаются в человеческом сознании. Как бы глупо это ни звучало, но хулиган, издевавшийся над кем-либо в детстве, будет вызывать больше страха, чем реальный маньяк, даже спустя годы. И редко кому удаётся побороть этот страх без учёта того, что мало кто пытается это сделать. Я же, в свою очередь, боялась затронуть болезненные воспоминания, опасаясь повторения испытанного мной ужаса, из-за чего невольно позволила им вечной тенью нависать над всеми моими действиями.

Было жарко, но руки и коленки стали холодными, словно я десять минут держала их в холодильнике. С прямой спиной я была выше Вайноны, но сейчас я скрючилась настолько, что стала почти того же роста, какого была, когда… когда эта женщина стала не только моим главным врагом и личным кошмаром, но и точкой невозврата — тех самых глубоко доверительных отношений с родителями больше не будет. То событие стало ярким белым рубцом на загорелой коже.

— Я хотела бы посмотреть твои отметки в школе, — вдруг выдала Вайнона. Зловещая тень скрывала часть её лица, открывая вид лишь на блестящий чёрный глаз.

— А я погулять собиралась, — каким-то детским дрожащим голосом ответила я.

— А я тебя не отпускала, — тюремщица нашлась. И тон под стать. Ей хочется казаться королевой, но получается только надзирателем в тюрьме. Она протянула руку, дабы я взялась за неё. Ох, как же я это ненавижу! Мои руки были холодными, её же — ледяными, как у мертвеца. А кожа была отвратительно мягкая, как куриное мясо. Я будто маленькая дурочка шла с ней под ручку до кухни, чтобы показать свои оценки в электронном дневнике. Открыв его, я набралась смелости и сделала попытку отступления:

— Послушайте. Мы с вами обе взрослые люди и… вообще, это странно. Вы мне не мать. Виделись мы с вами о силы раз десять. Вы не имеете никакого права от меня что-то требовать, — на одном дыхании сказала я. Отдышавшись, я взглянула на тётку: её это никак не тронуло. Возможно, даже разозлило. Чёрт.

— Оценки! — резко крикнула она. Я подскочила на стуле и как дрессированная обезьянка вручила её телефон, показав, где нужная информация. Далее Вайнона со свирепым недовольством пролистала мои отметки за триместры и с громким хлопком отбросила мой смартфон на стеклянный стол. Он треснул, а на дисплее спектром осветилась царапина от когтя тётки.

— Ты не очень-то любишь стараться, верно? — едко прошипела Вайнона, привстала и максимально приблизила своё лицо к моему. Да чтоб меня! Неужели никто в доме не слышит того, что творится на кухне?! Придите и спасите меня, кто-нибудь! Я закрыла глаза, не выдержав пытки от её холодного дыхания на моём лбу. — На меня смотри!

Кап-кап.

Она залепила мне настолько сильную пощёчину, что зацепила тонкую кожу лица ногтем. Царапину через всю щёку защипало, а подбородок обожгло каплями крови, которые вскоре красовались на белой плитке пола. Я снова закрыла глаза.

Вдох-выдох.

— Я сказала, на меня смотри! — он снова замахнулась, но я успела перехватить руку и вывернуть её в другую сторону. Не сломала, но причинила боль. Так мы и застыли в странной позе, и очнулась я только после раздавшихся в проёме кухни хлопков в ладоши.

— Браво, тётушка. Методы, как всегда, поражают, — я недоумённо посмотрела на скептично настроенного Меземира и перевела взгляд на Вайнону. Та победно, нет, торжествующе ухмылялась!

Почувствовав мою растерянность, Вайнона потянулась ко мне другой рукой, но тут меня обуяла такая злость: они что, эксперименты надо мной ставят?! Я перехватила и вторую руку, но тётя в ответ заскребла своими когтями по моим запястьям, что оказалось очень болезненным. Я хотела оттолкнуть её, но та вцепилась в меня мёртвой хваткой, и тогда мне пришлось ударить со всей силой. Признаться, я не знала, что у меня столько силы. Вайнона отлетела в стену и ударилась головой о кухонный шкафчик. Сотрясения не избежать. Меземир не спешил ей помогать, но и мне препятствовать не стал. Он кивнул в сторону выхода, но т. к. тот был закрыт, я вернулась к себе в комнату и выпрыгнула через окно. Благо, оно было на первом этаже и без решёток.

Ощущала себя я не иначе как героем фильма ужасов: была лишь одна цель — убежать от монстра как можно дальше! А куда убежать и как потом оттуда выбираться — это дело второстепенное. Ох, и зря я тогда дала волю эмоциям. Потому что мои шальные ноги завели меня в лес. Сначала я бежала по бетонированной дороге, потом по каменистой тропинке, вдоль которой росли земляника и осины. Местность была знакомая и много раз обхоженная вдоль и поперёк мной и соседскими детьми. Но мне этого оказалось мало, и на одно адреналине, почти что без воздуха в лёгких, я забрела в чащу, в которой не было ни указателей, ни какой-нибудь тропки. О том, что клёны, дубы и берёзы вокруг были идентичными, и думать не хотелось. Что меня в конец добило, так это отсутствие следов человеческой цивилизации, проще говоря, мусора в траве и меток лыжников на стволах. Я даже не представляла себе, что наш лес настолько глубокий. И раз здесь не бывает людей, то диким зверям бояться нечего. Значит, мне не только стоит прислушиваться и вести себя как можно тише, но и хорошенько смотреть под ноги, дабы не напороться на гадюку. Правда, эта проблема быстро решилась: я просто-напросто решила не двигаться. Всех же в детстве учили, если заблудился — стой на месте, и тебя найдут. М-да. Знали бы, где искать. А после того, что я учудила — хоть бы не грохнула тётку — меня не скоро хватятся.

В общем, для начала я решила успокоиться и восстановить дыхание, а то своими вздохами и хрипами весь лес всполошу. Когда кислород, наконец, поступил не только в лёгкие, но и в мозг, что немаловажно, я додумалась осмотреться лучше. В отличие от части леса, в которой я привыкла гулять, здесь преобладали дубы и клёны. А ещё была дикая малина. Я потянулась к заветной ягоде, но та рассыпалась прямо у меня руке. Зашибись. Остальную малину я и трогать не стала. От греха подальше, так сказать. Было бы разумным воспользоваться телефоном и дозвониться до родителей или до какой-нибудь спасательной службы, но связь, как назло, не работала здесь.

Сырые листья шуршали и хлюпали под ногами, но я очень быстро привыкла к этому звуку и перестала его замечать (а также поверила, что звери вокруг сделали то же самое). Я медленно двинулась в туда, где, как мне казалось, осины и клёны росли чаще. Насекомые, ощутив моё тепло и пот, стали слетаться в мою сторону, из-за чего я несколько раз нечаянно вскрикнула. Зажав ладонями рот, я огляделась. Ни птиц, ни зверей, ни шелеста. Либо я их напугала, либо здесь царствовали мошки и комары. Но была вероятность, что, как и насекомые, звери и птицы скоро вылезут из домиков и тоже решать полакомиться мной… Нет! Не надо об этом думать! Животные чувствуют страх!.. Ох, от этого только страшнее стало…

Я всё шла и шла, но пейзаж вокруг не менялся. В какой-то момент мне показалось, что я хожу кругами, однако я ни разу не сворачивала. Или я настолько не соображаю, что не могу идентифицировать свои действия?.. В кармане завибрировал мобильник, пришло сообщение из мессенджера. Ура! Связь появилась. Выходит, я иду в правильном направлении. Наверное, мне Вера написала, чтобы спросить примерное время моего прибытия. Я достала смартфон, ввела пароль и открыла уведомления.

«Обернись» — короткая надпись и отсутствие контакта или номера над сообщением.

Сердце пропустило удар, я сглотнула и начала свой новый забег с прыжка вперёд, т.к. мне почудилось, что кто-то (или что-то) протянул ко мне руку. Сил сдерживаться не осталось никаких, я громко и прерывисто задышала и, почти не видя ничего перед помутневшими глазами, так и норовила врезаться в дерево или куст. Сзади послышался тяжёлый топот то ли копыт, то ли сапог, что значительно ускорило мой бег и понизило аккуратность. Окончательно расцарапав себе все ладони и щёки, я вдруг вспомнила о том, что я, вообще-то, чувствую боль, и утробно взвыла, зажмурившись, из-за чего я и зацепилась боком за очередной дуб и повалилась на землю лицом вниз. Вовремя успев поставить руки перед собой, я перекатилась на спину и судорожно вгляделась вдаль, где должен был находиться мой преследователь. Мир пошёл кругом, деревья, небо и земля слились в мутную воронку, на которой проступали жёлтые булькающие пятна, похожие то на кипящее масло, то на чьи-то глаза. В ушах загудело, будто я сунула голову в тубу, и зазвенело от слишком громкого звука. Отовсюду раздавался противный скрежет, как от пилы и наждачной бумаги, и временами он представлялся мне чьим-то издевательским хохотом. К сожалению, я так и не провалилась в спасительное забытье. Из меня продолжали тянуть все соки и сводить с ума, к чему я постепенно привыкла, надеясь лишь на то, что скоро всё закончится, а вместе с душой тело покинут и страдания.

— Ах ты, бес треклятый! — послышался из-за спины чей-то боевой клич, а за ним — выстрел. И ещё два. Я закрыла глаза, открыла: мир медленно возвращался в нормальное состояние. Закинув голову назад, я увидела камуфляжные штаны и куртку, а также козырёк кепки и кудрявую белую бороду. Это был Кузьма Иваныч, на соседней улице нашего села, работал лесником. В целом, добрый дядька, но предпочитал тишину и одиночество, отчего часто припугивал местных детишек, чтобы не играли около его дома.

Кузьма Иваныч сделал ещё пару выстрелов «на всякий случай» и убрал ружьё за спину. Шмыгнув носом, он склонился надо мной, пощёлкал пальцами перед моими глазами и спросил:

— Жива-то?

— Жива, — сипло выдавила я, боясь пошевелиться. От бега или от «пыток» тело невыносимо ломило. В какой-то степени я жалела, что меня не добили, хотя желание жить, как никогда, забило во мне ключом. Липкий пот капал с меня ручьём, и я с наслаждением плюхнулась обратно во всё ещё прохладную грязь. — Вы же выведите меня?

— Ага, прямиком в дурку. Кто ж так от волков-то убегает? — он подошёл к пробитой тушке животного, лежавшей в нескольких метрах от меня. — Старый, дряблый, больной — вон весь в лишае! Как он только в погоне за тобой лапы не откинул, хм? — вслух рассуждал лесник, периодически хмыкая самому себе. Убедившись, что животное мертво, он подозвал меня к себе. — Иди, убедись, что опасность миновала, а то так и будешь бояться. И каким-таким ветром тебя только в чащу занесло?

— Пробежку делала, — соврала я. — Задумалась и не заметила, как забрела слишком далеко, — я опасливо окинула взором волка. Что-то мне не верилось, что это обычный зверь. Он реально был весь покрыт листьями, лишаём и мхом. Как будто специально вымазался в этом. — Не знала, что здесь водятся волки.

— Не водятся там, где люди гуляют. Здесь их тоже редко встретишь, этот заблудший, — Кузьма Иваныч почесал бороду и задумчиво возвёл очи к небу.

Выверяя каждый шаг, я подошла к тушке и легонько тронула ту мыском ботинка за лапу, зажмурилась. Ничего не произошло, мертвец не восстал. Я тронула его сильнее, потом даже осмелилась надавить на раненый живот, и глаза волка распахнулись.

— А! — вскрикнула я и отскочила. Но лесник продолжал стоять на месте, что остановило меня. — Что это?

— А ты в него с какой целью тыкала? Вот и получай! — хохотнул Кузьма Иваныч. Похоже, он не замечал того же, что и я. Иначе как объяснить то, что он так спокойно реагировал на рептильи глаза на месте волчьих?!

Лесник поправил ружьё за спиной и отошёл от волка, после чего рептильи глаза «упали» вниз, тем самым, уставившись прямо на меня. Я не стала говорить Кузьме Иванычу об этом. Появилось ощущение, что, чем больше я обращаю внимание лесника на странности с волком, тем больше я подвергаю нас опасности. Так я пошла под руку с Кузьмой Иванычем, часто оборачиваясь на, не факт, но мёртвую тушу, пока рептильи глаза продолжали провожать меня, глядя прямо мне в душу.

Кузьма Иваныч знал лес как свои пять пальцев и сумел вывести нас к просёлочной дороге за полчаса. Прощаясь с ним, я кинула несколько напряжённых взглядов на лес и буквально взмолилась:

— Вы тоже не ходите там больше, ладно? — было видно, что я и вправду переживаю. Лесник озадаченно пожевал губы.

— Да я там и не хожу, надо оно мне! Я твои вопли услышал, вот и прибежал, — оправдывался он, но впоследствии кивнул, давая слово, что больше туда не пойдёт. — Ты точно домой не хочешь?

— Нет, мне на автобус надо. Я к подруге опаздываю, — крикнула я, заходя в салон общественного транспорта, и, махнув на прощание рукой, оплатила проезд. Водитель не обратил на меня никакого внимания, зато сидевшие внутри бабульки чуть не съели меня. А я только через десять минут езды поняла, что вся измазана в земле, а где-то даже прилипли листья. Но делать было нечего — назад дороги нет, я уже проехала половину пути, да и возвращаться домой не хотелось. Хорошо, что вещи не потеряла: специально ведь всегда застёгиваю карманы на молнию!

Сердечно извинившись перед пока ни о чём не подозревающим водителем за испачканные сиденья, я выпрыгнула из автобуса и побежала к многоэтажке, в которой находилась наша квартира. Помывшись и переодевшись, я взяла портфель с учебниками, запихнула в него школьную форму (отец Веры обещал отвезти нас завтра в школу) и запасную зарядку для телефона и помчалась к заждавшейся меня Вере. Она, естественно, удивилась и сырым волосам, и моему весьма побитому виду, но не стала сразу лезть в душу. Напоив меня чаем, Вера спросила, как прошёл приезд родственников, зная, что у меня с ними о-очень натянутые отношения.

Я не стала ничего от неё скрывать, в том числе, и свои впечатления насчёт чересчур странного поведения тётки, дяди и бабушки. Однако, когда пришёл черёд рассказать о необычном, точнее, бредовом разговоре, я запнулась и надолго замолчала.

«Сейчас она скажет, что я перегрелась, мы вместе посмеёмся, и я со спокойной душой вернусь домой, где меня окончательно угробят!» — думала я, стеснённо поглядывая на недоумевающую подругу.

— Так, о чём говорили твои отец, тётя и дядя? — я медленно вздохнула и с закрытыми глазами предала тот диалог почти в точности. Когда я открыла глаза, подруга сидела с таким лицом, будто она прямо сейчас сорвётся с места прямо на поле боя.

— О, Господи! Они же сектанты! Или эти… как их?.. Вот, сатанисты! — ошарашенно восклицала она.

— Да-да, у меня такие же мысли были, — я съёжилась и криво усмехнулась. На самом же деле я перестала считать тот разговор моих родственников совсем уж ненормальным, наверное, после того, как словила галлюцинации в лесу. И мне непременно захотелось донести это до подруги. Мол, раз уж она начала слушать и всё ещё меня не прогнала, значит, и эту информацию воспримет адекватно. Да и простое желание «выговориться» никто не отменял.

И Вера снова не оттолкнула меня, назвав сумасшедшей, а выдвинула очень даже правдоподобную теорию:

— Если твои родственники правда помешанные сектанты, то ничто не мешает им подмешивать тебе в еду какие-то «целебные травы или отвары»? О, Боже! Люда! Тебя срочно нужно к врачу! — она несдержанно всплеснула руками и ринулась к телефону на письменном столе. Я вовремя успела перехватить её руку со словами: «Если моих родителей заберёт полиция, что точно случится, то что будет со мной?»

— Ты хочешь сначала доказать, что твои родители ни при чём и являются лишь жертвами ситуации, прежде чем заявить в полицию на тётку и дядю? — догадалась Вера. Вид у неё, честно сказать, тоже стал весьма усталым. Она переживала за меня, из-за чего сильно потела и накручивала волосы на пальцы, путая их.

«Ох, хоть бы они действительно оказались жертвами», — с горечью подумала я.

Вскоре мы решили отложить беседу о моих родственниках на потом, но мрачный отголосок всё ещё продолжал звучать в наших головах и беспокоить своим незримым присутствием. Мы говорили менее экспрессивно и быстро, чем обычно, пока Вера помогала мне обрабатывать йодом и гелем ушибы и царапины и настойчиво пыталась заставить меня выпить активированный уголь. Далее она помогла мне с домашкой по физике, а я ей — с литературой. Мне всегда не давались точные науки, в то время как Вера люто ненавидела сочинения и уж тем более литературные анализы.

Около восьми часов вечера мы разложили диван и начали смотреть любимый фильм, будучи ещё достаточно бодрыми. Но к девяти меня стало клонить в сон, да так, что при попытке держать глаза открытыми всё вокруг ходило ходуном и расплывалось. И примерно полдесятого я, невнятно извинившись перед Верой, которая часто ложилась спать поздно, погрузилась в беспокойный сон.